– Да? Почему же?
– Она немного… расстроена.
– Расстроена? Из-за чего? – быстро спросил он, сразу посерьезнев.
– Ну…
– Она не заболела? – Мистер Бистон впился взглядом мне в лицо.
– Мой отец… – Я двумя пальцами вытянула длинную нитку ваты, напоминающую розовую пуховую пряжу, и сунула ее в рот.
– Твой кто? – мистер Бистон так и взвился.
Интересно, ему-то что за дело?
– Я спросила ее о моем отце, и она расстроилась.
– Что она тебе рассказала? – тихо проговорил он.
– В том-то и проблема, понимаете. Ничего не рассказала.
– Ничего-ничего?
– Нет, сказала, что ничего не помнит. И расплакалась.
– Не помнит? Так прямо и заявила?
– Ага.
– Уверена?
– Абсолютно.
– Тогда ладно. – Мистер Бистон громко шмыгнул носом, издав свистящий звук.
– И вот я подумала, вдруг вы мне поможете?
– Я? И чем же тебе могу помочь я? – рявкнул смотритель.
– Я подумала, что она могла рассказать вам что-нибудь о моем отце. Ведь вы с ней друзья и все такое.
Он пристально посмотрел на меня, буравя прищуренными глазками. Аж удрать захотелось. Разумеется, ничего ему неизвестно. С чего бы маме доверяться смотрителю маяка, а не мне? Его взгляд был так тяжел, что, не выдержав, я отвернулась.
Мистер Бистон схватил меня за локоть и кивнул в сторону набережной.
– Да, похоже, пришла пора перемолвиться с тобой парой словечек, – сказал он.
***
Я попыталась вырваться, но он крепко вцепился в мой локоть, таща за собой. Мы дошли почти до конца набережной, прежде чем смотритель выпустил мою руку. Он указал мне на скамейку и сел сам.
– А теперь слушай, Эмили, и внимательно, потому что второй раз я повторять не буду. Я не хочу, чтобы ты донимала свою бедную мать подобными разговорами. Хватит ее мучить.
– Но я…
– Неважно, все это неважно. – Он поднял ладонь, обрывая меня, и промокнул лоб носовым платком. – Ты же не знала. Значит, так. – Мистер Бистон завозился, засовывая платок в брючный карман, рядом с которым зияла прореха. – Мы с твоим отцом были добрыми приятелями, можно сказать, лучшими друзьями. Люди даже считали нас братьями, так близки мы с ним были.
Братья? Но ведь мистер Бистон наверняка куда старше моего отца. Я открыла было рот, но смотритель добавил:
– Он был мне как младший брат. Мы все делали вместе.
– Например?
– Чего?
– Ну, что вы делали вместе? Мне очень хочется узнать, каким он был.
– То, что делают все молодые парни, – гаркнул смотритель. – Вместе рыбачили, вместе катались на мотоциклах…
– На мотоциклах?
– Да-да, на мотоциклах, велосипедах и прочем. Вместе. Лучшие друзья. Так вот. За девчонками вместе приударяли.
Мистер Бистон приударял за девчонками? Меня так и перекосило, а смотритель закашлялся.
– Но когда он встретил твою маму, все, разумеется, изменилось.
– Почему?
– Можно сказать, что они влюбились. Она в него – так точно. По уши.
– А мой отец?
– Он тоже казался влюбленным. На первых порах. И не хотел больше раскатывать на своей машине по окрестностям.
– На машине? Вы же говорили о мотоцикле.
– Машина, мотоцикл – какая разница? Ему все это стало неинтересно, и он не отходил от твоей мамы.
Смотритель сунул руки в карманы и напряженно уставился вдаль, будто внутри него происходила какая-то борьба. Позвенев монетками, он продолжил.
– Но долго это не продлилось. Видишь ли, твой отец не был джентльменом, каким хотел казаться.
– Что вы имеете в виду?
– Это довольно деликатные материи, но я все же тебе поясню. Скажем так, он оказался недостаточно ответственным человеком. Он заварил с твоей матерью кашу, но вот расхлебывать ей пришлось в одиночку.
– Что?
– Короче, ему хотелось только сеять, а не пожинать.
– Мистер Бистон, я вас совершенно не понимаю.
– Господи, дитя! Я говорю об ответственности, – гаркнул он. – Как ты думаешь, каким образом ты появилась на свет?
– А, вы намекаете, что, когда мама забеременела, он сбежал?
– Вот именно.
«Так что же тогда ходить вокруг да около?» – хотела спросить я, но не посмела: мистер Бистон выглядел очень рассерженным.
– То есть мой отец ее бросил? – уточнила я.
