– Все, я уплываю отсюда!
С этими словами я рванула наружу, забыв и о бальной комнате, и о скользких стенах, и о таинственном люке. Я желала одного: убраться прочь с этого корабля.
***
Мы сидели на Радужных камнях у самой воды, чтобы нас не заметили с берега. Волны лениво лизали валуны. Хвост Шоны блестел в лучах холодного осеннего солнца. Мой же снова исчез. Я вытирала курткой покрывшиеся гусиной кожей ноги, а Шона смотрела на них во все глаза.
Похоже, мое превращение и ей казалось невероятным.
– Не хочешь рассказать, что с тобой? – нарушила она молчание.
– Ты о чем?
– Что с тобой случилось на корабле?
Я бросила в воду камушек. Побежали круги. Они росли, ширились, а потом и вовсе исчезли.
– Не могу.
– Или не хочешь?
– Нет, именно не могу! Я сама не знаю, в чем тут дело.
Какое-то время Шона молчала, потом сказала:
– Наверное, ты просто мне не доверяешь. Что ж, понимаю: в конце концов, я ведь не твоя лучшая подруга.
– У меня вообще нет лучшей подруги.
– И у меня, – застенчиво улыбнулась Шона, похлопывая хвостом по камню, и вновь затихла.
– Послушай, дело тут вовсе не в доверии, – наконец сказала я. – Я тебе доверяю, просто… ты можешь решить, что я спятила.
– И не подумаю! Если не считать того, что ты – получеловек, полурусалка, убегающая по ночам из дома, чтобы поплавать, ты – самая нормальная девчонка, какую я когда-либо встречала.
Я прыснула.
– Доверься мне, Эмили.
Так я и поступила.
Рассказала Шоне все. Об уроках плавания, о гадалке Милли, о корабле из маминого сна. Рассказала даже о том, что в самую первую свою ночь видела на берегу мистера Бистона. Едва начав говорить, я уже не могла остановиться.
А когда закончила, то увидела, что Шона пристально смотрит на меня.
– Ты чего?
Она отвернулась.
– Шона!
– Не скажу. А то рассердишься, как в прошлый раз.
– Шона, в чем дело? Тебе что-то известно? Ты обязана мне сказать.
– Нет-нет, – замотала она головой. – Ничего я не знаю. В смысле – не знаю наверняка.
– Все равно говори!
– Помнишь, когда мы с тобой встретились, твоя фамилия показалась мне знакомой?
– Ты же сказала, что ошиблась.
– Да, но на самом деле нет.
– То есть ты ее все-таки слышала?
– Похоже на то. – Шона кивнула.
– Где?
– В школе.
– В школе?
– Вроде бы я прочитала ее в каком-то учебнике. Одно неясно, правда ли это или обычная морская байка. Мы проходили на уроке истории.
– Что именно проходили?
Шона замялась, потом выдавила:
– Незаконные браки.
– Незаконные? Ты имеешь в виду…
– Ага, между людьми и морским народом.
Я попыталась переварить ее слова. На что намекает Шона? Что мои родители…
– Возвращаемся, в школьной библиотеке обязательно что-нибудь найдется, – сказала она, слезая с камня.
– Я думала, после обеда ваша школа закрыта.
– Там сейчас всякие клубы и кружки. Поплыли, я уверена, мы что-нибудь да раскопаем.
Пока мы возвращались в русалочью школу, мои мысли окончательно запутались, как старые рыбачьи сети.
***
Мы нырнули в уже знакомую дыру в скале, проплыли по туннелю и вновь попали на школьный двор. На сей раз он пустовал.
– Сюда, – Шона кивнула на стоящее поодаль каменное сооружение.
Оно вилось спиралью, щерясь огромными дырами и трещинами. Мы вплыли внутрь сквозь широкую расщелину и, миновав закручивающийся коридор, оказались в круглом помещении с неровными каменными стенами. Несколько русалочек и тритончиков, сидя на грибовидных губках, просматривали длинные полосы чего-то, напоминающего грубую оберточную бумагу. Они сворачивали и разворачивали свитки, водили головами из стороны в сторону, словно изучая их.
– Чем это они занимаются? – вполголоса спросила я.
– Читают, – удивленно ответила Шона. – Неужели не видно?
Я только пожала плечами.
– А где же книжки?
– Свитки гораздо удобнее. Пойдем, хранилище вон там.
Шона привела меня в другой конец комнаты, мы взмыли к потолку и принялись просматривать заголовки, выведенные на краях свитков: «Кораблекрушения», «Сокровища», «Моряки», «Сирены»…
– «Сирены», пожалуй, подойдут, – пробормотала Шона, взявшись за толстый рулон. – Помоги.
