Я зашла в дом, следом за мной вбежал Жюль.
– Давай, сынок, мы идем в ванную!
Он замирает на миг, скрестив руки на груди.
– Нет, не хочу в ванную! Хочу смотреть мультики!
– Жюль, не начинай! Пора в ванную, ведь ты уже посмотрел две серии «Чупи»[22], сейчас будем мыться, а потом поедим. Ну, быстренько!
Он не сдвинулся с места, его личико пылало обидой:
– Ты – плохая! Я с тобой больше не дружу!
Еле сдерживаясь от смеха, я взяла его на руки, чтобы отнести в ванную. Мы и так полностью выбились из графика на эти выходные. У меня нет больше времени на переговоры.
Проходя мимо кухни, я вспомнила мамины слова: «я кое-что для тебя оставила».
Я приблизилась к тому, что сначала показалось мне книгой, пока маленький паршивец извивался в моих руках. На столе лежал каталог агентства недвижимости, который специализировался на аренде жилых помещений. На случай если мамин месседж не дошел бы до меня, она наклеила сверху стикер: «Хорошо бы тебе начать подыскивать жилье, по крайней мере, так будет лучше для малыша. Целую. Мама».
28 октября 2000 года
Мы остановились на последней из трех квартир, которые успели просмотреть. В первую до нас уже заселились крысы, явно не умевшие пользоваться туалетом. Вторая оказалась почище, однако в этом случае нам пришлось бы делать выбор между столом и кроватью. А вот третья находилась неподалеку от бульвара, в новостройке с лифтом, домофоном и мини-кухней. Когда мы подписывали договор четырехцветной ручкой, наши глаза светились от счастья.
В день переезда рабочих рук у нас было больше, чем мебели. Отец сам собрал кровать-мезонин[23] и «стенку» из полок с помощью брата и его подрастающих бицепсов. Натали занялась устройством панно из фотографий на стене гостиной, а твоя мать уже в тысячный раз допытывалась, уверен ли ты в том, что делаешь, ведь здесь так тесно и притом далеко от них. Жюли помогала твоему другу Стефану подключать телевизор с игровой приставкой, а Лорен, Самира, Яник и Фабьен отправились проверять, нормально ли работает кофеварка.
Закончив с расстановкой, мы собрались за столом вокруг сковороды с омлетом – без соли и столовых приборов, – он получился отвратительный, но нам было наплевать, ведь его приготовили на нашей сковородке на нашей плите и в нашей кухне.
Они ушли еще засветло, мы помахали им с балкона, а потом ты закрыл дверь на ключ и бросил на меня взгляд, который я хорошо знала.
– Знаешь, что перво-наперво нужно сделать после переезда на новое место?
Я ответила «нет», хотя, конечно же, знала.
И вот мы принялись «обживать» – сначала кровать. Потом диван, стол, а затем и душ. Приметами пренебрегать нельзя.
Опорожнив коробки, мы разложили на полках одежду, подаренное родителями постельное белье, твои модельки, мои книги, разрозненную посуду, наши компакт-диски, видеокассеты и новинку – DVD-диски – и все те предметы «из детства», которым было предназначено сопровождать нас во взрослой жизни.
Было уже за полночь, когда наша квартирка приняла божеский вид. Мы совершенно выбились из сил от физической работы и эмоций. Мы совсем уже собрались идти спать – на одной кровати, ты справа, а я слева, пора было приобретать новые привычки совместной жизни, – то есть залезть в нашу постель под небесами, как внезапно меня осенило:
– Мы забыли самое важное!
Я схватила ручку и кусочек картона и потащила тебя за собой в коридор. Босиком, хохоча, мы сбежали по холодной лестнице до самого низу. Там ты наконец все понял.
Стоя перед почтовым ящиком, я взяла кусочек картона, написала наши имена, пририсовав сбоку сердечко, и просунула его в маленькое «окошко».
Полина Марионне
Бенжамен Фремон
Держась за руки, мы поднялись по лестнице, переступили порог новой квартиры, что нам предстояло еще делать тысячи раз, и закрыли ее на ключ. Мы были у себя дома.
