Юджин Рэнд
Рождение ворона
Посвящается Ю. З. – путеводной звезде, сияющей ярко, несмотря ни на что.
Soulshop. «Найти и потерять»Сколько пришлось пройти, чтобы себя собрать.Много еще в пути нам предстоит понять.Сквозь километры звезд наконец осознать:Чтобы себя найти, нужно потерять.
Часть первая
Сквозь дымчатую пелену тумана показалось лицо матери. Она смеялась и подтрунивала надо мной, веля поторапливаться. Я как вкопанная стояла в проходе дома, окруженная чемоданами, наполненными вещами, пытаясь рассмотреть ее лицо, усыпанное веснушками, такое мудрое, но одновременно юное. Мама всегда говорила, что ее веснушки являются благословением солнца. Того самого, что так ярко и жизнерадостно светило над ее каштановыми волосами, пока та стояла на крыльце. Она рассказывала, что веснушки – признак большого счастья у человека, и я готова была поклясться чем угодно, что видела это самое счастье в ее безумно красивых глазах. У меня веснушек не было, но я и без них была такой же счастливой.
– Подвинься, копуша! – отталкивая меня в сторону, произнесла Кэти, моя сестра, которая десятилетним смерчем пронеслась к выходу. Ее голос эхом отозвался в моей голове, быстро затихая в пространстве. На секунду мне показалось, что я наблюдаю со стороны и вижу Кэти и маму так, словно смотрю старое семейное кино. Я что-то ответила сестренке, кажется, «Мелюзга!», но, к собственному удивлению, я не услышала своего голоса.
Я смотрю, как Кэти ехидно показывает мне язык, перевожу взгляд на маму и вижу, как она снова смеется над этим. Опять ощущаю эффект кино, но теперь уже все движения происходят в замедленной съемке. Пользуясь моментом, стараюсь всмотреться в лица матери и сестры, стараюсь запомнить каждую их черту, каждую микроскопическую частицу. Но чем тщательнее всматриваюсь, тем больше расплываются их образы. Какие-то детали проскальзывают мимо моего взора, я пытаюсь понять, какие именно, но ничего не получается. Ощущение чего-то нереального все больше и больше начинает захватывать меня.
Голос отца, ожидавшего нас у машины, вывел меня из транса. Он тоже начал поторапливать нас, ведь наше семейное путешествие в Калифорнию обещало быть долгим, и папе не терпелось выехать на трассу как можно быстрее. Я наконец вышла следом за сестрой, мама тут же поспешила закрыть дом на замок, и мы все втроем направились к машине. Когда мы дружно рассаживались по своим местам, я была целиком и полностью уверена, что эта поездка будет одним из лучших событий в моей жизни.
Мы наконец отъехали от дома, посчитав это отправной точкой нашего путешествия. Папа вел машину, внимательно смотря на дорогу, но при этом слушая, что говорит ему мама. Кажется, она рассказывала про свою художественную выставку, которую планировала открыть через пару недель. Этого события она ждала с нетерпением, хотя изначально очень боялась выставлять напоказ свои работы. Но папа все же уговорил ее согласиться с предложением агентов и, довольный таким достижением, втайне от мамы ждал этой выставки не меньше нее.
Я взглянула на сидящую рядом Кэти – сестренка сладко спала, обнявшись со своим любимым плюшевым медведем. Удивительно, что обычно неугомонная, чересчур энергичная Кэти всегда быстро засыпала в машине. Усмехнувшись про себя, что хоть какое-то время мы проведем в тишине, я стала глядеть в окно.
Мы преодолели пару кварталов и уже подъезжали к ведущему из города шоссе, как вдруг произошел сильный толчок сзади, послышался визг тормозов, скрежет металла и звон треснувшего стекла. Меня резко дернуло в сторону, а затем непонятно от чего перевернуло вверх тормашками. В глазах блеснула яркая белая вспышка, а потом вдруг все померкло. Меня обуял страх от накинувшейся на меня темноты. Я была не в состоянии что-либо увидеть, глаза отказывались открываться. Я почувствовала, что задыхаюсь, ощущала, как воздух с трудом проникает в легкие, а все мое тело будто пронзают тысячи тончайших иголок. Что-то тонкое обхватило мою правую руку, прочно стягивая ее. Я резко дернулась в попытке освободиться, но сделала только хуже. Что-то хрустнуло, и я закричала, совсем не сдерживаясь. Наверняка мой крик был громким, однако мне же он показался совсем беззвучным. Адская боль заслонила его, она раздирала меня на части. Я начала терять сознание, ощущая, как все вокруг погружается в тишину. Темнота окутала меня совсем на мгновение, но мне оно казалось вечностью. Вскоре я пришла в себя, попыталась медленно открыть глаза. Получилось не сразу. Пока веки, будто заклинившие оконные створки, пытались разойтись, я ощутила, как по волосам стекает что-то густое и неприятно теплое. Сломанная рука, по-прежнему обернутая чем-то, не слушалась меня, я была не в состоянии ей пошевелить. С каждым прикладываемым усилием сделать хоть что-то я лишь получала новую порцию обжигающей до дрожи боли.
