Г-жа Аллен, едва освободившаяся от хлопотливой праздности утра, тотчас приветствовала Кэтрин нижеследующим:
– Ну, моя дорогая, вот ты и вернулась. – То была истина, оспаривать кою Кэтрин не была особо склонна и способна. – Надеюсь, ты славно прогулялась.
– Да, сударыня, благодарю вас; лучше и быть не могло.
– Госпожа Торп так и сказала; она была страшно довольна, что вы поехали.
– Так вы виделись с госпожою Торп?
– Да, как только вы уехали, я пошла в бювет и там ее встретила; мы славно побеседовали. Она говорит, на рынке нынче утром не отыщешь телятины – телятина сегодня необычайно редка.
– А еще кого-нибудь из знакомцев встретили?
– Да; мы уговорились прогуляться возле Полумесяца и встретили госпожу Хьюз, а с нею господина и юную госпожу Тилни.
– В самом деле? Они с вами беседовали?
– Да, мы полчаса гуляли вместе у Полумесяца. Очень приятные, мне представляется, люди. Юная госпожа Тилни была в очень симпатичном крапчатом муслине и, судя по тому, что я слышала, всегда одевается весьма красиво. Госпожа Хьюз много мне порассказала об их семействе.
– И что она вам рассказала?
– Ой, страшно много всего; ни о чем более толком и не говорила.
– Они из Глостершира – она сказала, откуда именно?
– Да, сказала; только я уже не помню. Но они очень славные люди и очень богатые. Госпожа Тилни в девичестве была Драммонд, они с госпожою Хьюз учились вместе; и у юной госпожи Драммонд имелось большое состояние; а когда она вышла замуж, отец дал за ней двадцать тысяч фунтов, и еще пятьсот на наряды. Когда их доставили из лавок, госпожа Хьюз все их видела.
– А господин и госпожа Тилни в Бате?
– Да, мне кажется, они здесь, но я не уверена. Впрочем, если подумать, у меня такое ощущение, будто оба они скончались; во всяком случае, мать; да, точно, госпожа Тилни умерла, поскольку госпожа Хьюз рассказала мне, что господин Драммонд подарил дочери на свадьбу роскошный жемчуг, который теперь у юной госпожи Тилни – он отошел ей, когда ее мать умерла.
– А господин Тилни, мой партнер, – он единственный сын?
– Наверняка сказать не могу, дорогая; у меня имеется представленье, будто сие так и есть; но госпожа Хьюз говорит, что он весьма благородный молодой человек и, по всему вероятию, будет весьма благополучен.
Кэтрин долее не задавала вопросов; она услышала достаточно, чтобы уразуметь, сколь ничтожны познанья г-жи Аллен; сама же юная дева, к величайшему несчастью, сие свиданье с братом и сестрою пропустила. Будь она в силах предвидеть эдакий поворот, ничто не понудило бы ее отправиться с остальными; ныне же она могла лишь оплакивать горькую свою судьбу и раздумывать о том, чего лишилась, пока ей не стало ясно, что прогулка особо отрадной вовсе не была, а лично Джон Торп – персона до крайности неприятная.
Глава X
Семейства Аллен, Торп и Морлэнд встретились вечером в театре; и поскольку Кэтрин и Изабелла сидели рядом, последней выпал шанс изложить некоторые из многих тысяч разных разностей, что копились в ней и ждали излиянья всю ту бесконечную вечность, что разделяла подруг.
– О Боже! Возлюбленная моя Кэтрин, ужели я наконец заполучила тебя? – так вскричала Изабелла, едва Кэтрин вошла в ложу и села подле. – Итак, господин Морлэнд, – ибо тот сидел по другую руку, – весь остаток вечера я не молвлю вам ни слова; посему вам предписано ничего иного не ожидать. Бесценнейшая моя Кэтрин, как ты пережила эти столетья? Однако нет нужды спрашивать, ибо выглядишь ты восхитительно. Поистине, ты уложила волосы беспримерно божественным манером; ах ты озорное созданье, хочешь всех заворожить? Воистину, мой брат уже вполне в тебя влюблен; а что до господина Тилни – но сие совершенно понятно, даже твоя скромность не может усомниться ныне в его привязанности; это слишком очевидно – он же вернулся в Бат. Ах! Чего бы я ни отдала, только бы его увидеть! Я прямо горю от нетерпенья. Моя мать уверяет, что он восхитительнейший молодой человек на свете; она, знаешь ли, утром с ним виделась; непременно представь его мне. Он сейчас здесь? Ну осмотрись, бога ради! Уверяю тебя, мне жизнь не мила, пока я его не увижу.