Мы стащили свиток на пол, надели на специальный цилиндр и принялись вращать старые деревянные рукояти. Перед нашими глазами замелькали даты, факты и персонажи. Истории о сиренах, заманивших моряков в открытое море столь чудесными песнями, что человеческое сердце не в силах было им противиться; о рыбаках, сошедших с ума и бросившихся в волны за возлюбленными; о русалках, обретших богатство и славу своими великими деяниями; о потопленных кораблях. Мы дошли до конца свитка, но не обнаружили ни единого упоминания о незаконных браках.
– Так мы никогда ничего не найдем, – вздохнула я. – Я даже не знаю толком, что искать.
– Должно же быть что-то, – бормотала Шона, нервно кружа у меня над головой.
– А, кстати, почему эти браки незаконны? Почему нельзя выходить замуж или жениться на ком хочешь?
– Такие штуки приводят Нептуна в настоящее бешенство. Поговаривают, что он сам однажды женился на земной женщине, а она его бросила.
– Так Нептун женат? – Я подплыла к Шоне.
– Ой, у него целый косяк жен и сотни детишек! Но та женщина была особенная, он не смог ее простить, а заодно обиделся на все человечество.
– Шона Шелкопер, чем это ты здесь занимаешься? – раздался позади грозный окрик.
Мы с Шоной обернулись и увидели учительницу истории!
– Ах, мисс Водокрут, я просто… мы тут…
– Шона помогает мне с домашней работой, – простодушно улыбнулась я.
– С домашней работой? – скептически протянула историчка.
– Нам в школе, это в… в…
– Это в Мелководье, – пришла на выручку Шона. – Моя кузина оттуда.
– Да, так вот, нам задали написать доклад о незаконных браках, – выпалила я по наитию, решив, что учительница может помочь, ведь именно на ее уроке Шона слышала мою фамилию. – Шона сказала, что они эту тему уже проходили, и предложила помочь.
– И что именно тебя интересует? – Мисс Водокрут опустилась на грибообразную губку и кивком пригласила нас сесть рядом.
Я замялась, покосившись на Шону. Что меня интересует? А действительно, что?
– Эмили выбрала для своего доклада Камнеобриг, – подхватила сообразительная Шона. – Именно поэтому она здесь. Нам нужно узнать, не случалось ли чего-нибудь подобного в наших краях.
– Да, была одна такая история, – подтвердила мисс Водокрут, поправляя волосы. – Довольно известный случай, между прочим. Помнишь, Шона? Мы проходили его в прошлой четверти. – Учительница нахмурилась. – Или ты, как всегда, прохлопала все хвостом?
– Не могли вы бы мне рассказать? – попросила я.
– Разумеется. – Мисс Водокрут повернулась ко мне, а я так и подпрыгивала на своей губке от нетерпения.
– Однажды несколько человек прознали о морском народе. В нашем заливе проходили парусные гонки, две яхты сошли с курса и перевернулись. Моряков обнаружили тритоны. Они помогли терпящим бедствие, впоследствии, естественно, стерев людям память. – Мисс Водокрут замолчала. – Но одну девушку они проморгали.
– И?
– И она ничего не забыла. Пошли слухи как в надводном мире, так и в подводном. Люди и морские жители начали встречаться. Якобы они надумали уплыть на необитаемый остров, чтобы жить там всем вместе. Некоторые болтают, что это им даже удалось.
– Правда? – воскликнула Шона.
– Как я только что сказала, это лишь слухи. Лично я в подобный остров не верю. Как бы там ни было, встречи продолжались. Можете себе представить гнев Нептуна?
– И что же случилось потом? – спросила я.
– Он устроил многодневный шторм. Объявил, что, если ослушники попадутся ему на глаза, их ждет вечная тюрьма. Нептун лично посетил наш город.
– Не может быть! – встряла Шона. – Нептун никогда не покидает своего дворца, разве что для путешествий в южные моря или для посещения других своих дворцов. У него ведь их множество. Правильно, мисс Водокрут?
– Совершенно верно, Шона.
– То есть царь собственной персоной прибыл в Камнебриг? – уточнила я.
– Именно.
– Ой, мисс Водокрут, а вы его видели?
Учительница важно кивнула.
– Ух ты! И какой он, Нептун?
– Грозный, крикливый и весь в золоте. Но, надо признать, у него есть определенный шарм.
– Вот это да! – Шона не сводила глаз с учительницы.
