– Хорошо, скажи мне хоть одну фразу из твоего эфира уверенным тоном, и я отпускаю тебя писать текст для завтрашнего репортажа! И уж эту передачу я не упущу! Давай! Скажешь плохо, и я тебе не разрешу уйти!
– А я сбегу!
– А я позову официанта и скажу, что ты психованная! Ты и так всех напугала, когда билась руками об стол! Кстати…
Она подозвала официанта, попросив счет.
– И ты его так просто отпустишь? – спросила я.
– Что? Отпустить? Ты думаешь почему я тебя хочу отослать?
Она засмеялась, я подхватила ее. Паренек как раз принес счет и, построив глазки моей подруге, удалился.
– Нет, ты это видела? Вот это неуверенный маленький мальчик!
Она открыла счет и засмеялась пуще прежнего, вынимая бумажку на которой были написаны номер телефона и имя.
– Это он думает, что я ему позвоню? Пусть и не мечтает!
– Так ты передумала?
– Нет, просто звонить ему не собираюсь, а то потом не отстанет! Будет преследовать меня на каждом шагу, и отпугивать ухажеров! Уж знаю я этот тип!
Я поражалась на свою подругу. Я бы так никогда не сделала, может поэтому мне с ней и было так интересно.
– Ника, так ты скажешь мне что-нибудь? – я не сразу поняла, что она имеет ввиду эфир. – Или мне может сразу автограф взять?
– Нет, автограф позже.
– Хорошо! Так я жду!
Я подумала, что бы такого сказать, чтоб выглядело наиболее убедительно, собралась с духом и сильным тоном произнесла отрывок фразы, которая мне особо удалась сегодня днем, в мой первый эфир:
– Будьте с нами, в три часа дня на первом!
– Обязательно буду, Ника!
– Теперь я могу идти? – спросила я вставая.
– А кто тебя удержит? – задала встречный вопрос Ева.
Когда я пришла домой, Глеб с Люси смотрели какой-то мультик на диване. Увидев меня, они оба подскочили. Люси побежала меня обнять, а муж стал говорить, что приготовил тефтели с овощами и тут же пошел их накладывать. Мне было неудобно говорить, что я не хочу кушать, все-таки он старался, готовил. И я села за стол, с трудом запихивая в себя еду и еще большим трудом улыбаясь при этом. Тефтели были вкусными, но мешал недавний десерт, съеденный за 20 минут до этого.
– Почему ты пришла с работы такая красивая? Только не говори, что тебя успела похитить… – он приложил особые усилия, чтоб произнести это имя – Ева, чтобы сбегать в салон?
– Нет, что ты! Это наш стилист надо мной поработал перед новостями! Я их читала.
Я рассказала мужу о своем репортаже, чему он тоже порадовался и обещал посмотреть его, как только появится время. Глеб стал убирать мою тарелку. Оказывается, пока я рассказывала, то незаметно все съела и уже минут 10 облизывала пустую вилку.
– Ты успела работу сделать?
– Какую работу? – не сразу поняла я о чем он меня спрашивает.
– То, что поручил тебе начальник!
Тут я стала врать, что просто сильно устала, поэтому решила закончить дома, в более приятной обстановке. Мне и правда было чем заняться, ведь надо было написать статью, чтобы предложить ее к репортажу.
– Тогда не буду тебя отвлекать. Работай.
Я хотела помыть за собой посуду, но Глеб меня не подпустил к ней, сам занявшись этим делом. Мне стало еще неудобнее, что пришлось ему соврать. Я пошла в зал к столу с компьютером, чтобы писать свою работу. В голове было уйма мыслей, что мешало сосредоточиться. Также рядом шли мультики, которые смотрел ребенок. Глеб, видя это, забрал Люси и ушел в детскую. Но воцарившаяся тишина мне не слишком помогла. Получалась не новость, а какой-то сумбур. Спустя час я поняла, что мне нужно сначала привести мысли в порядок, а уже потом пытаться что-то писать. Я стала фиксировать план, по которому развивался мой день. После чего перечитывая это раз за разом, стала понимать, в каком направлении думать. Закончила я свою статью только в полночь.
– Все, не могу! Завтра перечитаю, на свежую голову, – сказала я сама себе и написала последнюю фразу: «Ника Семенова. Your-news. Специально для вас».
