– Привет, Соня, какой у тебя сарафан классный! Новый? – попыталась отвлечь огонь на себя Полундра. Но манёвр не удался.
– Юля, этому сарафану два года, мне его сшила Натэла на день рождения, и ты его видела мильон раз! Не заговаривай мне зубы! Где Бэлла? Покажите мне её немедленно… вот!!! Вот так я и знала! Почему ты с мотыгой? Ты испортишь руки! Что это за полевые работы?! Почему ты мне не позвонила? Почему я прихожу домой с экзамена и читаю твою записку, что ты уехала в электричке куда-то на край света? Кто тебе разрешил? За две недели до концерта?! Не настолько ты ещё взрослая, моя дорогая, чтобы уезжать так далеко без спросу! Ты меня доведёшь, и я всё расскажу маме! А перед этим получу инфаркт! Даже два! Ты этого добиваешься?!
– Сонечка, это не мотыга… Это, кажется, совок… – Белка, на свою беду выскочившая из огорода с тяпкой и ведром, полным увядших сорняков, торопливо сунула компромат в руки Натэлы. – Я не рыла никакую землю… И почему это на край света? Подумаешь, Смоленская область… Сонечка, как же я могла тебе позвонить, если ты была на экзамене?! Кстати, ты сдала?
– Ещё бы я не сдала! – Голос Сони не спускался с угрожающих регистров. – Я сдала лучшей во всём потоке! Ректор сказал, что ещё никто так не играл Седьмую мазурку! А технику похвалил сам Марцинкевич!
– Ну вот видишь! – воспрянула Белка. – А если бы я тебе позвонила посреди экзамена и сказала, что уезжаю под Смоленск? Ты бы на нервной почве даже хроматической гаммы не сыграла!
– Но зачем тебя сюда понесло, наказание моё?! Тут что, без тебя народу мало?
Тут уж на помощь Белке пришли все. Атаманов, не жалея чёрной краски, расписал опасное положение, в котором оказались «крошечные дети». Несчастные малютки, подгоняемые Машкой, немедленно выстроились у крыльца с убитыми рожицами. Сама Машка при этом художественно хлюпала носом и тёрла глаза. Затем вступил Батон с авторитетным суждением о том, что если, к примеру, корову дважды в день правильно не выдоить – конец и корове, и молоку, и последнему бабкиному доходу. Затем ударила тяжёлая артиллерия – Полундра, на все Островицы заоравшая о том, что друзья на то и даны, чтобы лететь на помощь по первому зову! С едой, лекарствами и газонокосилкой! Натэла от себя вежливо добавила, что лично она, Натэла Мтварадзе, может прокормить в одиночку хоть армейскую дивизию. Но тогда же на огород совсем не останется времени, а надо же понимать, что такое летние сорняки! День промедления – и грядки превращаются в амазонские джунгли, где не только редиски – прохода между рядами не найти! Так что без Белки им было никак, ну вот совсем никак не обойтись! Неужели Соня не понимает?
Пашка тихо ржал, спрятавшись за дверцей машины. Полундра строила ему отчаянные гримасы, но оба понимали: победа близка.
– …а звонить по мобильному тут вообще можно только с дуба в чистом поле! – триумфально закончила Юлька. – И то если повезёт! Мы еле-еле в больницу Лизке дозвонились!
– Надо, чтобы кто-то обязательно туда съездил! – распорядилась Соня. – И отвёз еды! Что я – не знаю, что такое больничное питание?
И все поняли, что спасены.
После Соня полчаса ходила по дому и огороду, восхищаясь тем, как везде всё чисто и аккуратно.
– Ну почему вы дома на такое не способны? Бэлла! Ведь вечно по всей квартире валяются вещи, ноты, книги, ничего нельзя найти! А здесь – посмотрите-ка! Прямо как взрослые люди управились! Хоть завтра замуж отдавай!
Девчонки дулись от гордости. На залитой солнцем террасе Натэла торжественно сняла с перекладины подвешенный марлевый мешочек:
– Вот! Творог уже готов! Простокваша в банке! Андрей, вы молоко перелили?
– Уже!
– А из Красного дома так и не пришли, – грустно сказала Машка. – Всё, наверное… не будут больше у нас покупать. И что им не понравилось? Всегда всё свежее было, молоко даже тёплое ещё…
Все озадаченно переглянулись. Атаманов вспомнил прошедшую ночь. Посмотрел на Натэлу. Получил молчаливое согласие. И решительно объявил:
– Здесь вообще-то странные вещи делаются!