· Глава 18 ·
Довольно-таки прямолинейная записка моей матери оказала тем не менее положительное действие: она заставила меня понять нечто важное. Жюлю требовалась обстановка, в которой он чувствовал бы себя как дома, то есть комфортно. Начать я решила с обустройства его комнаты, где все оставалось нетронутым со времен, когда там жила сестра. Ведь если я сниму другое жилье, пока не вернулся Бен, для Жюля это станет еще одним потрясением. Мальчик уже привык к этой квартире, а переехать на новую можно и в конце лета, если к этому времени не произойдет положительных изменений.
Утром, когда Жюль уехал с Беном, я просмотрела интернет-каталоги мебельных магазинов и аксессуаров. Сделав заказ того, что мне понравилось, я съездила за выбранными вещами и принялась все менять.
Мне казалось, что сделать это не так уж сложно. На самом деле я и не представляла, что установка кроватки и прибивание нескольких рамок к стене до такой степени меня измотает морально. Ведь это была ежесекундная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть – сделать так, чтобы в мой мозг не проникали через лазейку сознания образы прежней детской сына.
Первая кроватка Жюля, которую мы выбрали вместе, обегав, высунувши языки, десятки специализированных магазинов. Первая фотография нас втроем, висевшая над его комодом. Волосы на ней у меня слипшиеся, и вид такой, словно я только что побывала под многотонным грузовиком. Но если бы мне пришлось оставить единственное фото в жизни, я выбрала бы именно это.
Крохотные ползунки, которые мы сложили в ящики, говоря себе, что дизайнеры явно ошиблись и человеческое существо не может быть настолько маленьким.
Кофточка, связанная моей обожаемой Нонной, с варежками, шапочкой и пинетками из желтой пряжи.
Ночник, освещавший первые одинокие ночи нашего малыша, когда я не отрывала от уха «радионяню».
Мне требовались поистине сверхусилия. С тех пор как Бен меня бросил, все вокруг напоминало мне о нем. Словно вся вселенная на меня ополчилась, открывая мне истинный масштаб моей утраты. Запах в магазине, имя в фильме, песня по радио, похожий силуэт на улице. Присутствие Бена никогда не представлялось мне настолько глобальным, как после его ухода.
Телефон спас меня от полного погружения в грустные воспоминания. Звонила Натали. Я сбросила вызов, как делала это каждый раз. Она уже оставила мне десятки сообщений и продолжала время от времени присылать эсэмэски, чтобы сказать, что она обо мне думает.
Я познакомилась с Натали еще в лицее, мы наделали немало глупостей вместе, она была свидетельницей на моей свадьбе, а я – на ее, наши мужья стали неразлучными друзьями. Порой у меня возникало горячее желание ее увидеть, чтобы, как раньше, прошвырнуться по магазинчикам на улице Сент-Катрин, купить итальянское мороженое и посидеть на ступеньках площади Кенконс[24], поверяя друг другу незамысловатые амурные истории. Но если я ей отвечу, расскажу, через что мне приходится проходить, увижусь с ней, наша встреча станет дополнительным подтверждением того, что все происходящее со мной – правда.
Опять зазвонил телефон. Снова Нат. Опять я сбросила вызов, но тут же раздался новый звонок. Наверняка что-то срочное. И я ответила.
– Алло?
– Полина? Это ты?
– Да, я. У тебя все в порядке?
– Да плевать на меня сто раз! Как ты? Я знаю, что ты любишь оставаться одна, когда тебе плохо, но я и правда очень беспокоилась.
– Прости. Мне нужно еще немного времени.
– Да понимаю, птичка моя. Когда я узнала, что ты живешь у родителей, я сразу догадалась, что у тебя не все в порядке. Как ты справляешься? Удается держать удар?
– Я не хочу об этом говорить, прости, ради бога…
– Конечно, конечно, я все понимаю! Я тебе позвонила только для того, чтобы услышать твой ответ. Ты получила приглашение?
– Приглашение?
– Да, на годовщину нашей свадьбы! Десять лет прошло, представляешь? Уму непостижимо, мне кажется, все это было вчера… Мы заказали тот же зал, пригласили тех же гостей, плюс несколько детей и минус несколько стариков, и поскольку это совсем скоро, я хотела убедиться, что ты придешь.
