В общем, с собой я ее не брала, да и с ней не особо куда-то ходила. Ибо, по иронии судьбы, ее компания не принимала меня. Стоило мне только появиться, как умолкал смех и все недовольно переглядывались между собой, дескать «а эта чего приперлась?» Оно мне надо? Конечно, нет! С какой стати терпеть косые взгляды непонятно кого! Так постепенно наше с Машкой общение и сошло на нет. Сначала виделись раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в три месяца… С последней нашей встречи прошел почти год.
Самое удивительное, что когда мы все-таки созванивались, я чувствовала неподдельную радость и тепло в душе, внезапно понимая, как мне не хватает нашей дружбы.
– Тин, я ведь тебе по делу звоню!
– Что случилось?
– Почему сразу случилось? – усмехнулась она. – В субботу намечается день группы. Собирается весь выпуск, по крайней мере, пока еще никто не отказался. И я очень надеюсь, что ты тоже появишься. Поболтаем, потанцуем, посмеемся. Придешь?
Я задумалась. Настроение, конечно, с этими отцовскими санкциями ни к черту, но упустить шанс пообщаться с Машкой я не могла:
– А знаешь, что… приду с удовольствием! Куда и во сколько?
– Ура, – искренне обрадовалась она, – приезжай к семи в бар «Под Крышей».
– Непременно приеду!
– Все, ждем, и не вздумай продинамить!
На этом наш разговор закончился.
Раз уж держу телефон в руках, то почему бы не позвонить дорогому папочке? Может, все-таки сменит гнев на милость? Не особо задумываясь над тем, что ему скажу, смело набрала заученный наизусть номер.
Отец ответил после первого же гудка, поприветствовав меня бодрым, подозрительно веселым голосом:
– Какая неожиданная радость! Середина недели, и вдруг звонок от любимой дочери! Просто праздник какой-то!
Все ясно – сразу догадался, по какой причине столь внезапный звонок.
– Пап, я по делу звоню, – смущенно промямлила.
– Даже не сомневаюсь в этом. Внимательно слушаю.
Я сглотнула, чувствуя себя в западне. Сейчас он меня пошлет куда подальше и все. Ладно, была не была:
– Я к тебе с предложением… или просьбой – не знаю, как правильно сказать.
– Ну-ну, смелее, я внимательно слушаю, – наигранно заботливо подбодрил.
– Ты не мог бы вводить свои санкции постепенно, плавно, чтобы я успела к ним адаптироваться?
– То есть ты хочешь сказать, – вкрадчивым голосом он подталкивал меня к признанию, – что…
– Да, ты прав, – вздохнула я, – денег у меня нет. Тянула, как могла, но они все равно закончились.
– Что с едой? – уточнил отец.
– Холодильник почти пуст, – нехотя призналась, почему-то очень живописно представив, как он самодовольно ухмыляется.
– Дай угадаю… тебе нужна моя помощь? – тон все такой же насмешливый.
Я попыхтела, посопела, а потом нехотя выдала, обреченно закатив глаза:
– В общем-то, да.
Ну, давай, начинай на меня орать, унижать, издеваться! Я уже готова к чему угодно. Тем неожиданнее было от него услышать:
– Ладно, жди, Диму сейчас пришлю, – сказал он и отключился, оставив меня в полном недоумении.
Кажись, папочка понял всю тщетность своих попыток сделать из меня работягу или мамашу дружного семейства. Да-а-а-а! Жизнь-то налаживается!
Дима – один из проверенных телохранителей отца, работает у него уже, наверное, с десяток лет. Огромный, двухметровый мужик с гигантскими мышцами, бычьей шеей и кирпичом вместо морды. Я его про себя звала Лосем, Сохатым. Грозная беспощадная машина, беспрекословно выполняющая любые прихоти отца. Дивный фрукт, но папе он предан до фанатизма.
Примерно через час в моей квартире зазвонил домофон, и я, пританцовывая, бросилась открывать. Ура, ура, денежки приехали!
