– Не так страшен чёрт?…
– Вот не надо на эту тему, а? Особенно, если ты не видел никогда настоящего чёрта и не представляешь, насколько он может быть страшен.
* * *Уходили они в спешке.
Азраил разбудил Альку грубо и немилосердно, пнув ногой под зад и буркнув: «Вставай! Собирайся быстро!» Собирать было нечего, а торопиться некуда, поэтому Алька ответил грубой бранью. Но уже уловил носом тонкий запах гари, уже услышал гул множества голосов. Проснулся и рывком сел.
В голове помутилось. Всё тело болело от побоев, словно чувствительность, притупившаяся за последнюю неделю, после сытного ужина вспомнила о своих обязанностях. Ныл перегруженный живот, тошнота подступала к горлу. Но всё это сейчас было неважно.
За дальним краем ямы, под каменными сводами пещеры метались огни и тени. Пока Алька соображал, что происходит, на дно с хрустом полетели большие охапки хвороста, тканевые тюки и вязанки веток.
– Они что, собрались нас сжечь?
– Не думаю. Рудокопы знают, что я рождён в огне. Они уже как-то раз пробовали, горько пожалели.
– Почему же тогда осмелели?
– Потому что это не наши знакомые поселенцы. Я вижу там солдат в тяжелых панцирях. У них пятиметровые пики, осадные машины, а ещё арбалеты из пружинной стали с механическим взводом. Это даже не регулярная армия! Это лучшие штурмовики наместника.
– Ты не справишься с ними?
– Без крыльев? Нет. В таком виде я способен только пугать пьяных крестьян, против пудового стального гарпуна моя шкура не устоит.
Тем временем приготовления наверху закончились. Несколько громыхающих латами солдат подбежали к краю ямы и бросили вниз факелы. В местах их падения к потолку пещеры взлетали снопы искр. Хворост быстро занялся огнём.
– Ну вот, а ты говоришь…
– Подожди. Нас нельзя сжечь на таком расстоянии, если дров так мало. Здесь что-то другое.
Азраил раз-другой шумно втянул воздух и вдруг закашлялся.
– Проклятье! Их опять кто-то подучил!
– Что такое?
– Ладан, змееловник, стодым, дикая конопля. А главное, жёлтая сера. Мешков сорок серы!
– И что?
– Они хотят не сжечь, а выкурить нас отсюда. Или уморить. Эта адова смесь отравит быстрее, чем яд анчара! Бежим!
Бело-голубые клубы дыма быстро поползли над землей. Сначала они потянули свои щупальца вверх, вслед за сквозняком, и Алька успел ехидно заметить, что солдаты нюхнут своего зелья первыми. Но из жерла каменоломни высунулась хитрая машина, завертела лопастями, погнала ветер в обратную сторону. Направление тяги сменилось, дым ещё быстрее распространился в яме.
– Скорей, скорей! – подгонял Азраил. – Этим нельзя дышать. Два-три вдоха и потеряешь ориентацию, ещё пара – упадёшь, минута в дыму – и смерть!
Алька и без пояснений скакал по камням, что твой козёл. Ноги давно были сбиты в кровь, обуваться-то некогда, да и ботинок всего один. В темноте видел только Азраил, оставалось держаться строго за ним, чтобы успеть, прибежать… Куда?
Вариантов было не много. Втолкнув Альку вперёд себя в крысиную нору, дьявол кое-как втиснулся следом. Дым наползал, непреклонный и смертоносный, как замедленная волна цунами. Азраил, гремя цепями, поднял руки, упёрся в потолок, закряхтел от натуги. Своды не выдержали, хрустнули и осыпались, подняв тучу каменной пыли.
– Это задержит дым, но не остановит. Тяга в нашу сторону. Надо бежать дальше, вглубь.
– Да, я тоже об этом подумал! – Алька испытал в каком-то смысле гордость, что сам сумел догадаться. – Крысы всегда делают запасные выходы из своих нор. Мы сможем…
– Да при чём тут крысы? Что мы сможем? Я уже еле ноги передвигаю из-за тяжести цепей!
Руны на цепях, и правда, светились всё ярче и ярче. Из-за их блеска в норе было почти светло, без всякого звериного взгляда.
– На-ка вот, потаскай, принеси пользу, – Азраил протянул одну и цепей.
Алька ухватился за холодный металл и оценил, как ноша становится тяжелее с каждым шагом.
– Не могу больше, – заявил он наконец. – Сейчас брошу. Если мы не доберёмся до выхода из норы, зачем вообще сюда полезли? Остались бы и сдохли без лишних мучений внизу.