– Нет, – сказала Кэтрин, – его здесь нет; я его нигде не вижу.
– Ой, какой кошмар! Ужель никогда мне с ним не познакомиться? Как тебе нравится мое платье? По-моему, не вовсе безнадежное; рукава я целиком придумала сама. Знаешь, мне столь невыносимо надоел Бат; мы с твоим братом нынче утром поняли, что, хотя здесь крайне замечательно провести несколько недель, мы бы и за многие миллионы не согласились тут жить. Мы во мгновенье ока обнаружили, что вкусы наши совершенно совпадают – всякому окруженью мы предпочитаем провинцию; в самом деле, сие было даже нелепо – до каких малостей сходны наши мненья! Ни в едином предмете мы не разошлись; я бы ни за что не хотела, чтобы ты сие слышала, ты такая лукавая, ты бы наверняка отпустила какое-нибудь комическое замечанье.
– Нет, вовсе нет.
– Ну разумеется, отпустила бы; я знаю тебя лучше, нежели ты сама. Ты бы сказала нам, что мы словно созданы друг для друга или еще какую подобную чепуху, и сие расстроило бы меня до невероятья; щеки мои были бы красны, что твои розы; я бы ни за какие блага не хотела, чтобы ты нас слышала.
– Честное слово, ты ко мне несправедлива; я бы ни за что не стала говорить столь неподобающим образом; кроме того, сие мне бы и в голову не пришло.
Изабелла недоверчиво улыбнулась и остаток вечера проболтала с Джеймсом.
Решимость Кэтрин встретить юную г-жу Тилни возродилась наутро с прежней силою; и до минуты, когда обычно отбывали в бювет, она отчасти страшилась новой препоны. Но ничего подобного не остановило их, никакие визитеры не задержали, и все трое в надлежащий час отправились к бювет, где имели место обычные событья и беседы; г-н Аллен, выпив стакан воды, присоединился к неким джентльменам, кои обсуждали текущую политику и сравнивали сообщенья излюбленных своих газет; дамы же прогуливались вместе, подмечая всякое новое лицо и почти всякую новую шляпку в зале. Женский состав семейства Торп, сопровождаемый Джеймсом Морлэндом, появился в толпе спустя менее четверти часа, и Кэтрин тотчас заняла свое место подле подруги. Джеймс, кой ныне присутствовал при той постоянно, оставался на сходной позиции; отделившись от прочих, они подобным манером погуляли некоторое время втроем, и наконец Кэтрин принялась сомневаться в удачности положенья, кое, даря ей исключительно общество подруги и брата, предоставляло крайне малую долю вниманья обоих. Они неустанно пребывали погружены в чувствительную беседу или оживленный спор, однако чувства их излагались таким шепотом, а живость сопровождалась таким хохотом, что, хотя та либо другой нередко обращались за поддержкою к Кэтрин, последняя не способна была никого поддержать, ибо не разбирала ни слова. В конце концов, однако, она нашла в себе силы оторваться от Изабеллы, вслух явив нужду побеседовать с юной г-жою Тилни, кою с немалой радостью узрела в дверях вместе с г-жою Хьюз и к коей тотчас приблизилась, полная решимости познакомиться ближе и упорствуя в сем желаньи более, нежели, вероятно, осмелилась бы, если б ее не подзадоривало вчерашнее разочарование. Юная г-жа Тилни приветствовала ее с великой любезностью, на попытки завязать дружбу отвечала с равной доброжелательностью, и они беседовали, пока обе группы пребывали в зале; и хотя, по всей вероятности, обеими не было сделано ни единого наблюденья и высказано ни единого выраженья, что всякий сезон в Бате не делались и не высказывались под сей крышею по несколько тысяч раз, преимущества их беседы, простой, правдивой и лишенной заносчивости, были, пожалуй, необычайны.
– Как превосходно танцует ваш брат! – сие безыскусное восклицанье Кэтрин ближе к концу разговора удивило и позабавило собеседницу.
