Кроме писем, конечно, я находил и другие документы: различные распечатки, чертежи, схемы. Правда, к сожалению, содержание той или иной бумажки ничего не говорило мне, вводя лишь в заблуждение. Даже наличие высшего образования передового университета едва ли облегчало мое знакомство с технической документацией доктора Эмми Стоун, которая, как и я, была инженером. Конечно, были и знакомые моменты, но все точки соприкосновения для меня касались лишь теорией, применения на практике, без должного опыта, я не представлял.
Я понимал, что времени задерживаться на подобных мелочах у меня не оставалось, но честно говоря, не представляю, что заставило меня обратить внимание и повернуть свой любознательный взгляд в сторону небольшой отдельной комнатки: помещения ванной. И точно следуя за манящим рокотом судьбы, распутывая клубок многочисленных загадок, я двинулся именно в ванную комнату. Мне попалось крайне тесное помещение, которое ничем не выделялось среди однотипных зеркальных ванных, что я встречал раньше, разгуливая по «Глезе», точно по парку аттракционов, ища что-нибудь интересное. Единственное, что увлекло меня – зеркало, которое на комплексе было, казалось бы, в новинку: нигде я не встречал цельных зеркал, все они, как одно, вероломно было разбиты. Посмотревшись в него, я был подвергнут удивлению, да так, что попятился назад, теряясь в догадках. Казалось бы, что с один миг, небольшое мгновение, которое окончательно укоренилось в моей голове: в своем отражении я не увидел себя. Передо мной предстал другой человек. «Галлюцинация?», – подумал я, прислоняясь к своей щеке. Сначала мое отражение издалека было монотонно белым, но подойдя ближе, прищурившись с несколько секунд, не веря собственным глазам, я наконец увидел Германа Хаски, которого я запомнил в последний раз. Наконец я увидел себя: ухоженные белокурые волосы, легкая щетина, небольшая, но заметная родинка над левым глазом, выделяющая меня из любого мужского коллектива. Я видел себя ровно таким, каким запомнил в тот день, когда собирался в гости к моему давнему приятелю Тесле, построившему самую коварную машину в моей жизни, благодаря которой, как уже может догадываться мой читатель, я оказался здесь. Интересно, что же случилось с моим другом после того, как я покинул его, разочаровавшись в его эгоцентричном эксперименте, посягавшим на человеческое бессмертие. Цель его опытов казалось недостижимой, невозможной.
Что касается своего внешнего вида, так это то, что одет я был в потрепанный темный жилет, однозначно не приходившийся мне по размеру, да мои темные проеденные молью джинсы, имеющие не одну заплатку, болтались на ногах. Остальных вещей, как в которых я находился, так и мелочей – ключей от дома, мобильного телефона и опустошенного бумажника, не было и в помине. Подобная утрата могла показаться мелочью, учитывая факт моего заточения среди заброшенных лабиринтов военно-научного комплекса «Глезе», за стенами которого царствовала ледяная вьюга.
Когда я выходил из ванной, то почувствовал вибрацию моего электронного браслета, являющегося главным атрибутом на этом комплексе. Я моментально ответил на звонок.
– Герман? Вы уже на месте? – говорила Анна весьма четко.
– Анна? – я был рад слышать ее голос. – Нет, я сейчас полезу в шахту.
– Герман, сильные перебои электричества могут прервать нашу связь в любой момент. Боюсь, в данный момент я не смогу исправить технические неполадки… Вы уже обнаружили вентиляционную шахту?
– Да… – замешкался я, рассматривая массивный железный люк, за которым скрывался необходимый туннель. – Анна? Здесь необходимы инструменты, которых у меня нет под рукой. Вентиляционный люк необходимо как-то взломать.
– Что? – немного погодя ответила моя спутница.