– Мой жизненный принцип – кусайся до последнего. И пока он меня ещё ни разу не подводил, а я немного постарше тебя. К тому же, есть одна шальная мыслишка. Теперь, когда крыса вышла из игры и кое у кого спутались все карты, я чувствую, как у меня чешется между рогов.
Алька осмотрел лысый лошадиный череп попутчика.
– У тебя нет рогов.
– Вырастут. Ещё как вырастут. Раз чешутся, значит всё.
– И как это поможет нам выбраться?
– Уже помогло! – Азраил остановился и стал когтями ощупывать-остукивать монолитную стену. – Да, вот мы и пришли!
С трудом подтащив к себе цепи, дьявол отступил от стены, насколько позволяли габариты норы, и резко ударил ногой. Стена дрогнула, но устояла. Ударил ещё раз, по камню пошли сколы и трещины. Азраил оттолкнулся и навалился плечом, всей массой, вызвав новый обвал.
Проход вёл в небольшой зал естественного происхождения, неправильной формы. По углам валялся какой-то мусор, белели голые кости. Возможно, здесь располагалась старая крысиная кладовая. На вид тут не было ничего примечательного, но Азраил даже напевал что-то под нос от радости.
– А вот и источник!
– Где? Тут пусто.
– Ну вот же! Неужели не видишь?
И тут Алька увидел. На полу в самом дальнем углу лёгкая дрожь пробежала по поверхности… Чего? Пол был ровный, чуть влажный, как в любой пещере. Но дрожь прошла снова. На этот раз Алька был уверен, водяные круги разбежались прямо в воздухе, на расстоянии по меньшей мере в ладонь от пола.
– Что это значит, Азраил?
– Это Стикс. Это значит, что мы всё-таки нашли его, и у богов снова ничего не вышло на мой счёт.
– Ты опять говоришь загадками. У каких богов и почему во множественном числе? И что у них к тебе за счёт?
– Ныряй вслед за мной. Если не струсишь, я расскажу тебе. И про Стикс, и про множество богов. И про самого несчастного из них, единственного бога, который действительно заслуживает уважения.
С этими словами Азраил, едва волоча за собой неподъёмные цепи, ступил в невидимую лужу. Провалился в камень сразу по колено, по всей пещере побежали волны. Сделал шаг, но не упёрся в стену, а стал растворяться в ней, словно камень был лишь декорацией, видением, за которым находилось совершенно другое пространство.
– Ну? Ты идёшь? – искушающе подмигнул дьявол и погрузился по шею.
Алька пошёл.
Ангел
136:7
Сказав так, пошёл Он в место Своё,
И создал всё по слову Своему.
Сказал так: Да будет время для меры замыслу Моему.
И стало время.
Сказал так: Да будет во времени Моём пространство,
Где поместить замысел Мой.
И стало пространство.
136:8
Как сказал Он, так и стало в мире Его.
Время готово было идти,
А пространство готово было вмещать,
Лишь ждали на то воли Его и слова Его.
Простиралась тьма над бездною,
Была она безвидна и пуста,
Он один носился над нею Духом бесплотным.
И видел, что это хорошо.
Ботинок был правый, тот самый, его ботинок.
– Где ты его взял?
– В норе подобрал, разумеется, где же ещё?
– А сразу почему не отдал?
– Ты бы начал обуваться прямо там, в темноте и дыму. А нам надо было торопиться.
– Зато тогда я не выкинул бы левый ботинок! – взвизгнул Алька, ступни у которого распухли от ушибов и ссадин, к тому же замёрзли на холодном камне и очень болели.
Азраил неодобрительно поцокал языком.
– Ты что, бросил его?
– Ну да!
– А зачем?
– Да потому, что у меня не было правого, крокодильи твои мозги! Ходить в одном ботинке неудобно и глупо.
– А, ну да. Умнее разбить в кровь вторую ногу. Логика, просто блеск.
С этими словами дьявол вынул из котомки ещё один – левый! – ботинок и кинул под ноги Альки, рядом с правым.
– Одевайся и догоняй. И смотри под ноги, здесь хорошая обувь в большом дефиците.
– Ты… Ты!!! – от гнева подходящие слова не шли на ум, но Азраил уже отвернулся и пошёл по узкой тропе, обвивающей край скалы.
Некоторое время шли молча. Алька боролся со злостью и болью в ступнях, от которой злость накатывала всё больше. Потом горы наконец-то пошли под уклон, шагать стало легче, а молчать – тягостнее.
