– Ага. Только он не пошёл со мной. Грит – надо свитки из другой кибитки похитить. И побежал за степняками вдогон.
– Надо было схватить его за руку и не пущать.
– Ага, удержишь его! Знаешь, какой он сильный – он шишку на елке у самой вершины другой шишкой сбивает.
– И что дальше?
– Я тогда страшно разозлилась – его спасаешь, собой рискуешь, а он опять лезет в пекло.
– Все они, мужики, такие – поддакнула нянька. – Сказывай, че дальше было.
– Браню его браню, а сама вслед иду.
– Ну и зря, я бы домой стремглав побежала.
Дарена умолкла и поджала губки.
– Ты сон сказываешь или я?
– Да ты, ты… сказывай дальше. Пока все хорошо у тебя: когда во сне плохо, в жизни бывает наоборот. Ну, говори…
– Когда я догнала обоз степняков, Малушка как раз в кибитку залазивал… И тут… мамочки родные!.. змей налетел… пасть огромная… лапы… когтища… крылья такие что… ой, даже не знаю с чем сравнить… Как схватил он кибитку в пасть, вверх поднял вместе с конями… кони потом оборвались и под ноги мне упали… Тут я вскрикнула и проснулась. Перепужалась ужасно.
– Гм… кони упали… это к ненастью, – Добряна поскребла ногтем затылок. – Змей к чему? Не знаю…
Девочка тихонько, а потом все громче-громче заплакала, причитая:
– Пропал Малушка… дракон его съел… меня из леса вывел, а сам пропал…
– Ну, будя, будя тебе, – утешала нянюшка девочку, гладя по волосам. – Это же сон, как ему верить? Перестань, спи, а тебе песенку спою.
Дарёна обняла подушку и под тихую песенку Добряны уснула.
Тирах достал из-за пояса резную табакерку, прихватил щепоть табака и вложил в ноздрю. Малушка с интересом ждал продолжения. Но печенег лишь слегка подвигал носом, крякнул, словно утка в камышах, и, растягивая слова, подавляя чих, проговорил:
– Моя думаль ночью. Ты не знай дороги на слободу, ты моя не нужен. Иди, куда твоя шёл, на глаза моя не попадай.
Тирах зычно чихнул и пошел к кибитке.
Малушке два раза говорить не надо. Как только печенег отвернулся, мальчик скрылся в лесу. Когда он удалился от лагеря купца, что даже запах костра не ощущался, Малушка остановился и огляделся. Увидев тонкую березку, подошёл к ней и обнял, прижавшись всем телом. Подумалось почему-то в этот миг о Дарёне:
– Я приду, Дарёна. Я спасу тебя от печенегов. Не кручинься.
Дорога к крепости заняла весь день, потому, что идти пришлось по лесу, Малушка опасался попасться на глаза Тираху, подозревая, что тот не ушёл далеко от крепости.
Когда сквозь деревья завиднелись крепостные башни, Малушка переплыл реку, благо она была не широкой и не очень глубокой. По краю леса мальчик шёл вдоль реки, внимательно оглядывая крепостные укрепления. Река делала крутой поворот, и в её излучине на крутом берегу и стояла крепость. На том берегу, почти от самой воды по склону поднимались густые заросли лозняка, местами они доходили до крепостной стены. Малушка увидел то самое место, по которому он добрался до основания одной из башен.
– Река тут глубже, чем дальше по течению, но для сильного мужика не составит труда ее переплыть и добраться до крепости, – тихо проговорил мальчик.
Березовая поросль зашелестела вдруг под грузными шагами, и Малушка услышал голос дракона:
– Еле нашёл тебя.
– Почему я тебя не вижу? – оглядевшись, спросил Малушка.
– Я умею становиться невидимым, нельзя же перед крепостью мне появляться до времени, – тихо сказал Идилон, а ветви березняка заколыхались под его дыханием.
– Вот смотри, Идилон – на том берегу под самой крепостной стеной лозняк высоко разросся, я сам по нему до башни залез.
– Я видел, у другой стены тоже есть такие заросли, – дракон придвинулся к мальчику.
– Если воевода начнет рубить кустарник, предатель предупредит об этом врага, обеспокоено прошептал Малушка. – Надо что-то придумать, а потом идти к воеводе.
– Предоставь это мне, – Идилон положил лапу на плечо мальчику. – Я сожгу весь лозняк, оставаясь невидимым.