– Генри! – с улыбкой отвечала та. – Да, он танцует очень хорошо.
– Он, вероятно, счел, что сие весьма странно – тогда, вечером, я сказала, что уже обещалась танцевать, однако он видел, что я сижу. Но на самом деле я с утра дала слово господину Торпу. – Юная г-жа Тилни на сие могла лишь кивнуть. – Вы не представляете, – прибавила Кэтрин после краткой паузы, – как удивилась я, увидев вашего брата вновь. Я была так уверена, что он отбыл насовсем.
– В прошлый раз, когда Генри имел удовольствие видеться с вами, он пробыл в Бате всего лишь пару дней. Он приезжал снять для нас комнаты.
– Сие совершенно не приходило мне в голову; и, разумеется, нигде его не встречая, я решила, что он уехал. А эта молодая дама, с которой он танцевал в понедельник, – не юная ли госпожа Смит?
– Да, знакомица госпожи Хьюз.
– Мне показалось, она была очень рада потанцевать. Как вы полагаете, она красивая?
– Не очень.
– Он никогда не приходит в бювет, да?
– Иногда приходит; однако нынче утром он уехал с моим отцом.
Подошла г-жа Хьюз и спросила юную г-жу Тилни, готова ли та идти.
– Надеюсь, я еще буду иметь удовольствие увидеть вас, – сказала Кэтрин. – Придете ли вы завтра на котильон?
– Быть может, мы… Да, я думаю, мы наверняка придем.
– Я очень рада – мы все там будем. – На сию любезность был получен уместный ответ, и девы расстались; юная г-жа Тилни располагала теперь некими данными о чувствах новой знакомицы, Кэтрин же – ни сном ни духом, что оные каким-либо манером изъяснила.
Домой она шла весьма счастливая. Утро исполнило все ее надежды, завтрашний вечер обернулся предметом мечтаний, и будущее засияло. Ныне ее в основном заботило, какое платье по такому случаю надеть и как убрать волосы. Нет ей оправданья. Наряд извечно являет собою отличье легкомысленного толка, и чрезмерные волненья о нем зачастую подрывают саму его цель. Сие Кэтрин знала прекрасно; двоюродная бабка прочла ей нотацию всего только в прошлое Рождество; и тем не менее в среду вечером юная дева минут десять пролежала без сна, выбирая меж крапчатым и вышитым муслином, и лишь недостача времени помешала ей купить новый туалет. Сие было бы ошибкою сужденья, величайшей, хоть и нередкой, от коей ее могла бы предостеречь персона иного пола, а не ее собственного – брат, а не двоюродная бабка; ибо лишь мужчина постигает мужскую нечувствительность к новому наряду. Как потрясены были бы чувства многих дам, пойми оные дамы, сколь мало влияют на сердца мужчин дорогие или же новые предметы туалета; сколь мало сердца сии пристрастны к фактуре муслина и сколь не подвержены особой любви к крапчатому, тонкому, узорчатому муслину или батисту. Дама изысканна только собственного довольства ради. По причине сей ни единый мужчина не станет восхищаться ею более, ни единой женщине она не понравится сильнее. Первому хватает опрятности и благородства, второй же милее налет потрепанности или неприличья. Но убийственные соображенья подобного рода не потревожили покоя Кэтрин.
Вечером в четверг она вступила в залы с чувствами, кои немало отличались от всего, что она пережила здесь в понедельник. Тогда она восторгалась приглашеньем Торпа; ныне же всеми силами стремилась избегнуть оного господина, опасаясь, как бы он не пригласил ее вновь; ибо хотя она не могла, не смела ожидать, что г-н Тилни пригласит ее на танец в третий раз, желанья ее, надежды и планы не потерпели бы меньшего. В сей критический миг моей героине сострадала бы всякая юная дева, ибо всякая так или иначе познала сходную ажитацию. Все рисковали – или, по меньшей мере, полагали, будто рискуют – подвергнуться преследованьям того, кого желали избегнуть; и все жаждали вниманья того, кому желали понравиться. Муки Кэтрин начались, когда подошло семейство Торп; она нервничала, едва приближался Джон Торп, пряталась с глаз его, как только возможно, и притворялась, будто не слышит, что он с нею заговаривает. Котильон завершился; начались танцы; а Кэтрин еще не видала обоих Тилни.
