Охотничьи рассказы
Наиль Акчурин
© Наиль Акчурин, 2019
ISBN 978-5-0050-1465-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Первый экзамен
Рассказ
Жена ревнует меня к моей молодой собаке. Ревнует с первого дня появления ее в нашем доме. Ревнует больше, чем к любовницам. Это и понятно. Про любовниц она может только догадываться, а собака у нее перед глазами. Да потом она уверена, что человек, страстно полюбивший охоту, а значит и природу, никогда эту любовь не променяет на удовлетворение похоти. Пусть даже с самой очаровательной женщиной. К тому же, если еще своя – «Софи Лорен» дома ждет.
Поэтому ей все время кажется, что слова я собаке говорю самые ласковые, внимания уделяю слишком много и забочусь о ее настроении и самочувствии, словно о маленьком ребенке. Даже больше, чем о своем здоровье. А как же иначе?
У меня было много собак. Со сложными судьбами, различных пород, кабели и суки приходили и проживали в моем доме жизнь, будто заранее кем-то написанную. Я их всех любил, но как собачник со стажем, сердцем и душой не привязывался.
Лотта – дратхаар. Собака – охотник. Легавая. Собака, требующая натаски и воспитания. Ежедневного общения. Как впрочем, и любая тварь, которую вы привели в дом или приручили.
Но это особый случай. Этого щенка мне подарил старый друг в день моего рождения, оказывая высокое доверие по выращиванию и воспитанию. Я кричал: «Нет».
Просил забрать дорогой подарок обратно. А когда двухмесячная сука пометила ковер, тяжело вздохнул. Сколько же еще мне предстоит забот, бессонных ночей и тревог, оправдывая высокое доверие.
Пока гости обнимали и целовали щенка, я сидел с вытянутым лицом обреченного. Но затем встряхнулся, воспринял это событие философски – значит судьба, значит новый путь, а дорогу осилит идущий.
В первую ночь место Лотты было определено в «перевозке» – специальной коробке-чемодане для удобного транспортирования наших меньших братьев. К этому моменту в моем доме уже жили два «подарка»: десятилетняя сука Линда – помесь аргентинского дога и питбуля и кошка Мурка с разными глазами, обрубленным хвостом, гроза мышей, воробьев и мелких соседских собак. У них с Линдой существовал презрительный нейтралитет, но когда их интересы пересекались, могли проявить участие. Линда, так та Мурку ревнует к каждому ухажеру. А их у нашей красавицы даже в стерилизованном состоянии хоть отбавляй.
Ночь я не спал. Щенок хотел общения. Пришлось поставить «перевозку» рядом с кроватью. Часа через два, примерно к часу ночи утихомирился. Но только забрезжил рассвет, вместе с писком по комнате распространился запах щенячьего помета, как привет от вчерашнего застолья.
Щенок без сомнения оказался сметливым. Мы определили его на застекленную веранду, площадью четыре на четыре метра, постелили ковер, чтоб удобно было лежать, кинули игрушки для интеллектуального развития. А он с усердием отыскал и по очереди перегрыз все провода. Теперь на кухне мы стали обходиться без радио, стационарного телефона и ряда телевизионных программ. А что толку восстанавливать, если он, из-за нашего к нему невнимания, стал грызть облицовочные панели.
Зато на улице добрые прохожие, пытались щенка погладить и сказать: какая красавица! А когда я пытался Лотту наказывать – вступались, как самые рьяные борцы за права животных.
В первые дни Мурка начала охотиться за щенком, давая повод и другим своим собратьям поддаться этому искушению. Один раз я не уследил. Когда щенок, виляя хвостом, подбежал знакомиться, Мурка ударила его когтями по носу. Лотта заплакала и с тех пор дружбу с Муркой не водит. Держится от нее на расстоянии.
Старуха Линда – еще полная энергии и сил, выказывает Лотте пренебрежение. Хочет хозяин того или нет, а щенку он всегда будет уделять больше внимания.