– Но как же стены крепости? Они не загорятся? – встревожился Малушка.
– Не беспокойся, моё пламя сожжет кусты так быстро, что до стен не дойдет – но воеводу предупредить надо.
– Ты сможешь перенести меня на тот берег? – Малушка на миг представил, как парит над водой.
– Легко! И тебя даже никто не увидит, раз я невидим.
– Тогда мне надо вон к тем кустам, оттуда я проберусь в крепость.
Малушка даже испугаться не успел, как уже стоял перед зарослями и стал подниматься по склону.
В Ужгорской крепости Воевода Былята и волхв Важин держали совет.
– Что сказали боги тебе?
– Ветры с юга пахнут гарью – быть великой беде на Руси.
– Это все слова. Ты баб пугай такими напастями, мне делово говори – кто? откуда? сколько?
– Нет у меня такого ответа. Буду снова молиться, опять жертву принесу – надо умилостивить богов. А пока молчат. Если ты меня извинишь, воевода, я, наверное, пойду в свои покои и отдохну чуток. Ночь на капище волховал, днем миряне приходили… устал, – Важин подошел к двери.
Былята взял в руки ковш с квасом.
– Да и мне пора крепость обойти. Ещё предстоит кое-что посмотреть, кое-где подлатать.
Волхв улыбнулся от двери:
– Ты на крепость стен надеешься, я верю в силу русского духа.
– Ничего, – просто ответил Былята, он допил квас и поставил ковш, поднялся могутный грудью и руками, узкий бедрами и в талии, как былинный воин с картин малеванных, что украшают княжьи покои. – И крепость духа, и крепость стен, всё сгодится в борьбе с врагом.
Важин кивнул:
– Побольше бы на Руси таких как ты – справедливых и ратному дела приученных. Попроси хорошенько любаву свою – пусть родит тебе сына. А я помолюсь за счастье ваше.
– Всеслава баит – мальчишки к войне рождаются, девочки к миру. Да, Важин, совсем забыл – ты на капище ночью ходишь один? Давай я тебе дружинников дам для охраны. По нонешним временам всяких пакостей можно ждать от набежников да людишек лихих.
Волхв остановился в дверях:
– И каков же тогда я любимец богов, ежели с охраной к ним ходить буду?
– Это, конечно, твое дело, но мне кажется, на месте степняков перво-наперво ударить надо по вере людей. Будь я набежником, сжег бы капище.
Важин непонимающе поглядел на него:
– Что ты такое говоришь, воевода? Если есть такая опасность, поставь дружинников охранять капище.
– Там невозможно держать оборону – лишь понапрасну людей загубим. Я тебе охрану хочу дать от лихого человека с ножом или печенежского лазутчика, – Былята позволил себе улыбнуться, что было редкостью. – Если боги откроют тебе – быть набегу! – ты уж немедленно поспешай ко мне за стены крепости. Кто знает – сколько их? Может, тьма-тьмущая, и снаскоку крепость возьмут. Может, продержимся чуток. Вместе, оно знаешь, и умирать не страшно, когда плечом к плечу.
– Страшно за близких наших – что с ними станется?
– И за Русь! – сурово сказал воевода. – На границе живём – до степи день пути. А ты без меча и кольчуги ходишь.
Тяжело вздохнул волхв Важин:
– Посох мой и меч, и кольчуга мне – так отделаю, что своих не узнает тот, кто захочет спытать хоть раз силу и веру волхва Важина.
– Блажен, кто верует, а я сомневаюсь – против силы, к примеру, стрела есть. А лишимся волхва, кто за нас богам слово молвит? Мне нужно, чтобы не по одиночке, кто где, а разом и в нужном месте все, кто может и хочет встали грудью на защиту крепости.
Улыбка промелькнула в глазах слуги веры.
– Боги не зря поставили тебя здесь, Былята. Ведь ты из тех, кто на удачу надеясь, дверь таки держит на запоре. Я сегодня последний раз поволхвую на капище и, если даже не будет ответа, в крепости буду молить богов. А если случится напасть, вместе с тобою встану на стену.
– Нехорошее слово молвил ты – «последний раз». По мне, так лучше и не ходи – одно дело крепость за стенами, другое капище на поляне.
– Не ворчи, не кликай беды, – Важин раздраженно шагнул за дверь.
