– Маргарита! Тюбик!
Не дождавшись ответа ни от Маргариты, ни от загадочного Тюбика, она бросалась обратно к себе, громко хлопая дверью, отчего Семен Степанович каждый раз вздрагивал и ронял щетку для обуви. Домработница степенно и сосредоточенно вышагивала по кухне. Она мало обращала внимание на Изольдины вопли и неспешно перекладывала пакеты с крупой из стенного шкафа в три объемные сумки, бормоча что-то себе под нос. Вошедшую девушку никто не заметил.
–Добрый вечер, – Катя шагнула вперед и неожиданно оказалась в центре всеобщего внимания.
Четыре пар глаз уставились на нее, словно до них впервые дошел факт ее присутствия, переглянулись, и в коридоре повисло неловкое молчание. Катя переступила с ноги на ногу и нервно поправила прическу. Она почувствовала себя ужасно неловко. Кажется, она все-таки появилась здесь не вовремя. Семен Степанович очнулся первым.
– О, Катенька! А мы, вот… Тут… Собираемся на дачу, – он красноречиво обвел рукой живописную группу в прихожей.
Группа и впрямь была хороша. Аркадий, который к этому моменту выбрался из самой большой коробки, оказался в застиранных трениках, растянутой футболке и лакированных туфлях, хотя ухитрялся при этом выглядеть стильно. В руках он сжимал моток провода и две отвертки.
Семен Степанович поверх строгого серого костюма повязал кокетливый розовый фартук с надписью "Лучший в мире повар”. На бледной ткани в нескольких местах расплывались черные разводы от ваксы. Сапог, который он так старательно начищал, напоминал кожаный чулок.
Изольда с Нонной были в обычных домашних платьях, но Изольда трясла перед собой широченными красными шароварами, а Нонна обеими руками обнимала тулуп, вывернутый мехом наружу. Вид у тетушек был растерянный и виноватый, словно их поймали с поличным на краже печенья из супермаркета. Только домработница не проявила к Катиному появлению никакого интереса. Она лишь скользнула по девушке спокойным взглядом и вернулась к своему занятию.
– Холодно, наверное, на даче? – глядя на тулуп, несмело произнесла девушка, чтобы хоть что-то сказать.
Семен Степанович согласно закивал, а Изольда быстро спрятала шаровары за спину. Катя окончательно растерялась и хотела быстренько исчезнуть в своей комнате, но проход загородила Маргарита, появившись из кухни с двумя огромными сумками. Пока девушка сливалась со стеной, пытаясь разминуться с домработницей, Семен Степанович пустился в пространные рассуждения о том, что Катюше очень повезло, поскольку они все уезжают на дачу, и квартира будет в полном ее распоряжении, а значит, никакие "докучливые старики" не будут ей мешать.
Родственники сразу же вышли из ступора и одобрительно загудели, подтверждая слова дедуси. Кате показалось, что они вздохнули с облегчением и вернулись к своим сборам. Нонна Пална, бросив тулуп и схватив неподъемную коробку, устремилась следом за Маргаритой, но споткнулась и едва не упала. Катя стояла к ней ближе всех и кинулась на помощь. Толстушка была чуть больше коробки, и было совершенно ясно, что такая работа ей не под силу. Да и остальные, не считая Аркадия, совсем не тянули на грузчиков. Девушка почувствовала острый укол жалости к старикам и воскликнула:
– Давайте, я вам помогу!
Она решительно забрала коробку у Нонны и устремила взгляд на Семена Степановича.
– Куда нести?
В коридоре опять повисло смущенное молчание. Родственники вновь переглянулись и стали невнятно бормотать что-то в том смысле, что они сами справятся. Возражения звучали не слишком убедительно, и Катя, движимая благородным порывом помочь ближнему, предпочла не заметить явного нежелания этих самых ближних принимать помощь. Она решила, что старики стесняются и с нажимом добавила:
– Я и здесь помогу, и на даче, вы не волнуйтесь!
