Лицо Светланы неожиданно передёрнулось злой брезгливой гримаской, однако она довольно быстро взяла себя в руки.
– Интересное решение. Но то, что ты предложил, уже драма, а не любовный роман. Я не так уж много прочитала подобной макулатуры, но в одном согласна с тобой абсолютно: правды там нет и не может быть, только враньё. Точнее, сюжет – враньё, а детали досконально правдивые. Выходит, что дочь у проститутки невинная девочка, как раз та овечка, о которой ты упоминал. Она любит одного парня, серьёзного, положительного, мечтает выйти за него замуж, но парень узнаёт, кто её мать, и порывает с ней.
Андрей насторожился, буквально встал в стойку, как охотничий пёс. Такие вещи были сильнее его воли, действовали как наркотик. Соблазн, искушение. Жрец вечной фабрики грёз, он застыл в немом благоговении.
– Так, интересно. И что дальше?
Светлана взглянула на него с любопытством и, не сдержавшись, расхохоталась.
– Дальше? Дальше сам думай. Зачем же я наняла тебя? Она мстит ему. Или пытается покончить жизнь самоубийством, но, естественно, неудачно. Может быть, пытается выместить зло на своей матери. Не может вынести, когда у её бывшего возлюбленного появляется невеста, и подстраивает им какую-нибудь каверзу. Тысяча вариантов. Возможно, всё это вместе, почему бы и нет?
– Так, так, пожалуй, я тебя недооценил.
– Нет, нет, – разочарованно протянула Светлана. – Такой размазнёй ты мне совсем не нравишься. Меня куда больше устраивает, когда ты злишься, звереешь даже, становишься беспощадным. Так ты… моложе, что ли!
Андрей кивнул, согласившись, что и в самом деле несколько расслабился:
– Да, порой я совсем забываю, что ты… – Тут он спохватился.
– Ну-ну, договаривай, – сухо сказала Светлана, и глаза её сверкнули злобным огоньком. – Что я инвалидка, что ли? Ей-богу, мне лучше, чтобы мне не делали скидок. Я не считаю себя в чём-то неполноценной, поэтому девиз такой: «Бей – не жалей!», как я уже говорила. Иначе я тебе буду делать очень и очень больно, а ты, как я успела заметить, совсем не мазохист. Итак, что нам может понадобиться?
– Книги, видеофильмы, – задумчиво пробормотал Андрей. – Какая-нибудь крутая эротика: путана всё-таки, тут тема пограничная. Модные журналы… Наверное, есть у тебя? Так называемая светская хроника: кто с кем спит, кто что ест, у кого какие чудачества – тоже вполне могло бы пригодиться. Потом нам придётся смотреть эти чёртовы телесериалы, желательно бы достать их в записи, но я не знаю, бывают ли такие записи? Индийские фильмы, всякие там «Зиты и Гиты», – это тоже может пригодиться.
– Понятно. Всё? – спросила Светлана немного иронически.
Андрей смутился, даже покраснел.
– Ну, это в идеале, конечно. Можно вообще обойтись одним лишь воображением. А можно, наоборот, продолжать и продолжать. Я называю это полным погружением. Как дурман какой-то: ты влезаешь в чужую шкуру и отключаешь себя, происходит как бы перемещение душ. Ты женщина, а можешь быть мужчиной. Ты никто, а можешь быть хоть принцессой. Ну, это невозможно объяснить, пересказать.
– Ребёнок! Седой ребенок! – усмехнулась вдруг Светлана. – Ну что, вот так и попался на крючок, дурачок? Кажется, я впервые тебя достала. И поняла.
Лицо Андрея исказила непроизвольная гримаса боли.
– Тебе доставляет удовольствие так людей «доставать»? – тихо спросил он после некоторого молчания. – Знаешь, я всё больше и больше начинаю убеждаться, что ты…
– …Та ещё стерва? – поддакнула в тон ему девушка. – Ну говори, говори! А, может, ты не меня недооценил, а о себе слишком высокого мнения? – Она подъехала к нему ближе и заглянула прямо в лицо, процедив сквозь зубы, будто прижав к стенке: – Тебя били, били всю жизнь, но так ничему и не научили? Может, я тебя чему-нибудь научу?
– За что ты так ненавидишь меня? – спросил Андрей уже в полном замешательстве. – Ведь ты меня совсем не знаешь. Что я тебе сделал плохого?