– Не пугайся, драгоценнейшая моя Кэтрин, – шепнула Изабелла, – но я буду вновь танцевать с твоим братом. Положительно, я должна заявить, что сие на редкость возмутительно. Я говорю ему, что он должен устыдиться, но вам с Джоном следует за нами приглядывать. Поторопись, драгоценное созданье, приходи к нам. Джон только что отошел, но через минутку вернется.
Кэтрин не успела и не пожелала ответить. Остальные ушли, Джон Торп пребывал в поле зренья, и она оставила всякую надежду. Впрочем, дабы не порождать впечатленья, будто она за ним наблюдает или ждет его приближенья, Кэтрин напряженно уставилась на свой веер; и едва в голове ее пронеслась самоуничижительная мысль о собственной глупости – как могла она ожидать, что в срок повстречает брата и сестру Тилни в такой толпе? – как внезапно к ней с приглашеньем на танец обратился сам г-н Тилни. Легко представить, как засияли ее глаза, с какой охотою она жестом дала понять о своем согласии и сколь блаженно трепетало ее сердце, когда шла она танцевать. Избегнуть – и, верила Кэтрин, в последнюю минуту избегнуть Джона Торпа, и получить приглашенье от г-на Тилни столь вскоре после его появленья – да он будто нарочно ее искал! – мнилось ей, будто жизнь не может подарить большего счастия.
Однако едва они мирно обрели место средь танцующих, вниманье Кэтрин привлечено было Джоном Торпом, кой очутился у нее за спиною.
– Ну дела, госпожа Морлэнд! – сказал он. – Это что ж такое? А я-то думал, что сам буду с вами плясать.
– Я в недоуменьи, отчего вы думали так, ибо вы меня не приглашали.
– Вот те на, ну и шуточки у вас! Я пригласил вас, как только вошел в залу, и как раз хотел снова пригласить; оборачиваюсь – а вы уж пропали! Ну вы даете – ну и фокусы у вас! Я и пришел, только чтобы потанцевать с вами, и совершенно убежден, что мы уговорились в понедельник. Да; точно, я припоминаю, что мы уговорились, когда вы забирали свой плащ в вестибюле. Я тут всем знакомым рассказываю, что стану танцевать с самой красивой девушкой в зале; меня же на смех подымут, когда увидят, что вы танцуете с другим.
– Вовсе нет; после такого описанья они и не подумают обо мне.
– Честное слово, если не подумают, я этих болванов за дверь вышвырну. И с кем это вы пляшете? – Кэтрин удовлетворила его любопытство. – Тилни, – повторил он. – Хм-м – я с ним незнаком. Ничего себе мужчина; сложен пристойно. Ему лошадь не нужна? У меня тут один друг, Сэм Флетчер, – так он лошадь продает, подойдет кому угодно. Отменно умная животина, хорошо бегает – всего сорок гиней. Я б и сам ее прикупил с дорогой душою, у меня закон такой – всегда покупать добрую лошадь, если попадается; но мне она ни к чему, для полей не годится. Любые бы деньги отдал за хорошего гунтера. У меня сейчас три, лучших и не седлали никогда. Я бы с ними и за восемьсот гиней не расстался. Мы с Флетчером к следующему сезону хотим дом снять в Лестершире. Ч…, как неудобно на постоялом дворе жить – кошмар.
Сия фраза последней утомляла вниманье Кэтрин, ибо Торп сметен был неодолимым напором долгой череды шествующих мимо дам. Засим партнер, приблизившись к Кэтрин, сказал:
– Сей джентльмен лишил бы меня терпенья, пробудь он с вами еще хоть полминуты. Не должно отвлекать от меня вниманье моей партнерши. На нынешний вечер мы уговорились о взаимном приятстве, и на сие время всем нашим приятством нам полагается дарить исключительно друг друга. Ни единая живая душа не может привлечь вниманья одного, не нарушив прав другого. Парные танцы я полагаю символом супружества. Верность и обходительность в высшей степени приличествуют обоим; а тем, кто сами предпочитают не танцевать и не жениться, не должно отвлекать партнерш или жен своих соседей.
– Но сие столь разные вещи!