– Вам помочь, дамы? – осведомился один из них – высокий и широкоплечий, чёрный от загара. Его серые глаза пробежались по камуфляжной форме девчонок, рюкзакам и газонокосилкам. Он поднял улетевшую в траву Белкину книжку, мельком взглянул на название и протянул хозяйке.
– Вы в поход собрались или в гости к кому?
– Нам в Островицы надо, – проворчала Юлька. – Это далеко?
– Сейчас покажем, – пообещал парень. – Но, может быть, вы освободите этого… демона поверженного?
– Ага, щас! – хмыкнула Полундра. – Чтоб мы на два метра отошли, а он нам вслед бульником кинул? Ну уж нет!
– Бульника мы не допустим, – серьёзно пообещал высокий. – К тому же ты его так роскошно уложила… Чем занимаешься? Тхэквондо?
– Карате. Зиловский клуб, зелёный пояс, – буркнула Полундра, и парень уважительно кивнул. И тут же улыбнулся:
– У меня – коричневый. Попробуем?
«Ого…» – слегка растерялась Полундра. Но замешательство её было минутным. В следующую минуту она уже вскочила, коротко поклонилась партнёру и приняла стойку.
Против коричневого пояса у Полундры шансов было мало. Противник кружил вокруг неё легко и непринуждённо, атак не предпринимал, улыбался. Юлька, как ни старалась, ни разу не смогла его достать: парень легко, словно танцуя, уклонялся от ударов. Осознав наконец, что он просто играет с ней, Полундра решила не позориться понапрасну и, вытаращив глаза, ткнула пальцем через плечо противника:
– Ата-а-ас!
К ударной силе Юлькиного голоса незнакомый каратист явно готов не был и, вздрогнув, обернулся. В тот же миг Полундра ударила с ноги, и «коричневый пояс» полетел на измятую траву. Тут же легко, одним прыжком, вскочил на ноги.
– Молодец! – с уважением сказал он. – Но так нечестно!
– В реальном бою всё честно, – ухмыльнулась Полундра. – Ладно. Ты бы меня всё равно размазал.
– Не факт, – великодушно сказал парень, потирая ушибленное плечо. – Что ж… Приятно было познакомиться. Как тебя зовут, дева-валькирия?
– Сам ты дева! – под общий хохот огрызнулась Юлька. – Полундра меня зовут! И нам уже пора! Так где тут Островицы-то, скажет мне кто-нибудь или нет?!
– Ой, Юлька, Юлька, он убежа-а-ал… – послышался растерянный Белкин писк. Полундра обернулась. Таранов, двигая ободранными локтями, вовсю чесал вверх по косогору. Догонять его не было никакого смысла.
– Ну и фиг с ним, – отмахнулась Юлька. – И так сколько времени потеряли… Ой, а вон пацаны наши шлёпают!
По заросшей муравой дорожке действительно неслись Атаманов и Батон.
– Гнали изо всех сил! – подойдя, объявил Атаманов. – Но там Дениску Епифаний рогами двинул, пришлось сопли вытирать и успокаивать… Привет, девчонки! Молодцы, что подождали! А… это ещё кто? Полундра! Ты что – уже кому-то морду набить успела? Респект! На пять минут задержаться нельзя!
Тут же все перезнакомились. Каратист представился Стасом, его друзья – Генкой и Семёном. Выяснилось, что парни учатся в смоленском Суворовском училище, а сюда приехали на каникулы.
– Вы в гости заходите, – пригласил Стас. – Мы в Сватеево обитаем, в километре от вас. Наш дом прямо возле реки, вы его сразу узнаете!
– Посмотрим… – пробурчала Полундра. Стас взглянул на неё серыми весёлыми глазами, блеснул зубами в улыбке, махнул рукой и легко зашагал вниз по холму к блестящей петле речки. Его друзья тронулись следом.
– По-моему, ты впечатление произвела! – хихикнула Белка.
– Ничего я не произвела, – буркнула Полундра. – Он круче меня машется.
– Ты лучше представь, какой ты в его возрасте будешь! – строго сказала Натэла. Юлька представила – и хищно улыбнулась.
– Давайте, девчонки, поживей, – вздохнув, посоветовал Атаманов. – Мелочь дома одна осталась.
День прошёл в хлопотах и суете. Натэла кое-как разместила в дряхлом холодильнике привезённую с собой еду и накормила малышню супом харчо и грибной запеканкой («Ешьте нэ-мэд-лэн-но, к вечеру на жаре испортится! А в холодильник уже не влезает!»). Белка и Полундра, кряхтя, отмывали полы и окна в доме. Из сарая, где Атаманов и Батон чинили обе газонокосилки, слышалась непечатная ругань и стук молотка. Машка пропала в огороде. К вечеру воздух посвежел и тоненько зазвенел комарами. Привели с луга Милку, которую Батон, уже привычно нарядившись в платок и фартук, лихо выдоил в ведро.
