На этом быстром и достаточно мутном этапе своей жизни она родила сына Игоря, которого вскоре переправила к родителям в Казань и благополучно о нём забыла.
Игорь достаточно средненько отучился в школе, попал, как это водится, в дурную компанию, даже фигурировал в оперативных материалах по одному уголовному делу, но вовремя ушёл в армию, чем и избежал ответственности. Отслужил в пехтуре, вернулся. В ВУЗ поступать не стал. Перебивался случайными заработками.
Так и продолжалось до недавних пор, пока сначала отец, а вслед за ним и мать Марго не отправились на Самосыровское кладбище. После этого Игорь уехал к Марго, но вскоре вернулся назад в казанскую квартиру, отошедшую ему от бабушки с дедушкой. Кстати, многие говорят о нём как о крайне башковитом парне с сильными задатками. На этом об Игоре, в принципе, всё. Его текущие фотки обещали нарыть на днях. По крайней мере, работа в этом направлении ведётся.
– Так, здесь мне всё более-менее понятно. Вернёмся к Марго?
– Да, Марго… Начав сниматься в кино, вскоре она выскочила за продюсера телесериалов Сутрапьяна. Он начал двигать её вверх, и в итоге Марго даже утвердили на одну из больших ролей в очередной «мыльной опере». Она даже успела отсняться почти в целом сезоне, но потом между ними с Сутрапьяном что-то произошло, и сценаристы её героиню, как это в мире кино принято, «убили». С мужем-продюсером она развелась, отсудив при этом себе часть его имущества. После этого небольшой пробел.
Год спустя она вновь весьма удачно вышла замуж. На этот раз за крупного, по тем временам, окологосударственного «решалу» Царёва. Однако и этот брак долго не просуществовал. По отработанной схеме Марго отжала у Царёва часть имущества и поминай её как звали. Та же судьба постигла и двух следующих мужей Маргариты Павловны – танцора кордебалета Большого театра Шевчука, в «лавандовом браке» с которым она исполняла роль «бороды», и профессионального игрока одного из столичных казино Власова. И с того, и с другого Марго поимела, и поимела весьма себе внушительно…
Потом у неё случился брак с одним из «генералов» тогдашнего строительного бизнеса столицы Станиславом Архангельским, в определённых кругах известным, как Стасик-Архаровец. Игорю как раз исполнялось четырнадцать лет, и именно тогда мальчик с прочерком в графе «Отчество» по паспорту стал именовать себя Игорем Станиславовичем.
Архаровец быстро разглядел в Марго её блямурную сущность и, для статуса посадив её в кресло зама по кадрам и связям с общественностью своей фирмы, начал подкладывать под нужных ему людей. Переговорные процессы пошли выше всяческих похвал, бизнес Стасика процветал так, что он, успокоившись, перестал уделять ему должное внимание. Чем не преминула воспользоваться обросшая к тому времени связями на полях постельных баталий Марго: выкинула Архангельского из числа мажоритарных акционеров, путём дополнительной эмиссии сведя его участие в компании до минимума.
Стасик было чухнулся исправлять ситуацию, но быстро остыл. Ему аккуратно дали понять, что менять ничего не надо… Не последнюю роль в этом, как мне видится, сыграли и высокие покровители Марго, благо компромат она собирала везде, всегда и на всех без какого-либо разбору. Стасику ставший столь незначительным актив в строительном бизнесе оказался без надобности, так что развелись они тихо и спокойно. В результате Маргарита Павловна, в ту пору ещё Архангельская, стала полноправной владелицей достаточно крупного строительного холдинга. Впрочем, время шло, бизнесом Марго занималась спустя рукава, и сейчас её фирма представляет из себя нечто среднее между конторой по ремонту коттеджей и компанией по сносу аварийных строений и благоустройству дворовых территорий.
– Слушай, откуда ты это всё разузнал?
