Заставить себя умыться Лена смогла только после того, как нашла в соседней комнате ополовиненную бутылку шампанского. Выпив залпом большой фужер, она наконец осмотрелась. На диване у стеклянного столика в позе эмбриона почивал Владимир Алексеевич. Он лежал в розовых сатиновых трусах, и вид этого жирного неутолимого любовника вызвал у нее приступ ненависти и непреодолимое желание врезать ему бутылкой по голове. От этого поступка ее удержало только то, что ей надо было срочно ехать за деньгами, и Лена ограничилась символическим плевком в сторону насильника.
После долгих бестолковых метаний по чужой квартире Лена наконец собралась. Остановившись у входной двери, она задумалась, что делать с вещами: взять ли сумку с собой или оставить здесь, а потом забрать у Буздыря? То, что Николай пустил ее по рукам, даже спьяну казалось ей наиподлейшим предательством, но он слишком много знал, занимался поисками денег, и эта повязанность мучила ее. Причину, почему он так поступил, Лена прекрасно понимала – включив Буздыря в игру, она попала в полную зависимость от него.
Сумку Лена все же решила бросить здесь и лишь достала оттуда документы. Затем она долго возилась со сложным сейфовым замком. При этом Лена старалась не шуметь, чтобы не объяснять Николаю и его приятелям, куда она собралась. Наконец ей удалось открыть дверь, и, тихонько прикрыв ее за собой, она с облегчением вздохнула.
На улице Лена посмотрела название переулка, номер дома и только после этого начала ловить машину.
До Товарищеского переулка, где в частной фирме работала Татьяна, Лена добралась за какие-нибудь десять минут. Она попросила таксиста немного подождать, вбежала в замызганный подъезд и позвонила в дверь, которая своей отделкой резко контрастировала с разрисованными грязными стенами и заплеванным полом.
Ей открыл пожилой, но подтянутый охранник в камуфляжной форме. По просьбе Лены он по телефону вызвал подругу, и уже через минуту Татьяна вышла.
– Ну и видик у тебя, – поздоровавшись, сказала Таня. – Все в порядке. Я только что отдала деньги Сереже.
– Что?! – испуганным шепотом промолвила Лена.
– Сергей пришел и забрал деньги, – пожав плечами, ответила подруга. – А что… не надо было? Вы что, не вместе?
– Это конец, – одними губами проговорила Лена и, чтобы не упасть, прислонилась спиной к стене. – Это конец!
Глава 3
В ночь перед операцией Антон Скоробогатов не ложился спать до трех часов. Ему не свойственно было подолгу ломать голову над какими-то проблемами, но сегодня был особый случай. В его воображении миллион долларов плохо делился на две части, как они договорились с Леной. Кроме того, он не без основания считал, что жена друга и его любовница будет для него только обузой. При переходе через границу с такими деньгами риск возрастал вдвое – у работников на пропускном пункте глаз был наметан. Едва заметив на лице проезжающего малейшую тревогу, пограничные психологи тут же вставали в охотничью стойку и вверх дном переворачивали машину. Но главной причиной было даже не это. Лена со своим капризным взбалмошным характером уже порядком поднадоела ему, Антон давно подумывал от нее избавиться, а с некоторых пор он начал презирать свою любовницу. Скоробогатову вдруг пришло в голову, что если она так легко изменила своему мужу, то через какое-то время ей ничто не помешает предать и его.
В тот самый день, когда Антону предложили триста тридцать три тысячи долларов за пустяшную помощь, он встретился со своим давним знакомым, который занимался куплей-продажей жилья, и поинтересовался, как много уйдет времени на то, чтобы продать квартиру.
– Два дня, – ответил приятель.
– А если у меня обломится, назад можно будет? Сразу, в этот же день? – спросил Скоробогатов.
– Нет проблем, – успокоил его знакомый. – Пятьсот баксов – я порву бумаги и живи дальше.
