– Вы скушайте чего-нибудь, а потом о делах поговорим, – обращаясь к Исааку Илларионовичу, Харитонов обвел стол руками, указывая на разнообразие блюд.
– А Вы даже и не сомневайтесь! Только так и не иначе, – накладывая себе салат, ответил гость.
– Вы, наверное, веселый человек? – осторожно спросила я господина Менделя.
– Дорогая Вера Васильевна, если бы я плакал, то Черное море давно бы вышло из своих берегов и затопило бы всю Одессу, а вода бы в нем была такой соленной, что в ней бы и селедка жить не смогла. Сейчас без юмора выжить просто невозможно! – с иронической усмешкой ответил Исаак Илларионович.
После обеда, уже провожая меня и Чардынина к авто, Дмитрий Иванович дал мне папочку с черновиком идеи нового фильма, попросив сегодня же все прочитать и завтра высказать свои пожелания и замечания. Сам же он остался с управляющим решать насущные дела строительства студии.
Глава 5
Княжна. Часть первая
Чем больше я углублялась в сценарий нового фильма «Княжна Тараканова», тем больше понимала идею Харитонова и Чардынина. И действительно, эта историческая личность была далеко неоднозначной особой, полной своих тайн и авантюрных поступков. Эта без рода и племени хрупкая красивая женщина вступала во всевозможные связи с богатыми мужчинами, доводя их до полного или частичного разорения, а иногда и до долговой тюрьмы. Кульминацией ее авантюр стало притязание на российский престол. И конечно, это не могло окончиться хорошо. Многое ей прощали, но только не это. В результате – тюрьма в Санкт-Петербурге и смерть в заточении. Наверное, было логично считать, что этот образ подойдет мне как актрисе, зарекомендовавшей себя на экране в ролях роковых или обманутых женщин. Я читала листки сценария, пытаясь представить себя в роли княжны, когда дверь номера открылась. Вернулись с прогулки мама с Софьей и Женечкой. Женя несла большую корзинку с клубникой, накрытую расшитой салфеткой. Запах свежих ягод мигом распространился по комнате, вызвав ощущения далекого детства.
– Верочка, мы купили свежее молоко и немного клубники. Дорого, но нам уступили, когда я сказала, что это для тебя, – посмеиваясь, произнесла мама.
– Мама, одесские манеры Вас испортят, – также с усмешкой ответила я, взяв одну из ягод.
– Лишь бы на пользу, – буркнула мама.
Немного перекусив в кругу семьи, я уединилась и продолжила работу.
Сценарий Чардынина по идее, которую ему подбросил Харитонов, в основном опирался на информацию, полученную из книги профессора Львовского университета Э. Лунинского «Княжна Тараканова», опубликованной в 1908-ом году. Эта работа стала первой монографией о самозванке. В предисловии к ней автор, признававший, что не надеялся на то, что ему будет открыт доступ к документам по делу «княжны», выражал благодарность сотрудникам Государственного архива, оказавшим ему всестороннюю помощь. Лунинский в своей работе обильно цитировал и включил в её первое издание часть документов Тайной канцелярии в виде приложения. Как считал Лунинский, авантюра «княжны» не имела ничего общего с политической борьбой, и, если бы не стечение обстоятельств (восстание Пугачёва в России, дерзкое похищение лжецаревны), её бы вскоре забыли. Настоящий талант самозванки раскрылся в её знании людей и умении увлекать их за собой. Но за её выступлением не стояло никакой идеи, она «не выросла выше лжи и посредственности».
Теперь я, кажется, начала понимать, что же меня «роднит» с моей героиней: умение увлекать за собой людей. И Бауэр, и Чардынин мне всегда говорили, что когда на площадке появляется Верочка, то сразу же фильм обретает душу. Может быть, так и есть, а может быть, и нет, но правда в том, что коллектив актеров всегда собирался вокруг меня. Наверное, я что-то давала людям! И еще… Алексей Орлов, позднее захвативший и доставивший самозванку в Петербург, характеризовал её следующим образом:
«Оная ж женщина росту небольшого, тела очень сухого, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом тёмно-карие, и косы, брови – тёмно-русые, а на лице есть и веснушки; говорит хорошо по-французски, по-немецки, немного по-итальянски, разумеет по-английски; думать надобно, что и польский язык знает, только никак не отзывается; уверяет о себе, что она арабским и персидским языком очень хорошо говорит».
