– Да, каша вокруг чудо-допинга начинает завариваться нешуточная, – протянул Гордеев. Потом спросил. – Что делать будем, Андрей?
– Я думаю, Владимир Александрович, труса праздновать, как вы и говорите, ещё рано. Во-первых, покойничек препарат всё-таки подготовил, иначе бы чего он с московским гостем пошёл договариваться. Тот всего лишь на денёк в Краснодар приехал.
– С чего ты так уверен?
– Так говорю же, связи остались: на его имя на завтра имеется билет на самолет до Москвы.
– Понял, выходит, точно Переслегин собирался москвичу продать препарат…
– Ещё не факт. Скорее всего наш покойный учёный хотел узнать кто больше даст; мы или гость из столицы. Но при любом раскладе, необходимая порция препарата у Переслегина должна быть приготовлена.
– Если это так, то остаётся лишь эту партию найти. Я правильно понял ход твоих мыслей, Андрей?
– Правильно, Владимир Александрович. Я уже послал людей обыскать квартиру Переслегина.
– Думаешь снадобье там?
– А где ещё? Не на работе же Переслегин его хранил?
– Точно, на работе это маловероятно. Родионов мог запросто пронюхать о препарате и тогда плакали денежки у Переслегина.
– Они у него и так плакали. И хоть о покойных не говорят плохо, но всё же выскажусь – жадюга он был редкостный, этот убиенный учёный.
– Ну хорошо, найдём препарат: дальше что? – спросил Гордеев, потянувшись за пачкой сигарет: после сегодняшних неожиданных известий курить хотелось постоянно.
– Что? – Бобёр недоумённо посмотрел на шефа, – продадим на пробу в Москву. Бабок заработаем немеряно, учитывая, что платить учёному уже не надо: в загробной жизни стероиды не нужны.
– Будем надеяться, что наши люди найдут препарат, тогда беда будет поправимой, – сказал задумчиво Гордеев, – только мне не даёт покоя одна мысль: кому была выгодна смерть Переслегина?
– Может его директор института заказал? Пронюхал Родионов, что помощничек хочет его опередить и решил поставить того на место? – выдал предположение Бобёр.
– Ты что, Андрей несёшь? – Горца аж передёрнуло от гипотезы помощника. – Да Родионов комара не убьёт, не то что человека! Он же всего боится, и даже в туалет ходит с фонариком; вдруг из унитаза чья-нибудь голова вынырнет.
– Тогда не знаю кто, – быстро сдался Бурундуков. – Как говорится, загадка в духе Агаты Кристи.
– Вот ты эту загадку и разгадай; даром что ли бывший мент. И даром что ли зарплату у меня получаешь? Нам нужно знать, кто стоит за убийством учёного, и, если это окажутся какие-то наши недруги, надо будет нанести упреждающий удар. Надеюсь сил для этого у нас достаточно?
– Достаточно, Владимир Александрович. Всё сделаю как вы говорите. Крюка с Шараповым я уже отправил на квартиру покойного. Также подключу к этому делу ещё пару-тройку человек. Думаю, осилим неприятеля, кем бы он ни был.
– С оружием как? Всё в порядке?
– Конечно, всё как полагается: официально, с бумагами. Комар носа не подточит.
– Тогда действуй. Как обыщут квартиру Переслегина, сразу доложишь мне.
– Понял, – коротко ответил Бурундуков, и, спеша выполнять приказания шефа, поднялся с диванчика.
– Вот и хорошо, Андрей, что ты всё понял, – строго глядя на засуетившегося подчинённого, проговорил Гордеев. Потом, спохватившись, добавил. – Да ещё, будь другом, пойдёшь через зал, отправь ко мне Лолу. Что-то последние новости совсем расшатали мою нервную систему, надо немного расслабиться.
Но как следует расслабиться Горцу не удалось; надоедливые мысли об убитом Переслегине, о неведомых конкурентах не давали покоя. Ни когда стриптизёрша Лолочка, спешно прибежавшая на вызов начальства, обольстительно раздевалась перед ним. Ни когда Гордеев, насмотревшись призывного танца живота, захотел, наконец, женского тела. И даже ни когда он этим телом овладел прямо на диванчике, на котором несколько минут назад сидел Бурундуков.
