Они могли позволить себе минутную остановку. Дмитрий знал, что Лазаревой нужна всего минута. Первые эмоции за это время пройдут, а дальше она совладает с собой и сделает всё, что нужно.
За прозрачным пластиком шлема Анна крепко сожмурила глаза, сморщила нос, сжала зубы, всё одной гримасой, и мышцы лица резко расслабились. Она выдохнула. Дмитрий улыбнулся, глядя на это. Лазарева не подозревает, каким внутренним запасом прочности обладает. Но на войне – незнание собственных ресурсов и неумение ими пользоваться – путь к поражению. А Бестужев не хотел, чтобы Анна проиграла.
– Нют, время, – произнёс Дмитрий.
Лазарева покачала головой из стороны в сторону, чтобы расслабить шею и пустить кровь по сосудам в мозг.
– Да…иду, – прошептала она.
– Я же говорил, не нужны тебе уколы, – усмехнулся Бестужев. – Всё, давай за мной.
Он пошёл за десантниками, но Анна сидела ещё мгновение, глядя ему вслед.
Парни легли впереди у самого края площадки и, прижавшись к поверхности, смотрели на огромное, тонущее в прозрачно-синей дымке чашеобразное пространство улья. Лазарева не видела их лиц, но десантники молчали и не двигались, просто глядя вниз. Должно быть, открывшееся зрелище ввело в ступор даже их.
Анна доползла до парней, заглянула в «чашу». Поблёскивающие электросетью стены грандиозного углубления по всей высоте опоясывали широкие ярусы и на каждом… находились мегистотерии.
Тысячам мощных монстров в общем гнезде не было тесно. Казалось, они в каком-то умиротворённом состоянии. Большинство из них спали, но остальные тёрлись друг о друга и о стенки, сквозь которые сочилась синяя жидкость. Слизывали её. Похоже, это было питание. Теория о том, что улей производит пищу из собственных клеток и кормит своих солдат, только что подтвердилась.
Люди видели такое впервые. Меги на поле были мощь и ярость в чистом виде. Во время мутации – это кровь и рёв, бешенство. Но сейчас улей был похож гигантский водопой. Хотя здесь не было тихо. Звук, который слышался с момента входа, наконец стал отчётливым и громким. Это шумел улей. Рычание и трение, плески жидкости, скрежет точимых когтей – всё это был улей. Но здесь было спокойно.
Бета-особи, которых отличал размер, прохаживались по уровням, словно часовые.
– Охренеть, – Костя всё-таки сказал это вслух.
Ожидали стычки на первом же повороте и выхода с боем. А прошли всё до центра, и в расположении монстров по расписанию тихий час.
Дмитрий внимательно изучал главную секцию сооружения. В середине стояла огромная башня, метров двести высотой, напоминающая своей формой пшеничный колос. Её окружала конструкция опор.
Саму гигантскую чашу на разных уровнях пересекали десятки узких мостов из затвердевшего строительного материала улья. Многие из них подходили к открытым площадкам центральной башни и вместе с ней действительно были похожи на ости – отростки настоящего колоска пшеницы.
По дну чаши текла жидкая субстанция. Несколько заполненных ею каналов пересекали пространство, огибая плоский остров из твёрдой породы посередине.
Бестужев внезапно вернулся взглядом к башне, поняв, что пропустил…
– Есть, – прошептал он.
Несмотря на плотно окружавшие «колос» опорные конструкции было видно, что стены самой башни образованы тёмным, почти чёрным металлом. Это была стенка корабля!
Дмитрий не узнал его сразу, потому что единственным источником информации по сердечным кораблям оставались сделанные в момент их первого появления видеозаписи и фотографии. Но эти космические суда устремлялись на планету на огромной скорости, окружённые горящей в атмосфере внешней защитной оболочкой, и сразу пробивали землю, вкручиваясь в глубину. Поймать в кадр хоть какие-то подробности было нереально.
Их назвали сердечными кораблями не по каким-либо внешним признакам, а по сути выполняемой ими функции – они инициировали образование улья, и, в общем-то, действительно являлись его сердцем – глубоко упакованным под все слои брони и средства защиты.
