Далее был снимок с телом того единственного ребёнка, что был на празднике. Немного полноватый мальчик, явно пошедший в мать, лежал на спине. Лицо его прикрывала белоснежная, тканевая салфетка, каких в избытке валялось на полу вокруг стола, руки были вытянуты вдоль тела. Словно кто-то уже подготовил этого двенадцатилетнего ребёнка для погребения.
Его положили в этот угол специально. На паркете едва заметные следы волочения. Сначала убили, затем перетащили и прикрыли лицо.
Почему убийца так поступил и почему только с ним?
Остальные жертвы на фотографиях находились в самых разных позах. Было не по себе разглядывать их застывшие тела, словно Лана вторгалась на запретную территорию. Словно убийца сдёрнул с них маски. Ещё мгновение назад они были респектабельными членами общества, как вдруг смерть обнажила их, лишая достоинства и элегантности: раскинутые ноги, растопыренные пальцы, задранные подолы платьев, искажённые в предсмертной агонии лица.
И только лицо мальчика убийца прикрыл, словно ему было жаль этот ребёнка, и он не хотел больше возвращаться к тому, что натворил, не хотел цепляться за это лицо взглядом.
Этот мальчик был единственным, кто удостоился хоть какого-то внимания со стороны чудовища.
А может, всё было куда проще, и этот убитый ребёнок напомнил убийце собственного сына?
«Он был примерно такого же возраста, что и Марик», – пришла в голову мысль.
Следующий снимок и пятая жертва. Женщина, которая так и осталась сидеть на своём месте. Её голова, с выходным пулевым отверстием и рваными краями на развороченном затылке, была опрокинута на стол. Руки с красивыми тонкими запястьями безвольными плетями повисли вдоль стройного тела, словно женщина, во что бы то ни стало, пыталась дотянуться до пола.
Лана вспомнила, как описывала эту гостью Дора – давняя знакомая её родителей. И больше ничего. В книге так мало было уделено внимания этой женщине, что узнать кто она такая и, что делала в этот вечер в кругу семьи Берг, не представлялось возможным. Она словно случайно забрела на этот праздник смерти.
Лана перевела взгляд дальше. Последней в списке убийцы была мать Доры. Она лежала на боку, в позе эмбриона, прижав ладони и колени к раскуроченной груди. Подол платья был задран, обнажая идеальной формы икры.
«Она следила за собой», – отстранёно отметила Лана, рассматривая изображение.
Одна нога – босая, туфля валялась рядом. Голубой шёлк дорогого платья сделался бурым от крови. Причёска Эммы Берг растрепалась, и каштановые локоны касались пола, скрывая посмертную маску своей обладательницы. Широкой змейкой за ней петлял уже засохший кровавый след, видимо, она тоже пыталась уползти, как сестра её мужа.
Далее снова шёл текст.
«Реконструкция событий.
Как удалось установить позже, события того вечера развивались следующим образом. В районе девятнадцати часов и двадцати минут в дом проник мужчина. Как он открыл входную дверь и вошёл внутрь остаётся загадкой. В руках у него был самозарядный карабин.
Он, совершенно неожиданно для обитателей дома, появился в проёме гостиной, где находились все гости и члены семьи Берг, и, не объясняя причины своих неординарных поступков, сделал первый выстрел в направлении двадцати
однолетнего друга именинницы, который это время ничего не подозревая, сидел за столом. Молодой человек скончался за считанные секунды.
Вторая пуля убийцы настигла двенадцатилетнего мальчика, который предпринял попытку побега, но успел покинуть лишь гостиную. Об этом свидетельствует лужа крови на полу у входной двери и кровавый след, ведущий обратно в гостиную, к тому месту, где полицейские и обнаружили ребёнка. Мальчик был застрелен в спину, после чего убийца перетащил его и прикрыл лицо салфеткой. Причину такого поступка можно объяснить, нежеланием убийцы смотреть на убитого ребёнка.