Риск был небольшой, и после того, как Антон обговорил детали операции с Сергеем и Леной, он решился. Отправив Сергея в магазин за выпивкой, он остался наедине со своей любовницей и то ли в шутку, то ли всерьез, улыбаясь, проговорил:
– А зачем нам Серега? Полмиллиона лучше, чем триста тридцать три тысячи долларов тридцать три цента.
Лена вначале посмотрела на него удивленно, затем – испытующе, и в ее взгляде Скоробогатов прочел немой вопрос: «Ты серьезно?»
– Он передаст деньги мне, потом ты пораньше свалишь с работы, и в этот же вечер мы уедем с тобой куда Макар телят не гонял. А там, за бугром, хочешь, свое дело заведешь, хочешь, сложимся и на пару купим какой-нибудь ресторан или магазин, – пояснил свой план Антон.
– А если он заложит? – наконец вслух высказалась Лена.
– Зачем же ему голову под топор класть? Бабки левые, здесь не отсидкой пахнет. У этих мужиков разговор короткий: раз – и башка с плеч. Главное, все должен сделать Серега. Ты же сама говорила, что собираешься с ним разводиться.
Времени на обсуждение, как украсть миллион и избавиться от надоевшего мужа, у них было не так много – магазин находился всего в ста метрах от подъезда – и Лена сильно разволновалась.
– Я не знаю… – Она нервно мяла в руках кухонное полотенце и затем еще раз изучающе взглянула на Скоробогатова: разыгрывает или нет и как далеко готов зайти? – А если он за мной увяжется? – тихо спросила она, пытаясь угадать, какой получит ответ.
– Ты постарайся, чтобы не увязался. – Антон усмехнулся и добавил: – Ну а увяжется, ему же хуже.
– Он все-таки мне муж, – произнесла Лена, интонационно давая любовнику понять, что слово «муж» она употребила лишь по необходимости и не вкладывает в него никакого конкретного смысла.
– То он тебе муж, то дурак и козел. Ты сама-то разберись, чего хочешь, – с легким раздражением ответил Скоробогатов.
Разговор длился не больше пятнадцати минут, и все это время партнеры говорили о Сергее и его судьбе туманными намеками, очевидно, следуя поговорке: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь». Обоим не хотелось ставить окончательную точку, связывать себя какими бы то ни было обязательствами. Неопределенность в этом щекотливом вопросе давала свободу действия, некий простор, позволяющий поступать по обстоятельствам, и, что самое важное, сохранялся душевный комфорт: никто ничего не собирается делать плохого, но если… Впрочем, это зловещее «если» только подразумевалось.
Ложась спать, Антон раскаялся в том, что так бездумно посвятил Лену в свой план и предложил ей бежать. Окончательно раскусив ее, Скоробогатов понял, что эта красивая девушка, которой он когда-то домогался из зависти к бывшему однокласснику, не очень-то соответствует его идеалу. При ближайшем рассмотрении Лена оказалась «своим парнем», изобретательной любовницей, но была слишком земной и понятной. Вокруг него таких крутилось не менее десятка, тогда как воображение рисовало ему прекрасную и загадочную незнакомку. Миллион долларов, которые ему должны были утром выбросить из окна, приближали мечту о незнакомке на расстояние одного шага, и ему оставалось лишь сделать этот шаг.
Утром Антон припарковал машину метрах в трехстах от банка, на соседней улице. Он не торопился, зная, что все произойдет минимум через полчаса, а по максимуму ожидание могло продлиться до конца рабочего дня. Скоробогатов немного нервничал, курил одну сигарету за другой и с раздражением думал о Лене.
К назначенному времени Антон дворами прошел к банку и, чтобы не привлекать внимания прохожих, заскочил в подъезд жилого дома, как раз напротив нужного окна. Жильцов он совершенно не опасался, справедливо рассудив, что, даже если кто-то потом и станет их опрашивать, он к тому времени будет уже далеко.