– Подготовка к визиту заняла несколько недель, – продолжила мисс Водокрут. – Как вы знаете, Нептун бывает недоволен, если ему не подарить достойные его украшения и драгоценности. Нашим пришлось обыскать все дно в окрестностях. Мы поднесли царю новый скипетр.
– Ему понравилось?
– Очень. В благодарность он подарил Камнебригу ездового дельфина.
– И незаконные встречи прекратились? – спросила я. – Между людьми и морским народом?
– К сожалению, нет. Отступники продолжали тайно встречаться. Не знаю, как им было не совестно. Подумать только, ослушаться самого Нептуна!
– А как же брак?.. – пискнула я и затаила дыхание.
– Ах, да, был тут один тритон. Стихоплет по имени Джейк. Он женился на земной женщине. Прямо там, на Радужных камнях.
Какая-то мысль мелькнула у меня в голове, неуловимая, подобно мыльному пузырю, который лопается, едва его коснешься. Шона не поднимала на меня взгляда.
– Как была его фамилия, мисс Водокрут? – спросила она. Ее голос звучал неровно.
Нахмурившись, учительница вновь поправила свою прическу и наморщила лоб.
– Хвостодуй? Водохлюп? Вертопрах? Нет, не помню.
– Может, Ветрохват? – выговорила я, закрыв глаза.
– Ветрохват… Знаешь, кажется, именно так.
Мыльный пузырь превратился в камень и застрял у меня в горле.
– Вроде бы у них родилась дочь, – добавила учительница. – Тут-то их и сцапали.
– Когда именно это случилось? – выдавила я.
– Дай-ка подумать… Лет двенадцать или тринадцать тому назад.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
– Этим они себя выдали. Глупая женщина привезла ребенка к Радужным камням, там мы Джейка и взяли.
– Взяли? И что с ним сталось? – спросила Шона.
– В тюрьму посадили. – Мисс Водокрут горделиво улыбнулась. – Нептун решил наказать его в назидание остальным и приговорил к пожизненному заключению.
– А ребенок? – Мое сердце сжалось в ожидании ответа.
– Ребенок? Откуда мне знать? Мы положили конец этой позорной связи. – Учительница улыбнулась. – Контролем за такими вещами ты и займешься, Шона, когда вырастешь и станешь сиреной. Уверена, ты будешь прекрасной сиреной.
– Я пока не решила, кем хочу стать, – покраснела Шона.
– Ну что ж. – Миссис Водокрут окинула взглядом зал, где продолжали читать или тихонько разговаривать ученики. – А теперь, девочки, если у вас все, я должна проверить работу своего библиотечного кружка.
– Большое вам спасибо, – нашла я в себе силы поблагодарить ее.
Учительница уплыла, а мы с Шоной еще долго сидели молча.
– Ведь это все обо мне, правда? – наконец выговорила я, глядя в пустоту.
– Ты разве против?
– Сама не знаю. Ничего больше не знаю, даже кто я такая.
Шона подплыла ко мне вплотную и заглянула в глаза.
– Эмили, вдруг нам удастся узнать еще что-нибудь? Ведь он жив! И где-то должен находиться.
– Ну да. В тюрьме. До самой смерти.
– По крайней мере, мы выяснили, что он вовсе не собирался тебя бросать.
Может быть, он все еще думает обо мне? Вдруг на самом деле получится узнать о нем побольше?
– Я считаю, что надо вернуться на «Странник», – сказала Шона.
– На «Странник»? Ни за какие коврижки!
– Подумай только, Эмили! Твоей матери приснилось то, что мисс Водокрут рассказывала нам на уроке. Что если твои родители спускались на корабль вместе?
Наверное, Шона права. В любом случае лучшей идеи у меня не было.
– Ладно, подумаю, – согласилась я. – Дай мне несколько дней.
– Значит, в среду?
– Хорошо. Ой, слушай, мне надо возвращаться. – Я направилась к спиральному коридору.
– Ты одна справишься?
– Конечно, – попыталась я улыбнуться.
Справлюсь ли я с тем, что на меня свалилось? Об этом оставалось только гадать.
Я плыла по спокойной воде, а мои мысли теснились, глубокие и неизъяснимые, как море.
Глава 7
– Ты ешь или играешь? – спросила мама, глянув поверх очков, как я рассеянно вожу ложкой в миске с шоколадными хлопьями.
Молоко делалось коричневым, хлопья светлели, превращаясь в месиво.
– А? Что? Извини, мам. – Я быстро сунула в рот полную ложку и вновь задумалась.