А сейчас оголённый корабль, словно гигантский стержень, стоял в центре инопланетного организма, который вырос из него, словно из семечка, запрограммированного на рост гигантского дерева на другой планете. Дерева, в котором будут жить и кормиться все его обитатели.
Полная высота корабля составляла не меньше трёхсот метров. Но примерно на сто из них он был погружён в толщу земли. Дмитрий приблизил изображение на встроенной в шлем видеокамере. Стало видно, что площадки, виднеющиеся по всей высоте – это опущенные борта. Они выделялись за счёт гладкой металлической внутренней поверхности и соединяли корабль с опорными конструкциями. Эти площадки были равномерно раскрыты по всей высоте космического судна, и в общем соединении всех архитектурных элементов, образовывалась структура прикорабельных помещений на каждом этаже. Корабль стоял, словно дом в строительных лесах.
Бестужев напряжённо думал, как и Багиров. Но Костя в отличие от Дмитрия, пересчитывал взглядом бета-особей.
– Можно пройти по верху, по краю чаши, – прошептал Бестужев. – Спустимся вон оттуда…
Один из мостов-остей вёл на верхнюю борт-площадку.
Но Багиров внезапно ответил:
– Нет. Задача минимум выполнена, «хамелеоны» опробованы. Уходим.
Дмитрий перевёл на него удивлённый взгляд, выражением лица спросил:
– Какого… твою мать, ты вякнул?
– Я сказал нет, – повторил Костя.
Бестужев ещё секунду осознавал причину, и, поняв её, недовольно сжал зубы. Из-за этого его голос прозвучал не похоже на себя.
– Багиров, не мешай мне, – прошипел он.
Даже через маску было видно, как играют желваки на лице Дмитрия. А тёмным взглядом сейчас можно было убить. Но Костя, услышав его: «не мешай мне» резко обернулся, схватил Бестужева за фильтры шлема и дёрнул к себе.
– У нас карта половины сооружения, схема остей в чаше, внешняя сьёмка корабля, – прошипел он, глядя глаза в глаза. – Изучим данные, спланируем проникновение и вернёмся, а сейчас уходим. Мы не готовы двигаться дальше. Ты меня понял, майор?
Дмитрий смотрел на него ещё секунду. Было понятно, что Багиров упёрся намертво. Бестужев знал, о чём он думает. Чаша, заполненная монстрами. Да, они выглядят, как будто находятся в анабиозе, но беты не спят. Одно дело пройти по пустым коридорам и совсем другое на виду у офицеров армии мегов. В таких условиях Костя своими людьми не рискнёт. Но отказ от продолжения операции – это потеря времени и шанса получить данные по Альфе и сердечному кораблю прямо сейчас. Времени ждать нет, а резерв терпения исчерпан. Значит… сейчас Костя лишний, как и все остальные.
Дмитрий сбросил бронежилет очень быстро. Багиров успел схватить его локоть в захват, намереваясь удержать и прижать к земле, но…
Бестужев резко вывернул руку и молниеносно ударил Костю в лицевую часть шлема с такой силой, что крепкий десантник отлетел на пару метров.
Анна ринулась к нему в тот же момент. Удар в шлем! Одна трещина в пластике лицевой части и конец! Рука сама метнулась в сумку за баллончиком с репаративным спреем.
А майор, пока никто не успел отреагировать на его действия, прыгнул на край чаши и съехал вниз по ребристому склону до ближайшего уступа. Это было уже просматриваемое пространство. Человека, двигающегося на глазах бета-особей, прятал только раскрашенный в цвет улья камуфляж.
Багиров поднялся, показав Анне жестом, что всё в порядке, но при этом матерясь под маской, и приказал Никитину:
– Уходите.
– Без вас? – удивлённо спросила Лазарева, опередив Андрея.
Убраться отсюда – это она запросто, но без командира? И без главного учёного? Что происходит?