– Завтра сделаем простоквашу и творог, – решила Натэла. – И ещё часть – на продажу, так, Маша?
– Уж и не знаю прямо, – подумав, вздохнула Машка. – Сегодня почему-то из Красного дома не пришли. Я весь творог пацанам скормила, чтоб не пропал.
– Ну, если и завтра не придут, я сырники сделаю, – решила Натэла. – Или лучше ватрушек напечь? Ладно – и то, и другое!
На газовой плите вскипел чайник. На столе, застеленном старой клеёнкой в васильках, стояла испечённая Натэлой шарлотка с вишней. Из палисадника пахло цветами, вокруг лампы плясали мошки и мотыльки. На двор наползли сумерки. Над сараем медленно поднимался тонкий месяц.
– Ну, все вместе-то точно неделю продержимся, – довольно сказал Батон, придвигая к себе огромный кусок пирога. – Главное – корова доится! А всё остальное – дело техники…
– Завтра надо влезть на дуб и дозвониться в больницу, – невнятно (рот был набит шарлоткой) сказала Атаманову Полундра. – И тётке в Новосибирск. Типа всё под контролем, все подоены, и в огороде всё растёт.
– А в лесу кто-то воет, – хмуро ответил Атаманов. Три пары девчачьих глаз уставились на него, и Серёга принялся рассказывать о недавних событиях.
Первой вскочила Полундра:
– Так, где это озеро?! Я прямо щас… Атаман, у тебя сеть какая-нибудь есть? Или хотя бы вилы? А верёвка с лебёдкой?
– Я тебя, Атаман, предупреждал, – хмыкнул Батон. – Полундра! Какая тебе лебёдка на ночь глядя? Динозавры ночью спят! Или тебе фонарь для ночной подводной охоты?
– Не мешало бы! А что – есть?!
– Мамочки, так я и знала! – умирающим голосом сказала Белка, зачем-то взбираясь с ногами на диван. – Я теперь точно не засну! А вдруг этот динозавр ночью ходит по деревне? И всех ест?! Не зря же здесь все дома пустые!
– Гринберг! – вышел из себя Атаманов. – Дома пустые, потому что все старики перемёрли, а молодёжь поуезжала! Здесь же ничего интересного, одни болота и леса! Моя бабка одна на всю деревню осталась! И за восемьдесят три года никто её не съел! Может, думаешь, динозавр лично тебя тут дожидается?!
– Я же ничего… – пискнула Белка. – Только мне всё равно страшно…
– Ладно, ляжешь со мной на одной кровати, – великодушно разрешила Полундра. – Хотя я собиралась в саду на раскладушке…
– Я лягу на раскладушке, – сурово сказал Атаманов. – Натэла! Ты тоже динозавра боишься?
– Глупости!
– Тогда пойдём, что ль, погуляем?
Натэла слегка покраснела, улыбнулась. С достоинством кивнула.
– Недолго только, дети мои! – строго предупредила Полундра. – Спать надо пораньше лечь, завтра куча дел!
Атаманов с ухмылкой отдал честь:
– Слушаюсь, тащщ генерал!
– К пустой тыкве не прикладывают! – хмыкнула Полундра. – Ну, что ты ржёшь, охотник за динозаврами?! Валите уже отсюда!
– Совсем Серёга соскучился, – со вздохом прокомментировала она, когда за Атамановым и Натэлой закрылась дверь. – Весь июнь мне в Фейсбук писал, так каждое второе слово – «Натэлка»! И что она делает, и чем занимается, и не завёлся ли у неё какой-нибудь джигит в Сухуми… Вот дурак! Да ей никто, кроме него, не нужен!
– И что она только в Серёжке нашла? – хихикнула Белка. – Могла бы в самом деле джигита себе завести. Или даже актёра! Вон у Нино Вахтанговны сколько знакомых! А Натэлка второй год никого, кроме бандита нашего, видеть не желает!
– Гринберг, замолчи! – проворчал Батон. – Сама небось в Лазаревском от своего Ромки месяц не отлипала.
– Так ему же осенью в армию идти! – возмутилась Белка. – Кстати, тебе Терезка-то из Бразилии пишет?