Дима зашел в квартиру, заполнив собой все пространство, мне даже показалось, что воздуха меньше стало. Бугай кивнул мне и, не разуваясь – конечно, откуда гориллам знать о каких-то дурацких правилах поведения! – прошел на кухню, неся два здоровенных пакета с продуктами. Я скорчила физиономию, следуя за ним по пятам. Лось подошел к столу и, удерживая пакеты на весу, начал выкладывать их содержимое на стол. Ну что ж, посмотрим, что там любимый папочка мне прислал…
Первым на столе появился синюшный куриный трупик, затянутый в пищевую пленку. Он выглядел так, будто курица сначала долго болела, а потом скончалась в адских муках. Затем появился пакет с замороженной явно непотрошеной рыбой. Это что, минтай? Путассу? Мойва? Дальше все интереснее и интереснее. На столе выстроилась шеренга разнокалиберных консервных банок: зеленый горошек, кукуруза, свиная тушенка, килька в томатном соусе, кабачковая икра, сгущенка… Как овца стояла и смотрела на этот праздник гурмана, а Дима продолжал потрошить пакеты. Пачка поваренной соли, из которой задорно сыпались сероватые кристаллики, треугольник какого-то странного сыра, который, похоже, до этого уже кто-то грыз, пол палки докторской колбасы, пара плавленых сырков. Дальше – больше! Поставил передо мной стограммовую упаковку чая, на которой изображалась стремная, почему-то косая принцесса и слон-имбецил. Шелестящая пачка кофе «Пеле». Потом пошла очередь круп и прочих рассыпных продуктов. Причем крупы не те, к которым я привыкла, в красивых прочных упаковках, зернышко к зернышку. Нет! Это были развесные крупы. Знаете, в гипермаркетах есть отдел социальных товаров, там обычно стоят контейнеры, из которых все особо страждущие насыпают гнутыми совками в одноразовые, тонкие пакеты сколько надо? Так вот это был именно такой вариант!
Рис – серый, неровный, местами поломанный – так сразу и не разберешь длинное зерно или круглое, или вообще смесь всего подряд. Гречка, которая кишит черными ядрышками, а на дне пакета – слой бурой пыли. Пшено – мелкое, зеленовато-желтое, совсем не похожее на те солнечные крупинки, к которым я привыкла. Сахар, запакованный в два пакета. Макароны какие-то непонятные: то ли загогули, то ли ракушки, и еще пакет с ломаной мелкой вермишелью. Венцом этого пира стал драный пакет перловки, через дырку в котором зерна рассыпались по полу.
Потом была сетка с грязной неровной картошкой и вязанка кривой и такой же грязной моркови, несколько наполовину облезлых луковиц и один вилок капусты.
Из фруктов – сезонные яблоки, мелкие, местами мятые и – сто процентов – кислые настолько, что и в рот не возьмешь. Ну и в довершение ко всему скромный пакетик с карамелью «Бубенчики» и усталая городская булка.
Что это такое? Мне кто-нибудь может объяснить?
Где фетучини, тальятелле, киноа, рис басмати, отборные фрукты, немецкий хлеб с отрубями, морская соль в мельничке с хрустальной крышечкой? Где горгонзола пещерной выдержки, пармезан и стейки из мраморной говядины? Где нормальные, человеческие продукты? Что это за мусор он мне принес?
Сохатый тем временем с невозмутимым видом пустые пакеты повесил на ручку кухонной двери, развернулся и направился к выходу:
– И это все? – с негодованием крикнула ему в спину.
Верзила остановился, демонстративно хлопнул себя по лбу, дескать, совсем запамятовал, и вернулся обратно. Запустил свою огромную пятерню в карман пиджака, порылся там и выложил на стол одну сторублевую бумажку, вторую, третью, четвертую. Из другого кармана извлек смятый полтинник. Бережно его расправил и сложил в общую кучку, потом вытащил пригоршню монет. Насколько я могла судить, преобладали рубли и монетки по пятьдесят копеек.
Он издевается? Стебется надо мной?
– Что это? – прошипела, указывая пальцем на убогую стопку.
– Деньги, – Лось развел руками.
– Ты ничего не забыл случайно? – процедила сквозь стиснутые зубы, прожигая его яростным взглядом.
Он выставил перед собой указательный палец, прерывая поток моего негодования. Я от неожиданности захлопнула рот, подозрительно наблюдая за тем, как он извлекает из-за пазухи тоненькую невзрачную книженцию и бережно вкладывает ее в мои руки.
