– Контролируйте каждый час.
– У меня двенадцать рожениц, – Олин укоризненно взглянула на меня.
– Контролируйте каждый час, – я была непреклонна и на то имелись основания.
– Поняла, магианна Сайрен, – сестра осторожно придерживала малыша. – И да – может это и не мое дело, но вас заметно шатает. Поспать бы вам.
Молча кивнув, я улыбнулась вяло посасывающему младенцу, после его обессилевшей матери. Женщина не улыбалась – горе, оно такое, не позволяет видеть лучик радости.
Покидая операционную, я посторонилась и придержала двери, в которые две нянечки вкатывали каталку – роженицу перевезут в палату и начнется подготовка операционной для следующего больного.
– Долго ты, – госпожа Эльза Никен укоризненно покачала головой, от чего чепчик на ее седых волосах тоже покачнулся. – У меня больной ребенок в семнадцатой, загляни.
Я растерянно посмотрела на нее и прошептала:
– Магианна Сайрен ждет в операционной.
– Дите кашлем захлебывается! – рявкнула нянечка.
– Богиня света!
Я стянула белый халат, сунула его Эльзе вместе с папкой, и сорвалась на бег. Семнадцатая палата отделение детской лечебницы – четвертый этаж, мы на втором. Взбегая по лестнице, ощутила легкое головокружение, и аритмия началась, указывая на слабость всего организма. Остановилась на мгновение на последней ступени, переждала немного и вновь побежала. Из всех магов-целителей в лечебнице только я и магианна Соер, расслабляться некогда.
Торопливо войдя в палату, я приветливо кивала нянечками и сестрам милосердия, но шла целенаправленно – к малышу трех-трех с половиной лет, надсадно кашляющему в руках бледной от ужаса матери. Еще издали определила – кашель сухой, приступообразный. Плохо.
– Света вам, – поздоровалась с женщиной, уверенно отбирая ребенка.
Малыш даже не заплакал – дети меня любят. Уложила на грудь, рукой забралась под одежду, расположила между лопаток – очередной приступ кашля показал, что бронхи чистые, хрипов нет, воспаления так же. Будь у меня магия, дело решилось бы в несколько минут, а так…
– Сестра Эннас, – позвала я, и едва девушка моих лет подошла, распорядилась, – жженный болотный сахар растворить в половине стакана воды. Дать немедленно. Основное лечение назначили?
– Нет, магианна, – растерянно произнесла сестра милосердия.
– Листок и карандаш, быстро, – скомандовала я.
Ребенок вновь начал кашлять. Как же мне нужна магия! О, боги, это ужасно.
За четыре минуты я расписала схему лечения, к этому времени принесли коричневый напиток. Малыш пил, а я нервно писала рецепты еще для четверых. Когда выбегала из палаты, кашель уже стих. Это радовало.
Сбегая по лестнице вниз, чуть не упала, но удержалась. Иначе хороша бы я была, магианне нужна помощь, а у меня ноги сломаны – в лучшем случае, в худшем – шея. Мой нервный смешок испугал поднимающуюся нянечку, но на объяснения времени не было. Руки я мыла запредельно быстро, халат и перчатки мне помогли натянуть сердобольные сестры, в операционную я вбежала, подправляя чепец.
– Где тебя темные носят? – взревела магианна, едва я вошла.
Ответа никто не ждал. Торопливо обошла больного, в ужасе посмотрела на декана Соер.
– Ножевое ранение, характер внутренних повреждений не ясен. Работаем в паре.
Хотелось напомнить, что я даже с магией ни разу не оперировала, пусть и в паре. У меня дрожали руки, внутри все тряслось, мне так страшно было, но…
– Да, магианна, – выдохнула я, поднимая повязку.
Две сестры стянули простынь с живота мужчины, нянечка принялась намазывать дезинфицирующим раствором, я растерянно оглядела инструменты. И приказала себе «Соберись!». Операция началась.
Пациент погиб. Мы все сделали правильно, на удивление правильно, но сердце не выдержало. Он умер, в момент, когда его уже зашивали. Просто умер. Мы ничего не могли сделать. Пытались, не могли не попытаться, но сердце…
Потом, когда его, накрыв белой простыней вывозили из операционной, магианна Соер нервно срывала окровавленные перчатки, а я стояла, несколько минут, словно придавленная многотонной скалой.
