– Не за что. Хуже уже не будет, – ответил он, надеясь, что ей хватит смелости дойти этот нелегкий путь до конца.
– Хуже некуда, – вздохнула девушка, и они зашли в подъезд.
Когда попали внутрь, время показалось Кате вязким и липким: текло медленно, как остатки каши из кастрюли. Прием был холодным: раздеться им не предложили; к столу не пригласили.
Услышав, что кто-то зашел внутрь, мама вышла в коридор квартиры. Уголок губы вверх, глаза хитрой лисицы:
– Как мило, что вы надумали почтить нас своим присутствием! – совершила легкий поклон в сторону Дениса. Удивилась: – Господи, что это на тебе?
Катя предпочла сохранить самообладание:
– Мам, позови папу.
– Зачем?
– Надо, – настояла девушка.
Юлия Владимировна послушно крикнула мужа.
– Ну, чего еще? Иду, иду, ща… – Отец выбирался с балкона. «Проверял банки с квашеной капустой», – догадалась дочка.
Увидев отца, выпалила:
– Мама, папа, я должна вам сказать кое-что очень важное.
«Забеременела!» – со страхом деревенщины подумала ее мать. Хуже этого, по ее мнению, и быть-то ничего не может.
«Женятся!» – уже собрался радоваться Александр Иванович.
Девушка поглядела на Дениса, а он, едва кивнув, взял ее за руку.
«Пора», – решилась она и на одном дыхании выпалила:
– В общем, доктора обнаружили у меня рак. Но если я пройду «химию», то есть шанс, что все обойдется. Вы… меня понимаете? – спросила она, робея с каждой секундой все сильнее.
В ушах застучало. Ощутила, как охватывает колкая тревога, от которой никуда не деться. Уши горели.
«Зачем, зачем же я им сказала? Ведь знала, что понимания не будет…» – сокрушенно подумала Катя, предвосхищая события.
– Саш, ты слышал?
– Слышал, ну и что теперь?
– Как что теперь? Хрен ли ты тут встал? Пошел отсюда! – закричала женщина на Дениса, дабы после его ухода посадить свою девочку под домашний арест. А как же иначе? Ее дочь, возможно, умирает, а этот герой-любовник только мешает родительнице трезво мыслить. Мать считала детдомовца коростой, от которой надо избавиться.
– Юля, хватит! Он-то тут при чем? – встрял отец Кати.
– Как при чем? Не будь подкаблучником, – схитрила супруга, вспомнив, что «лучшая защита – это нападение». Она находилась в состоянии вечной войны с домашними, не понимая, что сама не хочет с ними мира. – Это так ты, значит, беспокоишься о здоровье своей дочери, да? – спросила она, грозно надвигаясь на Дениса. Молодой человек перестал держать рот на замке. Он и так довольно долго это терпел:
– У вас тут совсем крыша поехала? Тоже мне, родители, бля… Ваша дочь сама не своя последние дни, а вы даже не знаете, что с ней творится. Вы вообще о дружеской поддержке слышали, нет?
– Нам-то известно, поддерживальщик.
– Мама, хватит! Благодаря ему, я здесь.
– И это, по-твоему, решает проблему?
– Вы и есть ее проблема, – только и сказал Денис, открывая дверь. – Кать, не трать нервы, ты была права.
Так бы они и ушли, если бы папа за них не вступился:
– Юль, баста! – встал он между ними. – Останьтесь.
– Не при ней, – ответили молодые люди.
– Я же мать! – начала она давить на совесть, пытаясь заручиться поддержкой мужа. Но ее не последовало:
– Котенок, мы недолго, – попросил ее выйти.
Фыркнув, Юлия Владимировна ушла в дальнюю комнату.
– Ну, что говорят врачи?
Наконец, Катя пересказала разговор со специалистом, опустив момент, когда пожилой онколог обнял ее так, как никогда не обнимал родной отец.
У Александра Ивановича был коллега, который тоже проходил «химию». Назначили несколько курсов. Итог оказался неутешителен: рвота, поносы, облысение и смерть. Знакомый был крепким малым, но болезнь иссушила мужика, превратила в спичку. Он помнил, как помогал доходяге выйти из машины и доковылять до подъезда, где его встретили родственники. Несколько дней спустя он ушел из жизни, что глубоко потрясло родителя. Местные, как обычно, судачили: «С нашими врачами проще сдохнуть», «Медицина довела» и т. д. Он находил в сплетнях зерно истины: с одной стороны, заболевание непростое, а с другой, похоже на лотерею. Но одно дело – коллега по работе, а другое – собственный ребенок.