Мысль о возникших проблемах не дала как следует отвлечься шефу «Кавказа», но своё удовольствие он всё же получил; Лола была мастерицей не только в стриптизе, но и во всех остальных удовольствиях престарелого холостяка.
ГЛАВА 8
Всё произошло столь стремительно, что даже Добров успевший повидать всего на своём веку, не сразу понял в чём дело. А когда немного пришёл в себя, отойдя от шока, то сразу поспешил удалиться подальше от несчастливого кафе; в ближайшее время встреча с милицией никак не входила в его планы. Свидетелей происшествия было более чем достаточно и помощь Доброва в этом деле не требовалась, к тому же Ивану необходимо было срочно отыскать внезапно пропавшую Алину; он не на шутку беспокоился за свою бывшую любовь. Почему-то же Алина кинулась к бедняге убитому, пытаясь тому помочь.
Только помочь ему Переслегина уже никак не могла, набитый свинцом тот лежал мертвее мёртвого, смотря неподвижными глазами в потолок. Иван не раз за свою жизнь видел такой остекленевший взгляд, поэтому вернувшись в кафе, безошибочно поставил диагноз пострадавшему.
К тому времени вокруг расстрелянного мужчины и раненого небритого храбреца возбуждённым кругом собрались посетители кафе; кто-то пытался помочь раненому, кто-то просто охал, поминая недобрым словом наступившие лихие времена.
Быстро оглядев помещение и нигде не заметив Алину, Добров незаметно выскользнул на улицу. Сейчас его помощь была нужнее Алине, – Иван в этом не сомневался. Решив, что она наверняка побежала в сторону противоположную той, куда уехал убийца, Добров быстро двинулся по тротуарам. Выглядывая Алину, он внезапно заметил на противоположной стороне улицы мелькнувшее за угол дома знакомое платье в жёлтый горошек. Не думая о последствиях, Иван рванул на дорогу, стараясь не потерять из виду Переслегину.
Послышался резкий, бьющий по нервам визг тормозов, и Добров, ударившись о капот, отлетел, сбитый некстати появившимся «Фольксвагеном», на раскалённый южным солнцем асфальт.
Придя в себя Иван первым делом увидел испуганное лицо, склонившейся над ним девушки. Она была моложе Алины, но чем-то неуловимым её напоминала. Такие же большие карие глаза, быть может. лишь чуть ближе посаженные, чем у Алины; такой же чувственный рот, и прямой, аккуратный нос. И всё же девушка, хлопотавшая над сбитым её машиной человеком, не была копией Алины. Это понял Добров, как только пелена спала с его глаз, и он полностью пришёл в себя.
Резко поднявшись, Добрыня поморщился от боли в левой ноге и, смахнув выступивший от неприятного головокружения пот на лбу, собрался продолжить преследование Алины. Сделав пару неверных шагов, Добров ощутил прилив тошноты и новый приступ головокружения. Ухватившись за кузов автомобиля, он попытался не потерять равновесия, но всё же упал, вновь ненадолго отключившись.
В следующий раз Иван пришёл в себя уже в салоне автомобиля. Он полулежал на заднем сидении, а за рулём сидела девушка, недавно хлопотавшая над ним. Заведя двигатель, она бросила взгляд в зеркало заднего вида и, заметив, что Добров очнулся, быстро обернулась.
– Не беспокойтесь, я сейчас же отвезу вас в больницу, – сказала девушка с тревогой глядя на Ивана.
– Не надо в больницу, – сказал Добров, усевшись попрямее. Встреча с медиками, также не входила в его ближайшие планы. – Я ужасно боюсь уколов.
– Вам так досталось, а вы ещё и шутите? – удивилась девушка.
– Досталось? Это разве досталось? Быть сбитым такой симпатичной девушкой, для меня всегда радость.
– Хороша радость, – глядя широко раскрытыми глазами на Доброва, проговорила девушка, – чуть вас не угробила. У меня прямо сердце в пятки ушло, когда вы сознание потеряли. Хорошо хоть прохожие помогли вас в машину загрузить. Вас надо срочно отвезти на станцию Скорой помощи, хоть вы и шутите, а это явный признак здоровья.
– Нет-нет, я схожу на этой остановке, – торопливо проговорил Иван, пытаясь открыть дверцу.
