– Я по объявлению, – сказал Рысев.
– Фамилия, имя, отчество! Адрес и телефон! – требовательно произнесла мадам.
Он все ей сообщил, кроме телефона, которого просто не было. Ждал, когда запишет, и не обратил внимания, что открылась боковая дверь. Только почувствовал, как чья-то могучая рука просунулась сзади к горлу и уперлась локтем в подбородок. Сработал навык: каблуком в ножную костяшку, запястье в клещи, спружинился и вывернул до отказа руку напавшего. Тот охнул, а Рысев уже взлетел на подоконник, вышиб ногой раму и сиганул вниз. Слава Богу, всего полтора этажа. Не оглядываясь, нырнул в какой-то двор, перемахнул через ограду и попал на параллельную улицу.
«Клюнул на голый крючок! – ругал сам себя. – Лохов отлавливают, чтобы в рабство продать. В горах рабов навалом!» Только дома сообразил, что оставил в конторе свой адрес. Спать лег, прислонив к изголовью ломик. Звонок в дверь раздался на другой день в полдень. Он сам глянул в глазок и увидел вчерашнюю мадам. Никого рядом не было. Распахнул дверь и, загородив вход, спросил:
– Ну?
– С завтрашнего дня можете приступать к работе. В девять вас ждет шеф, – протянула ему глянцевую открытку и ушла.
На открытке красивыми буквами было напечатан адрес. Причем совсем не тот, что был у конторы по найму.
– На работу вызов прислали, – сказал он бабке не очень уверенно.
– Где-то я видела эту почтальоншу, – произнесла та…
За железной дверью шикарного офиса Рысева встретил амбал с рыхло – бугристым носом на мясистом лице и с рукой на перевязи.
– У-у, костолом! – сказал тот без злобы. – Топай прямо! Хозяин ждет.
– Это ты Штангиста покалечил? – спросил хозяин, протягивая узкую смуглую ладонь. – Десантник, да? Стволы хорошо знаешь?..
С того дня Рысев стал «конвойщиком». Охранял грузы на пути от китайской границы. После первого рейса ему выдали конверт – недельную зарплату 150 долларов. Конверты выдавал по пятницам сам Исмагилов. К концу месяца набегало еще долларов сто. «Премия за риск», говорил он. А риск был. Один раз сломался ГАЗ-66 со сварной будкой, набитой китайской электроникой с японскими лейблами. Два КамАЗа ушли вперед, а Рысев с шофером застопорились в ночной Джунгарской степи – полетел ремень вентилятора. Они уже заменили его, когда возле их «газона» появились трое на мотоцикле с коляской.
– Ключи от будки! – заорал один, размахивая пистолетом.
– Ключи у хозяина, – проговорил шофер и тут же рухнул на песок: второй налетчик тюкнул его чем-то по голове.
Отвлек бедный водила внимание от «конвойщика», а Рысеву того и надо было. Он не напугался и не запаниковал. «Узи» был в кабине под сиденьем, зато «ПМ» в кармане ветровки. Через нее и стрелял. Первым выстрелом выбил из рук главаря пистолет и сразу же всадил обоим по пуле в ягодицы. Третий кинулся бежать. Рысев пальнул по мотоциклетным фарам, отбросил в темноту пистолет налетчика, а заодно пнул под ребра и его самого. Затем запихнул стонавшего шофера на пассажирское сиденье, сам впрыгнул за руль и погнал по безлюдному шоссе. Своих настиг, когда рассвело…
– Хвалю, Рысь! – сказал Исмагилов. – Нам их дырявые курдюки – два пальца об асфальт! Повышаю тебя, Рысь! При мне будешь.
Три четверти «штуки» Игорь стал откладывать, надеясь расплатиться за бабкин кредит и выкупить свою квартиру. Даже собирался покланяться шефу, чтобы помог деньжатами. Готов был отслужить за то без оглядки и сомнений. А они были, сомненья.
Раз в неделю Игорь ездил с хозяином в пригород. Там располагалась фирма по продаже автомобилей. Президентом ее числился какой-то узбек, а заправляли делами Доктор и Исмагилов. Рысев видел очередь из будущих автовладельцев. Там же, в приемной, обнаружил мадам, которая принимала его в охранники. Она командовала телефонами и явно игнорировала узбека-президента.