Далее последовало ещё два выстрела. Мать, убитого на её глазах сына, получила две пули в живот, но умерла не сразу, о чём говорит кровавая борозда, протянувшаяся от её тела в направлении холла. Женщина, судя по всему, пыталась ползти, но быстрая потеря крови лишила её сил. Она стала третьей жертвой.
Следующей своей мишенью убийца выбрал тоже женщину. Приглашённая гостья. Точный выстрел в голову оборвал её жизнь.
И вот среди этого хаоса, лишь трое выживших.
Три члена семьи, в доме ставшем могилой для уже четверых гостей.
Но с одной из жертв убийца разбирается довольно быстро. Хозяйка дома убита выстрелом в грудь с близкого расстояния, но это как ни странно не убило женщину сразу, и она ещё какое-то время продолжала цепляться за жизнь. Ей удалось отползти за угол, прежде чем жизнь покинула её тело.
И следующие два выстрела.
Они стали последними в череде этих бессмысленных убийств. Они сначала лишили хозяина дома одной из частей тела, а после оборвали и его жизнь.
Но всё же убийца не смог осуществить свой план до конца. От его взгляда ускользнула девушка, которая в этот день родилась, словно во второй раз. Ей удалось скрыться в подвале собственного дома и переждать, пока вызванная соседями полиция, не приехала на вызов, и не арестовала мужчину, расстрелявшего шесть ни в чём неповинных человек».
Далее Лана увидела изображение хорошо известного ей мужчины – любящего отца, который помешался после исчезновения дочери, раз пошёл на массовое убийство. Отметила, что снимок сделан уже после ареста: слишком коротко подстриженные волосы, пустой взгляд карих глаз, не выражающий никаких эмоций.
Всматриваясь в знакомое лицо, пыталась понять, как этот мужчина за такой короткий срок, мог превратиться из любящего родителя в кровожадного монстра.
Как он мог пойти на такое? Что его толкнуло на это? Может та женщина-адвокат права и в этом деле не всё так гладко, как кажется на первый взгляд?
Марик утверждает, что Дора могла что-то знать о пропаже Анны. Что, если обеспокоенный долгим отсутствием дочери Равиль пришёл за ответами, но получил лишь угрозы и оскорбления в свой адрес? Или просто молчаливое презрение этих богачей. Что, если он, не добившись желаемого, стал, один за другим, расправляться сначала с гостями дома, а после и с членами семьи?
И этот предпоследний, странный выстрел в отца Доры на лестнице. Почему он оставил напоследок Альфреда Берга?
Лана пролистала электронную странницу.
«Рассказ единственной спасшейся жертвы.
– Когда этот человек появился, я сидела за столом вместе со всеми. Я не видела, что кто-то зашёл в дом. Но вдруг раздался выстрел и Макс упал. А когда мой кузен побежал к выходу и убийца отвлёкся, я тихо проскользнула в кухню, а оттуда в подвал. Там я и просидела всё время, пока он… убивал моих родных. Слышала, как этот человек что-то кричал. Я пыталась зажать уши, но звуки выстрела всё равно были слышны. Их было восемь! Хотела выбраться через подвальное окно на улицу, но оно не открывалось. Мне было очень страшно. Я так боялась, что он придёт за мной. Но потом я услышала сирены полицейских машин… и всё закончилось».
Автор статьи не поленился найти десятки детских фотографии Доры. На одних она была центральной фигурой, на других находилась в окружении родителей. Маленькая девочка на руках у ещё молодого отца. Она же в обнимку с матерью, стоит у плиты, в руках Эмма Берг держит противень со свежеиспечёнными кексами. Вот Дора в ярком купальнике, на берегу моря, здесь ей лет двенадцать-тринадцать. Уже тогда она выглядела старше своего возраста. Широкая улыбка обнажает её ровные белые зубы, но Лана не могла отделаться от мысли, что радость девочки притворная.
Были и ещё снимки с места преступления, всего около десяти. Она долго разглядывала огромный холл с лестницей, на ступеньках которой уже не было тела, лишь следы крови. На следующем – гостиная со столом и праздничным ужином, разлетевшимся по полу. И тоже лишь лужи и кривые тёмные дорожки. На белоснежном кресле аккуратной пирамидой громоздились, не распакованные коробки с подарками.