Глава 6. День шестой
Будильник снова сработал в 6 часов утра, не давая права на стопроцентный отдых. Я решила поступить так, как мне сказала Ева и не будить мужа в растрепанном виде. Глеб, закрыл одно ухо подушкой, а другое прижал к кровати. Он лежал на боку и снова видел недосмотренные сны. Я поднялась с кровати и пошла в ванну. После принятия душа, я причесала свою шевелюру и даже попыталась повторить прическу, сделанную Рокси. Но в конечном итоге, сдалась и собрала волосы в дулю, выпустив пару прядей на лицо. Я не поленилась накраситься, применяя весь свой, некогда забытый, арсенал. Довольная собой, я, наконец, пошла будить любимого мужа.
Глеб, от удовольствия, что ему дали поспать еще полчаса, приоткрыл рот и намочил наволочку своим «ядом».
– Сам будешь стирать! – сказала я, вместо принятого во многих семьях «Проснись, мой зайчик».
Два коротких храпа дали знак, что муж приходит в себя.
– Почему? – спросил он, ни то что не открыв глаза, но даже не повернувшись на мой голос.
– Потому что я свои слюнные кислоты на простынь не распространяла!
Он открыл глаза, приподнявшись на локтях, и вытер ладонью рот. После этого, Глеб посмотрел на меня, немного отшатнувшись и сильнее открыв глаза.
– Ты кто? И где мачеха?
– Очень смешно! Пойду смою!
– Стой-стой! – остановил он меня, обхватив мои ноги руками, так чтобы я не сдвинулась с места. – Я пошутил, красавица! Только для работы, думаю, слишком ярко! А дома – я согласен!
Я сделала недовольное выражение лица, хотя самой было приятно. Этот взгляд, полный обожания и желания неотрывно смотреть на меня, я уже давно не наблюдала в глазах своего мужа.
– Давай поедем на выходных за город? Устроим пикник! – предложил он.
– Давай! Только до выходных еще четыре дня!
– Ничего, мы подождем! Но при условии, что ты будешь выглядеть не хуже, чем сейчас!
– Пойду будить Люси, – сказала я, вырываясь из его объятий.
Проснувшись, дочка как всегда улыбнулась мне. Может мне тоже стоит улыбаться каждому новому дню?
– Мама! Ты такая красивая! Сегодня какой-то праздник?
– Нет, девочка моя, просто мама решила следить за собой ради тебя и папы!
– То есть мы все равно поедем в садик? – огорченно спросила Люси, уже зная ответ.
Как всегда, мы забросили сначала Люси, а потом добрались до моей станции. Я посмотрела на часы. До начала официального рабочего дня оставалось еще пятнадцать минут. Но это еще не означало, что Альберт Эдуардович не упрекнет меня в опоздании. Я поднялась на 18 этаж и никого там не обнаружила.
– Видимо в этот раз горячих новостей не предвидится, – констатировала я сама себе и пошла за свой стол. Время терять я была не намерена. Открыла свою работу и стала ее перечитывать, исправляя то, что считала нужным.
– Ты уже пришла? – оторвал меня от работы голос Прохорова.
– А ты сегодня рано! – подняла я на него глаза. Не похоже было, что он прошел 18 этажей. Может излечился? Но спрашивать это я считала некорректным.
– Меня друг подбросил! – оправдался он и прошел к своему месту. Черная рубашка на нем сидела безупречно. Ее он надевал всегда, когда готовился к эфиру.
– Сегодня ты читаешь? – спросила я.
– Нет, ты! – удивился он моему вопросу. Потом заметил, как я смотрю на его рубашку и сказал – Ах, ты про это? Просто ты не замечала, что в обычные дни я тоже ее ношу!
Я не стала с ним спорить. Хорошей памятью я не отличалась.
– Семенова! Ты рано! – услышала я голос начальника справа от себя и вздрогнула. Альберт Эдуардович всегда вызывал во мне особое чувство ужаса. Голос его, несколько хрипловатый, был сравним для меня со скрежетом по стеклу. Начальник обратил внимание, что я не одна в офисе и искренне удивился Прохорову в такой ранний час. – Петр! И ты здесь?
– Может они и не расставались? – хихикнул Роберт, только что вошедший в офис.
– Меня друг подвез! – снова выпалил Петр серьезным тоном. – Возьмите, – подал он листы Альберту Эдуардовичу.
Снова что-то успел написать! И когда только он выбрал тему? Мы же вчера целый день были вместе! А вдруг… Нет! Он не мог меня так подставить! Но ведь у него не было времени и эта черная рубашка. Мне сразу вспомнилось, как ему понравилась моя тема. Как он говорил, что это поднимет рейтинги. Может Прохоров побоялся, что я его могу подвинуть в звании лучшего журналиста нашего отдела? Точно, решил отвоевать у меня репортаж! Тогда я должна написать лучше него, чтобы начальник выбрал мой текст. И я стала внимательно читать свою статью. Так тщательно я еще никогда не разбирала каждое свое слово.