– Опять?! – схватилась за голову Соня. – Дети! Ну почему там, где вы, немедленно начинаются странные вещи?
– Тут всё, между прочим, без нас началось! – обиделся Атаманов. – Здесь в озере и в церкви василиск завёлся!
– Атаман, ну ты что, ей-богу… – зашипела Полундра, глядя на то, как бледнеет Белкина сестра. – Соня, не слушай его, нету никакого василиска, и вообще…
– Есть, – послышался твёрдый, тихий голос, и Натэла, положив комок творога в керамическую миску, решительно подошла к столу. – Я слово чести даю – есть! Я сама его слышала!
Когда Натэла и Атаманов закончили свой рассказ о ночных событиях в церкви, на террасе воцарилась тишина, которую перебивало лишь басистое гудение шмеля, запутавшегося в занавеске. Но уже через мгновение шмеля снесло за окно могучим воплем:
– Без меня-а-а?! Опять самое интересное без меня! Ну, Атаман, я тебе это припомню!
– Так кто же знал, Полундра? – заорал в ответ Серёга. – Мы просто гуляли! Увидели в церкви свет, спустились посмотреть! Только вошли – там как свет вырубится! И как завоет!!! Мы – бегом! А когда домой принеслись, вы все дрыхли уже!
– Там завелось доисторическое страшилище! – шёпотом сказала Белка, с ужасом глядя на старшую сестру. – Плавает и воет! В моей книжке про такое было написано!
– Так плавает или воет? – заинтересовался Пашка. – Атаман! Звук в церкви был такой же, как и в лесу?
– Один в один! – подтвердил Серёга.
– Но в лесу ты видел, как это «что-то» плавает в воде?
– Видел! Оно и плавало! Хвост такой двойной и длинная серая спина!
– Наверх не выныривало?
– Нет, – икнув, с заметным облегчением сказал Серёга.
– Тогда ничего не получается, – объявил Пашка. – Вода глушит звук. То есть если бы твоя Несси рычала в озере, не высовываясь из него, – это должно было быть совсем не слышно. Ну, или еле слышно. А вообще-то такого вовсе не могло быть.
– Почему?!
– Потому что рептилии не рычат! У них дыхательная система не позволяет! Рычать может млекопитающее – и то при условии, что у него в лёгких есть воздух! А если оно ГРОМКО рычало, не вылезая из воды, значит…
– Значит, это инопланетный разум, – севшим голосом подытожила Белка. – Инопланетяне где угодно могут рычать. Или вообще… вообще какое-нибудь привидение или призрак! Они уже давным-давно мёртвые! Как хотят, так и рычат, без всякого воздуха! Господи, где же моя книжка… вот! Здесь же во время войны шли страшные бои! Здесь, наверное, полные болота этих самых… неупокоенных душ! Вот они и завывают по церквям!
– Боже, Бэлла, что за бред! – не очень убедительно возразила Соня. – Сколько раз я тебя просила не тратить деньги на эту чепуху в электричках! Полторецкий, объясни им!
– Никаких неупокоенных душ, Белка, – авторитетно сказал Пашка. – Во-первых, зачем мертвецам средь бела дня плавать в озере, размахивая хвостом? Откуда у убитых солдат хвосты? Во-вторых, как может неупокоенная душа войти в церковь?
– Церковь недействующая! В ней не служат! – упорствовала Белка, всю жизнь свято верившая в мистику.
– Всё равно не сходится, – усмехнулся Пашка, с тоской посмотрев на свой айпад, совершенно бесполезный без вай-фая. – Тут, понимаешь ли, одно из двух: или Несси, или призраки! Призрак не может плавать и рулить хвостом! Лох-несское чудовище не может рычать под водой! И, кстати, как оно могло оказаться в церкви? Пришлёпало через лес позаниматься вокальными упражнениями? В зал с хорошей акустикой?
– Полторецкий, перестань заниматься дурацкими умопостроениями! – слабым голосом сказала Соня. – Надо срочно увозить детей отсюда!
– А ВОТ ЭТИХ детей оставим здесь на съедение? – шёлковым голосом спросил Пашка, указывая на малолетних атамановских кузенов, которые крутились у стола в ожидании завтрака. Те отработанно раскрыли рты для рёва – и Соня сдалась:
– Хорошо. Неделю, и не больше! Пока не вернутся взрослые! Но я остаюсь ЗДЕСЬ! И ты, Полторецкий, тоже!