– Когда это будет?
– В следующую пятницу. Так, значит, ты не получила приглашение?
– Нет, я ничего не получала. Прости, Нат, я не смогу прийти. Я еще не готова встретиться со всеми. И потом, думаю, он тоже там будет.
– Он же был у нас свидетелем, его нельзя не пригласить. Но придет очень много народа, тебе не обязательно с ним общаться. Давай, Полинка, давай, я не представляю нашей вечеринки без тебя! Ну, пожалуйста!
– Я правда не могу, прости. Вот на ваше двадцатилетие я обязательно приду, обещаю.
Голос ее изменился, помрачнел.
– Ну что ж. Очень жаль, я думала, ради меня ты сделаешь над собой усилие.
– Жестоко, Нат. Если бы ты была на моем месте, ты…
– Понимаю, ты страдаешь, все можно понять, но ведь прошло пять месяцев! На сколько месяцев еще ты собираешься выключить себя из жизни?
– Мне нужно идти, хорошего тебе дня.
– Послушай, Полина…
Мне хотелось выть от ярости, когда я вешала трубку. В следующий раз, пусть она мне звонит хоть тысячу раз, пусть лезет в окно или пришлет почтового голубя, я не отвечу ни слова. Если такова ее концепция дружбы, пусть одарит ею кого-нибудь другого. Разве я не права? Кто она такая, чтобы бросать мне правду в лицо?
18 февраля 2002 года
Мы сыграли в игру «камень, ножницы, бумага». Твои ножницы затупились о мой камень. Скромная, но все-таки победа, и я, танцуя и напевая «Декалькатан, декалькатан, о-е, о-е»[25], прошлась по нашей квартире.
Ты пошел туда вечером, после работы. Я снабдила тебя подробным списком, сгруппированным по отделам, и маршрутом, который следовало проложить в магазине, посетив отдел заморозки в последнюю очередь.
И всего-то нужно было купить пятнадцать наименований. После трех часов ожидания, когда я уже намеревалась звонить в полицию по поводу исчезновения человека, ты явился, нагруженный пакетами и с улыбкой до ушей.
– А у меня для тебя подарок! – возвестил ты, оставляя пакеты в кухне.
Я подбежала и повисла на твоей шее. Как же я люблю подарки, особенно если они предназначены мне!
– Хочешь получить немедленно?
– Да! Да! Я была хорошей девочкой!
Ты порылся в одном из пакетов и извлек оттуда розово-белую коробочку. Сразу я ничего не поняла. Но потом прочла, что было на ней написано:
«Пластины с холодным воском для эпиляции лица».
– Как раз была промоакция, и я решил, что тебе понравится.
Я смотрела на тебя, вытаращив глаза, а ты… просто лопался от гордости, старясь изо всех сил это скрывать.
· Глава 19 ·
Честно говоря, мне и правда не нравится жить одной. Родители и Жюль всего четыре дня как уехали, а я уже готова была разместить объявление, что ищу жильца или хотя бы морскую свинку.
Такое со мной впервые. Как только у меня появилась возможность, я покинула отчий дом и стала жить с Беном. Тогда мне было двадцать. Даже когда у нас родился ребенок, он спал вместе со мной. Вот уж не думала, что когда-нибудь стану так скучать по родителям, – слишком уж тихо в доме. А я предпочитала слышать скорее мысли других людей, высказанные вслух, чем собственные.
Напрасно я засиживалась на работе допоздна, а по вечерам таскалась по супермаркетам, все равно мне не удавалось убить лишнее время. Когда я сказала своей коллеге Кристине, что мне одной скучно, она сделала большие глаза и заохала. Мне показалось, что она вот-вот взорвется. Она призвала в свидетели Николь из бухгалтерии, чтобы повторить ей то, что я ей сказала, и они принялись смеяться, бросая на меня косые взгляды.
– Ой, не могу! Все бы отдала, чтобы вот так немножко поскучать, – хихикала Кристина.
– Да и я, пожалуй! Хочешь, одолжу тебе моих четверых детей вместе с мужем? – вторила ей Николь.