– Ещё как пишет! – Физиономия Батона расползлась в довольной улыбке. – Соскучилась, говорит! Через две недели уже назад прилетает! В настоящей макумбе участвовала, посвящение какое-то прошла…
– Только Юлька у нас непристроенная ходит, – пригорюнилась Белка. – Юльк, ты когда уже влюбишься в кого-нибудь? Годы, между прочим, идут! Тебе уже четырнадцать, пора жизнь устраивать!
Полундра поперхнулась чаем, с шумом фыркнула и замахала руками:
– Ты совсем, что ль? Я?! Этой фигнёй вашей заниматься?! Тьфу, не дай бог… Белка, ну вот ты меня представляешь на балконе в розах под луной? С прынцем на коне?
Вообразить такого Белка, при всей своей буйной фантазии, не могла. Любимая подруга представлялась ей исключительно в маскировочном раскрасе, с шевроном войск группы «Альфа» на рукаве, лежащей в засаде с автоматом на изготовку. И если конь ещё мог вписаться в этот героический антураж, то принца с розами уже было никак туда не вмонтировать.
– Ну вот и я говорю, – ухмыльнулась Полундра. – Не-е… Дед говорит, что военным лучше вовсе семью не заводить, мало ли что… А я после школы – сразу в армию! У нас – семейная традиция!
Белка схватилась за голову. Батон захохотал и потянулся за последним куском пирога.
Атаманов и Натэла медленно шли через пустой луг. Месяц взобрался высоко над крышами деревни и застрял в серебристых облаках. По одной робко зажигались звёзды. В траве наперебой стрекотали кузнечики, и Атаманову впервые пришло в голову, что летом в деревне может быть очень даже неплохо. В ладони у него были зажаты тёплые пальцы Натэлы, а свободной рукой подруга увлечённо размахивала:
– Представляешь, тётя Мадина всё село собрала! Человек триста, наверное, за столом сидели! Как только в доме все поместились?!. И она всем рассказывала, какая я у неё замечательная, и умница, и отличница, и всё что угодно приготовить могу, и шить умею, и вязать, и… Ва-ах, мне так неудобно было! Я ведь с четвёркой по физике год закончила! И чахохбили у меня до сих пор плохо получается! Тётя, говорю, не позорьте меня перед людьми… Ни-ичего не слышит, хвастается вовсю! А ночью повела меня спать – а под кроватью горшок стоит!
Атаманов хмыкнул.
– Да!!! Самый настоящий! Эмалированный! С ручкой! Тётя, говорю, за что вы меня срамите? Это же для младенцев! Я спокойно во двор выйду, если что! Так она как глаза вытаращит, как замашет руками! «Никуда ночью не выходи! Только со мной или с братьями! Тебя сразу же украдут! Увезут в горы и отдадут замуж! Что я скажу Тамрико, что я скажу Нино, что я скажу Ревазу?!»
– Попробовали бы украсть, – свирепо сказал Атаманов, сжимая кулак. – Я бы Батона взял с Полундрой, приехали бы на танке и раскатали весь этот кишлак в тонкий блин!
– Ну что ты ерунду говоришь? Какой танк, откуда?
– Полундра с блокпоста угнала бы, – уверенно сказал Атаманов, и Натэла не нашлась что возразить.
Разговаривая, они вышли на поросший иван-чаем косогор, и внизу открылась утопленная в тумане низина. Поодаль торчала крыша Красного дома, освещённая фонарями. Рядом, на холме, белела заброшенная церковь.
Атаманов помнил, как они с Лизкой ещё совсем маленькими лазили в этой церкви по битому кирпичу и старшая сестра показывала ему какие-то красивые картинки на стенах. Сейчас церковь стояла в клубах тумана, а узкие окошки под куполом… почему-то светились. Атаманов сощурился и всмотрелся внимательней. Нет, глаза его не обманывали. Окна мигали слабым, голубоватым светом!
– Натэла, смотри! В церкви свет горит!
– Ну и что? – пожала плечами Натэла. – Наверное, ночная служба идёт.
– Эта церковь сто лет не работает! В ней сначала сельский клуб был, потом – силос хранили! А когда колхоз развалился, она вообще пустая осталась! Кому тут ночью свет жечь?
Они переглянулись. Натэла испуганно сказала:
– Серёжа! Не надо! Давай туда сейчас не пойдём! Мало ли что там может быть? Я, конечно, в эти страшилки из Белкиной книжки не верю, но… Пойдём лучше домой, а?
– Я один тогда! – отрубил Атаманов. – Дорогу назад помнишь?
– Никуда без меня не полезешь! – вскинулась Натэла. И они вдвоём, шёпотом препираясь, принялись спускаться в низину.