– А я ничего… И не собирался уклоняться… от семейного долга… Вот только без Интернета…
– Интернет здесь только в Красном доме, – напомнила Юлька. – Но он запаролен и…
Продолжать она не стала, увидев на лице старшего брата широчайшую хулиганскую улыбку. Павел Полторецкий заслуженно считался самым крутым хакером Москвы.
– Ну так распаролим! – с лёгкостью пообещал он. – Уж не сложнее Внешэкономбанка этот их вай-фай! Две минуты всех дел! А сейчас пошли смотреть ваше неупокоенное страшилище! Серёга, проведёшь?
– Но церковь же огорожена! – взвилась Соня. – И вообще – это чужие владения! Полторецкий, не выдумывай: никуда не полезешь!
– Ну, вокруг озера-то, надеюсь, забора нет? – усмехнулся Пашка. – И его Таранов ещё не приватизировал? Тогда идём туда!
К лесному озеру тронулись всем обществом. Тропинка бежала через сосновый лес, солнце просвечивало сквозь переплетённые ветви, зайчиками прыгало по шершавым рыжим стволам. По пути Полундра рассказывала брату о вчерашнем приключении на станции.
– Прикинь – какой-то шкет хотел Белкин рюкзак спереть! И главное – драться-то почти не умеет! Полез на меня такой – типа через бедро кинуть, а захвата путёвого сделать не может! Пока он грабками, как мельница, махал, я его уже в тиски – и через спину! И второй раз! И – «маваши-гери»! Всё, контрольного выстрела не надо!
– Знай нашу десантуру! – с уважением кивнул Пашка, хотя в глазах его прыгало ехидство. – Не выдать деду тебя замуж, это точно…
Полундра с достоинством заметила, что да, не для замужества она на свет родилась.
– Странно, однако, – задумался Пашка. – Пацан из богатой семьи. Деньги наверняка в доме имеются. На большой дороге грабить незачем. Для чего ему понадобилось ваши рюкзаки тырить?
– Так он сначала и не тырил! – вдруг вспомнила Полундра. – Он орать начал: «Дайте шестьсот двадцать рублей, я Таранов!»
– Шестьсот двадцать? – наморщил лоб Пашка. – А что это за точность такая? Почему не пятьсот? Не тысячу? Именно шестьсот и именно двадцать?
На это ответа у Полундры не нашлось.
Впереди заблестело между сосновыми стволами озеро. Над водой носились стрекозы, у дальнего берега на одной ноге стояла серая цапля, а на берегу, верхом на разлапистой коряге, восседала Машка с удочкой.
– Пришла вот потаскать! – помахала она брату. – Тут окуни в ладонь попадаются! На ужин зажарим!
– Машка, ты сюда лучше не ходи, – сурово предупредил Атаманов. – Тут у вас плавает непонятно что… Сожрёт ещё!
– Где здесь-то?! – Машка смешно наморщила облупленный нос. – Да вот ещё! Всю жизнь сюда ходим – и ничего!
– Акулы тут случайно не плавают? – поинтересовался Пашка.
– Акул – нет, – серьёзно ответила Машка. – Только окуни и караси.
– Угу, угу… – Пашка глубокомысленно покивал головой. – Атаман, что делать будем?
– Может, права Белка была? – Полундра, сощурившись, всматривалась в абсолютно невинную на вид гладь загадочного озерца. – Может, тут того… не Несси, а привидение живёт? Машка, у вас есть привидения?
Но девчонка небрежно отмахнулась, подалась вперёд, дёрнула удилище – и с победным воплем выхватила из воды радужного, играющего на солнце окуня.
– Машка, а откуда вокруг церкви забор? – вдруг вспомнил Атаманов. – Раньше же не было!
– Так Таранов же поставил! – Девчонка старательно насаживала на крючок нового червяка. – Пять лет назад, как землю тут купил – так и поставил! Сначала сюда грузовики ездили, что-то рабочие делали, какие-то шланги тянули… а потом всё и забросили! Один забор остался! Опа! Вот он! – Она лихо подсекла – и ещё один окунь вылетел на берег. Атаманов только завистливо свистнул.
Поход к озеру ничего не дал: никаких доисторических монстров в тёплой, прогретой до дна воде не нашлось. Друзья напрасно высидели на берегу два часа, таращась на прибрежные заросли.
– Может, тебе всё-таки показалось, Атаман? – допытывалась Полундра, когда они возвращались домой. – Может, там просто тень не так легла?
– И пацану тарановскому тоже показалось? – огрызался сердитый Серёга. – И Натэлка вчера со мной в церкви ничего не слышала?! Было, говорю! Орало! Громко! Век воли не видать!