– Азраил!
– Что?
– Почему ты сказал, что без крыльев не мог бы справиться с штурмовиками? С крыльями что, легче? Или ты просто улетел бы?
– Куда бы я мог улететь в кандалах? Нет, имей я крылья, просто вызвал бы огненный дождь. А уцелевших потом перебил бы сам лично и с удовольствием.
– То есть, крылья добавили бы тебе сил?
– Не крылья. Полноценность. Гармония. Дьяволы очень гармоничны.
– Даааа? – протянул Алька, с прищуром разглядывая щербатый затылок.
– Да. Только попробуй пошутить на эту тему, узнаешь, что мы ещё и вспыльчивы.
Алька постарался хихикать молча, но был уверен, что Азраил его слышит.
– Вдоль Стикса разбросаны миллиарды миров, и гармоничность позволяет дьяволам не просто выживать, а неплохо себя чувствовать в большинстве из них. Есть миры, в которых мы почти неуязвимы. Но всё меняется, если дьявол ущербен. Поэтому в нашем обществе так часто за проступки применяют телесные наказания. По той же причине мы всегда стремимся первыми уничтожить любого, кто угрожает причинить физический вред.
– Но как может внешняя гармония придавать сил? На мой взгляд, это глупость.
– Глупость – это прийти из иного мира, но не знать, что такое Стикс.
– Ой, ну не начинай опять! – Алька скривился.
– Если погасить солнце на этом небе, гармония мира исчезнет? – невпопад ответил вопросом Азраил.
– Ну разумеется.
– А хватит ли тогда у этой земли сил плодоносить, хватит ли тепла сохранить жизнь?
– Н-не думаю. Вряд ли.
– А если у твоей скрипки вырвать струну и раздавить смычок, она будет играть так же, как прежде?
– Нет, – буркнул Алька, поняв аналогию.
– А если я оторву тебе правую руку и левую ногу, сил у тебя поубавится?
– Да всё уже, заканчивай, я понял!
– Ничего ты не понял. Дьявол – это не просто мясо и панцирь. Дьявол – это, между прочим, поток энергий, тонко настроенный на окружающий мир. Если дьяволу… к примеру… вырвать рог, – Азраил почесал бугристую лысину с обломанными костяными пеньками, – он не сможет настраиваться гармонично. Его музыка будет звучать, как твоя дребезжащая скрипка!
– Хей! Ты не слышал ещё, как звучит моя скрипка!
– Ещё как слышал. До того, как ты своей музыкой стал вызывать зубную боль у поселенцев, и они отобрали инструмент, я прислушивался по вечерам к твоим концертам.
– Правда? – Алька был неожиданно польщён. – Тебе понравилось?
Азраил опустил ладонь на уровень пояса и пошевелил пальцами из стороны в сторону.
– Эй! Не может быть! Ты просто ничего не понимаешь в музыке!
– Да где уж мне! – согласился тот, качнув обломками крыльев.
Алька посмотрел на оголенные кости и едва стянувшуюся вокруг ран кожу. Вдруг вспомнил:
– Послушай, а там в яме… Ну помнишь, когда ты дал мне ночное зрение?
– Взгляд зверя.
– Не важно, я всё равно не запомню. В тот момент у тебя выступила кровь на плечах?
– Всё так. В этом и проявляется утрата гармонии. Любое напряжение, попытка использовать мои исконные силы наносит новые раны.
– А если не использовать эти… силы?
– Тогда раны затянутся, а со временем могут восстановиться даже утраченные органы. Вот только каждый дьявол от рождения настолько горд, что не может смириться с ущербностью. Продолжает жить, как раньше, вести себя по старым привычкам. Однажды это заканчиваются срывом и гибелью.
Сейчас, без цепей, свободно идущий в полный рост, он был величественен. По-прежнему комично-уродливый, но уже совсем не тот колченогий зверь, каким его впервые увидел Алька. Гордый, свободный.
Его волшебные кандалы разлетелись тучей осколков там, на вершине, как только дьявол выбрался из вод Стикса в этом новом мире. Радуясь не пойми чему, Азраил выловил за шкирку своего спутника, втащил его в реальность и похвастался полным освобождением.
– Поддержание магии требовало больших усилий от того, кто создал заклятье. Чем тяжелее становились цепи, чем ярче горели руны, тем больше они забирали сил у колдуна.
– А чего ты довольный-то такой? – спросил тогда Алька.