Когда Натэла и Серёга оказались возле церкви, сумерки уже сгустились в плотную темноту. Месяц заливал проломленный купол золотым сиянием, звёзды горели ровно и ярко. В этом свете был отчётливо виден огораживающий церковь забор. Атаманов растерянно остановился:
– Ни фига себе! Это кто здесь забор поставил? И зачем? Не было же его никогда!
– Ну и пойдём тогда обратно! – с облегчением сказала Натэла. – Серёжа! Серёжа! Я через него всё равно не перелезу, куда ты?
Атаманов, однако, был вовсе не намерен отступать перед каким-то полутораметровым заборчиком. Пройдясь вдоль него, он быстро нашёл отодвинутую доску и ввинтился в дыру первым. Следом осторожно полезла Натэла.
Они очутились на широком церковном дворе. Узкая дорожка вела сквозь заросли сорняков к разбитому крыльцу.
– Серёжа, смотри… – тихо сказала Натэла. – Дверь открыта!
Тяжёлая дверь действительно стояла распахнутой. Проход слабо голубовато светился. Атаманов, взяв за руку Натэлу, решительно шагнул внутрь. Громко выругался, наступив на обломок кирпича. Поднял голову и успел увидеть только изображённое на стене тёмное, хмурое, черноглазое лицо в облаке смоляных волос. «Ничего себе ангел…» – подумал Атаманов… и свет тут же погас. Их обступила кромешная тьма. В стрельчатые окна не заглядывал даже месяц. Серёга Атаманов не был трусом, но ему ощутимо стало не по себе.
– Серёжа… – послышался панический шёпот. – Я боюсь… Давай уйдём!
– У меня в телефоне фонарик есть, – прошептал он в ответ. – Сейчас включу…
Но зажечь фонарик Атаманов не успел. В двух шагах от них, откуда-то из-под земли, раздался вой. Низкий, утробный, угрожающий, срывающийся в хриплое рычание. Точь-в-точь такой, какой вчера Атаманов слышал на берегу лесного озерца. Ни о чём больше не думая, Серёга дёрнул за руку Натэлу и опрометью бросился вон из церкви.
Он остановился только возле бабкиного дома, когда Натэла, не привыкшая к ежедневным пробежкам, взмолилась:
– Серёжа, я больше не могу… Господи… Какой ужас!
– Не бойся. – Атаманов осторожно обнял её. – Ничего не бойся, я же здесь! Щас как возьму вон топор и вернусь туда…
– Нэ-э-эт! Марш домой! Нэнормальный!
В доме уже все спали, и могучий батоновский храп сотрясал стены. На столе под салфеткой стояли остатки Натэлиного печенья.
– Я сейчас чайник поставлю, – решил Серёга.
– Нет! Не отходи от меня! – Натэла вцепилась в его руку. – Серёжа, кто же это был?
Ответа у Атаманова не было, и в душе он отчаянно надеялся на то, что Натэла не заметила его собственного позорного испуга.
– Давай спи. – Он принёс старый плед, аккуратно укрыл дрожащую девочку. – Сюда ОНО всё равно не придёт. Оно водяное.
– Ни за что не засну! – объявила Натэла. И через десять минут уже спала мёртвым сном. Серёга вздохнул, сел рядом с ней на пол, пристроил голову на старый диванный валик и отключился.
* * *
– Пашка-а! Ур-р-р-ра!!!
Дикий вопль Полундры раздался в полшестого утра. Он вспугнул сорок на шиферной крыше и поверг в панику куриный выводок, важно гулявший в загончике из проволоки. Жиган и Цыган, вылетев из-под крыльца, подняли феерический брёх. Машка, волочащая в курятник ведро комбикорма, выронила его из рук. Из хлева с грохотом вывалился перепуганный Батон.
– Полундра!!! У меня корова чуть на бидон не села!
Но Юлька неслась через весь участок к калитке, продолжая оглушительно вопить:
– Пашка, здорово! Ты что – всю ночь ехал?! Тебя дед послал или Соня?!
– Догадайся с трёх раз, – предложил старший брат, выбираясь из машины и подхватывая Юльку в объятия. – Андрюха, привет, шикарно выглядишь! Голубой цветочек тебе к лицу… и фартук такой кавайный! Кстати, где Белка? Пусть получит и распишется! И с какой это стати я всю жизнь за ваши подвиги отвечаю?
– Полторецкий! Ты в принципе не способен ни за что отвечать! – послышался негодующий голос, и из машины выбралась Соня – Пашкина невеста, студентка консерватории и старшая Белкина сестра. – Где Бэлла?! Я сейчас просто… просто не знаю что сделаю! Когда-нибудь это кончится или нет? Когда-нибудь я вздохну спокойно? Вы считаете, мне больше не на что потратить мой последний нерв?!