– А кому и что ты сделал хорошего? Ты, неудачник? Что молчишь? Поднимайся, поднимайся, сбили с ног – вставай. Жизнь такая пошла, только упади – сотни ног по тебе пройдут, мокрого места не оставят.
– Но ты же… – У Андрея перехватило дыхание.
– Ну-ну, стукни, как следует, срази наповал бедненькую, несчастненькую девочку в инвалидной колясочке. – Так и не дождавшись ответа, Светлана прошептала: – Ладно, я устала. Езжай домой. Но завтра в восемь чтобы был как штык. И, – тут она усмехнулась, – будем считать, что счёт один – ноль в мою пользу.
Она закрыла глаза и вытянулась в кресле, обессиленная. Андрей посидел ещё немного в молчании, затем оделся, тихо вышел и закрыл за собой дверь.
Сидя в электричке, он клял последними словами новых и новейших русских, литературных агентов-кровопийц и вообще всё на свете. Главным образом себя за малодушие. Одно утешало: в нагрудном карманчике рубашки лежала сумма, перед которой на три месяца отступали все его материальные проблемы. В разумных пределах, конечно. И если не выходить за эти пределы, вполне реально было бы, уж коли двойная оплата, оторвавшись временно от подёнщины, завершить наконец работу над столь измучившим его последним романом. Осталось ведь только финал перелопатить, выправить и…
Ну а что потом? Беготня по журналам, которые как были, так и остались в том, прежнем времени поездок в колхоз и партсобраний? Или посетить какое-нибудь очередное издательство, куда с серьёзной вещью просто нечего и соваться? Что там остаётся ещё? Издание за счёт автора, при котором вас оберут до нитки? Нет, это не для него. Если уж мечтать, то по крайней мере о Букере или какой-нибудь другой престижной литературной премии: всё-таки можно надеяться на чудо. В журналах и издательствах чудес не бывает.
И тем не менее странно: ещё час назад, выйдя от Светланы, Андрей буквально трясся от бешенства, а сейчас, как он ни распалял себя, даже проклятия получались у него какими-то беззубыми, выхолощенными. Что же его так утихомирило? Деньги? Нет, к сожалению, к деньгам за свою жизнь он так и не научился относиться с должным уважением, оттого, наверное, они у него надолго и не задерживались. Жалость к бедненькой девочке-инвалидке? Но никакой жалости к Светлане он не испытывал: у «пигалицы» были весьма острые коготки, она вполне могла за себя постоять.
Что же ещё? Три персонажа… Мать, дочь, жених дочери. Заработала машина воображения.
Часть вторая. Андрей
Глава 1
– Зачем ты согласился? – Светлана хмуро смотрела в сторону, вцепившись руками в подлокотники коляски.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Андрей. – Попросили. Ничего особенного!
– Ничего особенного? – презрительно фыркнула Светлана. – Неужели ты не понимаешь, что этим ты низводишь себя до уровня лакея? В тебе что, совсем нет гордости? Ты бесхребетный, пресмыкающееся? Или тебе настолько деньги нужны? Может, ребёнок больной, необходима операция или вообще там помираете с голоду в своём Подмосковье?
Андрей помолчал, затем вздохнул и спросил:
– Мы работать будем сегодня?
– Я уже работаю! – разозлилась Светлана. Лицо её пылало негодованием. – Просто мне сначала нужно выяснить, с кем я работаю, может ли у меня с ним получиться какая-то работа? Или я не права?
– Права, конечно, – подтвердил Андрей. – Но что случилось? У тебя всегда так расположение духа резко меняется? Вчера ты была настроена иначе.
Светлана закусила губы, по-прежнему упорно избегая встречаться с Андреем взглядом.
– Вчера ты был писателем, а сегодня просто сиделка. Неужели ты не понимаешь, что предал меня?
Андрей посерьёзнел, он уже был близок к тому, чтобы тоже разозлиться.
– В чём, интересно?
– Да ты согласился, по сути, с матерью моей, что то, чем мы собираемся с тобой заняться, несерьёзно. Получается, будто я какая-то девочка-капризуленька, которая сидит здесь в четырёх стенах и не знает, куда ей время девать. Не скажешь, что с жиру бесится (вроде как несчастненькая, судьбой обиженная), но что дурью мается – это точно. Как я могу после такой твоей подножки с тобой работать? Если ты совершенно не веришь в меня, в то, что я тебе предложила? «Гибельно», «невозможно», «подставили», «никому не удавалось» – дело даже не в том, что ты стар, – ты просто выдохся. И ещё чему-то взялся меня научить? Да ты, кисель, студень, заражаешь меня своей неуверенностью!