Костя напряжённо взглянул на неё, потом на планшет. Майор ушёл в самоволку вместе со своим компьютером и всеми данными на нём, но у Лазаревой дублирующее устройство. Значит, особо охраняемый объект только что сменился.
– Командир, ты куда? – прошипел Никитин, потому что Багиров тоже сбросил бронежилет.
Там внизу нужно быть легче. Придётся лезть по этим остям и прыгать, может бежать. Может, очень быстро бежать.
– Никитин, Лазареву под охрану, – ответил Костя. – Выводите её. На улице ждите пятнадцать минут, не вернёмся – уезжайте.
– Командир… – Гурьев собрался было возразить, но не успел.
– Выполняйте приказ, – бросил Багиров, уже съезжая по склону вниз. – Сукин сын, верну – сам убью.
Анна смотрела, как Костя выбрался на уступ и метров через пять перестал быть заметен на фоне сине-фиолетовой стенки, потом обернулась к парням. Никитин и Конев, хмуря брови, оглядывали обстановку в чаше.
– Мы же не уйдём? – напряжённо спросила Лазарева.
Андрей не сразу ответил. Думал. Пока тревоги в лежбище мутантов не было. Или, может быть, так казалось.
– Потеряем главного учёного, можем не возвращаться, – сказала Анна.
Преувеличение было совсем не большим. Из всей команды важен только Бестужев. У Кости выбора – идти за ним или не идти, не было. Но кроме майора важны данные с камер и радаров – видеозапись и карта улья. Здесь приказ был понятнее некуда, так что Никитин кивнул Гурьеву:
– Эскорт для лейтенанта до выхода. Охрана собранных сведений. Лазарева, уходи.
– А вы? – Анна с тревогой взглянула на парней.
Никитин и Конев всё-таки решили подождать командира.
– Пятнадцать минут, – ответил Андрей, – не придут, двинем за вами.
Гриша показал Лазаревой жестом, чтобы следовала за ним, и отполз назад:
– Ждём у выхода.
8.
Дмитрий выбрал одну из борт-площадок, открытых в прикорабельную конструкцию. За ней виднелось пространство довольно большого отсека. Металлический пол там, метров через пять от входа, обрывался, и начиналась… вода.
Нет, конечно, не вода. Здесь её быть не могло.
Бестужев сошёл с ости на борт-площадку, осторожно двинулся вперёд, рассматривая внутреннее содержимое отсека. То, что он видел впереди, было субстанцией улья, но жидкой и бесцветной. Абсолютно прозрачная, она не скрывала уходящее глубоко вниз, полностью затопленное помещение.
Дмитрий миновал проем входа в корабль и, оказавшись внутри, замер. Казалось, сердце сжалось. Стало таким маленьким, что грудь опустела.
В центре отсека на металлическом возвышении лежал Альфа. Бестужев не увидел его издалека, потому что кожа насыщенного серо-зелёного цвета с блестящими прожилками делала монстра незаметным на фоне остального тёмного металла.
Если бы не дыхание, едва заметно поднимающее мощную грудь, его можно было бы принять за детально обточенный, похожий на живой оригинал железный монумент в огромном круглом зале корабля. Отчётливо был виден каждый позвонок на изогнутом позвоночнике и чешуи брони на спине, груди и лапах.
Альфа спал. У себя дома, на своём нагретом месте.
Дмитрий всё стоял. На какое-то мгновение контроль был потерян. Резко заныла боль в ногах. Та самая, из-за которой полгода назад он не смог выбраться из-под завала. Из-за которой просто смотрел, как разрываются на части те, кого он любил. Но тогда боль была реальна, потому что мышцы были оторваны от костей. А сейчас…
Бестужев опустил взгляд. Его ступни в пропитанных изолирующим раствором ботинках стояли на полу космического корабля внутри улья пришельцев. Первый шаг там, где ещё не был ни один человек. Так что никакой фантомной боли, есть только боевая задача. Пора выполнять.
Дмитрий осмотрелся. Пространство между ним и Альфой занимал наполненный субстанцией бассейн. Над её поверхностью, лучами от центрального возвышения к периметру, расходились металлические полосы, вроде узких мостов без перил. Они лежали на рядах затопленных колонн, уходивших на глубину примерно метров семь.