Левой рукой я дотронулась до жидкости на голове. Глаза уже поддавались моей воле, зрение немного восстановилось, и тогда я смогла разглядеть на своих пальцах сгустки крови. Это не так уж напугало меня, и вообще я никогда не боялась ее. Однако то, что я увидела краем глаза, заставило меня содрогнуться. На другой стороне от меня лежала Кэти. Она была повернута спиной ко мне, ее лица я не видела, но сестренка не двигалась. Я попыталась подобраться к Кэти, но ремень безопасности, обхвативший меня и, как оказалось, мою правую руку, заклинило, и он не собирался меня отпускать. Я потянулась к сестре другой рукой, но едва могла прикоснуться к ней кончиками пальцев. Я смотрела на Кэти, но та не подавала никаких признаков движения. И тогда, приглядевшись, я осознала, что моя сестра совсем не дышит.
Поняв, что произошло, дышать чуть не перестала и я. В панике, истерике и нахлынувшем на меня бреду я начала дергаться во все стороны. При любом, даже самом малейшем движении сломанная рука и побитое тело напоминали о себе болью. Но мне было плевать на это. Все, чего я хотела в данный момент, это приблизиться к Кэти. Понять, что я ошиблась, увидеть, что моя маленькая сестренка не умерла. Не понимая, что творю, я кричала и ревела, звала родителей или хоть кого-нибудь на помощь, но все было бесполезно.
Сквозь слезы я посмотрела вперед, туда, где сидели родители. Я заметила маму, свесившуюся на ремне. Голова ее была необычно наклонена лицом ко мне. Мама смотрела прямо на меня. Глаза ее были широко раскрыты, скорее, от замешательства, чем от испуга. Мама продолжала смотреть на меня, ничего не говоря и вообще никак не реагируя на то, что происходило вокруг. Я ревела, глядя на нее, понимая, что мама уже не сможет помочь мне или Кэти. Мама тоже была мертва.
Из меня вырвался не то писк, не то стон. Хотелось кричать, будто раненый зверь, и я кричала, не отказывая себе в этом. Обуреваемая истерикой, я не хотела думать ни о чем, но в голове на секунду промелькнула мысль: где-то ведь должен был быть отец! Папа, наш великий и бесстрашный герой, придет ко мне и вытащит меня из этого кошмара. Семейное кино вмиг превратилось в фильм ужасов. Все это казалось мне страшным сном, и я надеялась, что отец придет и разбудит меня.
Смахнув непрекращающийся поток истерических слез, я попыталась заглянуть на место водителя. Обзор был не лучший, но мне стало понятно, что отца в машине не было. Поискав его глазами, я заметила, как в открытой дверце машины промелькнули знакомые штаны. Именно эти штаны мы с Кэти подарили отцу на прошлогодний день рождения. Значит, отец жив и ему удалось выбраться из покореженной машины!
Отец, потрясенный не меньше остальных и наверняка еще не осознавший полной трагедии, вероятно, выполз из машины. Я не видела его, но мой взгляд как магнит был прикован к тому месту, где он должен был появиться. Мысленно я старалась помочь ему, подтолкнуть его, чтобы он быстрее встал на ноги. Глупо было так думать, но я все равно прикладывала каждое ментальное усилие, сама же будучи закованной в капкан ремня безопасности и не в силах совладать с ним. Мне стало стыдно признавать, но я эгоистично желала, чтобы мой любимый папочка поскорее пришел в себя и наконец вытащил меня из этой ловушки. Желая этого всем сердцем, я немного успокоилась, но напрочь позабыла о маме и Кэти, о том, что с ними стало. Мысли мои метались хаотично, на уровне первобытных инстинктов. Они проносились в моей голове, но я не осознавала их серьезность, за что буду каяться всю оставшуюся жизнь, которая могла оборваться в любую секунду.
Наконец я увидела, как рука отца схватилась за место на дверце, где раньше было окно. Я все еще не видела всей картины, но по звучавшему шуму решила, что папа пытался подняться на ноги. Сейчас у него все получится, думала я, ожидая, что отец вот-вот ринется на выручку своей семье.
Но вместо этого раздался лишь звук выстрела…
* * *
Резко хватая воздух, я проснулась от громких звуков с улицы. Какой-то идиот яростно колотил мусорные баки. Я не видела этого мудака, но зато сквозь пелену сна слышала, как кто-то из соседнего дома орет на него.