– Точно, – процедил смотритель сквозь зубы.
– И куда же он делся?
– В том-то и дело, что никто этого не знает. Бремя, видимо, оказалось слишком тяжелым для него, – саркастически хмыкнул он.
– Какое еще бремя?
– Отцовство. Бездельником он был и балаболом. Так и не смог повзрослеть и взять ответственность. – Мистер Бистон отвернулся. – Поступил как подлец, – хрипло произнес смотритель. – Я никогда его не прощу. Никогда! – сурово повторил он, вставая.
И то, каким тоном он это произнес, навело меня на мысль, что лучше с этим человеком не ссориться.
Мы вместе пошли обратно по набережной.
– А кто-нибудь пытался его отыскать? – спросила я.
– Отыскать? – Мистер Бистон повернулся ко мне, но смотрел словно насквозь. – Отыскать его? Разумеется, мы пытались. И я сам – в первую очередь. Неделями колесил по стране, объявления развешивал. Даже на радио обращался, умоляя его вернуться домой и встретиться с собственной…
– Дочерью?
Смотритель промолчал.
– Получается, он меня никогда не видел?
– Мы сделали все, что было в наших силах.
Я пыталась уложить в голове услышанное. Это не могло быть правдой. Или могло? Навстречу нам шла молодая семья: мужчина держал на руках младенца, женщина смеялась, рядом с ними крутился спаниель. Чуть позади прогуливалась рука об руку пожилая пара.
– Наверное, мне пора, – сказала я.
Мы дошли уже почти до самого маяка, и тут мистер Бистон вновь взял меня за руку.
– Ты же не скажешь матери, что я тебе все рассказал?
– А почему бы и нет?
– Сама видела, что случилось. Это слишком болезненно для нее. – Его пальцы впились мне в руку. – Пообещай, что ничего ей не скажешь.
Я промолчала. Мистер Бистон немигающе смотрел мне в глаза.
– Люди могут отгораживаться от неприятных воспоминаний. Это – научный факт, Эмили. Если ты попытаешься с ней об этом поговорить, жди беды. – Он притянул меня вплотную к себе и зашептал: – Ты же не хочешь, чтобы приключилась беда, верно?
Я замотала головой.
– Так ты ей не скажешь? – Смотритель еще сильнее стиснул мою руку.
– Нет! Конечно же, нет, – ответила я дрожащим голосом.
– Вот и умница. – Мистер Бистон слабо улыбнулся и разжал пальцы. – Ну, мы еще с тобой увидимся после обеда.
– Я собираюсь пойти погулять, – выпалила я.
Ничего, потом что-нибудь придумаю. Только воскресного чаепития с мамой и мистером Бистоном мне не хватало.
– Молодец. Передай маме, что я буду часа в три.
– Ага.
Мы с ним стояли у маяка. Мне вдруг представилось, как он хватает меня, заталкивает на маяк и запирает. Бред какой-то: зачем ему это? Мистер Бистон в жизни не сделал мне ничего плохого. Разве что руку сегодня отдавил. Я машинально потерла локоть. Казалось, цепкие пальцы до сих пор его сжимают. Впрочем, это была ерунда по сравнению с разочарованием, поселившимся у меня в сердце. Никакой Джейк моим отцом не был. Если верить мистеру Бистону, конечно. А зачем ему врать? Или все же… Я уже совершенно запуталась.
– Да где же этот… хм… – Смотритель перебирал свои ключи, которых у него было целых пять связок на длинной цепочке. – Да куда ж он… Куда делся-то?
– Что случилось?
– Не мог же он потеряться, был здесь, я точно помню, – бормотал мистер Бистон, не обратив внимания на мой вопрос.
Потом вывернул карманы брюк, вытащил платок, встряхнул им.
– Ключ от маяка ищете?
– Нет, не от маяка, а от…
Он прекратил возиться и уставился на меня так, словно видел в первый раз. Его глаза потемнели.
– Ты все еще здесь? Уходи, оставь меня в покое. Но не забывай, о чем мы говорили. Имей в виду, все это между нами. Ты ведь не хочешь проблем? – Он отпер дверь маяка. – У меня важные дела. Но мы с тобой еще увидимся. – Он взглянул мне прямо в глаза.
Фраза прозвучала довольно угрожающе. Прежде чем я нашлась что ответить, дверь за смотрителем захлопнулась. Лязгнул засов.
Я повернула к дому, и тут моя нога что-то задела. В песке ярко блеснуло. Я нагнулась и подняла медную бляшку, отделанную по краям какими-то камушками. На одной стороне были выгравированы вилы или что-то похожее. Бляшка оказалась брелоком, на котором висели два ключа: один большой и грубый, другой маленький и блестящий, похожий на ключик от маминого чемодана. Вместе с ключами к брелоку была привязана тоненькая золотая цепочка со сломанным замочком.