Она пересчитала.
Четыре.
Две коробки в одинаковой обёртке, скорее всего, подарок родителей. Ещё одна, самая большая, был наверняка от тётки и её сына. А вот последний подарок – четвёртый, простой на вид, был, скорее всего, от женщины.
Неизвестный фотограф, подошёл к делу со всей ответственностью, пытаясь передать атмосферу дома и запечатлеть все детали. Роскошью и достатком веяло от всех комнат и только подвал был иной, напомнивший Лане о ещё более мрачном месте в доме своего детства.
Допив остатки сока, она поднялась с кресла, чтобы размять затёкшие ноги и отнести грязную посуду в мойку.
Всё это было странно. Её преследовало чувство какой-то неправильности. Словно всё это было спектаклем, постановкой с грустным финалом. Может дело было в фотографиях, которые так напоминали картинки из журналов?
Вернувшись обратно, она прочла кое-какие размышления автора по поводу действий, как убитых, так и убийцы. Вспомнила слова Доры о неизлечимой болезни сына и в мозг выстрелила страшная реальность: «А может лучше было бы этому мальчику не рождаться?»
Тут же отогнала от себя эту эгоистичную мысль и ещё раз внимательно взглянула на узкое подвальное окно. Лана прищурилась. Ладони зачесались. Увеличение открыло страшную правду.
На момент убийств окно было заколочено изнутри!
Кто-то не поленился взять гвозди и молоток, и, забравшись на стремянку, стоявшую чуть в стороне, нашпиговать раму гвоздями. Об этом факте в статье не было ни слово, судя по всему, автор счёл это не существенным. Возможно, оно было и не важно, но её удивил тот факт, что в таком доме кому-то понадобилось так по-варварски обходиться с дорогой оконной рамой, на которой, как тут же смогла убедиться Лана, более внимательно изучив увеличенный снимок, была исправная щеколда.
На этом статья заканчивалась. Имя автора не говорило ей ровным счётом ничего. Но вот комментарии, приведённые ниже, заинтересовали. Их было более двухсот, она прочла их все.
В основном читатели восхваляли автора и полицию, которая сработала так профессионально. Кто-то рассуждал о пользе и вреде наличия в домах огнестрельного оружия, и несовершенстве законов. Были и ссылки на другой сайт, с рекомендацией обязательно прочесть книгу «Выжившая» и предложением приобрести этот шедевр по выгодной цене.
Но одно высказывание заставило напрячься:
«Эй, народ, кто-нибудь заметил татушку на руке убитого парня?»
Она лихорадочно прокрутила назад страницу и уже во второй раз принялась изучать один из первых снимков с места убийства. Увеличив изображение до предела Ланна, наконец, увидела то, на что указывал в комментариях неизвестный ей пользователь с ником Аноним.
Это едва различимое пятно она даже не заметила. На тыльной стороне широкой ладони Макса, между большим и указательным пальцем, было мелкими буквами, вытатуировано женское имя «Тина».
Имя ни о чём не говорило. Не вызывало у неё никаких ассоциаций, но это не означало, что среди знакомых, родственниц или сокурсниц убитого парня, не было какой-нибудь Тины.
«Может бывшая подружка?» – размышляла она, уже не удивляясь обилию подружек у убитого парня. Сначала Анна, затем Дора…
Но больше всего её терзал другой вопрос. Набрав из списка контактов в мобильном телефоне нужный номер, она замерла в ожидании ответа.
– Я слушаю, – деловой женский голос звучал приглушённо, словно говорившая зажимала трубку рукой.
На заднем плане были слышны громкие голоса и смех.
– Хелен, это Лана Берсон. Мы беседовали с вами пару дней назад…
– Ну и что же вам нужно на сей раз? Мы вроде бы всё обсудили? – недовольная столь поздним звонком, осведомилась та.
Лана бросила быстрый взгляд на один-единственный кадр, сделанный в тот день каким-то зевакой. Несмотря на то, что снимали с расстояния в несколько десятков метров, изображение было достаточно чётким, чтобы различить стройную женскую фигуру.
