Однако желание посплетничать победило.
– Ночью кто-то пробрался в дом, – почти шепотом сообщила она, когда я в третий раз спросила, что случилось, пока меня не было. – Господин Нейб сказал, что это были трое отступников. Ему то ли не спалось, то ли его что-то разбудило, но он поймал их на том, что они шарят по дому. Не знаю, что они искали. Когда их заметили, они поторопились улизнуть.
Я нахмурилась, услышав это. Трое магов-отступников сбежали, столкнувшись с управляющим-калекой, который не владеет магией? Это казалось мне маловероятным. Или они просто успели найти то, за чем пришли, и потому поторопились улизнуть? Что им вообще было нужно?
Следом до меня дошло, что именно поэтому Нейб говорил о моих сообщниках.
– Он что, думает, я связана с ними? – пробормотала вслух, сама того не заметив.
– Согласись, это странное совпадение: ты здесь жила-жила, все было хорошо, а потом вдруг даешь деру… И в эту же ночь кто-то влезает в дом и шарит по нему. Это подозрительно.
Я кивнула. Действительно, это было подозрительно. Я бы даже сказала, что таких совпадений не бывает.
– А их еще кто-нибудь видел? Кроме господина Нейба? – спросила я, сделав глоток кофе. Еда в горло не лезла, но к хорошему утреннему кофе я в доме генерала Шелтера успела пристраститься.
– В смысле? – удивилась Мария. – Не знаю, вроде нет. Он сначала их прогнал, а потом поднял тревогу.
– Вот оно что, – тихо протянула я.
После небольшой паузы Мария громко охнула.
– Ты думаешь, он соврал? Зачем ему это?
Очень хороший вопрос. Зачем? Он с самого начала был негативно ко мне настроен. Думал, что я создам ему проблемы. Генерал ошибся, а я тогда все услышала и поняла правильно: Керам Нейб действительно считает, что я могу помешать ему. Поэтому он и воспользовался моим побегом, чтобы подставить меня. И теперь расскажет Шелтеру, что это я привела в дом отступников, а сама сбежала от греха подальше. Поверит ли ему генерал? Вспомнит ли о том, что рассказала я? Когда на весах окажется мое слово против слова человека, которого он знает дольше и которому по какой-то причине безгранично доверяет, что перевесит? Глупо даже задаваться таким вопросом…
– Мира? – позвала Мария, не дождавшись ответа.
Я уже собиралась поделиться с ней опасениями насчет управляющего (пусть хоть кто-то еще знает!), но вдруг повернулась ручка двери, на пороге комнаты показалась госпожа Холт. Сегодня еще более мрачная и строгая, чем всегда.
– Мария? Что так долго? Тебе не обязательно ждать, когда она поест. Придешь за подносом позже.
Мария испуганно вздрогнула, опустила глаза, быстро присела в книксене и, пробормотав тихое извинение, торопливо ушла.
Госпожа Холт посмотрела на меня. По ее взгляду было невозможно понять, что она думает, но я постаралась выдержать его. Пусть знает, что мне нечего скрывать! Что я ничего не замышляла против хозяина дома, только пыталась вернуть себе свободу.
Так ничего и не сказав, экономка закрыла дверь. В замке дважды повернулся ключ, а я снова осталась наедине с мыслями. И многочисленными вопросами.
Например, как Нейб узнал о моем побеге? Догадался о том, что я задумала, во время нашей дневной стычки и просто ждал? Увидел случайно, как и Галия? Потом разбудил по тревоге дом, разыграл сцену допроса перед Гленом…
Почему он сказал именно про отступников? Было бы проще поверить в то, что он смог спугнуть обычных людей, а не магов. Может быть, для того чтобы Шелтер связал это с нападением в лесу?
Интересно, что станет делать генерал? Явится лично или просто велит наказать меня, не разбираясь? Судя по газетам, Магистрат пока не успел начать новую войну, но уже активно ссорился с еще одним соседом на юге. Вероятно, Шелтер сейчас проводит разведку и разрабатывает стратегию. Вполне может отлучиться на денек, особенно, если ему откроет портал маг.