Ждать пришлось чуть больше часа. Скоробогатов увидел, как на втором этаже открывается фрамуга, выскочил из подъезда и, пригнув голову, чтобы из окон нельзя было разглядеть лица, прошмыгнул под окна. Затем появилась голова Сергея, и вслед за этим вниз полетел синий чемоданчик, который он успел подхватить у самой земли. Далее Антон действовал совершенно механически: твердым шагом дошел до машины, небрежно бросил сумку с чемоданчиком на заднее сиденье, сел за руль и, стараясь не нарушать правил, доехал до дома.
У себя в квартире Скоробогатов попытался открыть наборный замок чемоданчика, чтобы взглянуть, как наяву выглядит миллион, но у него ничего не вышло, замки были сделаны на совесть. Не желая уродовать красивый синий «дипломат» с тисненым вензелем, Антон лишь встряхнул его – звук показался ему стопроцентно денежным, и он решил отложить знакомство с содержимым до более удобного момента.
Скоробогатов торопился. Он быстро уложил необходимые вещи в дорожную сумку, собрал все до единого документы и бумаги, в которых хотя бы раз упоминалась его фамилия, и на самое дно убрал купленный по случаю старенький ТТ с двумя полными обоймами. Затем он набросал записку и через семь минут, надев легкую куртку с большим количеством карманов, навсегда покинул свое жилище.
Антона нисколько не смущало то, что Лена приблизительно знала, куда он поедет. Как и всякий нелюбопытный человек, он не предполагал, сколько у красивой девушки может быть знакомых мужского пола и в какой сфере деятельности эти знакомые самовыражаются. Поэтому он решил действовать по намеченному плану. Путь его лежал в Петербург, но прежде Скоробогатов остановился сразу за кольцевой дорогой в небольшом подлеске и поменял номера на заранее приготовленные.
В Северной столице Антон имел всего двух знакомых и одного друга по прозвищу Петух. Кличка произошла от фамилии Петухов, а Володей или Вовой его называли только родственники да девушки, которым он так и представлялся. Года два назад они вместе занимались коммерцией, но затем предприятие распалось, и с тех пор они только раз поговорили по телефону. Именно на его помощь Скоробогатов и рассчитывал.
Ехать было немного страшно, но удивительно приятно. Сзади под сиденьем покоился симпатичный кожаный чемоданчик, под завязку набитый зелеными хрустящими купюрами. Впереди стелилась прямая как стрела дорога, напоминающая тот самый путь к светлому будущему, который для Антона уже стал вполне реальным. Заграничный паспорт Скоробогатов приобрел давно: он несколько раз ездил в Польшу, Грецию и Турцию по коммерческим делам, и в нем осталось лишь проставить несколько штампиков, которые стоили смехотворно маленькие деньги. У Антона даже имелся толстый и тяжелый, как золотой слиток, русско-всеязычный разговорник, и в памяти – небольшой запас английских слов: «Hello, Mike, how are you? I`m very well, thank you!»
Несколько раз на дороге ему попадались голосующие. Как правило, это были дорожные бабочки, но подсаживать Скоробогатов никого не собирался. Пролетая мимо, он с какой-то полубезумной улыбкой громко выкрикивал:
– Все! Пошла ты в задницу! Миллионеры шлюх не возят.
Собственное остроумие вызывало у Антона истерический смех, и он исступленно лупил руками по рулю, вдавливал педаль акселератора до конца в пол и хохотал.
Проехав очередной пост ГАИ, Скоробогатов посмотрел на указатель – до Вышнего Волочка оставалось чуть больше сорока километров. Пустой желудок настойчиво напоминал о себе урчанием, и Антон решил купить в городе хотя бы пирожков или на худой конец колбасы с хлебом.
