Лиговский завод «ПромГазбезопасность», являлся структурным подразделением корпорации «ПромГаз». Объём работ был значительным и предполагал несколько этапов работ в течение года.
Прежде, чем подать заявку на участие в тендере, Максим позвонил Сикорскому, чтобы согласовать «упадочный» коэффициент, то есть, насколько процентов участник торгов – ЗАО «Промышленная изоляция» может опуститься от официальной цены лота.
– Контракт нам нужен, как воздух, иначе этот год мы просто не переживём, – сказал Максим. В его голосе одновременно звучала просьба и надежда. – Закрома, как вы знаете почти пусты и у нас максимум на что хватит средств, так это на полгода зарплаты работникам и докупку небольшого количества материалов.
Адамыч знал, что времена выигранных лотов по выставленной цене, то есть коэффициенту 1, канули в лету ещё при его управлении, оставалось достаточно голодных фирм до работы, таких, как они. Поэтому, после недолгих раздумий он произнёс:
– Меня, конечно, смущает неполная дефектная ведомость, да ещё неизвестно, какие условия они понапишут в договоре, но ситуация, действительно, тяжёлая. Тебе надо ещё раз всё взвесить и просчитать. И уж коли советуешься со мной, то я бы выставил цену, оставив в «подушке безопасности» хотя бы 1 миллион.
Владимир Адамович, как всегда был прозорлив и дальновиден. Именно этот 1 миллион и пригодился для решения другого неприятного вопроса в течение года – налогового.
Получив одобрение старика, проведя и несколько раз перепроверив расчёты, Максим подал заявку по погашению лота с коэффициентом 0,7. Иначе риск упустить заказчика был велик.
Коэффициент 0,7 – это 70 процентов от цены выставленного лота, вполне позволял, по расчётам Максима, пусть не жировать, но сработать с небольшой прибылью. Граница бесприбыльности или безубыточности была в районе коэффициента 0,6.
С коэффициентом 0,5 выходили на ЭТП фирмы-однодневки, которые не платили налоги и не давали никаких гарантий, но в последнее время таких участников стали массово отсеивать из системы.
В феврале пришло подтверждение о победе в торгах. И завертелось…
Договор, представленный Лиговским заводом «ПромГазбезопасность» («ПГБ»), больше походил на вынесение приговора суда.
Условия были кабальными и начинались с того, что подрядчик для проведения с ним расчётов должен открыть счёт в банке, указанным заказчиком и изначально обслуживающим его. Дополнительные расходы подрядчика по открытию и обслуживанию счёта в банке, «ПГБ» не интересовали.
Оплата за принятые и подписанные работы, осуществлялась только через 2 месяца. «Неплохое кредитование за счёт подрядчика», – подумал Максим.
Твёрдую цену договора подряда, ушлые заводские юристы (или корпоративные, что вернее), превратили в «жидкую», обойдя трактовки Гражданского кодекса и внеся в текст условие об опционе в 10%.
Читая договор подряда, у Макса стало возникать ощущение, что его фирма, как подрядчик, уже априори виновата в том, что заключила договор и кроме выполненной работы ещё останется должной заказчику.
Почти 70% текста было посвящено обязанностям подрядчика – ЗАО «Промышленная изоляция» и нескончаемому списку штрафных санкций за нарушение того или иного пункта договора.
Маразм договорных условий доходил до того, что цена работ по договору могла быть меньше уплаченных штрафов, которые могли вынести подрядчику за нарушения внутри объектного режима заказчика.
При составлении локально-ресурсной сметы, исходя из сроков выполнения этапов по договору и условиям, описанных в нём, Максим был крайне неприятно удивлён суммой дополнительных трат, предстоящих его фирме.