Былята с тревогой смотрел на дверь, за которой скрылся волхв. И тревогу эту посеял в душе воеводы Важин. Не зря, совсем не зря волнуется старик, чуйка у него славная, никогда еще не ошибался. И если Важин сказал, чует беду, значит, надо ждать и готовиться. Хотя… К чему? Откуда ждать беду?
Воевода смежил веки и положил голову на сомкнутые руки.
Вдруг он почувствовал дуновения ветерка и чье-то дыхание. Былята резко обернулся к двери и удивленно уставился на гостя. Перед ним стоял тот самый мальчишка, который дочку из леса к крепости вывел. Рубаха подпоясана бечевкой, лапти, явно со взрослой ноги, также подвязаны, армяк, видавший виды, тоже со взрослого плеча. Гость смотрел на хозяина исподлобья, сжимая лямку от котомки, перекинутую через плечо.
Былята скрыл улыбку в густые усы и спросил:
– Не по душе пришлась воеводы банька? Что же сбежал?
Малушка, глядя в глаза воеводе, проговорил:
– Настолько крепок пар в твоей бане, что я связанным на задворках крепости оказался.
– Что!? – поднялся со стула Былята. – Что ты несёшь, сучий выкормыш!?
– А ты матушку мою не поминай, воевода, – смело держался Малушка. – Шут твой гороховый вместо бани меня за скотный двор отвёл, связал и в яму сбросил. Да не о том сейчас разговор. Я сумел от пут освободиться и той ночью о заговоре против тебя узнал. А на зорьке следом за предателем шёл – хотел узнать, что против тебя задумывается.
Вот оно что! Не об этом ли говорил Важин? – подумал воевода, а вслух сказал:
– Проходи, присядь рядом да рассказывай.
Малушка сел на лавку супротив воеводы и рассказал ему всё, что узнал после встречи с Баламошкой.
Воевода молча слушал гостя, потом встал и начал мерить шагами горницу.
– Еще хочу сказать тебе, воевода, что со стороны обрыва плохо крепость твоя укреплена – кусты лозняка до самой стены поднимаются. А это значит – налётчики легко по ним до башен доберутся.
– Срубить велю, – удивляясь разумности парня, сказал Былята.
– Э, воевода, а ты подумай, увидят наблюдатели-предатели твоих дружинников работу, сразу поймут, что крепость к нападению готовится, – Малушка вскочил на ноги. – Ты вели смолы приготовить на стенах в тех местах, где кусты поднимаются, да дружинников толковых посади возле. А как лазутчик полезет, они его смолой-то и угостят.
– Дело говоришь, – удивился смекалке мальчика воевода и спросил. – А кто с Баламошкой-то сговаривался, скажешь?
– Купец печенежский Тирах и староста Попалутовский. Вот ещё подарок тебе, воевода, – Малушка достал из котомки свитки.
Былята внимательно рассмотрел их:
– Да это же… это план крепости нашей! А эти – других русских крепостей. Откуда они у тебя, малец?
– Эти свитки Тирах хотел передать ромейскому архонту. А я их решил тебе воротить.
Воевода подошел к Малушке, обнял его:
– Какой же ты молодец, отрок. Быть тебе защитником земли русской. Сейчас иди, отдыхай. Да к Дарёне зайди, переживает за тебя моя дочь. Белизар, войди.
На зов воеводы в светлицу вошел дружинник.
– Белизар, отведи Малушку в баню, потом дай ему по плечу одежду и сопроводи к Дарёне. Да, велю ни на шаг от него не отходить и никого к нему не подпускать. А ко мне пусть Баламошку призовут. Повеселиться хочу.
Нянюшка сказывала – давным-давно, во времена седой старины, кони, что тогда еще были дикими, летать умели. Неизвестно, было ли так на самом деле, но кобылка Касатка, подаренная Дарёне отцом, едва только переходила на рысь, как её всаднице казалось, что она парит над землей. Стоило припустить в галоп, и девочка визжала от восторга и страха, бросив уздечку, вцепившись в гриву.
Только где тут галопом скакать? – тятенька повелел непоседу из крепости не пущать. Уж как ластилась, хитрила и юлила Дарена к стражникам у ворот – просилась вокруг крепости хоть разок на рысях пройтись… Ни в какую! Уперлись бородатые – боятся строгости воеводиной.