Андрей вздохнул.
– Я просто реально смотрю на вещи. Зачем иллюзиями обольщаться? Какой в том прок?
– Для тебя иллюзии. А для меня путь, становление. И ты хочешь, чтобы я разочаровалась в самом начале пути? Давай лучше так поступим: у меня есть кое-какие деньги. Я тебе дам, сколько нужно, чтобы ты расплатился с моей матерью. По крайней мере, с достоинством выйдешь из положения, объяснишь, что не в прислуги нанимался.
Андрей помолчал, затем медленно проговорил:
– Хорошо. Есть проблемы? Давай их обсудим. Если дело исключительно в моём возрасте, то молодильные яблочки на рынке не продаются. Пока, во всяком случае, нигде не видел. Так что, коли это для тебя настолько непреодолимо важно, скажи, я тут же повернусь и уйду…
– Дело не в возрасте… – протестующе покачала головой Светлана.
– Дело в мышлении, – договорил за неё Андрей. – Дело именно в возрасте. Если я буду скакать козлом и что-то мурлыкать себе под нос голоском из колыбельки, вот тогда я буду жалок и смешон. Я не собираюсь подстраиваться под тебя, подделываться. Так что давай сразу договоримся: или ты меня принимаешь таким, какой я есть, и веришь мне, или мы расстаёмся, и тебе приводят на поводке вместо меня другого какого-нибудь «эфиопа», а я исчезаю из твоего поля зрения навсегда.
Светлана покачала головой.
– Горячо сказано! Но не убедил. Я уже устала повторять тебе: дело не в возрасте…
– Хорошо, – кивнул Андрей. – Значит, одну проблему, быть может главную, мы решили. Дальше! Меня попросили присмотреть за тобой – что в том плохого?
– Ну да! – фыркнула Светлана. – Будь спокоен, моя мамуля своего не упустит. – За те же деньги ты ещё и охранник, сиделка и что там ещё? Ах да, психотерапевт!
– Вообще-то, между прочим, я когда-то учился медицине, даже массаж могу сделать, если нужно… – пожал плечами Андрей.
– Но уж наверняка не доучился до уровня профессора… – в тон ему поддакнула Светлана. – Зачем мне недоучки? Недомедики, недописатели, ни два ни полтора.
– И уж укол засандалить – это вообще без проблем, – как бы не слыша её, продолжил Андрей.
– Мне не нужны уколы! – взбеленилась Светлана. – Ты что, действительно такой тупой или прикидываешься, надо мной издеваешься?
– Хорошо! – кивнул Андрей. – Я не буду тебе помогать, за тобой присматривать. Только мы не станем никого в это посвящать. Я думаю, что ты вполне в состоянии справиться со всем сама. Если не получится, научишься. Если не научишься, наймём кого-нибудь.
– Мне никто не нужен, – тихо, но зло прошептала Светлана.
– Ну вот, видишь, как хорошо? – обрадовался Андрей. – Какие ещё у нас проблемы? Ты считаешь, что я амёба, меркантильный. Как там, в «Идиоте» у Достоевского – «за копейку на Васильевский остров» поползу? Но ведь ты понимаешь, надеюсь, что белый свет на тебе клином не сошёлся? При моей квалификации, прости уж, безработица мне не грозит. Да, там тоже трудности, люди всегда – я имею в виду, богатые люди – неохотно расстаются с деньгами, всё норовят выжать из тебя по максимуму, а то и вообще прокатиться на дармовщинку, но так, как здесь, со мной никто и никогда не обращался. По крайней мере, соблюдался благопристойный вид. Ты обвиняешь меня в том, что я воспринимаю нашу идею как забаву, пустячную затею, но я всегда очень серьёзно относился к своим обязанностям и обязательствам, в этом меня никто никогда не мог упрекнуть. Вот для тебя всё это забава, так было с самого начала. Тебе нужно какое-то отвлечение, развлечение, и ты нашла для себя игрушку, мальчика для битья. А если этот «мальчик», «бой», ещё и сорокалетний дядя из столь ненавидимых тобою взрослых, так о чём ещё можно мечтать? Так мы будем работать? Мне уходить или нет?! – переспросил он уже разъярённо.
Светлана не отвечала: она уткнулась взглядом в стену и замерла в презрительном молчании, как будто рядом был не Андрей, а пустое место.
– Ну что ж, – философски рассудил Горячев, – будем считать, что молчание – знак согласия. С тем, что я остаюсь.