Как ни высчитывал Рысев проценты с автовзносов, никак не мог разглядеть выгоды. Покупать оптом и продавать в розницу со стопроцентной прибылью – понятно, как дважды два. Менять обесценивающиеся тенгушки на доллары – все коммерсанты так делают. А вот торговать машинами себе в убыток – черная пустыня. Приходи любой и плати две трети цены автомобиля, и через какой-то срок получай новенького жигуленка безо всякой доплаты.
– Жулики они, Игорек! – сказала бабка. – Облапошат людей, как меня, и сбегут. Вспомнила я ту почтальоншу. Квартирные деньги я ведь ей отдала.
К худу ли, к добру ли высветлила худая бабкина память «почтальоншу», но внуку она мозги враз прочистила. Словно сами по себе сложились беспорядочные осколки. Кто он, тот узбек-президент? Шестерка! А первые автовезунчики – реклама из уха в ухо, чтобы еще завлечь тысячи. Придет срок платить по векселям – шестерку в сброс! Отправят в какой-нибудь братский кишлак – и ищи его со всеми собаками! А денежки вкладчиков хапнут Мотя-Доктор с Исмагиловым. И все шито-крыто. Они же к автомобилям – ни с правого, ни с левого боку! Телефонная мадам тоже не причем: наемная секретутка на зарплате.
С того дня Рысева не покидала шальная мысль вернуть квартирные деньги, да еще с обещанными бабке процентами!.. Только не спешить в этом деле, продумать все до мелочей и не подставиться раньше времени. Код сейфа он подсмотрел, когда хозяин клал туда коробку с валютой. Осталось раздобыть хитрый бородавчатый ключ, который Исмагилов всегда держал при себе. И вскоре такая возможность подвернулась.
В тот душный вечер Рысев сидел с короткоствольным «Узи» в предбаннике. Ему видны были две тени за матовой перегородкой: хозяина и толстого московского гостя азиатской наружности, которого Исмагилов называл Юсупом. Замотавшись в простыни, они поддавали и ждали бабцов, которых должен был прислать Доктор.
Трех «массажниц» привез исмагиловский шофер. Кореянка среди них смотрелась, как дорогая кукла. Она и осталась с Исмагиловым, когда пузатый гость увез двух массажниц в гостиницу. Рысев подошел вплотную к перегородке, глянул в просвет в стеклянной метелице. Нагрузившийся шеф лежал на диване. Кукла, слегка запахнувшись в простыню, так что видны были груди-мячики, спокойно сидела в кресле и курила. Рысев приоткрыл дверь.
– Заходи! – приглашающе шевельнула она пальчиками.
Протянула ему ополовиненную бутылку «Абсолюта», бокал и большую пиалу с остывшими мантами.
– Расслабься, детектив. О твоем хозяине я сама позабочусь.
Он выпил не больше пятидесяти граммов, остальное заставил себя вылить в раковину. Блики от люстры испятнали мраморный пол. Тихо жужжал вентилятор.
Рысев убрал верхний свет. Выждал какое-то время и проскользнул в раздевалку. Исмагиловские ключи нащупал сразу же. Они были охвачены золотой цепочкой с кольцом, вшитым в пояс джинсов. Он вытащил из кармана четыре бруска импортного пластилина и дважды вдавил в них каждую сторону бородавчатого ключа. Затем протер его и вернулся в предбанник.
Домой он попал только поздним утром.
– Сколько у нас долларов, бабаня?
– Пять тысяч.
– Начинай собираться в Самару.
– Этих денег на жилье не хватит, Игорек.
– Не беспокойся, бабаня. Будут деньги. Все твое барахлишко должно уместиться в одной сумке.
– А это? – она растерянно развела по комнате руками.
– Багажом потом отправлю, – обманул он. – И сразу прилечу.
– Может, вместе?
– Делай, бабаня, как говорю. Отъезд в субботу.
Дружок по дембелю, классный токарь-самоучка, изготовил по слепкам два ключа, и каждый оказался не хуже родного. Осталось дождаться субботнего дежурства, однако новая хахальница хозяина чуть не порушила все планы. Исмагилов не хотел расставаться с ней ни ночью, ни днем. В субботу он привез кореянку в офис, сказал Рысеву:
– Вику тоже карауль.
– Презираешь, детектив? – спросила она, когда они остались вдвоем.
Он промолчал. Она не унималась.
– Ты на самом деле так предан хозяину?
– На самом.
– А убежать со мной в Россию – слабо?..
Исмагилов вышел из кабинета с целлофановым пакетом, плотно набитым тенгушками. Кинул его на колени кореянке.