Мама просматривала утренний номер «Обозревателя». Время от времени она неодобрительно хмыкала, хмурилась и поправляла очки на переносице.
Как же мне выяснить правду? Ведь это не тот случай, когда можно мимоходом спросить, дожевывая воскресный завтрак: «Кстати, мам, я правильно понимаю, что ты родила меня от тритона, который затем бесследно исчез? И как насчет того, чтобы рассказать об этом собственной дочери? Никогда не думала?».
Я резко дернула ложкой, и молоко выплеснулось на стол. – Поаккуратней, солнышко. – Мама смахнула с газеты бежевые капли и посмотрела на меня. – Что с тобой, Эмили? Ты сегодня сама не своя.
– Ничего. – Я встала и вылила остатки завтрака в раковину.
– Эмили!
Ничего не отвечая, я села обратно за стол и принялась накручивать волосы на палец.
Мама сняла очки. Значит, дело приняло серьезный оборот. Она сложила руки на груди. Ага, все, оказывается, еще серьезней.
– Я жду, – произнесла она, сжимая губы и щуря глаза. – Эмили, кому говорю…
– Почему ты никогда не рассказываешь мне об отце?
– Что? – Мама подпрыгнула точно ужаленная.
– Ты никогда не рассказывала об отце, – повторила я чуть тише. – Я ничего о нем не знаю. Как будто его никогда не существовало.
Мама вновь нацепила очки. Сняла и опять надела. Протянув руку, зажгла газ под чайником.
– Я не знаю, что рассказывать, – пробормотала она, уставясь на огонь.
– Для начала можешь рассказать хоть что-нибудь.
– Я бы хотела, детка, очень хотела бы.
– Так в чем проблема?
– Не знаю. – Ее глаза наполнились слезами, и она вытерла их рукавом кофты. – Просто не могу, не могу.
Смотреть, как она плачет, было выше моих сил.
– Ладно, мам, проехали. Прости меня. – Вскочив, я обняла ее сзади за плечи. – Все это ерунда.
– Нет, не ерунда. – Мама вытерла нос салфеткой. – Я хочу тебе рассказать, но не могу, никак не могу…
– Мам, да все нормально, правда. Ты не обязана ничего мне объяснять.
– Но я же хочу! – Она всхлипнула. – Только ничегошеньки не помню!
– Не помнишь? – уставилась я на нее. – Не помнишь человека, за которого вышла замуж?
– Ну, да… то есть нет. – Мама посмотрела на меня покрасневшими глазами. – Иногда в памяти что-то всплывает, а затем пропадает.
– Пропадает?
– Да, как пропал и он сам, – тихо прошептала она, уронив голову на руки и задрожав. – Я не помню собственного мужа, твоего отца. Боже, я ужасная мать!
– Мам, ну не начинай, – вздохнула я. – Ты прекрасная мать, самая лучшая.
– Честно? – Она нервно разгладила юбку на коленях.
Я натянуто улыбнулась. Мама подняла на меня глаза и провела пальцем по моей щеке.
– Наверное, кое-что я сделала правильно, раз у меня есть ты, верно? – слабым голосом сказала она.
– Послушай, мам, давай просто обо всем забудем. Идет?
– Ты заслуживаешь лучшего, чем…
– Ну мам! Все у нас хорошо, – твердо сказала я. – Кстати, а как насчет карманных денег?
– Ах ты, гном! – Она легонько ущипнула меня за нос. – Подай-ка мне мой кошелек.
Получив две фунтовых монетки, я вышла из дома.
***
Дойдя до зала игровых автоматов, я замедлила шаг. Несправедливо. То есть ужасно несправедливо. Теперь я не могу даже зайти поиграть в пинбол. Чего доброго, появится Мэнди и примется доставать меня в такой момент.
Купив на конце пирса сахарную вату, я бесцельно побрела к набережной. И настолько погрузилась в свои мысли, что чуть не налетела на мистера Бистона.
– Эй, смотри, куда идешь, Эмили.
– Извините, задумалась.
Он улыбнулся, и от этой улыбки волоски на моей шее, как всегда, встали дыбом. Один уголок его рта пополз вниз, другой потянулся вверх, открывая кривые зубы, между которыми темнели бреши.
– Как поживает мама?
И тут у меня мелькнула свежая мысль. Мистер Бистон давным-давно живет в Брайтоне и хорошо относится к маме. Вдруг ему что-нибудь известно?
– По правде сказать, так себе, – ответила я, откусывая сахарной ваты.
Теплое облачко мигом растеклось на языке сладостью.