Он прошёлся по комнате и даже вскрикнул от удивления.
– Ого! Вот это оперативность! Да здесь целый склад!
– У меня есть знакомый парень, который за деньги может принести что угодно – только свистни, точнее позвони. Здесь не всё, просто он не смог так быстро. Но он эту тему закроет на сто процентов, можешь не сомневаться. Ну а потом обратно заберёт со скидкой то, что я не захочу оставить. Такие проблемы, как видишь, решаются очень легко.
– Когда есть деньги, – поддакнул Андрей.
– В противном случае есть только одна проблема – их отсутствие.
Андрей тут же примостился на полу и начал сосредоточенно сортировать подборку. Светлана долгое время оставалась на месте, затем не выдержала, подъехала ближе.
– Ты такой любитель «клубнички»? – с иронией спросила она, заметив, как внимательно он рассматривает обложки видеокассет.
Андрей вздрогнул, обнаружив, что она совсем рядом, затем помялся, не зная, что ответить.
– Если тебя это смущает, не бойся, я совершеннолетняя, мне скоро двадцать, – как бы отвечая на его немой вопрос, с усмешкой произнесла Светлана.
– Да. – Андрей кивнул с облегчением. – Ты знаешь, этот твой приятель – он определённо переборщил. Он просто не знал, для чего нам это нужно. Тут всякая пошлятина, в основном, типа «Рабынь секса», «Чёрной дикой орхидеи», а нам нужна классика: Тинто Брасс, Питер Гринуэй, Лилиана Кавани. Хотя, конечно, тебе виднее. Понимаешь, лёгкий жанр – он в этом плане самый трудный, от легковесности к пошлости не надо даже и скатываться, только чуть заметную грань переступи. Да и в литературе целесообразно начать с тех вещей, о которых ты говорила: «Опасные связи», «Женщина французского лейтенанта». Потом уже можно будет взяться за подделки. Но где же твои Интернет, виртуальность, которыми ты так кичилась? Может, ты просто лоботряска, только и умеешь, что обзываться?
– Я работаю, – угрюмо ответила Светлана. – Мне сейчас пока не до Интернета.
– Ты? Работаешь? – поддразнил её Андрей. – Просто ха-ха! Где бы мне разжиться очками?
– Желательно мартышкиными, – в тон ему ответила Светлана. – Надеюсь, ты не воспринимаешь мои слова буквально? Это просто образное выражение, как тебе известно.
Она развернулась и укатила в другую комнату. Однако на сей раз разминкой ей пришлось заниматься в одиночестве, Андрей не последовал её примеру.
Глава 2
– Ты, в принципе, можешь отказаться, – развёл руками Геннадий, – тут я тебя прекрасно пойму. Честно говоря, сам бы я ни за что не согласился. Да и вообще – ты, наверное, прав: не слишком ли здесь много сложностей? Во всяком случае, мы имеем сейчас полное юридическое и моральное основание состроить из себя обиженных и послать этих двух хитромудрых бабёшек куда подальше. Я тут, кстати, тоже в детективщики подался: заказ, что поделаешь. Присоединяйся, такое в четыре руки забабахаем – Корецкий с Леоновым от зависти разнесут свои компьютеры вдребезги.
– Твоими бы устами… – лениво огрызнулся Андрей. – Что же получается, я вроде как гувернёр?
– Хуже, – усмехнулся Гринин. – Кстати, а вдруг она даже в туалет самостоятельно ходить не может, что тогда ты будешь делать?
– Ну у тебя и юмор! – не на шутку разозлился Андрей. – Ей-богу, вы с ней два сапога пара!
Но Геннадий был безжалостен.
– А что, представляешь себе картину: ты сидишь, а она вдруг заявляет: «Дядя Андрей, я хочу пи-пи!» Эх, жаль, мне поздно пришла в голову такая идея, надо было Светке позвонить, чтобы она тебя разыграла!
– Да, ты ради красного словца что мать прирежешь, что отца, – покачал головой Андрей, – только теперь я твою натуру раскусил, змей, на груди пригретый!
– Эх-хе, не ценишь ты моей заботы-ласки! Уж лучше от друга плюху получить, чем от чужого кого. Учу я, учу тебя жизни…
Но Андрей никак не мог успокоиться, постоянно возвращаясь мыслями к одному и тому же:
– И всё-таки странно, почему вчера эта Белла-Белиссима позвонила с такой просьбой тебе, не проще ли ей было обратиться сразу к исполнителю?