– Проклятые темные, – вдруг простонала леди декан, – проклятые всеми силами темные! Как же я их ненавижу!
Это было единственным проявлением эмоций, которое позволила себе магианна. Уже в следующее мгновение, она сухо сказала:
– Сайрен, поднимайся в детское отделение, я на третий этаж.
Молча кивнула, вышла из операционной, сняла перчатки, нарукавники, халат, чепец. Вымыла руки… вымыла снова… и еще раз… Терла щеткой до красноты, и остановилась, лишь вспомнив о детях. Нужно идти. Нужно. Если не я, им просто никто не поможет. Маги-целители оказались благоразумными и покинули город, естественно долг призовет вернуться, но вряд ли сегодня. Надеюсь, хотя бы завтра.
* * *
Темная Империя. Ксарах
Школа Искусства Смерти
– Достал?!
– Немного, – тролль, переваливаясь на каменеющих ногах, подошел к ядовитому кусту, огляделся и юркнул под прикрытие с ловкостью лесной феи.
Кустик поклацал подобием зубов, пытаясь прокусить каменную кожу, осознал отсутствие шансов, и с тяжелым вздохом принялся ожидать новую жертву, так как три имеющиеся быть съеденными отказались.
– Ну?! – требовательно вопросил второй гаргул, кутаясь в подертые крылья.
Тролль молча высыпал шесть кровяных колбасок. Странное дело – из его руки они выпали, а на траву не упали.
– Это все? – облизываясь, хором спросили горгульи.
Растерянно поглядев на свои пустые ладони, каменный неуверенно кивнул.
– Тьма раздери, мы сдохнем с голоду! – шепотом воскликнула горгулья.
И тут совсем рядом раздалось вкрадчивое:
– Допустим, смерть от голода вам не грозит.
Кусты опасливо раздвинулись сами, во избежание, и горгульям представился директор школы Искусства Смерти.
Несколько секунд никто не двигался, в следующее мгновение гарпии начали незаметно закапываться, тролль предпринял попытку обратиться в камень, предки его утратили эту способность много веков назад, но Кауг вдруг уверился, что сможет.
– Как жизнь молодая? – невозмутимо поинтересовался магистр, глядя с каким старанием собеседники пытаются слиться с окружающей природой.
– Не жалуемся, – пробормотала гарпия, подкапывая землю левым когтем.
– Это вы зря, – добродушно сообщил Эллохар, – тут в прошлом году с десяток неупокоенных умертвий закопали, так что не советую.
Горгулья хотела было ответить, как ощутила доселе не ведомое – чьи-то острые зубы впились в лодыжку.
– Уййй! – возопила несчастная.
– Да, точно, именно здесь, – улыбнулся магистр.
Осторожно высвободив ногу, горгулья не удержалась и припечатала рвущееся из земли умертвие кулаком в лоб. Магистр Смерти укоризненно покачал головой и полюбопытствовал:
– Зачем реквизит учебный портите?
Перепуганная горгулья торопливо протерла треснувший лоб крылом, после нервно прикопала умертвие, и припав к земле, попыталась уползти. Молча, но настойчиво, и даже упершись в ногу Принца Хаоса, не оставила попыток спастись.
– Кстати, я так понял это вы мне тут всех местных крыс распугали? – невозмутимо поинтересовался Эллохар, глядя на каменеющего, к его удивлению тролля и предающихся панике горгулий.
Троица застыла. И только в глазах Кауга мелькало торжествующее «Я могу, я могу!».
– Надо же, – задумчиво протянул директор, – а мы были убеждены, что прямоходящие тролли утратили способность обращаться в камень… Милейший, вас нужно исследовать.
«Я дурак, – печально подумал камень, – я полный дурак!».
Вспыхнуло синее пламя, открывая переход. Горгульи застыли.
– Дамы первые, – усмехнувшись, произнес Эллохар, приглашающим жестом предложив проследовать в спасительный переход.
Горгулы, оба мужского пола, почему-то не стали возражать и опрометью помчались в спасительную даль родных просторов Хаоса, камень дернулся, дернулся снова, в отчаянии проклиная вернувшуюся способность.
– Увы, – уничтожая прорыв пространства, произнес магистр Смерти, – вы, мой драгоценный, слишком ценный экземпляр.
