– Да пошёл он…. куда Макар телят не гонял. Пьянь! Раз продинамил свидание из-за запоя, два продинамил свидание из-за запоя. Потом я сама к нему пришла. И что же он? Пил пиво, жрал водку и блевал прямо на ковёр. Я пыталась действовать лаской, уговорами, угрозами… Последней каплей стало, когда мы договорились пойти в собор на Пасху. Захожу я к нему в общежитие, а он лыка не вяжет. Не, ну ты прикинь! До окончания поста оставалось всего несколько часов, и после службы надирайся хоть як порося – не дотерпел. Не люблю слабых и безвольных людей. Пусть теперь другой дурочке мозги компостирует – такой, что поверит, будто бы он ради неё остепенится.
Во мне разом появились радость и страх – радость, что Ната с недавнего времени свободна, и страх, что я сам уже заметно выпивши, и как только она увидит мои глаза в кучу, её гнев с такой же силой обрушится на меня самого.
Она, между тем продолжала:
– Нет, я конечно не сторонница профессора Жданова. Могу попить шампанского с подружками, могу коньяком на корпоративе оторваться. Но когда каждую ночь с пятницы на понедельник на рогах – это уже перебор.
Когда обстановка накаляется, меня не раз выручали попытки разрядить её шуткой:
– Как видишь, я тоже не сторонник полного воздержания. Хочешь глотнуть из моей фляги? Обожаю, как поддатые красотки мило хихикают.
– В день рождения можно, – примирительно улыбнулась она.
– Ничего себе память девичья, – удивился я, припоминая, что обмолвился о дате рождения всего пару раз.
И чтобы окончательно замять неприятную для Наты тему, решил радикально её сменить:
– Ну а в Крым-то каким ветром?
– Северным, – спокойно ответила она, и после некоторой паузы добавила, – а если серьёзно, я стараюсь проводить каждый отпуск у мамы. Она живёт в одном селе…
– А село-то, наверно, по законам жанра называется Соколиное, – я всё ещё был настроен на юмористический лад.
– Нет, поближе к Симферополю, с не менее романтичным названием Каштановое.
Тут она посмотрела на свои часы и занервничала:
– Автобус уходит. Ты хочешь проводить меня домой – прости, но мне в другую сторону.
Я лихорадочно размышлял, требовать ли её номер телефона в ультимативной форме или покорно дожидаться, пока она сама его не продиктует.
Но она меня перехитрила:
– Приходи завтра в это же место около 9 часов утра. Будешь?
– В 9 утра? В выходной день?? Ехать 85 километров???… Буду.
Когда я вернулся на парковку у подножья горы, в машине меня уже в полном составе ждали друзья. По-видимому, все, кроме водителя, добавили. Мой приход ознаменовался бурной реакцией:
– Ты где был? Пиво пил?
На что я ответил блаженной улыбкой и с придыханием произнёс:
– Жизнь не кончена в 31 год.
А усевшись в машину, дополнил:
– И…. Это… Мне больше не наливайте.
– Ого! – присвистнули ребята, и мы поехали.
Парни высадились у бара продолжать банкет, а мы с непьющим Толиком разошлись по домам.
Переступив порог дома, я сразу принял крепкий кофе и холодный душ, так что ранним утром чувствовал себя вполне удовлетворительно. Слава Богу, меня ни разу не останавливали сотрудники службы с говорящим названием «ДАI», а то пришлось бы давать, и очень много. Алкотестер вполне мог показать незначительные остаточные явления. Но по субъективным ощущениям я вёл машину вполне уверенно, и припарковался там же, где мы парковались вчера, задолго до назначенного часа.
Я не отличаюсь пунктуальностью, и если начинаю пытаться успеть минута в минуту, то, как правило, опаздываю. Поэтому предпочитаю приходить раньше, хоть ждать и не люблю.
Сверху горные тропы просматривались довольно далеко, и с моим идеальным зрением было нетрудно заметить одинокую человеческую фигуру. Я довольно долго любовался её приближением, но так и не успел придумать, какую первую фразу сказать после приветствия.
Я легко строил беседу, но затруднялся подбирать, с чего начать. Поэтому не придумал ничего лучше, чем отталкиваться от вчерашнего дня:
– Сегодня ты не застала меня с поличным за хулиганством. Я уже раньше сходил… И, да, сегодня я трезвый…
Эту фразу я оборвал на полуслове, сообразив, что на первом свидании рановато бросаться громкими фразами, такими как «Я пьян исключительно от любви».
– Но почему, всё-таки, в такую рань? – не удержался я от снедавшего меня любопытства. Ты жаворонок? А я-то думал, все айтишники совы, от них же первый есмь аз.
– Мама уезжает на работу в смену на первом автобусе в 6:30 утра, а у меня нет ключей от дома. И я страшно не люблю ждать просто так. Теперь твоя очередь порезаться бритвой Оккама.
– Я тоже считаю, что ждать и догонять хуже всего, но очень часто именно это и делаю.
Мы не стали задерживаться в пещере и пошли, куда глаза глядят. На узких тропинках мог пройти по ширине лишь один человек, и я по традиции пропустил вперёд даму.
Солнце было ещё не очень высоко, и пока мы шли промеж горных склонов, оно то появлялось, то исчезало из нашего поля зрения. Пешие тропы в крымских горах – это семь загибов на версту, поэтому рано или поздно мы повернули на юго-восток. Глядя на попутчицу сзади против солнца, я заметил, что его лучи такого же цвета, как её огненно-рыжие волосы, и кажутся естественным продолжением её шевелюры, колеблемой ветром.
Я никогда не отличался сдержанностью, и сейчас у меня вырвалось непроизвольное:
– Вау!