– Я говорю, что не знаю, как проникнуть в эту шахту. Тут железная дверца. – оценивая, твердил я
– О! – выдавила она, поразмыслив. – Это не является проблемой. Потяните на себя как можно сильнее… – сигнал нашей связи слабел. – Я верю в Вас, Герман… Поторопитесь, кажется… О! – вновь напряженно выдохнула она. – Кто-то пытается проникнуть на станцию… выламывая… Герман, я заблокирую аварийные эвакуационные двери, это ненадолго… Следуйте дальше, нам дорога каждая секунда. – сказала она, прежде чем отключиться.
Даже без названных имен, я понимал: это был Рейдж. Необузданный монстр, кошмар военно-научного комплекса, встреча с которым обращалась в агонию, как для любого механического создания, считающего себя живым, так и для любого незваного гостя «Глезе». Убегая вперед, заявлю о том, что подобных гостей, каким был я – судьба искушено бросала в объятьях этого разъяренного железного зверя, и никому еще не удавалось добраться так далеко, куда смогу зайти я, воодушевляя себя мыслями о самом дорогом, что было в моей жизни – семье. «Рината, я люблю тебя», – повторял я вновь и вновь.
Оказавшись перед сетчатым металлическим люком, через который, казалось бы, сочился свежий воздух в это помещение, я не представлял, как смог бы демонтировать его без необходимых подручных инструментов – той же циркулярной пилы или простого лома. И слепо последовав совету Анны, я схватился за выступающие края этой дверцы. Собрав все усилия, я потянул его на себя. Все мои силы были обращены против этого люка. Вскоре металлический скрежет, как громкий выкрик одинокого ворона, разлетелся по комнате: вентиляционная защита оторвалась от стены. Открыть, точнее, выломать дверцу оказалось гораздо проще, чем могло показаться раньше. И, поставив ее неподалеку, подтянулся к широкому гнезду, которое находилось на уровне моих плеч. Это была одной из немногих моих побед.
Глубоко выдохнув, радуясь собственному успеху, незамедлительно я забрался в шахту. Я был одновременно обескуражен силой, с которой смог преодолеть препятствие, а так поражен знаниями (и хитростью) Анны о сохранности вентиляционного люка: он мог едва держаться. В недрах вентиляционного лабиринта я оказался в кромешной темноте. Мгла обвивала меня вокруг, точно змея, желающая сдавить свою цель, обездвиженную добычу, наблюдая за ее муками. Вовремя вспомнив про свое снаряжение, я поправил фонарик на моем плече так, чтобы луч света попадал прямо передо мной. Я полез вперед, теснясь в этом небольшом проходе. Так я полз несколько минут, постоянно сталкиваясь с неожиданными поворотами и развилками, многие из которых ввели не только по горизонтали, но и по вертикали. Был бы я более ловким, имел бы я меньшие габариты, то преодолел бы этот путь куда быстрее. И, уткнувшись в очередную металлическую решетку, сетчатый люк перед собой, что есть силы, выбил его. Преграда с шумом отлетела.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Оказавшись в комнате доктора Вудстока, преодолев тоннель вентиляционной шахты, я попал в самое комфортабельное и обустроенное помещение, которое только могло мне повстречаться во всем жилом блоке. Все вопросы о повышенной защите этой комнаты, как ее излишняя «уединенность» от колорита локального пролетариата, дополнительные меры безопасности, осмотревшись в роскошном владении ведущего инженера, хозяина сектора 7—061, отпали мгновенно. На канонично бетонных полах были постелены ковры (подобные встречались мне лишь как музейные экспонаты) оформленные в греко-римской тематике, на которых стояли прозрачные чаши, наполненные морским гравием, где помпезно красовались искусственные растения: к потолку устремилась пышный свод крупных лилий, распускались бутоны благородных голландских тюльпанов, благоухали яркие розы. На фоне французского окна во всю стену, едва прикрытого роскошными бардовыми шторами, узор которых напоминал древнее англосакское знамя, по периметру помещения можно было застать книжные стеллажи, застекленные тумбочки, за которыми скрывались едва ли бесценные сокровища – настоящие произведения искусства. Через толстое оконное стекло проглядывала нескончаемая ледяная стужа, завораживающая метель. Ко всему прочему, в комнате весело несколько картин выполненных в масле: на одной из них, как мне показалось, была изображена семья доктора Вудстока, а на другой их родовой герб. Помимо роскоши, здесь находился и рабочий уголок: компактная домашняя лаборатория расположилась по правую руку от меня. На нескончаемо длинном трехъярусном столе, обустроенным десятками ящиков, разместилось множество различных устройств, сопряженных со стационарным персональным компьютером Вудстока. Здесь громоздилась и фоторама с изображением спутницы доктора, компактный 3D принтер, печатающий различные элементы из любого доступного материала, цифровой микроскоп, в рабочей группе которого расположилась связка пробирок, внутри которой был лишь густой мрак.