Семен Степанович почесал затылок. В задумчивости он почесал его обувной щеткой, оставив на блестящей лысине сочный черный зигзаг. Затянувшуюся неловкую сцену прервал Аркадий. Он шагнул навстречу Кате, отобрал у нее коробку и громко произнес, повернувшись к семье:
– Замечательная мысль! Нам помощь нужна, особенно сейчас, пока Борис и Людмила не с нами.
Остальным потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту информацию, но похоже, Аркадий был тут за главного. Семен Степанович пожал плечами и вернулся к надраиванию сапога. Изольда неодобрительно хмыкнула, но ничего не сказала и, взмахнув шароварами как алым революционным знаменем, скрылась у себя в комнате. Только Нонна Пална расплылась в довольной улыбке, подлетела к девушке и, взяв ее за руку, радостно потащила в свою спальню.
– А мне совсем чуть-чуть помочь надо. Я уже практически собралась, – она гордо указала Кате на небольшой саквояж.
"Спартанская бабка, если все свои шмотки она уместила в эту сумочку,” – с уважением подумала Катя.
В ответ на ее невысказанную мысль Нонна скромно уточнила:
– Здесь самое необходимое – косметика и лекарства, а вот с остальным мне потребуется капелька вашей помощи.
Толстушка открыла солидных размеров шкаф и принялась с энтузиазмом вытаскивать из него блузки, брюки, платья, туфли, свитера, носки и множество других предметов гардероба. Гора вещей, предназначенных для упаковки, росла. Катя заметила как минимум три вечерних платья, две пары кроссовок и теплые лыжные штаны, и подумала, что эта дача должна быть весьма удаленным от цивилизации местом, где никогда не знаешь, что тебе может понадобиться.
Упаковывая четвертый чемодан, Катя невольно подумала, что она погорячилась с предложением помощи. Ноннина "капелька" вылилась в полтора часа энергичных усилий. Сама толстушка при этом сидела в кресле, болтала короткими ножками и развлекала девушку многочисленными повествованиями из жизни членов семьи Бакчеевых, которые неизменно заканчивались словами: "Он (или она) уже в мире ином, бедняжка!"
Поскольку она не утруждала себя объяснениями, кем Андрей Феоктистович приходится Регине Макаровне, а племянник Ванечка толстяку Жоре, постоянно перескакивала с одной темы на другую и отвлекалась на указания типа: "вот эту шляпу в отдельную коробку, пожалуйста", Катя не поняла ни одной истории. У нее осталось только стойкое ощущение, что Бакчееский род когда-то насчитывал невероятное количество человек, которые в настоящее время вымерли.
Остальные в это время тоже не сидели без дела. Изольда наконец отловила Маргариту, и вместе они нашли тюбик краски для волос, без которого та "категорически!" никуда не хотела ехать. Семен Степанович закончил чистить обувь и удалился к себе. Аркадий, отдуваясь, вытащил в коридор два огромных пластиковых чемодана и тоже исчез. Суматоха в квартире понемногу улеглась.
Катя, которая в процессе упаковки вещей безнадежно испачкала джинсы, воспользовалась затишьем и помчалась в ближайший магазин купить новые. Второй пары она не взяла, и ей отчего-то неприятна была мысль, что ухоженный Аркадий увидит ее в грязных брюках.
Кроме джинсов Катя еще купила пару футболок в одном из мелких магазинчиков поблизости с гордым названием «Торговая Галерея», порадовав продавца прибылью перед самым закрытием. Цены в магазинчике кусались, но выбирать не приходилось – в это время она уже никуда больше не успеет. Девушка вернулась домой, нагруженная пакетами, и издалека заметила во дворе знакомую фигуру Маргариты, выносившую мусор. Поднявшись на последний этаж раньше нее, она снова обнаружила дверь открытой.
"Дремучая провинция, – с завистью подумала Катя, безуспешно пытаясь представить себе, как ее мама оставляет дверь своей московской квартиры открытой и беспечно идет выбрасывать бытовые отходы. – Воров у них тут нет, что ли?"
