Тут он схватился за голову, и стал опускаться обратно. Он зажмурил глаза. Губы были приоткрыты, уголки их смотрели вниз, и я расслышала, как он начал всхлипывать. Да, он заплакал. Что могло происходить здесь, если преступники, эти черствые бессердечные люди, несущие зло мирному населению, были настолько сломлены? Внезапно мы с Прохоровым различили следующие его слова:
– Они убьют меня! Я умру! Меня убьют! Не хочу! Я не хочу умирать!
Мне было ужасно любопытно, что же происходит. А может этот заключенный над нами только смеется, изображая психически больного человека. Потому что именно такое впечатление сложилось бы у любого, видевшего эту картину.
– Что происходит? Объясните, – попросила я. – Вам кто-то угрожает? Кто-то вас бьет?
– Бьют! Уже вторую ночь, как Косаря, как Лысого, как Батю! – видимо, это были клички убитых преступников. – Они умерли, я тоже умру. Он пришел за мной!
Кипринский поднял на нас лицо, оно было искажено от чувства ужаса.
– Кто он? – спросил Прохоров у заключенного.
– Ад. Призрак ада. Ужас во плоти!
– Подождите, – попросила я. – Не говорите загадками! Кто этот «ужас во плоти»? Это кто-то из заключенных или из надсмотрщиков?
Тут он расхохотался. Мне тут же стало не по себе. Петр это заметил и прокричал:
– Тихо!
Тут же он смолк. И решился ответить на мой вопрос:
– Он невидим! У него огромная сила! Это что-то сверхъестественное и оно жаждет крови!
Говоря это, Кипринский немигающим взглядом смотрел на меня. Его голос – тихий, осторожный – вызывал у меня страх. Прохоров, видя, как мы с Кипринским неотрывно смотрим друг на друга, решил разбавить обстановку.
– Это оно убило ваших знакомых?
Он резко перевел взгляд с меня на Петра, и я с облегчением выдохнула.
– Да! Батя даже крестик нагрудный заказал! А он был атеист, но не успел его получить! Повесили крест уже на окоченевшее тело. Теперь меня оно мучает каждую ночь! Батя умер на девятую ночь! В первые три дня ты ощущаешь что-то возле себя. В четвертую – слышишь шорох, дыхание, шаги и слышишь голос… Я знаю! Я слышал это! Даже голос! Он говорил с Батей!
– Что говорил? – спросила я, тут же пожалев, так как эти сумасшедшие глаза вновь смотрели на меня.
– «4 из 9!». Поэтому я точно знаю, сколько оно находится рядом и когда оно убивает! В пятый день оно уже начинает избивать! Вот, – задрал он рубашку, и я тут же вспомнила, как он показывал то же самое начальнику во дворе. – Мне осталось четыре ночи! – из глаз его снова полились слезы. – Спасите меня! – взмолился он, уже неистово крича.
На его крик вбежал парень, стоящий по ту сторону двери и скрутил Кипринского.
– Я могу его уводить?
Мы с Прохоровым переглянулись и кивнули пареньку.
– Подождите здесь, я его уведу и вернусь!
– Нет! Я не хочу туда! – упирался Кипринский. Даже когда дверь за ними закрылась, я слышала его истошный вопль – Киньте меня в колодец, закопайте где-нибудь, но только не туда! Нет! Спасите!
Я была в растерянности. Когда звуки стали тише, Прохоров обратился ко мне:
– Что ты обо всем этом думаешь?
– Я не могу так сразу сказать. Мне надо все обдумать. А ты?
Я боялась, что он может подумать, что я просто скрываю свое мнение, пытаюсь обойти его. Но это было не так. У меня действительно была каша в голове. Мне просто требовалось немного времени наедине с собой.
– А я считаю, что есть три варианта: во-первых, он сумасшедший и нам специально его прислали, запутать нас, выставить нас идиотами, во-вторых, ему поставили все эти увечья его же «братья по несчастью» или, что даже вероятнее, рабочий персонал вплоть до начальника, третий вариант – самый невероятный, – который он нам рассказал. Выбирай любой! Но даже из этого можно составить интересную историю! Так что, Ника, ты сорвала большой куш! На твоем месте, я бы каждый день выходил в эфир рассказывая новые данные. Это было бы интересно для наших слушателей и повышало бы наш рейтинг.
Петр так быстро сориентировался. Я все больше ему поражалась. Причем, совет был дельный.