В следующее мгновение раздалось негромкое «Тараг» и возрожденный дух возник перед господином.
– Слушай, – задумчиво начал магистр, – а кто у нас специализировался по атавизмам рас Хаоса?
– Адептка Ии, – мгновенно ответил дух.
– Зови, – приказал директор, потягиваясь.
Ждать пришлось недолго – одна из капель росы на кусте, стремительно увеличилась, скатилась по зеленому овалу, тягуче свесилась… на траву встала уже синеглазая и светлокожая настолько, что казалась полупрозрачной, риссина клана Воды. Огромные, в пол-лица, темно-синие глаза в обрамлении совершенно белых, будто подернутых инеем ресниц, вопросительно уставились на директора. Эллохар молча сравнил хрупкую, едва доходящую ему до пояса адептку, и массивного завершающего каменеть тролля, доходящего до груди магистра. Хмыкнул, указал на камень и сообщил:
– Забирай.
Ии перевела взгляд с лорда директора, на каменеющего тролля. Темно-синие глаза вспыхнули, на губах промелькнула довольная улыбка и девушка, торопливо спросила:
– Значит, вы одобряете вторую главу?
– Эмм, – протянул магистр. – Зайдешь ко мне завтра с планом дипломной.
Торопливый поклон и хрупкое создание, нетерпеливо потирая руки, подступило к троллю, чтобы взвалив единым движением на плечо каменную махину, едва ли не пританцовывая поторопиться к учебным корпусам.
Глядя ей вслед, Эллохар тихо спросил:
– А что там, во второй главе?
Тараг привычно влез в комнату адептки, нашел работу, раскрыл и продемонстрировал изображение директору. Глядя через голубовато-мерцающий экран на рассмотрение свойств окаменения кожи горных троллей и разрез в теории всех слоев собственно кожного покрова, магистр откровенно пожалел несчастного, а потому:
– Как закончит, пусть к лекарям оттащит, – приказал Эллохар.
* * *
Темная империя. Ардам. Академия Проклятий
Леди Дэя Тьер
– Темных, родная, – нежный поцелуй с привкусом черного шоколада.
Распахнув ресницы, улыбнулась магистру Темного Искусства. Риан, в одежде Бессмертного, только без маски и капюшон был отброшен на плечи, сидел на краю постели и держал тарелку с чашечкой чая и бутербродом с черным сыром.
– Не разбудил, – догадалась я.
– Ты так сладко спала, – оправдался лорд Тьер.
Я потянулась, сладко зевнула и села на постели, мне заботливо подставили подушку, затем передали завтрак, дождались, пока устроюсь поудобнее, возьму тарелку, отопью уже охлажденный для меня чай и только после этого Риан произнес:
– Сегодня не покидай пределы академии.
Сделав еще один глоток, я спросила:
– Что-то случилось?
– Мне что-то не нравится, – лорд директор поднялся, отошел к окну. – Не могу понять что.
Постоял, затем продолжил:
– Никто ничего не ощутил. Ни Ночная Стража, ни Императорская гвардия.
То есть меня не просто не будили, от меня ушли видимо еще до рассвета и уже трижды перепроверили свои вчерашние подозрения – Лорд Риан Тьер, одним словом. Подумав, я спросила:
– А служба контроля за перебежцами?
Магистр обернулся, взглянул на меня задумчиво, кивнул.
Вспыхнуло адово пламя.
Оставшись одна, я задумчиво съела бутерброд, затем допила чай, а уже после… Вскочив, помчалась в душ, вернувшись, торопливо оделась и собирая волосы, услышала рев трубы призывающей на построение. Небрежно доплетя косу, торопливо накинула плащ и выбежала из директорского домика. Стремительно миновав дорожку, свернула к калитке, о которой говорил накануне Жловис. Вообще я о ней не знала, пока господин привратник не указал, даже страшно представить, что ему Юр пообещал за содействие. Маленькая неприметная калитка действительно оказалась приоткрыта, и, выйдя за забор, я осторожно прикрыла ее.
А в Приграничье царила поздняя весна!