Я забарабанила в дверь маяка.
– Мистер Бистон! Мистер Бистон!
Но дверь не открылась. Я постучала снова. Тишина.
Еще раз взглянув на свою находку, я провела пальцем по камушкам. Да ладно, потом отдам. Сунула брелок с ключами в карман и зашагала домой.
Глава 8
Я прошлепала по луже ледяной воды к бассейну. Наступил момент, которого я так боялась. Попытка убедить мистера Берда, что у меня на ногах отвратительные бородавки, окончилась ничем: тот просто выдал мне белые латексные носки. Теперь отступать было некуда, а вдобавок я еще и выглядела смешно. Кошмар. Что же мне делать? Еще пять минут – и мой секрет будет раскрыт. Все узнают, что я – уродка.
– Пошевеливайтесь, ребята, – Боб похлопал в ладоши, – времени нет. Такими темпами вы и в воду зайти не успеете, а уже пора будет вылезать.
Я медленно брела к одноклассникам, столпившимся перед бассейном. Сердце гулко стучало.
– Так, те, кто уже умеет плавать, могут заходить в воду, – прибавил Боб.
«Забудь обо мне, ну пожалуйста, забудь!» – взмолилась я про себя. Развязка неумолимо приближалась. Что делать?
– Эй! Это тебя касается! – заорала Мэнди, заговорщицки подпихнув локтем Джулию. – Что с тобой, моя рыбонька? Застеснялась? – ухмыльнулась она во весь рот.
Я попыталась не обращать на нее внимания, но на вопли обернулся Боб.
– Что там у вас? – И тут он заметил меня. – А, да. Это у тебя тогда была судорога?
Я прижалась к стене, мечтая, чтобы она поглотила меня. Я не могла, просто не могла войти в воду!
– Спустишься в бассейн, когда будешь готова.
Ага, как же! Разбежалась!
– Только не волнуйся: не хочу, чтобы все повторилось, – сказав это, Боб повернулся к остальным: – Ну, ребята, к делу.
– Пусть первой приступит наш дельфин, а мы посмотрим! – громко предложила Мэнди.
Все обернулись. Она толкнула меня вперед. Я потеряла равновесие, поскользнулась на мокром полу и… – плюх – оказалась в бассейне!
В первый миг я забыла о Мэнди. Все стало неважным. Имела значение только вода, принявшая мое тело, словно любимая ночная сорочка. Я растворилась в ее теплой, надежной мягкости.
И вдруг я очнулась.
Вынырнула и увидела тридцать пар глаз, пристально следящих за мной. Причем по крайней мере одна пара злорадно ожидала, когда же я выдам свое уродство.
Я все равно попыталась сопротивляться неизбежному. Бесполезно, разумеется. Мои ноги онемели и склеились. К тому же я как идиотка выплыла на середину бассейна.
Рванула к бортику, таща свое тело сквозь толщу воды и стараясь держать ноги неподвижно, чтобы они не превращались в хвост. «Быстрей, быстрей, надо успеть», – думала я, молотя руками как сумасшедшая.
Наконец я выбралась на бортик, хватая ртом воздух. И как раз вовремя! Едва вытянув ноги из воды, я почувствовала, что превращение отступило. Дрожа и задыхаясь, присела на краю бассейна.
– Ты не поранилась? – ко мне подбежал Боб.
– Ой, моя щиколотка! – захныкала я, хватаясь за ступню. – Кажется, я ее подвернула.
– Как это случилось? – Боб нахмурился.
Я уже собиралась сказать ему, что поскользнулась, как вдруг увидела издевательски ухмыляющуюся Мэнди. С какой стати позволять ей выйти сухой из воды?
– Мэнди меня толкнула, – сказала я.
– Вот оно что. Тогда вы обе на сегодня отстраняетесь от занятий. Ты иди на скамейку, – сердито приказал он Мэнди. – А тебе, – обратился он ко мне, – лучше сегодня не перенапрягать голеностоп. Все, класс, спектакль окончен, – хлопнул он в ладоши. – Давайте наконец приступим к уроку.
Дрожа, я похромала обратно в раздевалку. Однако дрожала я не от холода, а от слов, которые Мэнди прошипела мне так тихо, что никто, кроме меня, их не услышал:
– Ну погоди, селедка сушеная, тебе это просто так с рук не сойдет.
***
Шона бодро плыла впереди, а я тащилась за ней, вяло шлепая хвостом. До места кораблекрушения оставалось совсем немного. На черном безлунном небе сияли звезды.