– Вот тебе манто, Викуня. Поехали!..
В сейфе оказалось 72 пачки по тысяче долларов в каждой. Бабкиных из них, если считать проценты, примерно сорок пять тысяч. За моральный ущерб тоже полагается. 60 штук будет в самый раз.
Рысев заранее обменял две тысячи баксов на российские пятисотки. Купил суперклей и две грелки, у которых отрезал горловины. Приготовил вместительный кисет из мешковины. И написал письмо генеральному прокурору республику.
Очистив сейф, он отсчитал двенадцать пачек и кинул их в кисет. Остальную валюту располовинил на глазок, разместил в грелках и заклеил резиновые концы.
Бабку он решил отправить поездом, а сам – лететь вкруговую, в Екатеринбург, а не в Самару, чтобы запутать следы.
– Собирайся, бабаня! – сказал он, явившись домой.
– Куда?
– В Самару.
– Да ты что, Игорек, я же ничего в дорогу не купила.
– Потом, бабаня, на станции. Тенге у тебя есть?
– Почти две тыщи осталось.
– Трать их на еду. Вот тебе еще российские десять тысяч.
– А ты?
– Я прилечу. Встретимся у тетки… А вот эти две грелки привяжи к телу. Вскроешь только в Самаре. В них наш дом.
– Игорек, ты что, ограбил кого?
– Это твои деньги. За квартиру. Скорее, бабаня, такси ждет!
Поезд уже стоял на перроне, когда они приехали на вокзал. Рысев подошел к проводнику купейного вагона, протянул ему руку. Тот охотно ответил на рукопожатие.
– Двойная цена, земляк! Найди старушке нижнее место до Самары. Сделаешь?
– Проходи, занимай любую полку во втором купе…
Бабаня заплакала, внук погладил ее по голове и выскочил. Бегом спустился в камеру хранения, отыскал пустую автоматическую ячейку, затолкал в нее кисет с долларами. После этого достал из кармана конверт, вынул из него письмо на имя генерального прокурора республики и вписал в него номер камеры и код. На вокзальной площади опустил конверт в почтовый ящик и, не торгуясь, сел к частнику:
– В аэропорт, папаша!
Выслушав исповедь Рысева, Георгий спросил:
– Как думаешь, давно контачат Исмагилов и Юсуп?
– Сидели в одной зоне. Юсуп вроде бы короновал его.
– А Вика что из себя представляет?
– На Доктора пахала. У него три массажных салона. Вика – девка образованная. По-английски, по-немецки и по-корейски запросто может. Спрос на нее большой был. Исмагилов один раз ее попробовал и при себе оставил. Даже отступного дал Доктору из своей доли. Теперь, наверно, тот жалеет, что уступил ее Исмагилову.
– Почему?
– Считает, что Вика стала мешать их бизнесу.
– А на самом деле?
– Хозяин зациклился на ней. Ну, и дела запустил. Сейчас, наверно, рвет и мечет.
2
Искандер Исмагилов в этот вечер на самом деле рвал и метал. С каждым новым сообщением, что беглец не найден, он все больше свирепел. Даже разлюбезная его телу прелестница Викуня не могла успокоить. И за все расплачивался Штангист, совсем недавно возведенный хозяином в охранные бугры.
– Я – это… послал Саксаула, – оправдывался тот от дверей, не решаясь приблизиться.
– Баклан ты, а не бугор! Забыл, как Рысь тебе руку сломал? Трёх быков надо было послать, а не одного! И чтобы сразу в подвал!
Лицо баклана-бугра выражало полное согласие с хозяином. Он даже чмокнул в знак преданности губами.
– Выяснил, кто помог ему сбежать?
– Не было у него таких корешей.
– Кто же отключил Саксаула?
– Не могу знать. Может, прохожий.
– Сам ты прохожий ишак! Мать потрясли?
– Исчезла мать.
– Куда исчезла?
– Соседи не знают. Позавчера дома была. Видали, как за молоком ходила.
– Ну, суки! Все просрали! Совсем шустрить разучились! Подставили, как фраера!
Провинившийся Штангист больше не раскрывал рта. Продолжал переминаться с ноги на ногу, выражая всем своим видом раскаяние. А Исмагилов взвинчивал себя все больше:
– Вон, какую афишу нажрал, хряк! В дубаки пойдешь, в конвойщики!.. Отвали!
Разжалованный хряк попятился. Задом отклячил дверь и испарился. Исмагилов плюхнулся в кресло и громко позвал:
– Викуня!