– Ника! Я кое-что нашел вчера! Выйдем? – прозвучал надо мной голос Прохорова.
– Мне некогда! – отчеканила я.
Ишь ты, мешает мне. Видимо, боится. Пытается отвлечь, чтобы я не смогла доделать. Но я не лыком сшита!
– Но это было бы очень кстати отметить в твоей теме! – настаивал он.
– Петр! – подняла я на него глаза. – Я занята. Как освобожусь сама подойду.
Он тут же изменился в лице. Стал более серьезным и далеким. Кивнув, он снова пошел к себе. Я же принялась перечитывать, но мысли мне мешали это сделать. Сосредоточиться мне так и не удавалось. Единственным выходом было выслушать Прохорова, чтобы отвлекаться было уже не на что. Я встала из-за стола. Офис был полон. Все лазили с бумажками, что-то печатали. Я и не заметила, когда пришли все эти люди. Я пошла к Петру, но Татьяна мне преградила путь:
– Что? Закончился твой век, так и не начавшись? Идешь умолять Прохорова отдать тебе новость? Или как в тот раз украдешь? – ехидно говорила она. Я хотела ответить, но меня опередили.
– Успелова, угомонилась бы ты уже! – крикнул Игорь.
Надо же, раньше я не понимала, что он Татьяну тоже недолюбливает. Та повернулась в его сторону и с усмешкой произнесла:
– Я посмотрю, что ты запоешь, когда она твою тему зачитает как свою!
– Никто не отменял конкуренцию, – услышала я Прохорова. – Она написала достовернее и интереснее тебя! Вот и все! Текст был не твой! Точнее он кардинальным образом отличался от твоего.
– Да она знать – не знает кто такой Красилов! – взревела она.
– Зато я знаю, что недостоверная информация загубит нашу трансляцию! Надолго! – парировала я.
Игорь от удовольствия зааплодировал. А по сути, я просто несколько видоизменила знаменитое выражение нашего босса.
– Пойдем, раз решилась! – сказал мне Петр, и мы последовали к выходу.
Мне было неприятно идти рядом с ним. Тем более что некоторые в офисе могли воспринять все неправильно. В голове пульсировали его слова: «Никто не отменял конкуренцию». Это утвердило меня в правильности моей мысли. Неужели он набрался храбрости объявить мне об этом до решения начальника? Он повел меня мимо лифта, на лестничную площадку. Когда мы вышли, он закрыл за нами дверь. Но мы не стали никуда спускаться или подниматься, а там и остановились. Я встала возле перил, он же оперся о стену. Прохоров поставил одну ногу на уровне с моими, другую на уровень ниже. Таким образом, наши лица оказались на одной высоте. Он пристально посмотрел мне в глаза. Его взгляд был несколько виноватым, что еще раз убедило меня в правильности своего решения.
– Здесь никогда никого не бывает! – объяснил он мне почему выбрал именно это место. – Ника, я сделал что-то не так? Чем-то тебя обидел?
Снова прикидывается дурачком? Пытается продлить мое пребывание здесь, подальше от своего компьютера и от моей статьи?
– Давай перейдем сразу к делу! – попросила я.
Он опустил глаза и глубоко вздохнул.
– Ну хорошо. Помнишь, я фотографировал различные документы? Среди них я нашел информацию и о наших умерших уголовниках. Все сидели за убийство. Когда мы говорили с Кипринским, он упомянул некоего Косаря. Косарь – Николай Которов – сидел в камере с тремя уголовниками. Двое мошенников и один крупный вор. Никого из троих не тронули. Даже зарапин на их теле обнаружено не было. После того, как утром заметили труп Косаря, этих троих опросили. И угадай что?
Я пожала плечами.
– Их показания были точь-в-точь как у нашего потерпевшего – Антона Кипринского. Те же мистические байки. Косарю оставалось сидеть около 2 месяцев. Что касается Лысого и Бати – это так смешно звучало из уст Прохорова, что я чуть ли не засмеялась, но чувство обиды дало мне силы сдержать себя – так этим двум оставалось год и полтора года до выхода. Причем, после смерти одного, сразу находилась следующая жертва. Их ничего не связывало. По-крайней мере, этому нет никаких свидетельств. Может это что-то вроде мести всем убийцам? Причем их всех заставляли верить во что-то сверхъестественное!
– Или это и было что-то сверхъестественное! – сказала я мысли вслух. Так бы подумала моя подруга без тени сомнения.