Но вновь от неловкого движения его ногу пронзила резкая боль, и перед глазами всё поплыло. Девушка, испугавшись, что Добров снова потеряет сознание тронула «Фольксваген» с твёрдым намерением, чтобы он там ни говорил, отвезти пострадавшего в больницу.
– Послушайте, девушка, – проговорил Иван, как только справился с приступом слабости, вы же не хотите мне зла?
– Конечно не хочу.
– Тогда не отвозите меня в больницу. Я с детства не переношу запаха касторки и могу запросто от неё протянуть ноги. И вообще, у меня аллергия на врачей.
– Серьёзно?
– Серьёзней некуда. Вы лучше высадите меня на какой-нибудь трамвайной остановке и оставьте спокойно умирать.
– Умирать?
– Шучу я, шучу. Но разве похож я на умирающего?
– Минуту назад были похожи.
– Так это ж минуту назад, а сейчас я полностью здоров. Вот только ещё немного отлежусь и буду как новенький.
– Да вы и так на старенького не тянете.
– А что мы с вами всё на вы, да на вы, – спохватился едва справившийся с очередным приступом головокружения Добров. – Знакомы уже целых полчаса, а так друг другу и не представились.
– Так представьтесь.
– Иван.
– Иван? – удивилась девушка, так словно никогда не слышала подобного имени.
– Ну, можно просто Ваня, – пошёл на попятную Добров.
– Нет, почему же, Иван, так Иван. А меня зовут Катя.
– Катя, а куда мы едем? – забеспокоился Добров. – Надеюсь не в неотложку?
– Нет, Иван. Ко мне домой.
– К тебе домой… – удивлённо протянул Добров. – Звучит заманчиво.
– Конечно, домой. В самом деле, не бросать же тебя истекающего кровью на остановке. Только ничего такого, о чём ты сейчас подумал не произойдёт. Просто отлежишь немного и пойдёшь дальше по своим делам.
– Кровью? – удивился Иван, не припомнив никакого кровотечения на собственном теле. – Хотя полежать немного я бы не отказался, голова что-то кружится.
– Голова? Может всё же в больницу поедем?
– Никаких больниц. К тому же голова у меня может кружиться совсем от другого.
Катя, поняв, что её новый знакомый чувствует себя вполне сносно, не стала уточнять от чего ещё может у него кружиться голова. Лишь деловито поинтересовалась.
Через полчаса они уже были в квартире Кати. Несмотря на заверения Доброва, поднялся он до третьего этажа, едва вновь не потеряв сознания. Опираясь на плечо Кати, обливаясь холодным потом, Иван с трудом доковылял до квартиры новой знакомой, комната в которой оказалась одна, но весьма просторная. Присоединённый к затемнённому окну мерно работал кондиционер: не смотря на жару, снаружи в комнате было свежо, из-за прикрытых плотных штор в помещении царил полумрак.
С трудом добравшись до дивана, Добров плюхнувшись на него, вновь ощутил приступ боли в левой ноге. Чувствуя, что израсходовал все силы, он не придумал ничего лучшего, как, не спрашивая разрешения хозяйки, прилечь. Лишь растянувшись и закрыв глаза, Добров почувствовал себя лучше: вихрь головокружения стал понемногу останавливаться в голове. Так в попытках справиться с приступами боли, неожиданно для самого себя Иван заснул.
Что ему снилось он не помнил, но вряд ли это были радужные картины. Проснулся Добров от очередного приступа боли, хотя уже и не такой острой. Сон оказал благотворное влияние на пострадавший организм, вернул силы и, что самое главное, излечил от неприятных приступов головокружения.
Проснувшись Иван с удивлением обнаружил, что лежит укрытый цветной простынёй, а из одежды на нём лишь футболка и плавки: брюки, изрядно запачкавшиеся от столкновения с автомобилем и туфли с носками куда-то пропали. Спросить об этом странном факте оказалось не у кого; в комнате кроме Доброва никого не было.
К тому времени, когда Иван проснулся за окнами сгустилась темнота, комната освещалась приглушённым светом ночного светильника. Вспомнив, что у него вечером отправление поезда, Добров безуспешно поискал взглядом часы и, не найдя их, осторожно поднялся с дивана. Прихрамывая, он подошёл к окну.