Яркая, солнечная, многоцветная и сверкающая. Солнце едва-едва поднялось, на домах, деревьях, кустах и каждой травинке сверкали капельки росы, в небе стаями носились яркие разноцветные весенние бабочки, стайка кошек торопливо летела из Ардамского леса. Стайка кошек летела прочь из леса. Я остановилась, щурясь на солнце и вглядываясь в животных. Нет, я не удивилась бы, будь сейчас середина лета, но весной кошки Приграничья гуляют по лесам, где поют весенние песни в поисках своей пары, а тут…
Кошек, бабочек, синее безоблачное небо и вообще все вдруг затмил огромный золотой дракон. Не задумываясь приветственно махнула рукой Наавиру и едва он пошел на снижение, вновь посмотрела на кошек. И заметила, что Ардамский лес покидает еще одна стая… Что-то не так. Что-то совсем не так.
Земля сотряслась, едва Наавир в драконьем облике спрыгнул.
– Темных, Дей, – весело поприветствовал он.
– И вам кошмарных, лорд Наавир, – задумчиво отозвалась я.
– Малыш, я за тобой, – сообщил дракон.
– Что-то случилось, – догадалась я.
– Угу, – мне подставили крыло, – женская истерика, успокоить никак не можем.
* * *
Маленькая щупленькая гнома горько рыдала на плече Юрао. Ее плачь я услышала едва вошла в контору, а Наавир торопливо вскинул руку и придержал колокольчик.
– Второй час льет слезы, – сварливо сообщил Доха.
Наш стригой хмуро кивнул духу Золотого Дракона, улыбнулся мне. Улыбка стригоя – пугающее зрелище для всех, кто плохо с ними знаком.
– Темных, господин Доха, – шепотом поздоровалась я.
– И вам кошмарных, леди Тьер. Как супруг, как продолжение рода?
Уже собираясь ответить на первую часть вопроса, я осознала вторую и… покраснела.
– Как все печально, – протянул призрачный бывший работник налоговой, – весьма печально.
– И что тебя печалит? – поинтересовался Наавир.
– Триста четвертый пункт, – произнес Доха, задумчиво подперев голову кулаком. – Очень хочется реакцию Тьеров увидеть.
Я потрясенно посмотрела на стригоя, Наавир же, укоризненно покачав головой, заметил:
– Мы с Юром тебя испортили.
– Все гораздо глубже, – задумчиво ответил стригой, – видимо, в жизни я был гномом…
И он мечтательно уставился в списки. Дракон подтолкнул меня в приемную, сохраняя при этом столь невозмутимое выражение на лице, что сразу стало ясно – ему есть что сказать. Наавир и сказал:
– Тролль боевой он был, убили в забегаловке Дяди Урги, – сообщил мне дух.
– Да? – я едва ли не оглянулась, но дракон быстренько закрыл дверь.
Мне же было крайне сложно признать в скупом до невероятности господине Дохе столь же крайне расточительного тролля. Расточительного, шумного, щедрого и залихватски непостоянного. В скупом, сдержанном, говорящем исключительно тихо и размеренно и упорно-целеустремленного.
– И как же его тогда звали? – шепотом спросила я.
– Аурелис, – так же шепотом сообщил Наавир.
Бросив на него недоверчивый взгляд, я искренне заподозрила, что меня дурачат – зеленые глаза Золотого дракона очень уж весело искрились. Однако, я ошиблась – улыбался лорд не с меня. Обернувшись, я узрела Юрао, растерянно сидящего за столом и приобнимающего рыдающую на его плече гному. И все бы ничего, но золотые очи дроу смотрели на нас с видом «Эльфы жестокие», а подбородок дергался так, словно он и сам собирался разрыдаться. Но едва мы оба уделили внимание партнеру, офицер Найтес одними губами произнес «Гады!». Это нам, и искренне. С душой, а после гноме:
– Госпожа Руко, позвольте представить моего совладельца и партнера, госпожу Риате… – сбился, взглянул на меня, махнул рукой и не стал исправляться.
– И его не-е-ет! – не обращая внимания на появившихся, зарыдала почтенная госпожа. – Уби-и-или!
Судя по зверскому выражению, промелькнувшему на лице дроу, Юр и сам уже был готов убивать, причем исключительно почтенную госпожу.
– Сколько это продолжается? – шепотом спросила я.
– Два часа, – ответил Наавир, даже не делая попытки отойти от двери и присоединиться к утешению. – С утра потеряли трех клиентов, которых отпугнули сии рыдания, Юр в бешенстве от потерянной прибыли.