– А ты не понял? Мы пронесли цепь через Стикс!
– И что?
– Да как что? Стикс не знает расстояний! Мы сейчас находимся где-то настолько далеко, в триллионах годовых переходов от моей тюремной плиты. Ты только представь, какой удар обрушился на гада, державшего меня взаперти!
Алька прикинул.
– Если вес цепей удваивался каждые сто шагов, то на таком расстоянии они должны весить… Наверное, как само солнце!
– Точно! Сил, способных это вынести, нет ни у одного из известных мне существ, даже среди самых могущественных высших! Как только я вынырнул, ему здорово досталось. Надеюсь, ему душу вырвало таким ударом!
Алька подошёл к краю скалы и огляделся. Они не в ущелье рудокопов, это точно. Горы вокруг намного выше, темнее, острее. Луна крупнее, небо другого оттенка.
– Значит, вот это и есть твой Стикс?
– Какой же это Стикс? – Азраил расстроился, что финт с избавлением от цепей не оценён по достоинству. – Горькая вода всего лишь путь, которым мы сбежали.
Алька с трудом заставил себя отвернуться от незнакомой луны. После многих дней сумеречного заточения глаза радовались необъятности небесных просторов, а кожа – свежему ветру.
– Ты же говорил, что Стикс огромен и в нём обитают множества народов? – он недоверчиво прищурился на Азраила. – Я даже разглядеть не успел, вдохнул в яме, а выдохнул уже здесь.
Дьявол пожал плечами.
– Мы нашли брод в одном из узких протоков. Здесь слишком бурное течение, нас сразу же выбросило на другой берег. К тому же, мне показалось, что ты не способен чувствовать Стикс. Это дано только проклятым. И это странно.
– Что именно?
– Ты не в первый раз входишь в Горькую воду. Но как-то через силу, не умея видеть его, не становясь его частью. Тебя не подхватывает течение, а выбрасывает в первый же попавшийся мир. Будто Стикс противится твоему присутствию. У меня всё наоборот.
– Как, наоборот? Мир выталкивает тебя в Стикс?
– Именно. Только у него кишка тонка. Я могу войти и удержаться в любом мире по оба берега Стикса. Был бы, собственно, берег.
Алька всё ещё с сомнением озирался на горные склоны.
– Так это правда, что ли? Ты провёл меня каким-то образом на другую планету?
– Это не просто другая планета. Это вообще другой мир, созданный другим богом.
– Откуда ты можешь знать? Если один бог создал оба этих мира, тебе об этом известно всё равно не будет.
– Ты, наверное, не в курсе? Я – проклятый, житель Стикса, сын отвергнутого народа. Я видел тысячи таких миров, и у каждого из них свой бог и свои законы. Глупо не знать об этом человеку, который уже дважды путешествовал по Стиксу, но так и не понял его сути.
Теперь настал черёд Альки сердито надуть губы.
– Ну, тогда давай, расскажи мне, где мы находимся и какой бог создал это место?
– А чёрт его знает. Впервые вижу эту местность.
Азраил действительно был в недоумении. Он встал рядом с Алькой, почёсывая пенёк правого рога, и разглядывал пейзаж с таким же нескрываемым интересом.
– Чёрт знает? На всякий случай напоминаю, Азраил, ты и есть чёрт.
– Я не чёрт. Я дьявол.
– Это не одно и то же? Я не вижу разницы.
– Еще раз такое скажешь – вырву сердце. Дам в руки, так и будешь ходить.
В минуты обиды или гнева желваки под челюстью у него тоже играли, как у человека. Был бы у Азраила кадык, метался бы вверх-вниз от эмоций.
– Если ты мне вырвешь сердце, то я не смогу ходить. Я окочурюсь.
– Вот когда ты накрепко запомнишь разницу между чёртом и дьяволом, я вставлю твое сердце обратно в грудь, чтобы ты мог окочуриться. Если захочешь.
– Ага, начинаю понимать. Чёрт – это такое мелкое нечто, прямо фу, на которое не стоит и внимания обращать. Но зато он всегда всё знает. А дьявол – это совсем другое дело, могущественный владыка, может даже сердце вынуть и вставить назад. Вершина пищевой цепочки! Но не может определить, куда приплыл.
– Знаешь, Алька… Меня крайне бесит твоя привычка упрощать до примитивного, что бы я ни сказал. Но манера дополнительно высмеивать каждый свой домысел, превратить самую серьезную мысль в глупую шуточку – это бесит меня в десять раз сильнее!