В любом случае незапертый вход был ей не руку. Порадовавшись, что не приходится афишировать свое возвращение – не ровен час Нонне опять потребуется "чуть-чуть" помощи – девушка тихонько проскользнула внутрь и на цыпочках стала пробираться в свою комнату.
Дверь в спальню Аркадия была приоткрыта, и, помимо воли, Катя уловила обрывок разговора.
–… Отвечаю за проект я, и если она все же оттуда… – последовала пауза, – … то лучше иметь ее на виду.
Это произнес младший Бакчеев, и в голосе его звучали одновременно вызов и напряжение.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – спокойно и строго отвечал ему Семен Степанович. – Мне тоже не кажется, что она в этом замешана, но ты собираешься пустить ее в зону “Б”. Сам понимаешь, какой это риск!…
–Риском было жениться неизвестно на ком! – раздраженно выпалил Аркадий.
Катя насторожилась. "Неизвестно на ком" – это про кого? Какая еще зона “Б”? Что здесь вообще происходит?
Семен Степанович откашлялся и произнес что-то типа: "Наша базовая проверка показала…"
Окончания Катя не расслышала, потому что в этот момент у нее под ногами некстати зашуршал забытый кем-то полиэтиленовый пакет. Голоса в комнате мгновенно стихли. Катя в ужасе поняла, что сейчас ее подслушивание обнаружится. Она быстро скинула туфли и метнулась назад к выходу. Дверь по-прежнему была открыта. Маргарита еще не вернулась. Катя с шумом ее захлопнула и принялась греметь дверной цепочкой, сумкой и всем, что попадалось под руку, всячески изображая, что она только что вошла.
Семен Степанович и Аркадий выглянули в коридор одновременно.
– Я тут немножко прошлась по магазинам!, – Катя выпятила губы в кукольной улыбке и постаралась придать своему лицу максимально безмозглое выражение.
– Да, да… – рассеянно пробормотал старичок.
– Д-добрый вечер, – запнувшись, приветствовал ее Бакчеев-младший.
Катя прошествовала мимо них по паркету в капроновых носках, вихляя бедрами и пакетами, и одарила родственников ослепительной улыбкой перед тем как скрыться в гостевой спальне.
Мужчины проводили ее настороженными взглядами и вернулись в комнату. Закрывая дверь, Семен Степанович уткнулся взглядом в Катины туфли посреди коридора и озадаченно нахмурился.
–До отъезда надо связаться… Ты меня слышишь? – окликнул его Аркадий, возвращаясь к прерванному разговору.
–Да, да, – отстраненно ответил дедок, с трудом отводя глаза от высоких каблуков, и захлопнул дверь. – Что ты сказал?…
Оказавшись одна, Катя принялась беспокойно метаться по комнате. Нечаянно подслушанный разговор был странным и тревожным. "Жениться неизвестно на ком" – это, похоже, про Людмилу и Бориса? Вроде бы больше в этой семье никто в последнее время не сочетался законными узами. Что за особо приближенная публика голубых кровей здесь обитает, если Люся для них – неизвестно кто? А еще эта странная фраза про зону “Б”, допуск в которую сопряжен с риском… Скорее всего ее догадка про работу Бориса верна – речь явно идет о каком-то секретном объекте! Что он там еще сказал? "… не думаю, что она замешана…" В чем, интересно, Люся может быть замешана?
Зная тетку столько лет, девушка не могла предположить ни одного дела, в котором та могла быть замешана кроме глазенья в телевизор, ухода за своим прекрасным лицом и телом, и рейдов по модным магазинам, но вряд ли эти пристрастия могли вызвать такую тревогу у ее новых родственников.
Девушка перебирала варианты и недоумевала все сильнее, но, вспомнив о своем печальном ночном опыте, не торопилась делать выводы. Вокруг несомненно происходит что-то непонятное, но вполне возможно, для всего этого найдется самое простое объяснение. Вот бы поговорить сейчас с Люсей. И угораздило же их с мужем именно теперь угодить в карантин!