Если приедет, выслушает ли он меня? Или решит заодно исполнить брошенную на прощание угрозу, и она станет частью моего наказания? А что потом? Нейбу я мешаю, значит, он хочет избавиться от меня, убрать из дома. Посоветует генералу продать меня другому хозяину? Или сразу в бордель?
Я удивилась тому, с каким безразличием думаю обо всем. Когда я только попала в Магистрат, подобные мысли вызывали у меня панику, граничащую с истерикой, а сейчас… Сейчас я ничего не чувствовала. Устала бояться? Не верила в то, что Шелтер так со мной поступит? Часть меня продолжала думать, что его поведение в последний день было спровоцировано чем-то, имело оправдание или хотя бы объяснение. Мне отчаянно хотелось верить, что генерал испытывает ко мне если не настоящую любовь, то хотя бы какую-то привязанность, которая даст мне время оправдаться.
Надо обратить его внимание на то, что если бы я была заодно с отступниками, то не стала бы бежать пешком, они ведь могли просто забрать меня с собой через портал. И на то, что ничего не пропало… Впрочем, нет, это опасно, Нейб мог что-то и спрятать. Тогда на то, что я просто не знаю ни одного отступника, неоткуда мне их знать!
Я вздохнула, пряча лицо в ладонях. До раздирающей боли в груди хотелось снова увидеть Шелтера. Оказаться в его объятиях и спокойно рассказать обо всех подозрениях, прижимаясь щекой к грубой ткани мундира. Чтобы он терпеливо слушал, утешающе поглаживая по волосам, плечам. Возможно ли это еще? Я не знала.
И не могла найти ответа на главный вопрос: почему ветер так настойчиво велел бежать именно этой ночью? Мог ли шепот обмануть? Получается, что это именно он помог Нейбу оклеветать меня.
Глава 5
Под арестом я провела ровно два дня. Теперь еду мне приносила только госпожа Холт, а пытаться разговорить ее не было никакого смысла. Поэтому я сидела в одиночестве и полной изоляции, не имея ни малейшего понятия, что происходит за стенами моей «тюрьмы». Даже погулять меня не выпускали.
Время тянулось невыносимо медленно. Я металась по комнате и нервно грызла ногти, после чего часами сидела на подоконнике, глядя на сад, ничего не чувствуя и не желая двигаться, только крутила в голове одни и те же мысли.
Вечером я подолгу лежала без сна. Поэтому, когда на вторую ночь из приоткрытого по причине постоянной жары окна донеслось эхо тарахтения повозки, я его сразу услышала. Меня подкинуло на кровати, все следы сонливости моментально слетели, стоило сердцу взволнованно удариться о грудную клетку.
Из моих окон площадку перед домом не было видно, но в ночной тишине я услышала приглушенные мужские голоса и поняла, что генерал все-таки предпочел приехать и разобраться в произошедшем лично. Только я не знала, хорошо это или плохо.
Голоса довольно быстро растворились в тишине: видимо, Шелтер и встретивший его Нейб (или Морроу?) не стали задерживаться на улице, сразу прошли в дом. Я тревожно оглянулась, посмотрела на дверь, ожидая, что она вот-вот откроется. В комнате горела лишь прикроватная лампа, которую я зажгла, выскакивая из постели, но ее света хватало, чтобы уверенно видеть ручку. Та не шевелилась.
«Нейб рассказывает ему свою версию событий», – с ужасом и отчаянием осознала я. Вот почему Шелтер так долго не идет. Сейчас управляющий его убедит, и мне даже рта не дадут раскрыть. Понять-то я это поняла, но сделать ничего не могла: дверь заперта, мне не выйти и никак не перехватить генерала. Оставалось только стоять у окна и безропотно ждать своей участи.
Наконец в коридоре послышались шаги. Стремительные и уверенные. Они стихли у самой двери, и мне показалось, что между этим событием и поворотом ключа в замке прошла целая вечность, хотя, возможно, на самом деле – пол-удара сердца.
Дверь открылась, вошел генерал. В повседневной форме, с каменным лицом и ничего не выражающим взглядом. Спокойно закрыв за собой дверь, он сделал несколько шагов ко мне и остановился примерно на середине комнаты, сцепив руки за спиной.
– Я слушаю, – тяжело уронил Шелтер, сверля меня ледяным взглядом.