Девочка вертится верхом у ворот, надеется – лопухнуться вои, оставят дырочку маленькую, в которую она и выскользнет на Касатке. Но с другой стороны – пусть мала она и хила, нет лучше Дарёны наездника в крепости. Как птица в чистом поле Касатка летит, гриву и хвост распустив – как будто в седле родилась, на ней Дарёна сидит. Никто не сможет их догнать – ни вольный ветер, ни стрела печенега. Всё это, конечно, мечты, но может и правдой быть. Только как проверить, если не пущают её на Касатке из крепости в чистое поле?
– Ты куда со своим бараном прёшься? – рявкнул стражник на незадачливого селянина, замешкавшегося в воротах с упрямым животным.
– Волхву Важину велено доставить! – распунцевелся, изо всех налегая на повод, простецкого вида мужик. – Дорогой добре шёл, а тут испужался чего-то да уперся бараном…
– Вот я его щас копьем подбодрю, – пообещался стражник.
Вот он момент – решила Дарёна и, бросив повод, вцепившись в гриву, двинула пятками кобылу в бока:
– Давай, Касатка!
И Касатка не подвела – в три скачка подлетела к воротам, стрелой взмыла над землей и перескочила преграду в виде мужика с бараном и дружинника с копьем.
Узрев над головою лошадиное брюхо, мужик со страху на корточки сел:
– Ё-мое…!
Баран испугавшись, саданул ему в зад крутозагнутыми рогами. Мужик упал, баран в крепость вбежал. Только стражник не растерялся и вовремя опустил копье, чтобы не насадить на него взмывшую вверх лошадку.
– Ай, Дарёна! Ай, головушка буйная! Ну, будет теперь ругани воеводиной.
Девочка хотела только крепость обогнуть – показать, как красив бег Касатки, как она с ней ловко управляется, как умело сидит в седле. Но вспомнила – с юга речка к стене подступается, лошади там не разогнаться.
Увидев, как выезжая из лесу, на дороге показался торговый обоз, она направила Касатку туда – вот перед кем она покрасуется! вот кому удаль свою покажет!
Белая кобылица с девочкой в седле стрелой летела по обочине. Люди с возов вертели вслед головами – восхищение было во взорах.
Тирах, как гусак злой и надутый, сидел в кибитке своей и на чем свет стоит проклинал свою глупость и урусского мальчишку, которого он пожалел, отпустив живым – а тот его обокрал. Шакал! Труды нескольких месяцев походной жизни и огромное состояние разом растаяли тёмной ночью.
Хороший урус – мёртвый урус! – любил говорить хан Барыс и был прав. – Если можешь убить, убей: никогда не оставляй уруса живым!
Тирах очень сильно рисковал, возвращаясь в Ужгорскую крепость. Воевода умен и не поверит простым объяснениям – мол, животы разболелись у лошадей, или встреча назначена с другими купцами. Но не знал другого пути – где и как мальчишку найти, похитившего драгоценные свитки.
Он только мельком в щель колыхнувшегося полога входа увидел девочку верхом на белой лошади и сразу её узнал.
– Ко мне, шайтаны безмозглые! На коней! Быстро девчонку догнать, схватить, в халат закатать и ко мне принести. Лошадь прикончить стрелой иль кинжалом, чтобы ни одна урусская тварь не узнала.
Печенеги кинулись вдогон за Дареной и уже почти догнали. Казалось, еще миг и беглянка будет схвачена. Один из всадников пустил стрелу в белую лошадь, но случилось что-то невообразимое – маленькая всадница вдруг взмыла под облака! Испуганные печенеги развернули коней и в ужасе поскакали обратно к обозу.
– Шайтан! Шайтан! Шайтан – кричали они.
Тирах спрыгнул с повозки и удивлённо встретил своих посланников. Тому, что они ему сказали, он никак поверить не мог. Лошадь с девочкой полетела по небу… Ну, этого же не может быть! Но испуганный вид всадников доказывал – было! Загадка…
А Дарёна сама не верила в свое невероятное спасение. Она смотрела с высоты полета птиц вниз на землю и боялась поверить в случившееся. Только что её чуть не схватили печенеги, но спасла удивительная сила, заставившая милую Касатку взлететь.
Полёт продолжался недолго. И вот кабылка со своей всадницей уже стоят перед закрытыми воротами. А тихий голос произнес:
– Больше не озоруй!
Дарёна что есть сил пнула в ворота, и поспешила в приоткрытую створку. Доехав до скотного двора, Дарена спешилась, передала повод коневоду и побежала в покои.