– Ника, напиши статью и завтра скажешь в эфире, что наша группа будет расследовать это дело. Упомяни имя начальника, сказав о нем только хорошие слова. Сделай упор на том, что он любезно предоставляет нам возможность общения с заключенными и всячески способствует раскрытию причин произошедших смертей. Так мы обеспечим себе пропуск.
Я кивнула, обрабатывая эту информацию, и понимая, что Прохоров как всегда прав. Зашел паренек, уведший Кипринского.
– Вы не скажете нам свое имя? – поинтересовалась я, решив упомянуть и его в своей статье, который действительно не препятствовал нам в работе.
– Денис Охрапов, – ответил он и я тут же записала имя в блокнот.
Перед уходом из здания, мы поблагодарили начальника за сотрудничество с прессой. После того, как вышли за ворота, Петр предложил отметить в кафе плодотворное начало работы в паре. Мне было неудобно отказывать, но меня в этот вечер ждала Ева, я не могла согласиться.
– Ну что ж, значит, в следующий раз отметим, когда ты вновь выйдешь в эфир. А это будет завтра! Так что не планируй ничего на вечер! – ответил Петр.
– Почему ты так уверен, что я снова буду читать новости?
– Потому что я уверен, что твоя статья будет самой интересной! А еще, Ника, ты поймала свою нить и теперь ее главное не упустить! – сказав это, он попрощался со мной.
Я смотрела, как удаляется Прохоров. Его вид снова был строгий, серьезный, непреступный. Как же это отличалось от правды! Теперь я видела в нем мягкого, теплого человека, без сомнения наделенного умом, смекалкой, особой мужской силой. В своей новой статье я бы в первую очередь хотела поблагодарить именно его. Поэтому я решила для себя, что скажу о роли Прохорова в этом деле и только потом попрощаюсь со слушателями: Ника Семенова. Your-news. Специально для вас.
Глава 5. Ева
Рассуждения мои прервал телефонный звонок. С трудом нащупав в сумке мобильный, я посмотрела на экран: муж. Будто Глеб оттуда увидел, как я смотрю на другого мужчину, заревновал и позвонил мне.
– Да, милый! – ответила я.
– Я освободился, сейчас заскочу за тобой, и поедем забрать Люси, – радостно сказал он мне в трубку.
– Глеб, не заезжай за мной, я на автобусе приеду.
– А что такое? Тебя еще не отпустили?
Мне не хотелось называть ему имя, которое он не переносил. Я начала врать. Меня за это частенько мучила совесть, но язык сам говорил ложь, чтобы скрыть неприятную правду.
– Нет, я буду работать допоздна.
– Ника, тебе пора требовать надбавки! – пошутил он и пожелал мне удачи.
Я села на автобус и доехала до места работы. Напротив него располагалось то самое кафе, где мы с подругой условились встретиться, точнее, она меня заставила сюда явиться. Я уверенно зашла в кафе и стала осматриваться. В сумрачной обстановке было сложно сразу найти то, что было нужно. Ко мне подошел официант и поинтересовался:
– Вы одна или с кем-то? Вам посоветовать столик?
– У меня здесь встреча, – произнося эти слова, я заметила Еву и направилась к ней. Она села как раз в середине зала. А я всегда выбирала место у окна или в каком-нибудь уголке, поэтому и искала поначалу в той стороне. По сути, мы с ней были абсолютно разные, поэтому Глеб ни раз удивлялся как мы смогли сдружиться. Она – активная, пронырливая, любопытная до ужаса. У нее было хобби – влипать в проблемы. Ей надо было везде залезть и все узнать. Поэтому мне тоже не раз доставалось. Если бы не Ева, то я бы коротала свое время за каким-нибудь любовным романом и стаканом кофе. Нет, это не значит, что я о чем-то жалела. Если бы не Ева, то моя жизнь была бы намного скучнее. Вот она меня заметила, обворожительно улыбнулась и машет мне рукой, будто я ее черноту не заметила. От природы у нее были волосы моего цвета, но она их постоянно видоизменяла. Теперь они были иссиня-черными, прямыми, почти доходящими до плеч. Глаза ее было невозможно не узнать: миндалевидные, они казались еще более удлиненными за счет ее темного макияжа. Вообще, она была красива: правильный нос, несколько пухлые губы, женственная фигура. Казалось странным, что она в свои 26 была еще не замужем. Как только она кого-то находила, от нее сбегали уже через две недели, а находила она парней очень часто. Я была замужем уже 5 лет, хотя рядом с ней смотрелась серой мышью. Я подошла к ней и чмокнулась с ней в щеку, как мы обычно это делали при встречи. Сев напротив нее, я уже было хотела открыть рот, но она меня опередила.