К тому же с первых дней проявилась индивидуальная особенность охотничьей собаки. Щенок подбирал и с удовольствием ел тухлятину и дерьмо. У своих воспитанников таких качеств я не замечал, проблема для меня оказалось новой и трудно разрешимой. Держать щенка на привязи во время прогулки – значит ограничивать его в движении и развитии. А найти экологически чистое место становиться все сложнее и сложнее. Если раньше народ жил по принципу: «пусть лучше лопнет моя совесть, чем мочевой пузырь». То с утратой культурных ценностей углубляет традиции: снимает штаны и бросает мешки с мусором в любом приглянувшемся для него месте. Необходимо было как можно быстрее найти и устранить недостаток в витаминах и микроэлементах. Было применено все от требухи до импортных лекарственных средств, но достойную замену найти так, и не удавалось. Щенок на прогулке стремглав бежал, безошибочно находил любимое лакомство. Съедал его очень быстро, так что при брезгливом отношении к этому процессу отобрать его было практически невозможно. Получив удовольствие, собака сладко облизывалась, готовая принять любое наказание, опустив голову, застенчиво виляя хвостом, бежала и лезла целоваться. Но любой заводчик знает, что если у питомца что-то не получается, наказывать надо не собаку, а хозяина. Для себя я решил, что этот недуг вылечить сможет только время.
Со всеми предыдущими собаками большую часть прогулочного времени я проводил в городском парке. Мог часами гулять и даже натаскивать собаку. Но времена изменились. То, что раньше по праву принадлежало народу, теперь по праву принадлежит новому хозяину. Это генерал- губернатор Панчулидзев – герой Отечественной войны 1812 года, «душитель свобод» и «сатрап» подарил его в пользование гражданам города. Из поколения в поколение он передавался как зона отдыха и главная достопримечательность города. Здесь уютно и красиво во все времена. Дубовая роща, посаженная пленными французами, разрослась до небес. В период коммунистического правления парк приобрел свою значимость. И вот теперь предприимчивые дети рабочих и крестьян, поделив его на участки и сферы влияния, устанавливают свои жесткие порядки, состоящие из десяти пунктов, чего делать нельзя. В том числе и выгуливать собак.
Но мы в «демократическом обществе» за свои права стали бороться. Мы – это десяток собачников, которые без прогулки по парку считают день прожитым зря. И как не пытались охранники в униформе нам перекрыть доступ в парк, ничего у них из этого не вышло. Доходило до того, что вновь назначенный директор парка, военный пенсионер, сам лично ходил с ружьем и отстреливал бродячих собак. Вот до чего дожили.
Я человек не суеверный, я человек верующий, поэтому попытался объяснить рьяному начальнику охраны, почему так часто меняются директора.
«Собачники люди не простые…»
«Что, круче нашего директора?» – брезгливо скривил лицо исполнительный муж.
«Нет, просто эти люди чего-то в жизни добились, а значит, их мысли и желания достигают цели. Если мы все десять думаем об одном и том же, то желания исполняются.»
«Я сейчас милицию вызову,» – тяжело засопел пожилой человек.
Больше я начальника охраны не видел. Не прошло и недели как его уволили. Но осадок своей ущербности все глубже и глубже проникает в сознание. Когда смотришь телевизор, кажется, что это где-то далеко отбирают газ, нефть, электроэнергию, предприятия, дороги, флот – все, что раньше было общим. А тут все рядом. Стадион отобрали, готовятся строить дом, теперь по парку строем ходить заставляют.
В один из дней мы шли с Лоттой в парк окольными путями и наткнулись на незадачливого владельца кабеля питбуля, который, выбрав укромный уголок, без намордника тренировал собаку команде «апорт». Апортом мгновенно послужило ухо Лотты. Щенок от страха и боли завизжал так, что сердце мое чуть не разорвалось. Пока старик собирался с мыслями, я кинулся растаскивать собак. Но азартная хватка поначалу оказалась мертвой. Дед бегал кругами, Лотта истошно визжала, кобель подло вилял хвостом, а я за ошейник тянул его вверх, чтобы оторвать от земли. Питбуль оказался неопытным бойцом – челюсть разжал и ухо освободил. Хозяину, наконец, удалось ухватиться за его ошейник. От испуга, в недоумении он разводил руками: «Вот надо же, она только домашних собак хватает. А бездомные ее не интересуют.»