Опустив глаза, прочитала ее название «Простые блюда из простых продуктов. Или как сэкономить семейный бюджет». Что за хрень? Это шутка такая идиотская? Поднимаю на него изумленный и растерянный взгляд, и именно в этот момент он меня фотографирует на мобильный телефон:
– Алексей Андреевич очень просил фотку с места событий, – усмехаясь, произнесло это двухметровое недоразумение и, насвистывая идиотский мотив, направилось к выходу.
Я стояла посреди кухни, как истукан, переводя ошарашенный взгляд с книжечки на кучку монеток и порванный пакет с перловкой. За-ши-бись! Я уже говорила, что у моего папаши бывает очень специфическое чувство юмора? Так вот, это как раз было оно!
В этот миг я совершенно ясно осознала, что отступать от своего решения он не собирается, и мои проблемы его абсолютно не волнуют.
ГЛАВА 3
Придирчиво прошлась взглядом по своему отражению в зеркале: высокая прическа, красное, немного мерцающее платье, словно вторая кожа обтягивающее тело, загорелые ровные ноги, роскошные туфли на высоких шпильках, украшенных стразами. Я вообще вся роскошная, как ни посмотри. Высокая, стройная, красивая. Сама себе завидую!
К этому сборищу бывших одногруппников я готовилась с особой тщательностью. Хватит того, что в последнее время постоянно нахожусь в глубокой депрессии из-за отсутствия денег, хоть здесь подниму себе самооценку и настроение. Специально выбирала самое красивое платье, самые дорогие туфли и клатч. Пусть все видят, что у меня все хорошо, что я по-прежнему королева бала. И не обязательно кому-то знать, что полутра я потратила на то, чтобы разобрать дешевую гречку, как заправская золушка, да и в кошельке всего несколько тысяч рублей. Это все мелочи, мои маленькие секреты, которые я тщательно скрываю от посторонних глаз.
С деньгами ситуация немного исправилась. Самую малость, и то временно.
После ухода Лося я носилась по квартире, материлась, как пьяный дворник, а проклятую перловку швырнула с балкона на радость дворовым голубям. Первым порывом было позвонить отцу и поругаться с ним. Или собрать все это дешевое говно и отвезти ему – пусть сам ест! Потом здравый смысл победил – отец такую выходку с рук точно не спустит и, чего доброго, денег даст еще меньше. Поэтому, стиснув зубы, чувствуя себя последней нищенкой, рассовала чудо-провизию по ящикам, жалкие копейки убрала в кошелек. Тем же вечером, страдая от ущемленной гордости и устав от отчаянной нужды, я села, достала листок бумаги и целенаправленно стала припоминать всех, кто мне что-то должен. Записала каждый рубль, а потом занялась коллекторской деятельностью.
Несколько неприятных моментов, разъезды по городу – и вот в моей копилке появилось незапланированных тридцать тысяч рублей. Невелика сумма, но я и этому рада. С трудом справившись с порывом пойти в бутик и порадовать себя обновкой для поднятия настроения, я сложила все эти денежки в коробочку. А коробочку с печальным вздохом убрала в шкаф. Хочешь не хочешь, а придется учиться экономить. Этот небольшой запас я решила оставить на черный день – вдруг опять денег на еду не останется? Больше папашиной заботы я точно не выдержу. Он свое самолюбие потешил, напомнил о том, какая я непутевая, да еще и завишу от него полностью – хватит, больше не дождется повода для развлекухи!
Примерно без пятнадцати семь за мной приехало такси. Да-да, такси, правда, самое обычное, недорогое. Я сегодня решила почувствовать себя человеком. Могу же я себе позволить хоть маленькую радость?
Однако она была недолгой. Царской поступью, походкой от бедра выплыла из подъезда, чтобы лицезреть поданный транспорт. «Лада-седан»! И да, цвета баклажан! Как в песне. О-о-о, да что ж за непруха такая?! Как я из этой колымаги перед баром вылезать буду? А если кто-то на крыльце встретит? Вот смеху будет… Надо было Макса попросить отвезти меня на его белом «Ягуаре».