С таким арсеналом, по большей части перечисление которого было бы излишним, доктор Вудсток, думалось мне, всегда имел доступ к работе. Фантазируя, можно представить, что именно здесь зарождались гениальнейшие плоды его творения, сокровенные разработки, которые зачастую становились не только открытием для всего комплекса, но и для остального мира в целом. К примеру для дорогого читателя, раскрывая завесу величайшей личности Вудстока, как ученого и куратора всего сообщества, сообщу что робототехника, развивалась именно под его началом. Мне уже доводилось встречаться с несколькими его проектами, в частности и изувеченным Томасом, сущность которого, в тот момент мне была еще не ясна. В своей жизни я повстречал десятки разносторонних личностей, чьи характеры будоражили мое воображение, удивляя своими выходками. Для кого-то нормой поведения и этикета было открыто и непринужденно грубить окружающим (многим женщинам почему-то это нравилось), а для кого-то неряшливо склонять разговоры к мыслям о том, что все замешано на всемирном заговоре или теневом правительстве. Будь Доктор Вудсток одним из таких людей – чудаковатым затворником, который проводит большую часть своего рабочего времени именно здесь, скрываясь от множества любопытных глаз, это бы никак не удивило меня.
По другую руку от меня находилась «жилая зона» этого помещения, где на широкой двуспальной кровати расположился, как я узнал впоследствии, выключенный робот (один из его засекреченных личных проектов), принадлежащий самому владельцу этой комнаты. Из его оцепеневшего рта, едва тронутого налетом ржавчины (влажность здесь была колоссальная) вытекала густая черная субстанция, точно едкая смола, постепенно высыхая на своем пути. Его безжизненный взгляд застилала пустота. Габариты этой машины немного отличались, как от инженерной модели, имеющий более крупный скелет, так и от более компактных медицинских роботов, о которых, кстати, упоминал Томас, маразматически сравнивая меня с одним из них. Размеры этого проекта были прямо пропорциональные человеческому телу: машина была построена по образу и подобию мужчины. Одна из пластин на его сером корпусе плачевно болталась на одном винте, раскрывая внутреннее содержимое механической марионетки.
Я уже упоминал, что для разных слоев персонала, проводящего остатки жизни на военно-научного комплекса «Глезе», были созданы специальные машины, которые помогали им в рабочем быту. Ежегодно выходили новые модификации уже привычных машин. Например, инженерная модель – тяжеловес, необходимый, как для ремонтных работ, так и для транспортировки имущества комплекса, официально имел несколько прототипов. Медицинские машины, необходимые для более точных операционных работ, имели два аналога, первый из которых выполнял функции хирурга, второй служил помощником терапевта, настоящего врача медицинского блока. Но большую часть из роботизированного персонала «Глезе» составляли уникальные индивидуальные роботы, спроектированные разными командами, которыми распоряжался сам доктор Вудсток. Иметь широко функционального робота, способного помочь, как в ходе умственного труда, так и физического – было правилом хорошего тона в любом коллективе. Так и подобная машина, которую мне удалось обнаружить в комнате Вудстока, была в своем роде единственной, а ее дальнейшая специализация базировалась на грамотном менеджменте комплекса – контролировать различные системы, управляя «Глезе» из головной станции.