Выслушав дочку, отец задал единственный вопрос:
– Скажи честно, готова ли ты лечиться?
– Да, пап, готова.
Сказанного оказалось достаточно, чтобы отец собрал все имеющиеся у него накопления и оплатил дочери лечение:
– Тогда чего же мы ждем? Пойду в Сберкассу, а завтра на первой едем в город.
Услышав эти слова, Денис пожал Александру руку.
– Спасибо, дядя Саша.
– Та, лишь бы не зря.
Он надеялся, что лотерейный билет окажется выигрышным.
Юлия Владимировна верила в альтернативные методы лечения и отказалась «участвовать в этой авантюре». Ее вера в целителей и знахарок оказалась настолько крепка, что дочка, папа и ее молодой человек отправились к онкологу без нее.
Бедная женщина любила своего ребенка, любила мужа. К несчастью, она не научилась проявлять свою любовь доступными для понимания способами. Секта служила для нее отдушиной, дарила утешение.
Мама не замечала той пропасти, которая разверзлась между близкими ей людьми. Превратилась в изгоя, и, когда захотела наладить отношения, стало уже слишком поздно.
7
Пока троица ехала сквозь мрак на электричке до Петербурга, врач собирался на работу. Покормив свою пятнистую, цвета топленого молока и пушистых сливок кошку (завел, чтобы не превратиться в сухаря окончательно), он вспомнил о Катерине. «Не придет, скорее всего», – подумал пожилой мужчина и тут же получил СМС на телефон: «Здравствуйте, Игорь Вадимович, это Катя из области. Мы едем».
– Вот и хорошо! – облегченно выдохнул доктор, погладив кошку. – Ну все, я пошел. Не скучай.
Кошка, красавица с янтарными глазами, присела на лапках и, удивленно всмотревшись ему в глаза, ткнулась в ладонь хозяина мокрым шершавым носом: «Приходи скорее, не задерживайся».
За время врачебной практики он понял многие вещи. Например, что между новостью о диагнозе и началом лечения часто имеется огромный разрыв, заполняющийся многочисленными опасениями. Работал Игорь Вадимович давно и понимал, что не каждый способен справиться со своими страхами, сомнениями и предубеждениями, вроде: «А вдруг не поможет?», «Что же скажут люди?», «Я уже покойник» и так далее.
Все это казалось несущественным для обывателей, которых не застал врасплох трудный диагноз. «Проверился да пошел лечиться, в чем проблема?» – говорили они, попросту не замечая препятствий. Пациенты же, наоборот, могли впадать в противоположную крайность и преувеличивать трудности. Но это все – лирика, оставим ее поэтам.
Четверть века Игорь работал в онкодиспансере на Ветеранов, 56. Больница была основана еще в 1946 году и была одним из лучших медицинских учреждений города.
Уже на подходе к диспансеру можно было почувствовать запах лекарств. Для одних он ассоциировался со смертью, для других означал выздоровление. Проходя мимо парковки для автомобилей и карет «скорой», Игорь Вадимович попадал в хорошо освещенный холл. Там гардероб, скамейки, на которых пациенты с выбритыми головами и точечками от капельниц на локтях надевали бахилы или ждали встреч с родственниками. Недалеко продавали халаты для студентов медицинского факультета. Затем пункт охраны с турникетом. По лестнице проходила группа интернов. «Наверное, в лабораторию», – подумал он, когда с ним поздоровался коллега-преподаватель.
Войдя в кабинет, разделся. Повесил пальто на вешалку, убрал вместе с уличной обувью в шкаф. Вскипятив себе чай взглянул на часы. На них 08:30. Накинул халат. Через несколько минут медсестра принесла карточки и истории болезни. Начался очередной рабочий день.
Сейчас – пациенты, у каждого из которых своя история. А кабинет и больничная палата – это лишь места, где пересекаются их судьбы. Он уже забыл, что увидит сегодня Катерину, как вдруг она постучалась.
– Войдите.
– Здравствуйте, Игорь Вадимович. К вам можно?
