Утром он решил исправить ошибку, долго возбуждал женщину, в действительности, не понимая, что она давно готова принять его. Войдя, тянул как мог, но она опять молчала. На этот раз вопросов он не задавал, она заговорила сама:
– Кажется, я сорвала голос.
Он не сразу понял, но в следующее мгновение дошло.
– Ну, не голос, – попыталась пояснить Нина, – кажется, я больше так не умею.
– Почему?
– Думаю, там, на студии… Я ведь там снова чуть не отдала душу.
– Да нет, это просто так…
Что говорить дальше он не знал, он сам ужасно напугался. Неужели это правда?
– Тебе, что, уже не хорошо со мной?
После некоторой паузы она ответила:
– Хорошо, но не так, как раньше. Я остаюсь в постели, не улетаю.
Через неделю звонил приятель, сообщал, что работа над клипом идёт, всё хорошо, но надо бы Нине приехать ещё раз записаться. Сам он звонил ей, но ни разу не застал.
– Ты извини, старик, но ничего не выйдет. Работай с тем, что есть.
– Почему?
– Так надо.
– Да ты, что, – начал распинаться приятель, – это же сногсшибательный клип, да ты знаешь,…
Секунд семь он подержал трубку у уха, потом молча опустил её на рычаг.
Заколка
– Женщины – это особые существа, направив вдаль через пыльное стекло мечтательный взгляд, говорил Федя. – Женщины – это загадка. Её ресницы как крылья бабочки встрепенулись. Как крылья бабочки… – то ли сочинял, то ли цитировал Федя, всё так же мечтательно глядя вдаль. – Лёш, а ты любил когда-нибудь женщин? – обратился он к другу, сосредоточенно вцепившемуся в руль автомобиля.