– Ника! Ты сегодня необыкновенно красивая! С чем это связано? Ну рассказывай, что у тебя! Я так волновалась! Так переживала! Ты была в тюрьме? Что-нибудь узнала? А что ты у меня спрашивала насчет Красилова? Что ты там наговорила про него?
Я даже не успевала ответить на один вопрос, как тут же следовал другой, но я привыкла к такой ее манере разговора. Дождавшись, когда она замолчит, я начала отвечать на ее вопросы в удобном для меня порядке.
– Ева, я сделала репортаж о Красилове, объяснив, что он не такой плохой, каким может показаться.
У подруги тут же брови поплыли вверх. Она уже догадалась о том, в каком плане я сделала репортаж: не статью, которую зачитали с моим именем, а прочла его сама.
– Репортаж? Тебя в новостях показали?
– Да, показали. Точнее я вела все вещание, – гордо объявила я.
Ева еще больше удивилась.
– Когда? Когда выйдет передача?
– Сегодня в 15 часов дня.
Ева была явно расстроена. Нет, не расстроена, она негодовала.
– И ты не сказала мне? Да я может всю твою карьеру мечтала об этом! Я даже не записала твой эфир! Первый репортаж! Ты представляешь, что это значит для журналиста?
«Будто бы ты это знаешь?» – подумала я. То, что она говорила дальше, не отличалось по тематике, поэтому я стала изучать меню. Услышав, что воцарилась тишина, сказала ей, чтобы хоть немного успокоить подругу:
– Введи запрос в интернете, и он тебе все покажет!
Ева не любила признавать свое поражение и стала причитать с удвоенной силой:
– Я для тебя ничего не значу, да? Я трачу на тебя все свободное время, а ты вот так с лучшей подругой! Да будь я на твоем месте, то в первую очередь известила о такой новости, чтобы подруга была первой, кто узнал об этом!
Подошел официант, который отвлек внимание Евы. Она сразу же начинала заигрывать со всеми мужчинами, которые встречались ей на пути.
– Что-то выбрали? – поинтересовался он у нас.
Ева тут же замолчала и стала широко улыбаться. Глаза ее в этот миг приобрели еще какой-то блеск, которому я всегда поражалась. Она поправила указательным пальчиком прядь своих коротких волос и нежным тоном спросила:
– А что вы бы посоветовали?
Официант зарделся и начал «идиотски» хихикать.
– Я бы мог предложить вам…
Дальше пошел набор блюд со странными названиями. Вот так в кафе всегда, назовут блюдо какой-нибудь карбонарой, а на деле получаешь макароны с колбасой.
– Может что-нибудь из сладенького посоветуете с эспрессо?
Парень тут же пошел перечислять различные тортики, то и дело заикаясь под пристальным взглядом жгучей брюнетки. Я не могла больше это выслушивать. Как-никак меня дома ждут муж и моя славная дочка, а я присутствую при склеивании подругой еще одной жертвы.
– Мне эспрессо с тирамису и ей то же самое, пожалуйста! – попросила я, освобождая его от присутствия между нами.
Официант улыбнулся напоследок Еве и удалился.
– Ну и чего ты испортила мне весь кайф? – возмутилась подруга.
– Зачем он тебе, Ева? Он еще совсем малец. Краснел тут и заикался. Тебе нужно что-то постарше.
Ева была со мной согласна, но хищнице хотелось поиграться.
– Разве это было не мило? Я бы слушала его и слушала!
– А ты меня уже слушать не хочешь? Тогда я пошла! – сказала я, артистично вставая с места.
Ева тут же остановила меня, протянув ко мне руки и махая ими вниз, сказала:
– Ника! Ну, прости мне мою слабость! Давай, рассказывай дальше!
Я снова села на кожаное кресло и продолжила отвечать Еве на вопросы об эфире. К нам подошел официант с нашим заказом. Ева встретилась с ним взглядом и сладким тоном поблагодарила за оперативность. Официант завис над ней, я поняла, что подруга вот-вот снова обо мне забудет. Я со всей силы стукнула ладонями по столу и тут же, почувствовав жуткую боль, начала потирать ладони. Ева поняла намек и сказала парнишке, что если он будет нужен, она позовет его.
– Ты как? Сильно больно? – виновато произнесла подруга.
– Больно! Все из-за тебя!
– Может попросить лед? – сыронизировала она.
– Ну уж нет! Позовешь его, и я уйду! – пригрозила я.