Из этого описания, действительно, можно создать образ. Евгений Францевич был прав: глаза у меня есть, ну а в остальном постараются гримеры и костюмеры, плюс немного женских хитростей (шнуровки, корсеты) – и получится очень даже неплохая княжна Тараканова. Я мысленно улыбнулась. Если для режиссеров в начале моей карьеры главной была моя внешность, то сейчас все стало меняться. Петр Иванович стал больше уделять внимания особенностям игры актеров. Видеть их преимущества и недостатки, находить компромисс. Эту героиню я должна сыграть, а не просто выглядеть как она!
Предание о гибели Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге в 1777-ом году послужило сюжетом для картины Константина Флавицкого, написанной в 1864-ом году. Эта картина может стать хорошим дополнением для создания образа героини. Надо обязательно напомнить об этом Чардынину. Я сделала несколько заметок на полях листов сценария и почувствовала, что приближается время обеда. Мой, с детства неугомонный, желудок всегда знал, когда подходило время подкрепиться. Я позвонила в ресторан и заказала обед на четыре персоны. Мама, Женечка и Софья также решили ко мне присоединиться.
В назначенное время мы спустились на первый этаж гостиницы, где располагался шикарный ресторан «Большой Московской». Столик был уже сервирован и ждал нас, благоухая аппетитными блюдами. Не знаю почему, но сегодня мне захотелось жаркого с мясом и грибами. Пока готовилось основное блюдо, на стол был подан мой любимый салат «оливье», а позже, на десерт – клубничный крюшон в запотевшем от охлаждения хрустальном бокале. Мой желудок получил то, что хотел, а в мыслях я все еще пребывала в образе княжны Таракановой.
Через полчаса после обеда в дверь номера постучали. На пороге появился стройный черноглазый юноша с подносом в руке. Это был местный портье, который всегда приносил нам корреспонденцию. Поговаривали, что между служащими гостиницы шла незримая борьба за право принести мне завтрак или письма, или еще что-либо в номер.
– Велено передать лично! – отрапортовал юноша, широко улыбаясь и вытянувшись по струнке как бравый солдат.
– Большое спасибо, Мишель, – улыбнувшись в ответ, я взяла конверт с сообщением и, не забыв дать портье «на чай», направилась к окну.
Открыв конверт ножом для почты, я достала записку и прочитала следующее:
«Уважаемая госпожа В.Холодная!
Вы не знаете меня. Меня зовут Александр. Фамилия, поверьте, не важна. Я начинающий фотограф, который очень хотел бы сделать Ваше фото. Это моя мечта! Я не могу надеяться на Ваш ответ, но на всякий случай оставляю свой телефон.
С уважением, Александр».
Прочитав эту короткую записку, я невольно улыбнулась. Надо же. И тут меня осенила мысль. Кажется, именно этот фотограф, не обремененный канонами классической фотографии, может мне помочь войти в образ княжны. Я подошла к телефону, одиноко стоящему на небольшой стойке из темного дерева, и набрала номер Харитонова.
Дмитрий Иванович взял трубку, и я в двух словах описала ему свое желание сделать несколько фотографий в образе княжны Таракановой. Харитонов ответил, что пара костюмов уже готова, и мне завезут их оба. Я поблагодарила и повесила трубку. Потом я набрала номер фотографа Александра и дала согласие на съемку. Последний примчался в гостиницу через час, как раз в тот момент, когда привезли и мои платья.
Несколько часов подряд мы пытались сделать фото в гостиной номера. Мешало все. Обстановка явно не соответствовала эпохе и месту происходящих в сценарии событий. Платья были непривычно пышны, а корсеты перетягивали грудь и талию так, что спокойно дышать было просто невозможно. Как вообще тогда могли ходить в этом женщины? Переодевание мне не помогло в процессе вхождения в роль. Что же тогда? Я села в кресло и задумалась. Голова чуть наклонилась на бок, руки безвольно легли на юбку платья.