– Понимаешь, когда я понял, что наши казанские «пинкертоны» ничего существенного нарыть не в состоянии, мне пришлось обратиться к одному однокашнику по Высшей школе Конторы Глубокого Бурения. Был у него ещё со студенческих времён передо мной небольшой должок. Как бы не хотелось, но пришло, видимо, время мне его истребовать. Он-то мне всю подноготную на Марго и слил… Подожди, я ещё не закончил. Слушай дальше…
Как я уже говорил, бизнесом Марго почти не занималась. Рядом с мужиками её тоже в то время почти не видели, зато стали изредка замечать среди посетительниц тематических вечеринок в «радужных» клубах. Похоже, испробовавшая мужиков во всех позах Марго и сама почувствовала в себе мужское начало и начала интересоваться девочками. Где-то в этой тусовке она и встретила своего крайнего на данный момент бывшего мужа – дипломата Михтялёва-Зарузского, с котором вскоре вступила в законный брак и покинула пределы Родины, целиком и полностью посвятив себя вновь обретённой семье и дипломатической работе супруга.
Далее о Марго никто ничего не слышал. И так продолжалось до тех пор, пока её голубых кровей супруг не исчез при достаточно неоднозначных и до сих пор невыясненных обстоятельствах. После того, как по суду его признали умершим, Марго окончательно осела в Москве, где и проживает в своей большой четырёхкомнатной квартире в полное своё бабское удовольствие. Вот, вкратце-то, и всё…
– Вовка, да – ты глыба! Сорри, конечно, что я так тебя напряг…
– Да ну, брось ты. Это – моя работа. Да и должок однокашника за прошедшее время успел настолько обесцениться, что скоро из компромата достоинством бы стал, – многозначительно ответил Вовка. – Подожди, я ему твою конфиденциальную почту оставил. Ты ящик проверял?
– Нет ещё…
– Так в чём же дело. Он обещал свежие фотки Марго раздобыть и выслать «как только, так сразу».
– Обязательно проверю, но не сейчас. Сейчас, Володя, ты меня извини, мне нужно побыть одному, попробовать переварить тот поток информации, который ты здесь только что на меня вылил.
– Ну, тогда и я пойду. Не смею более нарушать интим руководителя! – намеренно учтиво, чуть ли не присев в книксене, откланялся Коростелёв. После чего положил на стол очередную папку с только что озвученной информацией, вышел в приёмную, подмигнул Зебенисе и пошёл по коридору. – Ты, это… Свисти если что, я рядом…
– Меня ни с кем не соединять! Нет меня сегодня! Ни для кого! – коротко кинул секретарше Макс и закрыл за собой дверь на ключ.
«Свистну, свистну», – Максим вновь набил табаком с ароматом вишни яблоневую трубку, сделал пару глубоких затяжек и ввёл пароль к ящику «секретной» электронной почты.
Действительно, во «входящих» лежало непрочитанное письмо с незнакомого ему почтового ящика. Открыв его, во вложении Макс обнаружил подборку фотографий. Похоже, снимали в не очень хорошо освещенном помещении и, к тому же, скрытно, поэтому качество материала местами оставляло желать лучшего и заставляло приглядываться.
Максим сделал очередную затяжку и принялся изучать снимки. Интерьеры, в которых работал фотограф, очень смахивали на не так давно посещённый им в Москве «Пипермент». На всех фото присутствовала одна и та же женщина, что в контексте расследования было не удивительно. Удивительно было то, что по нескольку раз отсмотрев материал, Максим признал в ней свою знакомую шальную императрицу коптевского уезда, а рядом с ней… «Ах ты ж, отставной козы я барабанщик! Мало того, что вертихвостку-Ритку не признал, так ещё и сам героем репортажа Коростелёвского папарацци в погонах стал! Хотя годков уже прошло будь здоров сколько… То-то же ей имя моё фиолетово было! Впрочем, чего я удивляюсь, все мы на карандаше у «папаши Мюллера» ….
В третий раз за день набив трубку, что с ним случалось крайне редко, и кольцами выпустив душистый дым, Максим сидел в кресле и напряженно перебирал приходящие на ум варианты развития ситуации. Зачем Марго нашла его? Почему предпочла играть с ним в непонятные игры, а не зашла сразу в лоб? Зачем вся эта история с «по типу его» сыном, который, судя по всему, и сам в силах дать прикурить так, что мало не покажется?
Отымев себя в мозг риторическими вопросами, только множащимися по мере продвижения в попытках анализа ситуации, в конце концов Максим решил не выпендриваться и не нарываться.