В толще субстанции пульсировал блеск совсем тонкой нейросети. Даже не сразу были заметны её паутинные нити, опутывающие колонны. Но при каждом касании их гладкой поверхности, вспышки света растекались по линиям, образованными… символами.
Увидев каскады знаков на колоннах, Дмитрий присел на корточки, заглядывая в глубину. Соединения множества символов напоминало рисунок микросхем. Ещё нигде, ни на поверхности улья, ни сейчас внутри, они не видели никаких признаков наличия знаковой системы.
Поэтому так трудно было понять управление боевыми ресурсами улья. Какие-либо панели управления в привычной для человека форме отсутствовали. Не было кнопок или мониторов, ни прозрачных, ни голографических, никаких. Лишь жидкая и твёрдая броня, и живая нейросеть. Во время сражения всё тело улья буквально превращалось в боевое существо, реагируя на любые виды атаки, отражая снаряды и бомбы ударно-инерционной волной, сбивая ракеты электромагнитным импульсом, расплавляя и выжигая световым ударом всё живое и неживое, что рисковало оказаться близко от его границ.
Как это существо в действительности получает команды, никто не видел. Но сейчас, металлическая конструкция, на которую смотрел Дмитрий, вызвала ассоциацию со стеллажами библиотеки, расставленными лучами от центра. Нейросеть между ними явно выполняла функцию передачи данных. Нити подключались к символам, отключались, подключались к другим.
От огромного БПУ Альфы, занимавшего всю его спину тоже тянулась связка светящихся кабелей, соединённых на глубине с разъёмами в одной из колонн. Командующий улья не просто спал. Колыбельную в режиме он-лайн ему исполнял компьютер корабля. Возможно, передавал новую программу действий, может чему-то обучал, может, это был сеанс связи с хозяевами.
Бестужев поднялся с корточек, прошёл по периметру помещения, чтобы оказаться у Альфы за спиной, и шагнул на мост. Ступая медленно и осторожно, не издавая звука, он подошёл к главной особи.
Ещё никто и никогда не был так близко. Настолько близко, что можно коснуться, можно взять кровь… можно умереть за долю секунды, если Альфа проснётся.
Дмитрий вытащил из кармана устройство-перехватчик, поднёс его к пульсирующему кабелю, свитому из тонких нитей нейросети. Перехват сигнала должен был начаться автоматически. Какую бы информацию не получал командующий улья от корабля, устройство запишет её.
Стоя так близко рядом, Бестужев засмотрелся на Альфу. Намётанный глаз выхватил особенные изгибы по всему позвоночнику и на плечевых костях, даже на рёбрах.
Дмитрий приставил перехватчик к возвышению и медленно двинулся вокруг, чтобы осмотреть главную особь. Время для Бестужева замерло, хотя на самом деле оно шло. Мозг обрабатывал новую информацию с бешеной скоростью. Дмитрий понял всё, что видит.
БПУ мегистотериев вырастало внутри организма во время мутации, но на Альфе, под кожей, помимо обычного БПУ, было надето что-то ещё – вроде сбруи. Это точно была внешняя структура. Её отдельные фрагменты в виде тонких металлических дуг выходили наружу над рёберными костями и позвоночником.
На поле боя командующий улья мог вырубать любую технику, прикрывал мегов «личным щитом». Устройства электромагнитного удара и ударно-инерционной волны относительно небольшой мощности были встроены именно в эту сбрую. И похоже, первая особь улья ничем не отличалась от бета-особи, кроме этого специального устройства. А значит, назначение сбруи возможно не только в дополнительном вооружении Альфы.
Дмитрий протянул к нему ладонь. Тело мегистотерия, словно в сауне покрывал тонкий слой конденсата, стекая каплями на площадку.
Чёрт, стоять рядом и ничего не сделать! Не взять образец мутагена, чтобы наконец получить генетический код обратной мутации, вернуть обращённых людей и защитить остальных. Когда, если не сейчас? Когда снова представится такой шанс?