– Что? – хрипло уточнила я, слишком подавленная его грозным видом и уже не ожидавшая, что мне дадут высказаться.
– Что ты можешь рассказать мне о случившемся. Почему решила сбежать? Где взяла деньги?
Я растерялась, поскольку готовилась отвечать на совсем другие вопросы. Шелтер сделал еще пару шагов, сокращая расстояние между нами. Отступать было некуда: за моей спиной находилось лишь раскрытое окно, а нырять в него вниз головой совершенно не хотелось. Поэтому я попыталась скользнуть в сторону, но поняла, что сделала только хуже: теперь за моей спиной была стена.
– Генерал Шелтер, клянусь вам, я не замышляла против вас ничего дурного, – выпалила, просто чтобы не молчать. Ведь на его вопросы положено отвечать. – Не вступала в сговор с отступниками или с кем-то еще. Я ничего не знаю о проникновении в ваш дом, если оно вообще произошло.
– Разве я спросил тебя о сговоре, отступниках и проникновении в мой дом? – новый вопрос он почти прорычал, тихо и угрожающе. Расстояние снова сократилось. – Почему ты решила сбежать?
Еще несколько его шагов, и я попаду в ловушку. Ища выход из ситуации, я скользнула взглядом вдоль стены, просчитывая, успею ли добраться до ванной комнаты. Глупая затея, конечно. Уж если Нейб смог заставить меня окаменеть артефактом, то самому Шелтеру это и вовсе не составит труда. Да даже если добегу… Разве остановит его такая дверь?
Узнать наверняка я не успела. Едва подумала о маневре, как Шелтер сыграл на опережение: в два шага оказался рядом, на расстоянии вытянутой руки. Почему-то только теперь я вспомнила, что на мне одна лишь ночная сорочка, которая скрывает меньше, чем демонстрирует.
Я выставила перед собой руки как последнюю надежду остановить генерала, но он грубо перехватил их за запястья и прижал к стене чуть выше моей головы, вдруг подойдя почти вплотную. Меня вновь окутало его запахом и теплом, но сейчас такая близость скорее пугала. Потому что вблизи стало видно: Шелтер едва сдерживает рвущуюся наружу ярость. Он тяжело дышал, темные глаза сверкали молниями, зубы стискивались, а губы сжимались в тонкую линию.
– Что, настолько была противна мысль оказаться в моей постели, когда вернусь? – спросил Шелтер тихо и хрипло.
Его лицо замерло в нескольких сантиметрах от моего, прерывистое дыхание обожгло кожу, и на мгновение мне стало по-настоящему страшно. Показалось, что сейчас он просто переломит меня, свернет шею или порвет в клочья. От злости.
Но когда Шелтер заговорил снова, страх резко схлынул, как откатывается назад только что набежавшая на берег волна:
– Что тебе еще от меня нужно, а? Я готов был дать тебе все, что мужчина может дать женщине: красивый дом, чудесный сад, платья, украшения, развлечения… Стабильность, покой, защиту. Делай что хочешь, живи так, как нравится. Пальцем ведь тебя не тронул, был готов ждать, пока ты привыкнешь, созреешь, увлечешься… Я ведь не старик, не урод, не извращенец, тебе было бы хорошо со мной. Тебе этого мало? Обязательно нужна свобода? Официальный брак? Не могу я их тебе дать, понимаешь? Не в моей власти. Я же не Магистр… Это не повод бежать в никуда. Ты вообще представляешь, что с тобой сделали бы, если бы поймали? Я уже не смог бы тебя защитить, бестолочь ты неблагодарная.
У меня перехватило дыхание: столько горечи слышалось в его словах. Горечи и обиды, а еще немного – ужаса. Кажется, об отступниках он совсем не думал.
– А теперь я должен наказать тебя, понимаешь? Выволочь из комнаты и выпороть так, чтобы все видели. И заодно того, кто тебе помог. Где ты взяла деньги? Кто их тебе дал?
– Никто, – выдохнула я с трудом, только сейчас замечая, что меня колотит крупной дрожью.
– Тогда откуда они у тебя?
– Сама взяла!