Единственную выжившую после стрельбы, сопровождали к патрульной машине двое мужчин в полицейской форме. Лица Доры Берг не было видно, его скрывала копна длинных, светлых волос.
– Скажите, что случилось с платьем Доры?
– Я не понимаю. В каком смысле, что случилось? – спросила женщина и через секунду голоса на заднем плане стихли, словно кто-то прикрыл дверь.
– В книге она пишет, что в тот день была в кремовом платье.
– Ну и..?
– Почему на снимках, сделанных позже, когда она выходит из дома, на ней уже платье другого цвет?
– И какого же?
– Абрикосового.
Наступила пауза.
Лана слышала, как женщина тихо дышит в трубку и представила, как в голове той происходят необходимые химические процессы для обработки полученной информации.
– Что за чушь? Какая вообще разница, какого цвета было платье, абрикосовое или кремовое? Вам не всё ли равно?
Но Лана была с ней не согласна. Это несоответствие прямо-таки бросалось в глаза, если ты хоть чуть-чуть был знаком с Дорой и её пропавшей в то время подругой. За те две недели, проведённые в доме Канов, она кое-что успела узнать о подругах.
– Вы знаете на кого учились Анна и Дора? – поинтересовалась Лана и тут же продолжила, не дожидаясь ответа адвоката. – Дизайнер интерьера.
На том конце провода молчали и она продолжила:
– Тогда, семь лет назад, они часто спорили о сочетании цветов, обсуждая всевозможные оттенки. Однажды я невольно стала свидетелем их спора. Вы даже представить себе не можете насколько их много – оттенков! Поэтому я уверена, Дора Берг никак не могла ошибиться, в платье какого цвета она была в тот вечер.
Лана замолчала, ожидая, что женщина что-то скажет, но ответом ей была всё та же гнетущая тишина.
– Так что это? – снова задала она вопрос. – Ошибка редактора, который допустил опечатку в книге, или в тот день на Доре могло быть и другое платье? И, если это так, мне бы очень хотелось узнать, почему она поменяла наряд?
Выжившая
Я помню, как этот человек появился в нашем доме.
Он словно пришёл из ниоткуда. Хотя уже позже, вспоминая всё то, что произошло в тот день, начинаю осознавать, что это мой мозг сыграл со мной злую шутку, вытравив из памяти целые куски того злополучного вечера.
Спустя время, я могла с уверенностью сказать, что слышала приглушённые шаги по дорожке из декоративного камня, тихий щелчок замка, едва слышный скрип открываемой двери. Всё это пришло много позже. Но тогда я ничего такого не замечала…
…Я сидела спиной к дверному проёму, ведущему в холл, но, тем не менее, увидела его достаточно отчётливо, в то мгновение, как он появился. Сначала в отражении глаз удивлённых гостей, которые ещё секундой ранее переговаривались между собой, смеялись отцовским шуткам, хотя он никогда не умел шутить, ели. Но в следующий момент они замерли, словно кто-то высосал из тел всю энергию. Застыли, так и не осознав до конца, что конец их близок и это лишь временная отсрочка…
…Увидела его в огромном зеркале, что висело как раз напротив, в отражении. Неясный силуэт, замерший за моей спиной. И казалось, что он пытается слиться со мной, спрятать свои жестокие помыслы…
…В его руке, поблёскивал металл оружия. Я видела полированные деревянные детали, плавно облегающие ствол. Сейчас оно было направленно в пол, но я почему-то не сомневалась, что в любую минуту всё может измениться…
…Всегда считала, что в моменты подобные этому, чувства обостряются до предела. Я смотрела в широко распахнутые глаза близких мне людей и чувствовала их страх. Зловонный, он словно поднимался из их нутра, заполняя собой всё пространство комнаты. Страх неизвестности, абсурдности ситуации, того что ты наконец осознаешь, что ты не хозяин положения. И решает всё кто-то другой с оружием в руках. Решает жить тебе или умереть. Я видела эти вопрошающие взгляды, направленные все до единого на одного человека в этой комнате.