– Заходите, прошу, не стойте в дверях, – ответил он, скрывая радость от ее появления. Он не был из тех, кто делит шкуру неубитого медведя. Праздновать победу было рано. Жизнь не совершает остановок по требованию, а смерть не требует специального приглашения. Поэтому нужно работать.
На приеме больше всех нервничал отец. Не знал, как себя вести: начал с того, что у него есть деньги, поздоровался, а затем сел на кушетку. Денис и Катя сели напротив доктора. Девушка старалась сохранять спокойствие, но все же ерзала. Лицо выдавало ее напряжение.
Каждый задавал вопросы. Отца волновали сроки и стоимость лечения, требовал гарантий; Денис хотел знать, сможет ли его девушка иметь детей? Этот вопрос он задал Игорю Владимировичу тет-а-тет. Услышав, что сможет, облегченно вздохнул. Катя же беспокоилась о последствиях терапии и побочных эффектах от лекарств. В первую очередь спросила, сглотнув комок в горле:
– Я слышала, волосы выпадают, это правда?
– Вы очень правы, ко второй процедуре желательно хорошенько подстричься.
– Блин.
– Поправишься, и отрастут, – шепнул Денис.
– А тошнота, рвота?
– Она не всегда бывает, но легко снимается препаратами, я вам выпишу, они недорогие. Когда начнем лечение, питаться лучше небольшими порциями, за час или два до приема таблеток.
Врач не исключал, что после цикла «химии» придется сделать операцию, но не был уверен:
– Видите. – Игорь Вадимович показывал на снимок. – Опухоль небольшая. Поглядим, как будет реагировать на терапию.
Старания оказались не напрасны: опухоль уменьшилась в размерах, назначенные препараты стали уничтожать раковые клетки.
Опухоль оказалась побежденной.
8
Юлия Владимировна достаточно спокойно отнеслась к тому, что муж решил помочь дочери деньгами: все-таки это же его накопления. Дело было не в деньгах, а в оскорблении ее религиозных чувств.
Неприятный разговор состоялся после первой же его поездки на прием к Игорю Вадимовичу. Отец благодарил Бога, что Катя проводила тот злополучный вечер с Денисом.
– Мы могли отвести ее на сеанс к Отцу-Абсолюту! А вы поехали к этим медикам. Ты всегда относился к нашим групповым встречам как к секте: «если делать нечего, пусть общается, сектантка», – начала скандал супруга, упрекая мужа в недоверии.
– Прости, но я не могу относиться к этому иначе, когда на кону жизнь и здоровье нашей дочери, – ответил он, понимая, что чаша его терпения почти что переполнена.
– Открой интернет, почитай, сколько людей мрет от химиотерапии. Отец-Абсолют говорит, что это все – яд, а твоя вера…
– Знаю я, что твой абсолют говорит, каждый день это вижу! – крикнул Александр Иванович, окинув взглядом их спальню. Повсюду были расклеены распечатки планетарных систем, знаки Зодиака, записки о встречах.
«А, вот ты где…» – муж сорвал листок, приколотый к двери, и начал читать шестой пункт Заметки на полях: «Сегодня, когда Исторические события Квантового перехода уже стоят на пороге и от результатов поведения людей зависит уже не просто их Будущее, а Будущее всей Планетарной системы, Я просто вынужден сказать сразу всем жителям Планеты (и прежде всего участникам Движения), что Планета в который раз отдана в руки людей и если Пятая раса не сможет продемонстрировать ЕДИНСТВО в ДУХЕ, то судьба этих людей повторит судьбу всех предыдущих цивилизаций!»…
– Ах, ты еще издеваешься? Ну смотри, этого я тебе никогда не прощу, – прошипела ему жена. – Знаешь что, если Кати не станет, это будет на твоей совести. Маловерный! – бросила она ему в лицо оскорбление.
Этого отец стерпеть не мог. Еле сдержался, чтобы не ударить жену. Сказал в сердцах:
– Веры, говоришь, у меня мало, да? Не верю я в вашего Отца-Абсолюта, это да. Зато верю, что дочка поправится. – Александр Иванович смял листок с мурой и выкинул в раскрытую форточку.
Жена попыталась остановить, но было поздно: листок утонул в снежной темноте.
– Ты что делаешь?! Это же святое!