Во-первых, сроки выполнения первого этапа договора, начинались с даты его подписания. Заказчика не интересовало проведение подготовительных работ подрядчика: закуп и доставка необходимых стройматериалов, обустройство мест пребывания сотрудников (бытовок) на территории завода, поиск и найм арендованного жилья для командированных сотрудников, отсутствие готовых пропусков, униформы, газоанализаторов, биотуалетов…
Во-вторых, проведя техническую экспертизу на месте объекта, Макс понял, что сроки по сдаче этапов работ нереальны по сути. И об этом было изначально известно инженерной службе «ПГБ». А это значит пени, пени, пени.
В-третьих, в первый же день работ на территории завода, на работников ЗАО «Промышленная изоляция» было составлено внутренних административных протоколов на сумму более 300 тысяч рублей: кто-то на 5 км/час превысил скорость на погрузчике, кто-то залез на двухметровую высоту без каски, кто-то закурил в неположенном месте и т.д. А сумма штрафов-то начиналась от 50 тыс. руб., это не КоАП точно!
Пожарная служба, служба безопасности, служба энергетика, транспортная служба, многочисленные начальники участков «ПГБ», как вороньё кружило над работниками ЗАО «Промышленная изоляция» – только и ожидая какого-нибудь прокола с их стороны, чтобы выписать штраф, ведь от этого зависела их премия.
Макс явно ощущал запах порохового дыма. У него под ногами просто горела земля. Он практически безвылазно находился на объекте.
Увещевать своих работников, или стращать их рублём за допущенные незначительные нарушения, по его совести, было несправедливо. Единственное, что он мог сделать – это объяснить работникам, что так делать нельзя, притом на доступном им нелитературном наречии.
Глядя на толстенную инструкцию по соблюдению внутризаводского режима, Максим думал:
«Точно, Лев Толстой в свои года не писал такого. Это если рабочие только будут её изучать, а не работать, то как раз к окончанию срока первого этапа и успеют».
Раздражение к заказчику росло в душе Максима с каждым новым «сюрпризом».
Бытовки, которые имелись у фирмы не подходили под заводские требования: наличие современной проводки, противопожарной безопасности, огнеупорной защиты. Корпусы должны были быть изготовлены из жаропрочного материала. В то же время обязательным условием для технического состояния бытовок, являлось наличие кондиционера, ладно хоть без ионизации воздуха.
Модернизация вагончиков могла вылиться предприятию в кругленькую сумму, поэтому было принято решение обходиться без них. А это значило, что рабочие должны переодеваться в рабочую форму на проходной завода, а также у них не будет возможности элементарно в течение дня попить чай или просто присесть отдохнуть.
Как-то раз, приехав на завод и пройдя через проходную, Максима чуть не сбил с ног, держась за живот монтажник 3-й бригады – Исаев Евгений. Тот сломя голову выбегал с территории завода – заводские туалеты были для подрядчика закрыты!
Требование о наличии не менее 2-х собственных биотуалетов также не указывалось в дефектной ведомости при размещении лота Лиговского «ПГБ» на электронных торгах.
Этот эпизод окончательно вывел Максима из себя и он решил встретиться для разговора с директором завода – заказчика.
Максим Сергеевич Пахомов согласовал встречу через секретаря и явился на встречу с директором в 15–00, в понедельник 07 августа 2017 года.
Иван Яковлевич Старовойтов был старше Максима лет на пятнадцать. Выглядел он старше своих лет, поскольку был полностью седым. Возможно, он бы выглядел моложе, но накануне, в воскресенье, было 30-летие единственной дочери.
С утра он отменил планёрку, перенеся её на утро среды, а сам завалился на кожаный диван в комнате отдыха, примыкавшей к его кабинету. Рядом с собой он поставил бутылку Нарзана и трубу для связи с секретарём.
– Наденька, что у меня на сегодня? – Иван Яковлевич всегда так ласково, по-отечески, называл свою секретаршу.
Наденька перечислила перечень запланированных на сегодня дел, упомянув о встрече с директором подрядчика – Пахомовым Максимом Сергеевичем.