"Хотя… Ну и что, что она в больнице? – внезапно осенило девушку. – Не тюрьма ведь, пробраться можно. В инфекционную, конечно, сложнее, но это Аркадию туда ход закрыт, а я могу вспомнить свое медицинское прошлое. Врачом-консультантом прикинусь или новым интерном, который отделения перепутал. Что-нибудь придумаю, главное – белый халат надо раздобыть.”
Халат! Катя обрадовалась. Именно этот предмет одежды она совсем недавно держала в руках и сама уложила его в один из чемоданов Нонны Павловны. Нужно было только вспомнить, в какой. Исполненная решимости, девушка высунулась в коридор. Убедившись, что он пуст, она прокралась к четырем здоровенным баулам и принялась вспоминать, куда засунула халат.
Капризная память сразу же повернулась к хозяйке задом и неизвестно куда передом, и выдавала что угодно, только не нужную информацию. Как только девушка делала выбор: “Точно, он лежит вот в этом коричневом чемодане”, зловредный внутренний голос подбрасывал порцию сомнений: "Уверена? А может, вон в том, кожаном? Халат появился из шкафа где-то в середине упаковочного процесса, и кожаный чемодан укладывался примерно тогда же…"
"Правильно!" – после некоторого раздумья соглашалась со своей памятью Катя и нацеливалась на кожаный желтый саквояж, но отводила руку в последний момент: "Хотя… Вроде бы я его положила не в желтый саквояж, а в эту черную сумку с ремешками?… Или нет?…"
Сумка с ремешками подмигивала ей поочередно двумя своими металлическими пряжками. Одна – одобрительно: "Открывай, халат точно здесь!" Вторая – насмешливо: "Ну давай, перекопай заново всю эту гору барахла, которую ты с таким трудом запихнула в Ноннины безразмерные сумищи.”
Катя от досады прикусила губу, переводя напряженный взгляд с одного чемодана на другой. Где же этот чертов халат?
"Была – не была,” – решилась она и ринулась открывать самый большой.
Нужного предмета там, естественно, не оказалось. Кое-как затолкав все обратно, девушка упрямо сжала челюсти и приступила к потрошению второго. Перед лицом такой непреклонности халат быстро сдался – нашелся между двух пар растоптанных туфель на самом дне. Катя едва удержалась от победного вопля, схватила желанную добычу и пулей вылетела из дома.
"Эх, стетоскоп бы еще на шею повесить, – с сожалением подумала она, но этот медицинский прибор вряд ли имелся в наличии в доме Бахчеевых. – Ладно, обойдусь как-нибудь.”
На город опустился чудесный теплый вечер. Ковры из разноцветных тюльпанов расцвечивали клумбы, журчали фонтаны, гуляли влюбленные парочки. Автомобильные пробки уже рассосались, и Катя без труда добралась до инфекционной больницы. Она придирчиво осмотрела высокие стены и охранника на проходной, и остановилась у входа, чтобы оценить обстановку.
Тонкий ручеек выходивших из клиники явно составляли сотрудники, закончившие работу. Они привычно прощались с меланхоличным вахтером и спешили к автобусной остановке или припаркованным вдоль улицы автомобилям. Еще меньший поток тех, кого бдительный сторож пропускал внутрь, очевидно составляли опаздывающие на ночное дежурство медики. Они торопливо пробегали через проходную, на ходу показывая ему синие пропуска с фотографией. Посетителей, которые пытались пройти внутрь или передать заболевшим родственникам продуктовую посылку, неумолимый страж твердой рукой заворачивал обратно.
Закончив осмотр, Катя отступила за ближайшее дерево и быстренько натянула халат. Он оказался большим, помятым, с дыркой на локте. Пришлось закатать рукава, чтобы спрятать оторванный клок ткани. Девушка критически оглядела себя и сморщилась – вид был, прямо скажем, непрезентабельный. Значит, придется брать нахальством. Она решительно выдохнула и двинулась вперед.
Войдя в тесное помещение проходной, Катя нацепила на лицо выражение важной, безумно занятой докторши и, не глядя по сторонам, направилась к турникету.