Вырулив в крайний левый ряд, Скоробогатов нажал на газ и почувствовал, как послушная «лошадка» уверенно набирает скорость. Справа назад пробегали деревенские домишки, торговцы машинным маслом, экзотическими фруктами и пожилые цветочницы с ведрами неправдоподобно красных георгинов. Слева навстречу неслись автомобили, каждый раз ударяя Антонов жигуленок упругой воздушной волной. Все это было ему хорошо знакомо, быстрая езда приятно волновала, а блистательные перспективы кружили голову феерическими образами.
Увлекшись фантазиями, Антон и не заметил, как впереди идущая машина очень быстро и опасно приблизилась. Он увидел перекресток, одновременно взглянул на спидометр и нажал на тормоза, но владелец красного «москвича» уже лихорадочно выруливал от него в другой ряд, пытаясь спасти свое имущество от неизбежного столкновения.
Удар по тормозам на скорости в сто двадцать километров ввел жигуленок в такой штопор, что Скоробогатов не успел сообразить, куда крутить и нужно ли вообще крутить руль. Машина смерчем пронеслась последние сто метров, багажником врезалась в красный «москвич», рикошетом отлетела к старенькой иномарке и, разворотив ей бок, далеко улетела на встречную полосу.
Времени на размышления и тем более на эмоции у Антона было очень мало. При такой аварии отделался он легко: испугом и головокружением. Куда большее его ожидало при встрече с пострадавшими автолюбителями, а разговор с людьми в милицейской форме и вовсе мог закончиться для него полным крахом. Поэтому не раздумывая Скоробогатов достал из-под заднего сиденья чемоданчик с деньгами, выпрыгнул из машины, схватил свою сумку, куда он положил документы, и бегом подался в лес, который начинался в нескольких метрах от дороги. Позади него слышались крики и автомобильные гудки, в груди испуганно колотилось сердце, а впереди белыми вертикальными столбами маячили спасительные деревья, о которых Антон любил иногда попеть за столом после нескольких рюмок водки.
Полдня ходьбы с сумкой и тяжелым «дипломатом» по густому, почти девственному лесу, изрядно измотали Скоробогатова. Вещи оттягивали руки, постоянно цеплялись за ветки, волочились по земле, когда Антон, согнувшись пополам, пробирался по непролазному ельнику. К исходу четвертого часа страх потерять все, ради чего он рисковал, к чему мысленно привык и прикипел душой, несколько поутих, и Скоробогатов решил вернуться к шоссе.
Остановившись в очередной раз на привал, Антон достал из сумки пистолет и сунул его за пояс под куртку. Документы он распихал по карманам и хорошенько проверил, что еще из вещей может понадобиться до отъезда за границу. Оказалось, что без всего остального вполне можно обойтись, и Скоробогатов замаскировал сумку в овраге в густых кустах.
Идти стало намного легче, но Антона сильно мучили голод, жажда и полная неопределенность в том, куда он идет. День подходил к концу, вокруг не было видно никаких признаков человеческого жилья, а главное, непонятно было, на сколько километров тянется этот лес. Особенно расстроил его живописный кряжистый пень с букетом ярко-оранжевых поганок по всей окружности. Мимо него он уже проходил часа два назад. Часть грибов были раздавлены – Скоробогатов задел их сумкой. Это означало, что он сделал огромный круг, а значит, потерял много времени и сил впустую.
Наконец Антон выбрался к едва заметной лесной дороге с заросшей колеей, которая с наступлением темноты и привела его в глухую деревушку с единственным уличным фонарем.
В деревне Скоробогатов первым делом отыскал колонку и напился воды. Затем он прошелся вдоль домов, высматривая в светящихся окнах одинокую старушку. Ему не хотелось проситься ночевать в семью, где пришлось бы придумывать легенду о том, как он оказался в этих краях. Не хотелось общаться с ошалевшим от скуки хозяином: курить с ним на крылечке, слушать, сколько тот вчера принял на грудь с соседом Петровичем или самому изобретать темы для разговора. Единственное, чего он сейчас желал, это наесться до отвала, покурить и завалиться спать.