– Любуешься втихаря, как я выписываю бёдрами восьмёрки? – обернулась она на мой возглас.
Что ж, каждый понимает в меру своей испорченности.
– Восьмёрки? – попытался я сгладить неловкий момент, – да будет тебе известно, как закончившей факультет прикладной математики, что восьмёрка, повёрнутая на «пи» пополам – это знак бесконечности. Значит, ты бесконечно привлекательна.
Цель была достигнута. Она звонко смеялась, характерно запрокинув голову:
– Почему-то все думают, что девушки тренируют такую походку, танцуя самбу. А на самом деле, это всего лишь естественное строение женского скелета.
– Всё равно красиво. Как и всё остальное в тебе.
Я не знал заранее, кто первый осмелится вызвать друг друга на откровенность – она или я.
Когда мы остановились передохнуть и перекусить, она спросила:
– А что тебя зацепило во мне сильнее всего?
Я ответил, не задумываясь:
– То, что такой прелестный цветочек имеет IQ выше роста и умеет программировать на нескольких языках.
– А я думала, ты скажешь про мои рыжие волосы.
– Ты не рыжая, ты золотая.
– Нет, золотая была моя мама до того, как поседела. А я рыжая… бесстыжая.
– А ты во мне хоть что-то положительное выделить можешь?
– Ну, хотя бы то, что ты отличаешь Теда Ньюджента от Рода Арджента. О музыке я могу говорить часами, но никто из парней, что за мной ухлёстывать пытались, не мог поддержать этот разговор…. А ещё твоя восхитительная ямочка на подбородке. Девочки, наверно, от неё в восторге.
– Ты, вообще-то, первая, обратившая на это внимание.
Мы подобрали оставшийся от еды мусор, взялись за руки и пошли дальше за солнцем.
Следующие пять дней были самыми счастливыми в моей жизни. Таких, как они, никогда не было до этого и теперь уже точно никогда не будет после.
После работы я ехал не домой, а петлял сотню километров по горным дорогам, и был у неприметного сельского домика примерно перед закатом.
Поскольку в сельской местности напряжёнка и с кинотеатрами, и с интернетом, я прихватывал на флешке какой-нибудь интересный фильм, который мы вместе смотрели на её ноутбуке. Примерно на время кино аккумулятора ноутбука и хватало. А когда на нём заканчивался заряд, мы брали гитару и выходили во двор, чтобы на ней поиграть по очереди. Не столько ради свежего воздуха, как из-за того, что наташина мама рано ложилась спать, и мы не хотели мешать ей. Ну и из-за свежего вечернего воздуха тоже.
Я много узнал о ней на той скамейке под дубом, что посадил её дед около полувека назад.
Например, то, что её родители в разводе. Она живёт и работает в Киеве, где её отец имеет собственный бизнес. Но к желанию дочери видеться с матерью относится адекватно и не возражает против того, что она проводит каждый ежегодный отпуск в Крыму уже 4 года.
Я спросил, зачем ей работать, если отец богат.
А она ответила, что предпочитает ни от кого не зависеть.
И добавила, что особенно выразительно смотрелось в сочетании с её любимым жовто-блакитним костюмом:
– Я сама як рiдна Украiна. Молода, красiва, православна, незалежна и безбашенна.
И она имела на это право. Мать русская, но отец-то украинец.
Я обрадовался, как радовался, подмечая всё общее, что у нас есть:
– Так ты тоже метиска? Только наоборот. У меня мать хохлушка, батя – коцап.
А она рассмеялась:
– Ха-ха, метиска! Это индейские полукровки в Мексике. А ты и сам зажигательный, как мексиканец.
– А ты вообще русская Джоан Баез.
– И русская, и украинская, – ответила Ната и сыграла песню этой самой Джоан, на радостях от комплимента сумев весьма правдоподобно изобразить её голос.
А потом продолжила рассказывать о восхождении по карьерной лестнице.
Программированием она увлеклась ещё в институте.
И на последних двух курсах уже занималась фрилансом, что позволяло не просить у папы на платья. А как защитилась, так и на постоянную работу взяли, то есть в этой музыкальной IT-компании она уже довольно давно.
С квартирным вопросом, правда, отец всё же помог, подарив в честь красного диплома «двушку» на окраине Киева, где она и жила в гордом одиночестве, как и я на съёмной хате в Ялте.
Я начал комплексовать, ибо сам так и не сумел до защиты диплома устроиться на постоянную работу – только разовыми халтурами подрабатывал. И восхищаться, какая рядом со мной mademoiselle emansipe
6
Но я оказался прав, считая, что чем женщина больше стремится казаться сильной, тем больше ей на самом деле хочется побыть слабой.
В один из этих вечеров Наташа рассказала мне историю из давнего прошлого, до сих пор заставляющую её плакать:
– Когда мне было 14 лет, батя взял меня с собой браконьерствовать птиц с лодки под Днепропетровском. Он бил из ружья без промаха. И падали лебеди, подстреленные на взлёте. Он улыбался до ушей от охватившего его мальчишеского азарта. А я ревела в три ручья. Мне так было жалко лебедей. Когда они объединяются в пару и сближают шеи в форме латинской буквы S, получается фигура, образующая сердце. А если один из лебедей в паре гибнет, второй чахнет и умирает. Разве можно их убивать? Тем более, на взлёте, когда они только-только начинают подъём в небо! Я тогда с юношеским максимализмом чуть не вступила в Гринпис. Правда, передумала. Но на охоту меня лучше не приглашать – могу ответить матом. Разве что на «тихую охоту». Грибы люблю – и есть, и собирать, и даже готовить.