Осматривая прокушенное ухо, мне только осталось сказать этому незадачливому владельцу: «Смотрите, чтобы эта тварь всю вашу семью не перегрызла.»
А для Лотты это первый в жизни урок. Конечно, не самый удачный. Собака испытала стресс. Но ведь не только собаки, но и мы, люди, часто встречаем на пути питбулей в человеческом образе.
Глядя на собачьи судьбы, невольно станешь фаталистом. Можно сколько угодно тренировать собаку, кормить, холить, лелеять. И все понапрасну. В ней заложено то, что заложено. Преданным другом она будет всегда, а вот отличным охотником, ищейкой, бойцом – с той или иной долей вероятности. Хорошо, если век вашего любимца будет долог. Но заниматься с собакой необходимо каждый день, какие бы данные в ней не были заложены, иначе рядом с вами вырастет существо, которое будет трепать нервы и подарит вам мечту – как можно быстрее от него избавиться.
С таким отношением я и начал воспитательную работу. Вел ее творчески, отклоняясь от установленных канонов.
Ведутся споры: стоит ли щенка в раннем возрасте вывозить на охоту, тем самым, подвергая опасности испортить «не поставленную» по всем правилам собаку? Мы этим вопросом не задавались. У каждого индивидуума рабочие инстинкты проявляются по-разному. У кого-то в три месяца, у кого-то в три года, а у кого-то никогда. И что же, прикажете до этого времени собаку на цепи держать?
В поле мы поехали, едва Лотте минуло пять месяцев. Пусть бегает, знакомится с новой обстановкой. Конечно, такой выезд вряд ли можно назвать охотой. Но разве только одной стрельбой и добычей живет охотник?..
Поле – это космодром, стартовая площадка для накопления энергии и полета мысли во вселенную. Здесь в стихии Земли и космоса таится огромная сила, расставляющая мозаику природы в неповторимом четком узоре. Здесь все живое подвластно только ее дыханию. И лишь царь зверей – человек – уродливой поступью пытается нарушить ее невинность.
С волнением и трепетом ступая по полю, вдыхая свежие неповторимые ароматы, ты наполняешься нежными чувствами и едва сдерживаешься, чтобы не закричать: «Господи! Как хорошо и прекрасно все, что ты создал.»
С радостью из машины выскакивают собаки. Кажется, что их охватывают те же эмоции и чувства. Они пускаются в пляс и не могут нарезвиться. Никакой охотничьей страсти в эти минуты не проявляет, не только мой щенок, но и его мамка – отличница и умница трехгодовалая сука Долли.
Долли она по паспорту, а в быту хозяин – военный пенсионер Владлен Проховщиков называет ее Штази, по названию немецкой разведки. Меня всегда удивляет фанатичное пристрастие людей к именам и кличкам, порой и просто обескураживает. Невольно мысль плавно подводит к «большевикам» и революции, невежеству и кровавому беспределу. В итоге настроение оказывается испорченным. Но в данном случае, охваченный охотничьей страстью, я не стал заострять на этом особого внимания. Познакомил нас все тот же мой старый друг, который презентовал мне Лотту. Я ему привык верить, поэтому не стал выискать у Владлена изъянов в характере. Были мы одного возраста, а для того чтобы не омрачить день на охоте, если дружба не сложится, взял с собой еще одного своего давнего приятеля – «начинающего» охотника.
Владлен, как выяснилось в ходе знакомства, был легендарной личностью. Имел большой охотничий стаж и несколько скандальную репутацию среди охотников. И все из-за проклятой водки. В трезвом состоянии он был полковником в отставке, хорошим семьянином, ответственным воспитателем двух сыновей. Но, приняв на грудь стакан-другой спиртного, вмиг преображался в действующего генерала, мракобеса, готового вытрясти из солдат все силы и душу. К глубокому сожалению, солдатами, с пьяных глаз, становились окружающие его люди. Но это выяснилось намного позже. Владлен знал свою слабость и в первые дни знакомства держался стоически, поэтому в нашей компании дилетантов-охотников был незаменимым инструктором.