– Ну я не верю в мистику, поэтому склонен к более реалистичной версии, – ответил Прохоров. – Так вот, этот мститель, должен быть в курсе всех дел в этой тюрьме. Это могут быть те, кто работает в этом неприятном месте, что более вероятно. Также это могут быть те, кто приговаривал преступников к наказанию: судья, прокурор… Свои версии, конечно, не стоит выдвигать, пока мы не уверены в этом, но для себя знать это надо. Для сведения, там сидят еще 6 убийц, остальных отвезли в другую тюрьму. Это был приказ начальника сразу после смерти третьего преступника. Этот приказ я тоже сфотографировал. Причем, есть приказ, который должен отправить и этих шестерых в ближайшее время в другое место заключения. Из этих счастливчиков, пятерым еще сидеть и сидеть, а…
– Кипринскому осталось недолго, – продолжила я его мысль.
– Да! – согласился он со мной – И если они не успеют переправить Кипринского, он точно умрет!
– А что если… – я осеклась. Не хотела я делиться мыслью со своим соперником.
– Что если? – спросил он.
– Нет, ничего, – только и ответила я. – Это все?
– Да, – Петр тут же снова поник. – Надеюсь, ты не будешь на меня долго злиться. Если бы я знал причину, то, уверен, тут же все объяснил бы, чтобы ты не волновалась.
Я кивнула и тут же направилась обратно в офис. Когда я вернулась на свое рабочее место, экран моего компьютера горел синим. Я села за компьютер и стала нажимать на все кнопки. Ситуация не менялась и я запаниковала. Там была моя работа, над которой я просидела вчера весь вечер!
– Что-то случилось? – спросил меня Игорь, подошедший поближе, после того как увидел внезапный страх в моих глазах.
– Компьютер! Он не работает! Там моя статья! – в ужасе ответила я.
В это время рядом со мной оказалась Лена. Надеюсь, они подходили не просто позлорадствовать. Хотелось бы верить, что в них играли сострадание и желание помочь.
– Я видела, как к твоему компьютеру подходила Татьяна. Когда я спросила, что она тут делает, то Успелова ответила, будто начальник попросил что-то скинуть для него.
Я вскипела. Эта Успелова была как бельмо на моем глазу! Лена сочувственно хлопала меня по плечу:
– Ничего, Ника! Успокойся и попробуй написать заново. Я тебе уступлю свой компьютер.
Мне было обидно до глубины души. В этот момент в офис зашел Прохоров. Я вскочила со своего места и побежала к нему. Первое, что я сделала – схватила его за воротник рубашки. Он ошалело посмотрел сначала на мои руки, потом на меня. Я стала теребить его взад-вперед с криком:
– Так вот для чего тебе понадобилось увести меня отсюда! – твердила я. Больше у меня не получалось сдерживать свои эмоции. – Молодец! Долго ты это планировал? Хорошо же вы спелись с Успеловой!
Роберт уже снимал все на камеру, радуясь внезапно подвернувшейся новости для репортажа. Но Игорь тут же прервал съемку. Он заставил коллегу выключить видеосъемку.
– Что здесь происходит? – раздался в кабинете громкий голос начальника. Он услышал крики из своего кабинета и вышел посмотреть, что было виной внезапному переполоху на его этаже.
Прохоров резко убрал мои руки с его рубашки и попытался разгладить мятую ткань.
– Компьютер сломался, – ответила за всех Лена.
– И отсюда такой крик? Вызовите мастера и не отвлекайте меня от работы! – закричал Альберт Эдуардович и удалился в свой кабинет.
Все оцепенели. Все, кроме Прохорова. Он, не сказав ни слова, прошел за мой компьютер и стал что-то набирать. Спустя минуту все стали расходиться по местам. Я стояла над своим компьютером. Петр не отвлекался от монитора и спустя несколько минут встал и пошел за свой столик. Было такое чувство, будто мы перенеслись на два дня назад, когда еще не общались друг с другом. Я села на стул и обнаружила, что вместо синего экрана была открыта моя статья – целая и невредимая. У меня просто все смешалось в голове. Я не знала, что мне делать. Вдруг это не он был виноват в поломке моего компьютера? Иначе, зачем ему его чинить? Но я больше не хотела делать поспешных выводов. Пусть даже не он был виной этого инцидента, но то, что именно он сдал статью начальнику, я помнила отчетливо. Раз он не стал избавляться от моего текста, всего лишь говорит о том, что он не считает меня сильным соперником. У меня пропало всякое желание еще раз перечитывать написанное. Я просто дождалась, пока стукнет 11 и распечатала текст. Готовая к тому, что останусь без темы, я побрела к начальнику.