– О, значит, ты еще и воровка… Прекрасно! Ты вообще не осознаешь, девочка, в какое положение меня поставила. Что теперь прикажешь мне делать? Наказать всех слуг в доме? Назначить кого-то одного? Или выпороть тебя, а потом отправить на каторгу за воровство? Знаешь, что с тобой там сделают охранники? Будешь жалеть, что не в бордель попала.
Снова каждое слово било наотмашь. Еще хуже становилось из-за того, что генералу самому было больно их произносить, сегодня я это чувствовала. Он гораздо лучше меня понимал перспективы. А запястья уже ныли так, что становилось понятно: останутся синяки. Но это, судя по всему, сейчас было самой маленькой из моих проблем.
Я резко втянула воздух, шмыгая носом, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза то ли от боли, то ли от страха, то ли от обиды. Но все же смогла не разреветься, а выдавить:
– Делайте все, что должны, господин генерал, но я повторю: деньги взяла сама. Да, я воровка. Воровка и беглая рабыня. Только, пожалуйста, не думайте, что я от вас бежала. Я другого боялась.
Жесткая хватка в одну секунду ослабла, Шелтер выпустил мои запястья, но не отодвинулся ни на сантиметр, его ладони просто уперлись в стену по обе стороны от меня. Я опустила руки, обхватывая себя за плечи, одновременно пытаясь прикрыться и утешиться. Шелтер продолжал прожигать меня холодным взглядом, но его дыхание постепенно успокаивалось.
– А если бы созналась, – произнес он неожиданно ровно, – отделалась бы только поркой. Не реви, милая. Все это случилось бы, только если бы тебя поймали. Скажи спасибо Нейбу: он вовремя тебя вернул. Если бы ты попалась полиции, я бы ничего не смог сделать. Особенно если бы ты заявила им, что украла деньги. Закон есть закон, никто не посмотрел бы, что ты моя награда. Тебя у меня забрали бы.
Я недоуменно посмотрела на него: на едва заметную горькую усмешку на губах, тревожную складку на лбу. Поймала неожиданно усталый взгляд, торопливо вытерла глаза и снова шмыгнула носом.
– Значит, вы не будете меня наказывать?
– Не буду. В моем доме никто этого не ждет, а никто чужой не узнает. Галии я передам, что ты ее не выдала. Полагаю, она тебя еще больше любить станет. Между прочим, она сразу прибежала виниться, что сама тебе денег дала, я едва в двери войти успел.
– То есть вы не думаете, что я вступила с кем-то в сговор против вас?
Его усмешка стала более заметной и менее горькой, складка на лбу разгладилась.
– Прости, милая, – вздохнул Шелтер, – но на коварную шпионку ты не тянешь. Керам просто очень мнительный. И плохо тебя знает.
Я сомневалась, что дело в этом, но сейчас у меня просто не хватило бы сил спорить. Дрожь постепенно отпускала, но одновременно все тело становилось ватным. Мне казалось, что вот-вот я сложусь пополам как тряпичная кукла. Сейчас меня держал лишь взгляд Шелтера, в котором окончательно исчезли молнии, зато вновь разгорелся огонь, который генерал даже не пытался скрыть. Усталость отступила на второй план, но никуда не делась.
– И вы не… – я смущенно осеклась, не зная, как спросить о главном. – Вы не будете… то, что обещали…
– Насиловать тебя в духе Магистра? – холодно уточнил он. Но тут же его тон смягчился: – Мира, если бы я действительно собирался, я бы это сделал еще перед отъездом. Никто никуда меня не вызывал. Просто я ляпнул сгоряча, а потом от греха подальше уехал в свой столичный дом, там и провел последний день отпуска.
– Но почему?
Он вздохнул, оттолкнулся от стены и отступил на шаг назад, восстанавливая между нами дистанцию. Его взгляд на мгновение скользнул вниз, но тут же вернулся к моему лицу.
– Потому что меня тоже можно обидеть, милая. Особенно если назвать подлецом и мерзавцем и заявить, что тебе было бы лучше у Магистра.
Я не выдержала, опустила глаза. В его тоне и сейчас прозвучала обида. Видимо, в тот день я ее не заметила, слишком глубоко погрузившись в собственную боль.
– Простите, это было несправедливо с моей стороны, – пробормотала я. – На самом деле я так не думаю.