Затем они успокоились и начали составлять список дел, которыми занялись бы, окажись у них свободное время. Один пункт, похоже, соблазнял их особенно: «побаловать себя».
Поэтому я твердо решила, что это станет моей программой на сегодняшний вечер.
Из агентства я уехала вовремя и сразу отправилась к себе. В доме, несмотря на жару, было прохладно. Я сбросила босоножки и распустила волосы. Покопавшись в компакт-дисках отца, я вставила один в плеер, и вскоре раздался голос Барри Уайта[26]. Мои коллеги тысячу раз правы: коль уж появилось лишнее время, стоит потратить его на себя. Ведь раньше я всегда с большим рвением за собой следила, вот и постараюсь снова выглядеть безупречно. Не считая природных внешних данных, разумеется.
Увы, я далеко не хорошенькая. Я поняла это очень рано, когда еще была ребенком, все называли меня «миленькой», а сестру – «красавицей». Губы у меня очень тонкие, глаза посажены слишком близко, да и нос, мягко говоря, великоват.
В подростковом возрасте в дополнение к моей некрасивости я еще и растолстела. Мама заставила меня сесть на диету, говоря, что это необходимо для моего здоровья. На самом же деле это требовалось ей самой, для ее самолюбия. Дочь вроде меня была для нее настоящим позором. По мере того как я набирала килограммы, мама все больше от меня отдалялась, и я это чувствовала. Она все реже разговаривала со мной, становилась все раздражительней. А потом она ушла. Как-то вечером, когда я вернулась из лицея, на кухонном столе меня ждала записка. «Мне нужно побыть одной. Не ищите меня. Я скоро вернусь». Подписи не оказалось, но я сразу узнала ее почерк. Папа мгновенно сменил маму на бутылку. Ромен стал куда-то исчезать по ночам. Эмма целыми вечерами не сводила глаз с входной двери. А я перестала нормально питаться.
Вернулась она через триста сорок три дня к моим двадцати четырем килограммам весу. От меня остались лишь кожа, кости, да еще нос. Мама сказала, что так дело не пойдет и обвинила отца: дескать, он не замечал, что со мной происходит что-то неладное. Но ведь это было нормально, что он ничего не замечал, – ведь у него все это время постоянно двоилось в глазах, вот я и казалась ему толще. Меня поместили в клинику, и врачи повесили на меня ярлык со словом, за которое полагается немало очков при игре в скрэббл[27], а мама отвоевывала свое место хозяйки дома, пока я возвращалась к жизни. С тех пор я никогда уже не отказывалась от еды, однако продолжала взвешиваться по утрам, чтобы оставаться уверенной в том, что меня снова не бросят.
Дабы не пугать людей, я взяла за правило ежедневный уход за лицом и волосами. Парикмахерскую посещала раз в месяц, маникюр-педикюр обновляла раз в две недели, регулярно пользовалась кремами, дважды в год консультировалась с диетологом. Я никогда не выходила на улицу без макияжа, обязательно использовала пудру, румяна, тушь для ресниц, помаду, ногти у меня всегда были как на картинке, после каждого мытья головы непременно проходилась по волосам «утюжком», а по воскресеньям тщательно подбирала одежду на будущую неделю. Но исполняла я все это на автомате, без всякого удовольствия. Однако в этот вечер я решила как следует посмаковать косметическое действо.
Я зажгла свечу с ванильным ароматом в ванной комнате, наложила маски на лицо и волосы и постаралась сосредоточиться, ощущая свою кожу, ласкающую нежность и чудную освежающую приятность косметических средств. Затем я погрузилась во вспененную ванну с небольшим количеством почти горячей воды. И мгновенно почувствовала разрядку. Прикрыв глаза, я позволила мышцам окончательно расслабиться, а голове приказала замедлить мыслительный процесс. Замедлить. Замедлить.
Я уже пребывала на грани блаженного забытья, когда раздался звонок моего телефона. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Не медля, я вылезла из ванны. Я совсем забыла, что сегодня пятница и скоро восемь часов. Мне бы следовало давно быть в пути.
· Глава 20 ·
– Я знала, что ты обязательно придешь!
Натали горячо обняла меня. Она надела свое свадебное платье и держала в руках тот же букетик, что и десять лет назад.