Они уже пересекали косогор, когда Полундра удивлённо сказала:
– Ой, смотрите! Кажется, пришёл кто-то!
Действительно, по деревенской дорожке к их дому двигалась высокая фигура в камуфляжной куртке.
– Это же вчерашний! Каратист! – вспомнила Юлька. – Стасом вроде звать!
– По твоему «маваши-гери» соскучился, – хмыкнул Атаманов. Полундра показала ему кулак.
Гость действительно оказался Стасом.
– Привет! Грибов не купите? Одни белые да подосиновиков парочка! Дёшево отдам, лишь бы не пропали! Мы с пацанами с утра в дальний лес ходили, за Баранничи. Там, похоже, дожди прошли. За час четыре корзины такие набрали, девать некуда! Хорошо, что я про вас вспомнил. Народу у вас много, суп сварите.
– Сколько хочешь за корзину? – подозрительно спросил Атаманов.
– За триста рублей всю отдам.
Это и в самом деле было дёшево, и Серёга с радостью согласился.
– Да ты заходи! Есть хочешь? Сейчас девчонки что-нибудь…
Зайти Стас отказался и только присел отдохнуть на дряхлую лавочку у забора.
– С четырёх утра на ногах. Выдохся малость.
– Ещё бы, – согласился Атаманов. – Ты сам-то местный? Что-то я тебя не помню…
– Я из Смоленска, а вот дед был местный. Всю жизнь в Сватееве прожил, – кивнул Стас на горку за лесом. – Этой весной умер, а дом и все картины мне остались.
– Картины? – удивилась Полундра. – У… дедушки в деревне?
Стас с усмешкой взглянул на неё.
– Дед всю жизнь рисовал. Церковь на холме видели? Его фрески там на стенах!
– Ничего себе… – уважительно мотнул головой Атаманов, который сразу вспомнил черноглазое лицо на стене церкви, бросившееся ему в глаза минувшей ночью. – Надо будет слазить посмотреть, пока Таранов всё не снёс.
– Кстати, кто ему вообще позволит сносить церковь? – неприязненно спросила подошедшая к калитке Соня. – Землю он, конечно, купил, но ведь церковь – памятник архитектуры! Наверное, древняя!
– Четырнадцатый век, – уточнил Стас.
– Так как же?! – ужаснулась Соня. – Это же надо написать… я не знаю… в Департамент культуры! И в Синод! Или в Патриархию! Должен же кто-то этим заняться! Сейчас повсюду реконструируют старые церкви…
– Уже писали, – хмуро ответил Стас. – Дед сам и писал, пока жив был. Только никому ничего не нужно. Церковь старая совсем, разваливается. Вокруг деревни пустые стоят, службу служить не для кого. А дедовы картины вообще никому не интересны. Приезжала раз комиссия из Рославлевской епархии, сказали, что вся живопись – неправильная, нецерковная и такого в храме вообще быть не должно. Ну, и продали весь холм этому… Таранову! Под галошный завод!
– Свинство какое! – уверенно сказала Полундра. – Нет, тут надо напролом идти!
– Ну да, как ты умеешь, – ехидно вставил старший брат. – Грудью на пулемёт!
Но Юльку уже несло:
– Таранову что – завод больше негде поставить? Какая разница, где галоши делать? По-любому всю округу провоняет! А церковь жалко, она старинная! Да ещё вон с картинами! Не-е, это надо пробиваться к главному попу… в смысле, архиерею! Белка, надо с Сол Борисычем поговорить! Он наверняка знает, куда того… обращаться, чтобы орать!
– Тебе, Юля, лишь бы орать, – отвернувшись, сказала Соня. – А ведь неизвестно, что там за картины. Вдруг они вовсе не… не ценные. Мало ли что можно нарисовать на стенах?
Она говорила чуть слышно, но Стас, кажется, понял, о чём идёт речь, и нахмурился. Взглянул на воинственную веснушчатую физиономию Полундры, неожиданно улыбнулся и пригласил:
– Хотите – пойдёмте в гости! У меня Интернет есть, в прошлом году «тарелку» повесил.
– Шикарно! – живо заинтересовался Пашка. – Если не шутишь, то пошли прямо сейчас.
– Невменяемый… – пробормотала Соня. – Если нужно в Сеть прорваться – пешком до луны пойдёт! И в гости к незнакомым людям!
– Я с вами! – завопила Полундра и помчалась вслед за Стасом и старшим братом. За ней, переглянувшись, побежали Атаманов и Батон, а за ними – Белка. Натэла и Соня остались заниматься обедом.