Она мгновенно откликнулась на зов, появилась из спальни в белоснежном халате.
– Принеси коньячку, Викуня. И себе тоже.
Исполнив повеление, она уселась в кресло напротив, приоткрыв халат и обнажив точеные ноги. Исмагилов выхлебнул полбокала, пожаловался:
– Куда он мог смыться раненый? Штангист базарит, что зацепили его.
– В горах много укрытий. Залег где-нибудь до утра.
– А что за бородатая торпеда в зеленом прикиде? Откуда этот бык взялся?
– Послушай, Искандер. Вспомни-ка типа с кейсом, которого Доктор привёз.
– Ну?
– Он был в зеленоватом замшевом пиджаке и с бородой. Тебе это ни о чем не говорит?
– Туфта, Вика! Москвич – по наркоте. Доктор звал меня в дело, я отказался. У меня лучший кореш загнулся от дури. Рысь им до фени!
– А если насолить тебе хотели за отказ?
– Нет, рисковать им не по кайфу.
– Давай, как ты говоришь, дожуем до понедельника. В понедельник встретишься с москвичкой. Кстати, не мешало бы проверить, поселилась она в гостинице или нет. И узнать, в каком номере остановилась.
– Молоток, Викуня! Вызови, кто там на стрёме.
Викуня, изогнувшись станом, поднялась с кресла, подплыла к столу и нажала кнопку вызова. В дверях тут же нарисовался Штангист.
– Ты еще тут! – рыкнул на него хозяин.
– Дык… это… Вы не сказали, кто вместо меня.
– Потом скажу. Смотайся в «Россию» и узнай, в каком номере остановилась москвичка. Понял?
Штангист кивнул, и все же было заметно, что не все ему понятно. Шевельнув губами, хотел что-то уточнить. Однако не решился. Выручила его Викуня:
– У москвички короткая стрижка, волосы каштановые, сама белокожая. В ушах – бриллиантовые капельки. Одета была в светло-серый приталенный жакет. На ногах серые сапожки «Саламандра», каблук средний, подошва очень плотная. На вид ей года двадцать два – двадцать три. Запомнил?
– Ыгы.
– Дай дежурной регистраторше пятисотку, она живо ее вычислит и выложит тебе всю информацию. Не забудь узнать фамилию москвички, и номер ее гостиничного телефона.
– Понял? – рыкнул Исмагилов.
– Сделаем, – торопливо откликнулся Штангист и испарился.
Хозяин удивленно проговорил:
– Тебе, Вика, только шпионкой вкалывать. Я и не запомнил, какая у москвички прическа, и какой на ней прикид. А ты даже каблук срисовала.
– Женщины такие вещи всегда замечают, – она снова уселась в кресло с бокалом в руке, погладила колено любовника и произнесла успокаивающе: – Глядишь, и вернешь свое, Искандер.
– Дело не в бабках. Вонь пойдет: лох смотрящего кинул. Первый камень Доктор запустит.
– А ты опереди. Сам закидай его камнями.
– Доктор еще понадобится, Викуня. Если эта сикушка из Москвы не лепила горбатого насчет бюджетных бабок, без него не обойдемся. Все завязки у него.
– Он же долю потребует! Процентов сорок. А в союзники Лампаса возьми.
– Он еще хуже, чем Доктор. Мент ссученный! А звонить ему все равно придется, чтобы по-новой перехват объявил. Не только на Рысь, но и на бородатого мужика в зеленой куртке.
– Намекни ему на докторского гостя. Только не в прямую. То ли, мол, в куртке был, то ли в зеленом пиджаке.
– Ладно, Викуня. Ну, а Доктора, если возбухнет, – два пальца об асфальт!..
Покинув аэропорт, Доктор велел шоферу уйти с трассы и выбираться полевыми дорогами. Обе машины проскочили по старому деревянному мосту через арык в район второй Алма-Аты. Оттуда проехали в коттедж, который он приобрел год назад на имя престарелого отчима, живущего в Семипалатинске.
Доктор и Ботаник сидели после ужина в гостиной, стены которой были задрапированы бежевым шелком. В камине тихо потрескивали березовые поленья, и напольные ходики мерно отсчитывали секунды.
– У вас много врагов, Матвей Осипович? – спросил Ботаник.
– Нынче у всех есть враги.
– Высокий казах, что был в порту с дамочкой, – ваша крыша?
– Вы меня шокируете своими вопросами, Савелий Григорьевич.