Все мы и так давно и крепко подсажены «на иглу» негативного контента. Мы, как без воздуха, уже не можем жить без плохих новостей. Если сегодня нигде ничего не взорвалось, никого не покалечили или не убили, или, на крайний случай, побережье какого-нибудь очередного бананово-лимонного Сингапура не разнесло цунами и не завалило вулканическим пеплом, нам начинает казаться, что жизнь проходит мимо нас. Тогда, в дефиците внешнего негатива, мы начинаем генерить негатив внутренний, негатив бытовой. И таким образом, думая, что восстанавливаем гармонию, купируем абстинентное состояние, сопутствующее нашей информационной ломке.
Макс решил не идти против течения потока событий и жить дальше по давно отработанной и проверенной временем стратегии – не выяснять отношения, прикинуться одноклеточным имбецилом с минусовым ай-кью, смотреть, слушать, но при этом тихонько анализировать всё услышанное-увиденное. Оговорки и очепятки по Фрейду ведь ещё никто не отменял!
«Раз Марго от меня чего-то нужно, значит, рано или поздно, это всё прорвется и выяснится… Судя по всему, акула она опытная, значит это – вопрос времени… Прокалываются все!», – думал Макс и пока что даже не подозревал, насколько рано может быть поздно и не вовремя.
Приехав в офис на следующий день, Максим сразу же почувствовал неладное. У подъезда его офиса стояла незнакомая машина с московскими номерами. «Три семёрки… Семь смертных грехов в семи кругах ада семь дней в неделю», – про себя «расшифровал» Максим шараду, поднимаясь в лифте. Его подозрения только усилились, когда в приёмной он увидел потерянно-обескураженное лицо Зебенисы.
– Максим Валерьевич, я её не впускала. Я пришла на работу, а она уже была там… Она сама… – изо всех силах то ли кудахтала, то ли причитала Зебени.
– Всё хорошо, Зеби… – тихо сквозь зубы бросил в ответ секретарше он и, не обращая более ни на что никакого внимания, уверенно проследовал к себе. У окна, повернувшись спиной к двери стояла ОНА. Собственной персоной…
– Ну, здравствуй, Марго! – поприветствовал Максим с порога свою «давнюю бывшую». – Какими ветрами?
– Знаешь, иногда момент, который ты так долго ждал, приходит в самое неподходящее время. Начать новую жизнь не сложно, сложно к старой не возвращаться. Самая большая глупость – это делать то же самое и надеяться на другой результат, – вместо приветствия задумчиво ответила ему она. – Я тебе визиточку со своими контактами на стол кинула.
– У тебя что-то не так? С сексом? К тебе мужики потеряли интерес?
– Столько лет прошло, а ты до сих пор на меня злишься… Нет, с сексом у меня всё в порядке. Я про Игоря…
– В Москве ты, помнится, уже говорила мне, что смешная. Спешу тебя обрадовать, ты не смешная, ты – комик!
– Ты думаешь, я шучу?
– Нет, в горле. Марго, я вырос в те времена, когда бутик ещё был бутербродом. Так что – «упс» …
– Но ребёнок же ни в чём не виноват! Игорь – твой сын!
– Ну да, ну да! Как сейчас помню… Каждый раз, когда ты была моей женой, а другие мужики предлагали тебе оральный секс, ты обижалась, но молча глотала обиду… Что уж говорить, когда секс предлагали не только оральный. Сам же тебя в чужой постели поймал! Забыла?
– Так это когда было? Считай, в детстве! Я изменилась!
– Ага, «как порвали целку в попе, так и детство на излёте» ?..
– А ты, как был самым стильным в отделе канцтоваров, так им и остался несмотря на то, что на месте магазина «Школьник» уже давно открыли свингер-клуб. Что мне оставалось, если ты всегда был вне излишеств? Это твоё «правильное» маменькино воспитание, секс с человеческим лицом и всё такое…
– Минет…
– Что «минет», не поняла… Тебе минет?
– Минет – это секс с человеческим лицом. Сегодня явно не твой день! Каждый день не может быть хорошим, но что-то хорошее есть в каждом дне. Так что хорошего тебе дна и до свидания!
– Может быть, Макс, может быть… Но, знаешь, что-то хорошее есть и в каждом человеке! Хочется верить, что иногда это ты… Может, это?.. Того?.. Как молодости?.. Примирительный секс и всё-такое?