– Ты, пожалуйста, принеси мне контракт с ЗАО «Промышленная изоляция», а по остальному сегодня отправляй к Чеховскому Даниилу Аркадьевичу, – Старовойтов хотел отлежаться в тишине и полистать документы. – Да, и принеси мне ещё бутылочку Нарзана.
Иван Яковлевич был в курсе всех отношений с подрядчиками, поскольку всё проходило через него и даже его зам – Чеховской Д. А., если и принимал какие-то производственные решения, то обязательно согласовывал с ним. С данным же контрагентом у завода были объективно непростые взаимоотношения. Пухлый контракт с многочисленными изменениями и дополнениями, заявками, отчётами, согласованиями, графиками, претензиями и обращениями, больше напоминал книгу жалоб и предложений, притом жалобы были со стороны подрядчика, а предложения, вернее предписания, со стороны заказчика.
Ровно в 15–00 секретарша сообщила по внутренней связи о приходе Пахомова М. С.
Максим и волновался перед встречей, и нет. В нём бурлило негодование, хотя он и понимал, что сейчас нельзя давать волю эмоциям. Также он знал, что от этого разговора будет зависеть многое: будет ли продолжен пресс, или же всё-таки здравый смысл возьмёт верх.
Войдя в кабинет к директору, он, как ни странно не увидел никого. Лишь через минуту, из примыкающей к кабинету комнаты, появился его хозяин.
В руках у него был скоросшиватель с наклейкой, содержащей одно название – «Промышленная изоляция».
«То, что он изучал дело – уже неплохой знак», – подумал Максим, – «А то, что не созвал для беседы своих замов и помощников говорит о его профессионализме и подготовленности».
Старовойтов тяжело плюхнулся в своё кресло, небрежно махнув рукой в сторону любых стульев, стоящих за Т-образным столом.
Максим вспомнил, что где-то на психологических тренингах говорилось о том, что для доверительного общения нужно как можно больше сократить дистанцию, поэтому он присел на ближайший стул перед директорским креслом.
Иван Яковлевич первым начал разговор:
– Здравствуйте. Ну кто я, вы знаете, кто вы я тоже, поэтому, слушаю вас.
Поздоровавшись, Максим начал с официальной информации.
Он рассказал о своей фирме, кратко о её истории, скромно протянул на стол Старовойтову рекламный буклет с прикреплённой к нему своей визиткой.
– Всё это я знаю, – как бы с раздражением, буркнул Старовойтов. – Обычно это делают, когда знакомятся и только предполагают сотрудничество, у нас же с вами уже не один месяц объекты ремонтируются.
Тем не менее, буклет с визиткой были кратковременно взяты в руку и удостоены мимолётным взглядом.
Максим вспомнил давно забытое ощущение страха и неуверенности, когда отвечаешь на экзамене преподавателю в институте, на неподготовленный вопрос. Волна робости набегала прибоем и поглощала в своих водах, выстроенную цепочкой, линию рациональных доводов. Весь подготовленный сценарий проведения беседы шёл насмарку. От этого обстоятельства у Максима, и без того натянутые нервы дали сбой:
– Я пришёл к вам, как к руководителю и серьёзному человеку, – Максим говорил напряжённо. – Делать вид, что всё хорошо ни у вас, ни у меня, увы, не получится.
И тут Максима прорвало.
Начиная, с вводящего в заблуждение своей неполнотой данных лота на электронных торгах, нереальностью исполнения сроков по этапам работ и заканчивая невыносимыми условиями для производства работ, Максим сыпал фактами, как из рога изобилия.
При этом он, обычно спокойный, нервно жестикулировал. Скорее всего только это, привлекло внимание Ивана Яковлевича во всём монологе Максима и он, прервав его на полуслове выпалил:
– А вы что хотели? Взялся за куш – не говори, что не дюж! И не надо здесь крыльями размахивать! – Старовойтов мог ответить на вспыльчивость. – Вас кто-то гнал за этим контрактом или вы не грамотные и не умеете читать, что подписываете?