По собственному опыту проживания на Северном Кавказе Добров знал, что ночь здесь наступает резко, внезапно, что на юге не бывает длинных, затяжных вечеров. Солнце здесь не цедится по капле, как в более высоких широтах, а за считанные минуты ухает за горизонт.
Безрезультатно вглядываясь в ночную улицу Иван не смог определить какой сейчас час: если меньше полуночи, то он ещё успевал на поезд. Квартира у Кати располагалась в самом центре Краснодара и движение по улице, виднеющейся внизу не прекращалось даже поздней ночью. Подумав о Кате, Иван неожиданно подумал, что девушка ему понравилась. Не то чтобы он влюбился с первого взгляда, вовсе нет; Добров не был настолько влюбчив, чтобы терять голову при виде любой симпатичной мордашки. Просто новая знакомая чем-то, то ли схожестью черт лица, то ли ещё чем, напомнила Ивану Алину его молодости, в которую Добров как раз и был когда-то не на шутку влюблён. Может быть этому содействовала встреча с Алиной, закончившаяся так неожиданно, может в самой Кате было такое, что тянуло к ней мужчин, но Иван внезапно пожалел о необходимости ехать на вокзал.
Хотя боролся Добров с этим приступом недолго; в конце концов стоит ему сесть в поезд, а ещё лучше, выйти на вокзале в Сочи, как он забудет и Катю, и непонятную встречу с Алиной.
– Ты уже встал? – неожиданно услышал Добров женский голос. – Как себя чувствуешь?
– Нормально, – обернувшись ответил Иван, и спохватившись что стоит перед девушкой в одних плавках, вернулся на диван и осторожно присел. – Ты мои брюки случайно не видела?
– На балконе сохнут, я их немного сполоснула.
– Хорошо же меня звездануло, не помню, как раздевался.
– А ты и не раздевался, я сама брюки с тебя стянула, – как само собой разумеющееся проговорила Катя и тоже присела на диван.
– Ты?! – удивлённо переспросил Иван.
– Конечно, кто же ещё. Я здесь живу одна.
– Одна? Что ни мужа, ни, как говорит современная молодёжь – бой-фрэнда, у тебя нет?
– У меня другие интересы.
– Понятно, – протянул Иван, быстро оглядывая череду книжных шкафов, стоящих вдоль стены и доверху набитых книгами.
«Учительница, а может просто начитанная девушка», – подумал Добров, всегда относившийся с уважением к образованным людям.
– Что понятно?
– Понятно, что ты интересная девушка, Катя, и по всему видно умная. Машину опять же сама водишь, – ответил Добров, и, улыбнувшись, добавил. – Правда, не совсем умело, меня едва в асфальт не закатала.
– Сам виноват, нечего на дорогу выскакивать, как прыгун с трамплина в воду. Что называется: соблюдай Правила Дорожного Движения и помни о них в любой час дня и ночи.
– Кстати о любом часе ночи, – спохватился Добров, – не знаешь который сейчас час?
– Точно не скажу, но должно быть часа два после полуночи.
– Два ночи?! – Иван едва не вскочил с дивана.
– А что такое? Ты куда-то торопишься? Оставайся до утра, залечивай раны. Я тебя потому и не будила, памятуя, что сон лучшее лекарство.
– Спасибо, конечно, Катя, за заботу, но всё дело в том, что в Краснодаре я проездом.
– Так ты не местный? То-то я слышу, что говоришь как-то не так.
– Я из Нижнего Новгорода. Еду, так сказать, на курорт, в Сочи. Отдыхать.
– Путёвка?
– Нет, дикарём.
– Тогда чего убиваешься? Приедешь днём позже. Завтра с утра съездишь на вокзал, купишь билет и ещё успеешь отдохнуть на пляжах курорта.
Добров не секунду задумался над словами Кати. Потом неожиданно даже для себя ответил.
– Это верно, только поездка в Сочи пока откладывается. Если уж так получилось, что я опоздал на поезд, то тогда я ещё ненадолго задержусь в Краснодаре. Здесь у меня остались кое-какие незавершённые дела.
– Женщина? – как бы между делом и, казалось бы, совсем не по теме спросила Катя.
– А ты проницательная, Катя, – удивляясь, ответил Добров. – Впрочем, вы женщины всегда думаете, что в деле замешана другая. Хотя в этот раз, это действительно так.