– Хорошо, не буду. Ну а насчет тюрьмы что? – спросила Евы.
– Мы ходили с Прохоровым туда и даже говорили с заключенным.
– Подожди, с каким-таким Прохоровым? – заострила она внимание на своем любимом вопросе.
– Это мой коллега!
– Погоди, тот самый, который часто по телевиденью мелькает? Он еще вел репортаж из горячей точки!
Я кивнула, испытывая гордость, что веду дело с таким маститым журналистом, как он.
– Ника! – протянула Ева. – Какая ты счастливая!
Я тут же поперхнулась кофе.
– Ты о чем думаешь? – крикнула на нее, откашливаясь. – У меня Глеб есть!
– С тем как ты себя ведешь, его у тебя скоро не будет!
Она скрестила руки на груди и осматривала меня.
– Что не так в моем поведении?
– Не в поведении, Ника! Он у тебя красивый видный мужчина. Я бы на твоем месте так не одевалась! Ты даже не красишься! Посмотри на свои волосы! Завязала и пошла! Ему это когда-нибудь надоест!
– Типун тебе… Не каркай! И так на ворону похожа!
– Что?
– То! Черная, как смола!
– А мужчинам нравлюсь! – сказала она, показав язык.
И мы захохотали. Мы не обижались друг на друга на такие фразы. И она, и я знали, что говорим не со зла. Про ворону я вообще сказала в шутку. Я могла добавить, что я, в отличие от нее, замужем, но это бы уже перешло границу.
– Вот что он видит по утрам? – внезапно спросила она. Я непроизвольно вспомнила, как сегодня по пробуждению он жаловался на мой растрепанный вид.
– Меня видит!
– Тебя причесанную и одетую в маленький шелковый халатик.
Я обиженно надула губы. У меня так всегда, с детства, когда меня в чем-то пытаются упрекнуть, а я с этим согласна. Я отрицательно покачала головой.
– А я бы на твоем месте сначала привела себя в порядок, а потом бы уже просила открыть глазки.
Откуда она это узнала? Неужели Глеб жаловался ей? Да нет, он скорее со сколы спрыгнет, чем ей позвонит. Но тогда как она смогла попасть в точку? Камера, спрятанная в комнате? Нет, Ева бы так низко не опустилась.
– Что ты так на меня смотришь? Просто я знаю тебя, вот и все!
Кажется, Ева за 10 лет нашей дружбы научилась читать мои мысли.
– А что? Запасной вариант пригодится! Тем более такой симпатичный и харизматичный! – подмигнула она.
– Ева, я запасные варианты находить не собираюсь!
– Зачем искать, если он уже есть? – повела она бровями.
– Ева!
– Хорошо-хорошо! – подняла она руку, ладонью ко мне, в знак того, что больше не будет настаивать. – Тогда познакомь нас, я не откажусь от такого мужчины
– Не думаю, что он согласится на такую женщину! – сострила я.
Ева фыркнула, но спорить с этим не стала. Вместо этого она стала расспрашивать у меня как мне с ним работается, на что услышала ряд комплиментов в его сторону. Я не забыла упомянуть, что из-за нее, мне пришлось обидеть его отказом на предложение отпраздновать наш рабочий союз! Она всплеснула руками и стала тарахтеть в ответ:
– Почему ты не пошла? – главное сама мне наказала быть здесь после работы, а еще возмущается! – Позвонила бы мне, и я бы все поняла! Бедный Петр Прохоров! Такой мужчина решил пригласить тебя! Может он в тебя влюбился по уши, а ты!
– Да почему сразу влюбился! Ты помешана на этом на всем!
– Да кто еще пошел бы с тобой в свет, как не сумасшедший влюбленный! Нет, все Ника! Я на него не претендую! Бери трубку и звони ему! – стала она уговаривать меня приказным тоном. Она выхватила сумку и стала в ней рыться, пытаясь нащупать телефон и приговаривая, что в ней ничего не найдешь.
– Ева! Никому я звонить не буду! Уже целый час прошел! Он скорее всего дома!
– Ничего! – сказала она мне, ныряя в мою сумку головой. – Приедет как миленький!
– Прекрати! – строго сказала я, и она тут же вылезла из моего бардака и отложила сумку в сторону.
– Ну и зря. Вот все что я могу тебе сказать.
Потом я ей рассказала все в подробностях об интервью, о том, что было в кабинете начальника тюрьмы и о том, что мне посоветовал Петр. Ева была рада еще больше меня.