– Прости, но сексом без чувств я не занимаюсь…
– Почему без чувств? А как же жалость?
– А ты много меня жалела, когда при живом муже под других мужиков стелилась?
– Я думала, ты не узнаешь, – с непробиваемой наивностью вдруг на полном серьёзе заявила Марго.
– О, как! Выход там! – Макс тихо процедил слова, отворил настежь дверь и указал направление.
– Ну, вот и хорошо, вот и поговорили по душам, – спокойно ответила на его выпад Марго. – Скоро ещё раз встретимся, не закончили же ж… До встречи-и-и-и-и!
Она намеренно прошла в какой-то паре сантиметров от его носа и только воздух чуть ощутимо колыхнулся ей вслед.
– Пока ты льёшь воду на мою мельницу, у меня всегда есть шансы… – донеслось до ушей Максима уже с выхода из приёмной. – Пока-а-а, мой ми-и-и-и-илый!
Макс устало плюхнулся в кресло. По-хорошему, нужно было объяснить всё произошедшее Зебени, но сил уже не было.
– Как придет Коростылёв, пусть ко мне зайдет, – только устало сказал он секретарше и, удобно усевшись, снова погрузился в душистый дым из любимой трубки.
Настораживало многое, но одно очень сильно выбивало из колеи – от Марго ничем не пахло. Она прошла в сантиметре от него, окатила волной воздуха, но… Никакого запаха… Даже амбре от уличной пыли! Резиновая «Зина» и та чем-то да пахнет, а тут… Мыслей не было никаких. От слова «совсем».
Примета времени: сегодня куда-то подевались «шлейфовые» женщины. В молодости, бывало, пройдет мимо тебя такая красотка, и всё при ней – каблучки, локоны, талия, ножки… А глаза! И обязательно оставит тебе шлейф от духов. Такой, что ты невольно остановишься и, отдавая дань её красоте, обязательно проводишь восхищённым взглядом, ловя ноздрями воздух, как борзая на охоте.
Некоторые ароматы так западали в память, что даже спустя много лет, учуяв прошлый запах, ты мгновенно вспоминаешь ту его первую обладательницу, которой ты восхищенно цокал вслед языком в молодости. «Как тогда, на транспортной развязке, – вновь проявилось в голове у Максима. – Мимо со свистом проехала машина, окатив дурманом духов. В окне мелькнуло лицо и исчезло. Ни догнать, ни свернуть. И почему-то уже не хочется ехать туда, куда хотел. Может, и тогда это тоже была она?»
Когда-то она любила в обязательном порядке наносить капельку духов на самые интимные свои места. Специально для него. Он достаточно быстро привык к этому, и со временем даже стал реагировать на этот её секретный запах так, как мужчине положено реагировать только лишь на саму женщину. Позже, когда они уже расстались, он, ненароком, встречая этот тайный аромат на других, чисто рефлекторно вспоминал её, и любая сегодняшняя мимолётная обладательница этого парфюма тот же час меркла перед нескромными деталями его воспоминаний о ней. Да… Тогда женщины пользовались духами… А сейчас? Сейчас на дворе эпоха «воды». Парфюмированной, туалетной. Из лучших бачков Парижа, Лондона, Милана и Нью-Йорка. Прошла мимо, произвела мгновенный эффект, окатила запахом, будто кто-то свыше нажал на кнопку смыва, и всё, нет ничего больше. Ни шлейфа, ни аромата, ни волшебства. Так же, как нет о ней и воспоминаний. «Вода, вода… Кругом вода… Вода, вода… Шумит вода…»
«Э-эх! А ведь в чём-то она действительно права. Я дёргаюсь и тем самым показываю, что ситуация мне глубоко небезразлична. По сути, да, лью воду на её мельницу. Тысячу раз был прав тот, кто написал бессмертное «губит людей не пиво», – думал Максим, провожая взглядом мерно покачивающую бедрами от дверей его офиса Марго. – Жизнь раз за разом убеждает, что вода опасней в разы. «Губит людей вода»! Так что «не можешь петь – не пей», – резко закруглил ход мысли Макс и, попросив Зебени налить кофе и собрать через пятнадцать минут планёрку, вернулся на рабочее место. Надо было входить в рабочий ритм, и ничего для этого лучше, чем оперативное совещание, поверьте, ещё до сих пор не придумано.