Мы выехали в начале ноября, как только открылась охота на зайца, еще затемно. По-военному точно рассчитали время и приехали в поле, едва забрезжил рассвет. Небо было облачно, в огненном зареве, низко склоненные над землей воздушные корабли двигались на восток. Снег к тому времени еще не выпал. Заброшенные колхозные поля и сбросившие листву лесопосадки имели волчий окрас. Холодный ветер волнами клонил высохшую траву и, обдавая свежестью, торопил нас с последними приготовлениями. Да мы и сами сгорали от нетерпения. Владлен расставил нас на
расстоянии двадцати метров друг от друга, указал направление, и мы двинулись в путь. Чтобы щенок не мешал Штази работать, мы постарались отдалить их друг от друга. В середину шеренги отрядили «начинающего» охотника. Но разве щенка, впервые оказавшегося в поле, могут ограничить расстояния или окрики хозяина? Он буквально прыгал на мамку, которая уже предалась охотничьей страсти, грациозно и размеренно обыскивая поле в классическом челноке.
Лота, в сравнении со Штази, в большей степени холерик, чем сангвиник. С более высокой и ранимой нервной организацией. И напоминает молодую девушку, которая через каждые два часа задает своему любимому человеку один и тот же вопрос: «Ты любишь меня?» И если не слышит четкого положительного ответа, расстраивается до слез. Это в большей степени плохо, чем хорошо. При воспитании такой собаки правило кнута и пряника нужно соблюдать с особым трепетом и вниманием. Чтобы с одной стороны не сделать ее в результате наказаний психопаткой, а с другой научить беспрекословному выполнению необходимых команд.
Мы прошли два – три поля в надежде добыть охотничий трофей. Но все напрасно. Мир будто вымер и только ветер, холодный и жгучий, клонил траву и кустарник, заставлял щуриться и смахивать слезу. Уже окончательно рассвело. Неутомимая Долли по-прежнему исправно трудилась в поиске. Лотта бежала впереди, а чаще пыталась с ней заигрывать. Владлену это не нравилось. Он несколько раз по рации просил отозвать щенка. Мы вынуждены были отклониться от намеченного пути и уйти на другой край поля. И как в таких случаях бывает, из-под ног незадачливого хозяина и его щенка выскочил заяц. Нервная вскидка ружья, неподготовленный выстрел с «жаркого», слетел пух, и испуганный зайчишка, прижав уши, стремглав потерялся в поле. Но это не беда, зато в наши души возвратилась охотничья страсть, а вместе с ней прилив сил и азарт. Единственный дискомфорт создавал «начинающий охотник». То ему было тяжело, то жарко, то он натер ногу. На привале мы вынуждены были выслушивать о непредвиденных трудностях, и это несколько омрачало отдых. В следующий раз «начинающего охотника» мы с собой не взяли и стали ездить с Владленом и его сыновьями. Выезжали мы каждую субботу, а воскресенье оставляли для подготовки к предстоящей неделе. Нам не везло. Каждый раз мы проходили по полям не менее пятнадцати километров, а возвращались без трофеев.
Честно признаюсь, стрелок я неважнецкий. Дичь будто чувствует это и при выборе пути отступления из наших засад летит или бежит именно на меня. Не люблю стрелять, чувствую вину за каждую убитую тварь. Возможно это слабость духа. А это уже серьезно.
Среди зимы мы с Владленом ездили на облавную охоту на кабана. Солнечная, безветренная, морозная погода собрала около пятнадцати человек. Местный егерь, молодой справный мужик в белом тулупе и валенках, показывал нам добычливые места. Каждый раз, с переездом в новые угодья команда загонщиков и стрелков менялась местами, кроме меня и моей собаки. Свое «невыгодное» место в загоне мы с ней не покидали. Шли и наслаждались дыханием природы. Среди сосен и елей, сквозь чащу в строю гнали зверя под выстрел. Но все было напрасно. Эхом раздавалось по лесу: «Ап… ап… ап.» Охотники уже прошли добрый десяток километров, но сети загона оставались пусты. Егерь смущался и даже оправдывался. Вез показывать новое место. До закрытия лицензии оставалось совсем мало времени. Люди устали, начали отчаиваться. В третий или четвертый раз они возвращались домой ни с чем. Гримасы «обманутых вкладчиков» сменили на лицах утренние радужные улыбки, а безразличие и отрешенность – былой оптимизм.