Точно! Что ж я про него раньше не вспомнила? Торопливо раскрыла сумочку, достала телефон и набрала номер. Ленивые гудки оповестили о том, что абонент – не абонент и говорить со мной не хочет. Отлично. Набрала его еще несколько раз – результат все тот же: тишина, грусть, печать. Не хочет Градов со мной общаться, скотина. То сто раз в день позвонит, надоедая своими разговорами, а когда нужен – полный игнор! Я ему это еще припомню!
Сморщив нос, села в такси, положила сумочку на колени, поправила задравшийся подол платья, назвала адрес и приготовилась к тому, что меня сейчас домчат с ветерком до бара.
За рулем сидел дед. Самый натуральный, прожженный, с лиловым носом, которым он, не прекращая, шмыгал, и роскошными серебристыми волосами в ушах, глядя на которые я просто выпала на пару минут из реальности. Просто сидела и смотрела, открыв рот, и плевать, что пялиться на незнакомых людей неприлично. Дед завел машину и рывком тронулся с места, меня мотнуло вперед, а сумочка свалилась с колен на пол.
– Поаккуратнее можно? – недовольно спросила, отряхивая свое имущество. – Не дрова везете!
В ответ он громко рявкнул:
– Что? Говори громче, я плохо слышу!
Да е-мое, как ты машину-то водишь, убогий?! Клаксон сорвешь, пока тебе бибикать будешь!
– Все хорошо! – крикнула я и отвернулась к окну.
Через миг повернулась обратно. Если он меня не слышит, то как узнает, куда мне ехать? Скользнула взглядом по панели, с облегчением обнаружив приспособление для связи таксистов с оператором: на темном экране горел нужный адрес, а ниже навигатор прокладывал короткий путь. Фу-х, пронесло… Снова отворачиваюсь к окну, скептически рассматривая на стекле недомытые разводы от птичьего помета, а в голову закрадывается крамольная мысль: может, он еще и не видит ни хрена?! И руки сами собой тянутся к ремню безопасности, который в начале пути я не потрудилась даже для вида накинуть. Повезло с водителем так повезло…
Такси убийственно медленно карабкалось в сторону заветной цели, не разгоняясь выше пятидесяти километров, несмотря на то, что машин на дороге было мало. К концу пути я уже была похожа на растрепанную злобную фурию, мечтавшую выбраться из этой адской колесницы. И когда машина, наконец, остановилась перед входом в бар, я стремительно выскочила наружу, бросив ему деньги на приборную панель.
Градов, зараза, чтоб тебе пусто было! Я тебе эту дивную поездку еще припомню!
К моему превеликому облегчению, возле входа никого не было, и мое катастрофически позорное появление осталось незамеченным – хоть в этом повезло.
Задержавшись на пару минут на крыльце, привела в порядок мысли, попробовала избавиться от внутреннего негатива, накопившегося за время поездки – не получалось. Я и так последние дни сама не своя, а тут еще этот глухой дед со своими волосатыми ушами! Бррр… Кое-как затолкала свое недовольство поглубже, прикрыла его гордой самодовольной улыбочкой и вошла в бар.
***
Наша компания обосновалась в одном из залов. Небольшой, достаточно уютный, но, на мой придирчивый взгляд, немного темноват. Столики расставлены по периметру, в углу – барная стойка с веселым барменом, показывающим чудеса ловкости при обращении с цветными бутылками, есть место для танцев и караоке. Обычный, заштатный бар. Можно еще выйти на летнюю веранду или посидеть в кальянной, а также где-то была игровая зона с мягкими диванами и приставками – для тех, кто без компьютерных технологий вообще никак не может.
Веселье было в самом разгаре. Компания то сливалась в одну громогласную кучу, звонко звеня бокалами, то плавно растекалась по отдельным столикам к группкам по интересам.
Мы с Машкой облюбовали место в самом углу в стороне от других, чтобы нам не мешали разговаривать. Наперебой рассказывали друг другу, что произошло за время нашей разлуки, шутили, смеялись, вспоминали славные студенческие годы. Впервые за месяц отцовских репрессий я почувствовала себя человеком. Счастливым человеком. Мне было спокойно, весело, и даже проблемы с деньгами отступили на задний план после того, как Семенова рассказала о своей работе и зарплате. Ее мизерные доходы, казалось, совсем не напрягали. Может, и мне стоило расслабиться и успокоиться?