– Снято! Прекрасно, Вера Васильевна! Вот он, этот момент. Мне кажется, мы поймали с Вами образ княжны, – вдруг восторженно воскликнул Александр.
Когда он успел сделать фото, я не заметила, погрузившись в мысли о героине. Но он успел! Я попросила поскорее сделать фотографию и пообещала, что мы продолжим с ним нашу работу. Что-то было в этом начинающем фотографе!
После ужина я неудержимо захотела поехать к морю. История сценария Чардынина заканчивалась легендой смерти княжны, заточенной в Петропавловской крепости, от потопа в 1777-ом году. Мне надо было ощутить страх героини перед наступающей стихией, когда она осталась одна, закрытая в камере, наполняющейся водой. Я снова переоделась и попросила Петра Ивановича сопровождать меня.
На горизонте моря сгущались сумерки. Темные волны бились о берег. Я вошла в сценическом платье по колено в воду и закрыла глаза. Что-то неясное и жуткое приближалось с каждым ударом волн о мои ноги, поднимаясь все выше и выше. Чардынин все это время молча стоял на берегу, всматриваясь в мое лицо. Через несколько минут я открыла глаза и вернулась на берег.
– Дорогая, с Вами все в порядке? Да на Вас лица нет! – беспокойным дрожащим голосом спросил Петр Иванович.
– Вот теперь все нормально, Петр Иванович. Поехали домой, – тихо ответила я и, приподняв мокрый подол платья, направилась к авто.
Глава 6
Княжна. Часть вторая
Прошло несколько дней. В Одессе стояло жаркое, неспокойное лето 18-го года.
Харитонов не сидел на месте и, стремясь побыстрее начать съемки и наладить кинопроизводство, метался от студии к поставщикам и вел финансовые переговоры с потенциальными одесскими инвесторами. Я ему не завидовала. Да и чему было завидовать? Вести сейчас бизнес в условиях крайней политической нестабильности было очень рискованным делом. Рискованным и для дела, и для тела, в буквальном смысле. Слава Богу, что одесские предприниматели, власть, какого бы цвета она ни была, и даже местные уголовные элементы относились к нам с уважением, и мы были как отдельный остров-государство в море этого безумия. Кроме того, предприимчивый Дмитрий Иванович постоянно подогревал интерес одесситов к нашей работе, снабжая единственный работающий кинотеатр города еще довольно свежими лентами с моим участием. В этом июне Одесса увидела «Молчи, грусть, молчи» в двух сериях и «Последнее танго». Успех, как и всегда, был ошеломляющим. Старенький кинотеатр брали штурмом, а когда это не помогало, записывались в очередь за билетами заранее: за двое, а то и за трое суток.
Первый павильон был практически готов к работе. Рабочие и художники-оформители взялись за создание элементов интерьеров первых сцен «княжны Таракановой». Я долго ходила среди выстроенных стен замков и великосветских салонов, трогая их руками и представляя ту далекую эпоху. Ребята – Максимов, Рунич и Полонский – учили свои роли и примеряли костюмы. Больше всего своей ролью был доволен Витольд. Ему досталась роль графа Орлова, который по приказу императрицы Екатерины пленил и доставил в тюрьму в Петербурге княжну-самозванку.
– Пытаетесь ощутить атмосферу? – послышался голос Чардынина.
– Да, Петр Иванович, пытаюсь, – с еле уловимой улыбкой ответила я.
– Я даже не сомневаюсь, что у Вас это получится. Как и всегда! – с восклицанием и твердостью в голосе продолжал режиссер, – мне хватило нашей прогулки к морю!
– Что Вы вообще думаете об этом фильме? Не взвалили ли мы на себя непосильную ношу? Поймите правильно, я ознакомился с Вашими заметками в сценарии и со многими согласен, но все-таки, – с искренним интересом продолжил Чардынин.
Я прошла вдоль стены интерьера какой-то комнаты, проведя по ней рукой.