– Если бы мы не подписали, то нас, как «отказников» внесли бы в чёрные списки всех электронных торговых площадок, как неблагонадёжных. И вы это должны знать, – Максим, умерив пыл, пытался теперь говорить вразумительно.
– Не знаю в каких списках вы бы значились, но по факту контракт есть контракт, а вы должны его исполнять. – Старовойтов вернул разговор в начало.
Далее их разговор напоминал игру – «Продолжи предложение». Максим начинал что-то говорить, Старовойтов завершал, притом не сильно напрягаясь в эристике – искусстве ведения дискуссии:
– Можно ли согласовать новые сроки по этапам выполнения работ?
– Сроки по этапам оговорены договором.
– Можно ли сократить размеры штрафов?
– Размеры штрафов определены внутренними распоряжениями по заводу и не подлежат изменению.
– Отдельным пунктом в договоре сказано, о возмещении вами, наших командировочных расходов?
– Цена договора является фиксированной, а ваши ресурсные сметы составлены на полную сумму договора. Ваше право было включать или не включать туда затраты по возмещению командировочных расходов ваших сотрудников.
– Почему нормы по списанию материалов вы не принимаете по СНИПам?
– У нас разработаны свои нормы, которыми вы должны руководствоваться.
– Вы начисляете пени за просрочку сдачи этапа, но ведь пени по ГК РФ должны начисляться за просрочку платежа, ведь не мы вам платим?
– Хорошо термин «пени» мы заменим на «штрафы».
– Можно ли организовать элементарно бытовое помещение для работников в каком-нибудь закутке одного из ваших цехов?
– Согласно договора, подрядчик обязуется своими силами и за свой счёт…
– Можно ли хотя бы дать возможность пользоваться туалетами на территории завода? Даже в концлагерях фашисты так не делали?
– Смотрите предыдущий ответ…
Максим чувствовал, что он играет в пинг-понг с бесчувственной стеной: равнодушной и жёсткой. Он понял, что пробить её невозможно и встреча директоров ни к чему не привела.
Смысла сидеть в кабинете директора Лиговского «ПГБ» и приводить какие-то аргументы, он больше не видел.
Резко поднявшись, Максим Сергеевич Пахомов, глядя прямо в глаза господину Старовойтову, сказал:
– Мой отец часто говорил мне одну фразу: «Сын, как бы не сложилась судьба, как бы она тебя ни била и ни склоняла, всегда оставайся человеком! Человечности нельзя научиться, она передаётся с генами от родителей, как и агрессия. Будь человечным и справедливым и передай это своим детям!» – развернувшись, Максим пошёл к двери.
За ручку двери, ему не дал ухватиться возглас Старовойтова:
– Стойте!
Что-то изменилось в интонации директора. Потом была продолжительная пауза.
– Что вы можете знать о человечности? О справедливости? – Иван Яковлевич неспешно поднялся со своего кресла и подошёл к окну, уставившись в него невидимым взором. – Об этом легко рассуждать людям, которые не пережили настоящих потрясений в жизни.
Максим, стоя у двери, повернулся к директору завода лицом и внимательно слушал.
– Я лишился человечности, да и чувств тоже, два года назад, когда судьба, как вы говорите, склонила меня в три погибели. – Старовойтов замолчал, как бы мысленно перенесясь в то время.
На его скулах заходили желваки, и он с усилием выдохнул через нос.
Максим молчал, боясь чем-то отвлечь человека, собирающемся с мыслями.
– Вы теряли близких людей когда-либо, притом неожиданно и бесповоротно? – По тону вопроса, Максим понял, что Старовойтов искал какой-то поддержки и солидарности.
– К сожалению, да.
И Максим рассказал о гибели родителей в авиакатастрофе два года назад.