Медленно, стараясь не издавать лишнего шума, я подошел к покоящейся машине. Наблюдая за ее пассивным состоянием, я сделал выводы о ее деактивации, но когда увидел повреждение шейного отдела, из которого грубо были вырваны провода, окончательно убедился в дееспособности механического создания. Подобная исключительная «рана» (подобные выводы я всегда делаю, опираясь на многоэтапный опыт, пережитый в стенах «Глезе») в этом металлическом теле была фатальной – провода соединяли жизненно важные процессы в искусственном организме. Остановившись, чтобы лучше рассмотреть эту железную марионетку, прислушавшись на мгновение, я различил небольшой шум, похожий на журчание или глухие всплески воды, доносившиеся из ванной комнаты доктора Вудстока.
– Здесь кто-нибудь есть? – обрадовался я, направляясь на глухие отзвуки плеска вод. – Меня зовут Герман Хаски, я не причиню вам вреда! Мне нужна помощь, любая помощь!
Я вытянул руку вперед и оттолкнул дверь ванной вовнутрь помещения, которая легко поддалась. Переступая порог, я вновь сообщил о себе, но никакого ответа не последовало. Ванная комната внешне не отличалась от идентичной, точно зеркальной уборной доктора Стоун. Звук плескания воды доносился из-за закрытой душевой кабины матового темного цвета, через которую разглядеть что-то было невозможной затеей. Подтянув руку к найденному ранее пистолету, я вплотную подошел к черной дверце, прежде чем отворить ее.
– Здесь кто-нибудь есть? Я очнулся в медицинском блоке и нуждаюсь в помощи! – С этими словами я нервно отворил дверцу от душевой в кабинки, когда обнаружил мертвое, уже гниющее тело доктора Вудстока. – Оох… – смутился я от вида разлагающейся плоти.
Это был далеко не первый мертвый человек, найденный мною на «Глезе», однако лик смерти, нависший в состоянии нанести внезапный удар, отнять сокровенную и бесценную жизнь, будоражащее пугал меня. Суицид, очередной суицид в стенах военно-научного комплекса, где нет границ между реальностью и фантастическим вымыслом, сказкой, в которую, расскажи ее мне, я бы не поверил. Находиться здесь далее было крайне неприятным. От ведущего специалиста робототехники и управленца Вудстока осталось лишь гниющее тело. Жалость, неприязнь, отвращение, страх – все впитывалось в меня так же, как и влага в его опухший цветной труп. Определить точное время, да даже приблизительное время его смерти было мне не под силу. Рядом с ним лежало ржавое металлическое лезвие, которым и вскрыли вены. Доктор покончил с собой, не выдержав удары плетей судьбы так же, как и десятки людей здесь. То, что заставило их сделать финальный шаг в своей жизни, поставить жирную точку на своем пути, было феноменальным. И причину их гибели, для своей же сохранности, знать мне совершенно не хотелось. Моя семья бы не простила мне самоубийства – легкого решения любой возникшей проблемы, с которой я привык сталкиваться лицом к лицу.
Выключив воду, я направился к персональному компьютеру доктора, где потратил несколько нескончаемых минут для того, чтобы наладить связь с Анной, услышать дальнейшие инструкции, чтобы убраться подальше от этого места. Мысленно мне хотелось оказаться в родном доме, почувствовал тепло любимых тел. Наконец я дозвонился до Анны.
– Герман? – говорила она. – Подключите… браслет к компьютеру и дайте… удаленное управление и доступ. —
– Но как? – смутился я, не понимая, о чем просит моя собеседница.
Она сделала еще несколько отчаянных попыток донести до меня информацию, повторяя некоторые словосочетания по нескольку раз, пока я хотя бы приблизительно не понял смысл последующих манипуляций. И после нескольких неловких операций с устройством, располагающимся на моем предплечье, мне с трудом удалось установить контакт между гаджетом и персональным компьютером (при включении он закряхтел так, словно задыхающийся старик). Анна быстро перехватила инициативу, а я наблюдал, как двигался курсор мыши, то на мониторе доктора Вудстока, то на браслете. Казалось, она возилась с ним несколько минут, прерываясь лишь на мое подтверждение, которое заключалось лишь в нажатии клавиши «ввод».