– Вы знаете, Петр Иванович, я думаю, что пора. Пора и нам снимать что-то серьезное. Я имею ввиду серьезное по постановке и драматургии, серьезное по игре актеров. Ну, Вы поняли, о чем я говорю, – совершенно серьезно ответила я господину режиссеру.
Не дав ответить Петру Ивановичу, я продолжила:
– И еще, я знаю, почему Вы спросили меня об этом, – при этих словах Чардынин посмотрел на меня с осторожностью и, нащупав что-то под собой, присел. Я продолжала:
– Я знаю, что мне не хватает знаний и практики, присущих профессиональным актерам театров. Я – самоучка, и Вы это знаете. Но, Вы также знаете, что я стараюсь. К сожалению, далеко не во всех фильмах необходима профессиональная игра, по причине их слабых сценариев и совершенно непроработанных образов. И поэтому этот фильм, сложный и по драматургии, и по постановке, и по игре, я считаю для себя Божьим даром и очень благодарна Вам за это!
Такой тирады откровений Чардынин явно не ожидал. Пока я произносила свою речь, Петр Иванович, потупив взгляд в пол, что-то перекатывал под подошвой лакированной туфли. Потом резко встал, выпрямился и, посмотрев мне в глаза, ничего не ответил. Он нашелся через несколько секунд.
– Вера Васильевна, солнышко Вы наше! Вы даже не представляете, как мы все дорожим Вами! И не только за Вашу красоту и обаяние, а прежде всего за Ваш природный талант чувствовать и жить жизнью своих героинь, как будто эта ваша собственная жизнь. И именно поэтому, зная Ваши качества, я и решился на столь сложную во всех смыслах постановку!
– Ну вот, вопрос Ваш испарился сам собой. Будем снимать! – твердо заключила я, пытаясь скрыть румянец на лице.
Подготовка к съемкам продолжалась. Днем я репетировала на площадке в павильоне Харитонова, а по вечерам, после ужина в кругу семьи, читала все, что было доступно о жизни моей героини. С одной стороны, литературы было довольно много, а с другой, очень многое повторялось из книги в книгу. Характер, поведение героини в определенные моменты ее бурной, полной страстей и авантюр жизни, мне пришлось составлять самой. И режиссер Петр Иванович Чардынин, и владелец студии Дмитрий Иванович Харитонов дали мне создание образа княжны на мой откуп.
Сегодня я попросила Витольда Полонского отрепетировать со мной сцену первого знакомства с княжной.
С самого утра, приехав в студию, я начала переодеваться и наносить грим. Аня, наш гример и костюмер, постаралась на славу. Получилась молодая дама из высшего общества с несколько бледным лицом и ярко выраженными черными глазами. Витольда переодели в парадный мундир с орденами и подчеркнули контуры глаз. Особенного грима Полонскому никогда и не требовалось. Меня интересовала сцена встречи княжны и графа Алексея Орлова, тот момент, когда они знакомятся, и ему приходится скрывать свои намерения увезти княжну в Петербург. Решительно настроенный граф по мере разговора с Таракановой вдруг понимает, что постепенно влюбляется в нее, но приказ императрицы – есть приказ, и ему надобно его исполнить. Внутренний конфликт графа развивается, и под конец сцены он уже не знает, что ему делать: отпустить княжну и нарушить приказ, или выполнить его и мучиться всю оставшуюся жизнь.
Мы вошли в оборудованные для нас декорации шикарно обставленной комнаты небольшого дворца. Декораторы постарались в силу своих талантов, и практически все элементы обстановки соответствовали времени и месту действия. Первое знакомство графа и княжны, согласно истории, произошло в Пизе, принадлежавшей тогда австрийской короне. И вот, здесь нам предстояло всего в нескольких кадрах фильма сыграть целый букет чувств. Мне: от настороженности и недоверчивости княжны до ее полного доверия к графу, и при этом подобало держать себя в рамках этикета. Еще более сложное надо было сделать графу: сыграть перемену от притворства другом самозванки, с желанием поскорее ее похитить и вывезти в Петербург, до душевных мучений и сомнений.