– Уже близко. – Шона ушла под воду.
Я последовала за ней, держась в паре метров. Вскоре сквозь водоросли и подводные скалы пробился манящий золотой блеск.
– Шона, а может, не надо? – выпалила я. – Какой смысл?
– Но ты же согласилась… – Шона подплыла ко мне.
– Все напрасно. Джейк вовсе не мой отец.
Шона вытаращила глаза.
– Мой отец нас бросил. Как я и думала.
И я рассказала ей то, что узнала от мистера Бистона, упомянув и о его странной завуалированной угрозе.
– И ты ему поверила? – спросила Шона, когда я закончила.
А зачем смотрителю было лгать? За последние три дня я задавала себе этот вопрос, наверное, раз сто. Не то чтобы я безоговорочно ему поверила, но уж лучше это, чем тщетная надежда.
– Я была совершенно уверена… – Шона оглянулась на корабль. – Послушай, раз уж мы все равно здесь, может, все-таки сплаваем?
– Какой смысл?
– Ну а что мы теряем? К тому же я хотела тебе кое-что показать. Помнишь дверь в конце коридора?
Действительно, почему бы и нет? Корабль не имел ко мне никакого отношения. Бояться было нечего.
– Ладно, поплыли, – согласилась я.
***
Мы вновь проникли в темный коридор, ведя руками по осклизлым стенам. Я старалась не смотреть на рыбу с раззявленной зубастой пастью, неотступно следовавшую за нами.
– Так что ты собиралась мне показать? – поинтересовалась я у Шоны.
– Знак на двери. В прошлый раз у меня это совершенно из головы вылетело.
– Какой еще знак?
– Трезубец.
– Что за трезубец?
– Символ Нептуна. Он всегда носит трезубец с собой. На случай, если потребуется устроить бурю или сотворить остров.
– Остров? Он может творить острова?
– Под настроение – а случается такое, прямо скажем, нечасто. Куда чаще наш царь устраивает жуткие бури. – Глаза Шоны заблестели, как всегда, когда она говорила о Нептуне. – Поговаривают, что с помощью трезубца он может даже превратить любого в камень. Его дворец буквально набит окаменевшими тварями. Я слышала, это те, кто когда-то посмел ослушаться царя. Одним взмахом своего трезубца он может топить корабли, взрывать вулканы или закатывать богатые пиры.
– Клево!
Наконец мы добрались до двери.
– Смотри! – Шона показала на верхний угол.
Там была медная табличка с гравировкой. Изображение почти стерлось, однако ошибиться было невозможно: картинка была точь-в-точь как на ключах мистера Бистона.
– Но это же… это… – Я сунула руку в карман куртки. – Нет, не может быть, невозможно!
– Ты о чем? – Шона приблизилась ко мне, и я показала ей брелок. – Где ты это взяла?
– Это брелок мистера Бистона.
Ерунда какая-то, наверняка я ошибаюсь.
– Акулья печенка! – выдохнула Шона. – То есть ты думаешь…
Ее слова потонули в окружающем безмолвии. Что я могла думать? Я уже не знала, что и думать.
– Попробуем? – Шона взяла у меня ключ.
Я с изумлением наблюдала, как ключ мягко поворачивается в замке. Дверь открылась.
Не говоря больше ни слова, мы вплыли внутрь, оказавшись в небольшом кабинете. Там обнаружился невысокий стол, заваленный ламинированными папками и прижатыми камнями бумагами, перед которым стоял прибитый к полу табурет. Шона подплыла к столу, подняла руку и за что-то дернула. Вспыхнуло оранжевое сияние. Я заморгала, привыкая к свету, и, подняв глаза, увидела, что с потолка свисает какое-то змееобразное существо с леской на хвосте.
– Электрический угорь, – пояснила Шона, и мы переглянулись. – Интересно, а второй ключ от чего?
В углу обнаружился металлический шкаф. Я подергала ящик: он не поддавался. Сунула второй ключ в замочную скважину и зажмурилась, взмолившись про себя: «Пожалуйста, пусть ключ не подойдет, ну пожалуйста!». Я боялась того, что могло найтись внутри.
Ключ не вошел в скважину даже наполовину.
Я с облегчением вздохнула, и мне отчаянно захотелось убраться прочь.
– Шона, а может, все это просто дурацкое стечение обстоятельств… – начала было я, и тут мой хвост задел табурет.
Я дернулась и вспугнула стайку крошечных черных рыбок, прятавшихся под столом.
– Эмили! – Шона подергала меня за рукав, указывая куда-то вниз, в темноту.