– Лучше бы Библию читала, – ответил он ей и, взяв подушку, отправился ночевать в другую комнату. В ту ночь он даже смог уснуть, попытавшись списать услышанные гадости на стресс, который испытывает супруга. Думал, что ей тоже тяжело.
9
Со временем та ссора забылась, спряталась за остатками прожитых дней, как вещичка, заваленная хламом на чердаке.
А когда Катя поправилась, Александр Иванович был вне себя от счастья: настолько, что не замечал очевидного – в то время как Денис с Катей стали еще ближе друг к другу, его собственный брак отказывался жить дальше.
Вскоре Денис сделал Кате предложение, от которого она не смогла (да и не хотела) отказываться. Разлом стал очевидным, когда молодые стали жить вместе, вопреки матери перебравшись в Петербург.
Глаза раскрыл не сразу, со временем. Не был готов признать: да, вчера (год, десять лет назад) было хорошо, но теперь – иначе. Ведь тогда придется принимать непростые решения, чтобы жить дальше.
Сначала отвлекался трудом, пропадал на работе. Перебивался халтурами: строил дачи тем, кого бедняки по привычке называли «новыми русскими». Ему, честно говоря, деньги были нужны мало: пожил, а побывать за границей, как просила его Катя, отказывался. Не то чтобы не хотел, стеснялся. После того, как дочка прошла лечение, стал тратить на себя меньше – бросил курить, побоявшись рака легких. Половину заработка он отправлял дочери на карту, еще часть отдавал жене. Немного в заначку – на рыбалку сходить, новые грузила купить, понтануться перед товарищами.
Иногда думал: «Так и проживем с ней дальше. Жили же, и ничего». Когда накрывало тоской, он находил поддержку в мыслях о дочери: Катя сделала правильный, пускай и непростой выбор, пошла на риск через боль и не прогадала.
Но ничто не проходит бесследно. Когда дочка перестала поддерживать отношения с мамой, он посчитал: все-таки что-то неправильно. Заметил, что стали бесить сектантские привычки жены. Она, в свою очередь, раздражалась, что муж не разделяет ее «увлечения». Раз за разом прокручивал в памяти тот зимний разговор. Фантазировал, что было бы, если Катя отказалась от лечения? А когда задался вопросом, «могла бы смерть дочери спасти их с Юлей брак?», жизнь ответила на его вопрос наглядно…
Летом следующего года Кати не стало. Она умерла ночью, во сне, рядом с любимым человеком. Спокойно и, как оба надеялись, без боли.
Врачи говорят, что причиной смерти стала аневризма. Лопнул сосуд, и нет человека, – объяснял Денис по телефону.
Попытки преодолеть горе от утраты вместе с супругой не увенчалась успехом, и прозрел: надо расходиться.
Было чуточку грустно, ведь эта женщина (когда-то веселая, спокойная, пробивная) подарила ему ребенка, которого они вместе растили. И вместе потеряли.
Ее фанатизм, считал Александр Иванович, он ведь от отчаяния. Видимо, для супруги он оказался единственным средством, чтобы приспособиться к невзгодам этого мира.
Силы расстаться появились спонтанно – однажды утром проснулся, взглянул на некогда родного ему человека, спящего рядом, и понял, что чувств не осталось. Точка.
Он не знал, можно ли сравнить возможность умереть от рака с разводом, но понял, что пора последовать примеру дочери – рискнуть. Он верил, решение будет правильным.
Ведь не выигрывает лишь тот, кто не ищет победы.
27.01.13 – 19.03.2017в Санкт-Петербурге.III. Жизнь после смерти
Форман Уилсону:
– Терпеть боль ради тех, кто тебе дорог.…
Для чего еще мы живем?
«Доктор Хаус», 21 эпизод 8-го сезона.
Одна из квартир шестиэтажного дома, холодное утро. Холодней, чем все предыдущие, несмотря на то, что уже прошла первая половина лета. И дело, если честно, даже не в погоде. Каждое утро холодней предыдущего, когда они идут к своей дочери на могилу. Да, ее родители, муж и жена. Да, к своей мертвой дочери, мать и отец. В комнате приоткрыто окно, и от легкого утреннего ветерка супруг заворочался. Проснувшись, пошел на кухню, вскипятить себе чай. Восемь утра. Каждое утро до ужаса, до тошноты похоже на предыдущее с тех самых пор, как ее не стало. С тех пор, как она умерла, каждый новый день – пытка.