Растирая глаза, мне хотелось поскорее прогнать сон прочь. Призраки прошлого эхом отзывались в голове, не давая мне позабыть давнее прошлое. Мне почудилось, что эти призраки сейчас витают возле меня, нашептывая то, что я так не хотела слышать. Странно, что воспоминание о катастрофе было столь ярким и от того еще более жутким и мучительным. Прошло уже шесть лет, но я словно в очередной раз пережила все это наяву. Нет, это явно был не просто сон. После такого кайфового прихода это был самый настоящий трип. Помнится, такие случались после катастрофы, причем довольно долгое время. Помню, как я посреди ночи просыпалась с криками и в слезах, а когда успокаивалась, не могла уснуть до самого утра. А ведь тогда я даже не употребляла наркотиков. Тогда я еще была малолеткой-отличницей и не тусила с парнями из «41-ойбанды». А связавшись с ними и затем попробовав чумовые колеса или неслабую на убой травку, я спрятала память о произошедшем в сундуке своей души. Тогда мой мир переменился навсегда, и я забила на школу и отличные отметки, забила на занятия гимнастикой. Забила вообще на все и на всех.
Черт, все-таки этот последний косяк был каким-то другим, нехорошим. Башка разрывается, словно на нее уронили наковальню, прямо как в мультиках «Луни Тюнз». Приход, что я словила, крепко затянувшись, не откатил назад мои кошмары. Вместо этого он, наоборот, разворотил этот пугающий до усрачки улей моего разума. Интересно, где Би-Джей нарыл эту галлюциногенную дрянь?
Взгляд мой упал на самого Би-Джея. Вот он, здоровенный черный увалень, весь в дешевых, сделанных под золото украшениях. Сам по себе этот парень был неплохим чуваком, но те, кто не был ему другом, испытывали настоящий страх перед ним. Его тучность компенсировалась слоновьей силищей, и не поздоровится тому, кто попадется ему под руку. Головой на коленях у Би-Джея лежала симпатичная рыжая девчонка, никак сейчас не могу вспомнить, как же ее зовут. То ли Энджи, то ли Кристи. Оба спали как убитые, что я сначала так и подумала, но потом здоровяк всхрапнул, и я чуть с облегчением выдохнула. Глядя на этих двоих своими дремными глазами, вспоминаю, что что-то там у них намечалось друг с другом в спальне, но, судя по всему, сексу они предпочли обдолбаться наркотой до полной отключки. Только сейчас я почувствовала давящую на мои плечи тяжесть. Это не были отходняки, всего лишь гориллоподобная рука Би-Джея. Я скинула ее, рука упала на его живот, а он, даже не просыпаясь, тут же почесался. Зрелище оказалось не самое приятное.
Осмотрелась вокруг. Повсюду царила темнота, нарушаемая лишь слабым мерцанием гирлянд, развешанных тут и там. Обстановка казалась знакомой, и пару секунд спустя я поняла, что нахожусь в квартире одного из ребят из «41-ой банды». Это было хорошим знаком: по крайней мере, я лишь вырубилась от кумарного прихода и ничего не натворила. Тоже можно было сказать и об остальных участниках нашей тусы. Вся квартира была усыпана спящими телами: люди валялись на полу и в креслах, а мы с Би-Джеем и рыжеволосой Энджи-Кристи уместились на диване; одна девчонка спала, прислонившись к стене, какой-то чувак, которого я не знала, сопел, лежа на кухонном столе. В сумраке я увидела свет, исходивший из приоткрытого туалета – оттуда выглядывала нога, в потемках напомнившая мне змею. Всю эту картину наблюдать казалось крайне странным, ведь всего пару часов назад вся квартира ходила ходуном от орущей на полную громкость музыки и веселящихся людей. Множество раз на всяких подобных рейвах я наблюдала, как парни и девчата упиваются и ловят кайфы, как танцуют что есть мочи, как флиртуют друг с другом или выясняют отношения, доводя дело до потасовок. Сейчас же в отключке были абсолютно все, пожалуй, кроме меня. Мне стало жутко от мысли, что я являюсь единственным человеком среди всех этих тел. Воображение рисовало в голове работу старушки Смерти, оставившей за собой лишь кучи трупов.
За окном с визгом пробуксовала машина, шум выдернул меня из неприятных ассоциаций. Следом послышалась полицейская сирена, я машинально повернулась на звуки, и яркий свет неоновых вывесок соседних магазинов ослепил меня. Встряхнув возникшие световые пятна, я окончательно проснулась. Призраки прошлого растворялись в пространстве реального мира, на память остались лишь шрамы на руке. Я дотронулась до них, провела пальцем по замаскированным татуировками рубцами. Замысловатые линии синего и розового цветов неона, подобие того, что светил на улице, ловко скрывали следы давней травмы, но это не значило, что их не было. С момента, когда ремень безопасности сломал и распорол мне руку, прошло много лет, но я ни разу не притронулась к этому отвратительному чудовищу из кожи. Я столько раз участвовала в угонах, столько раз лихачила за рулем машины как сумасшедшая, но никогда не пристегивалась. И видит кто-то Всевышний – я до сих пор жива и невредима.
Пришлось сделать нелегкий рывок, чтобы встать на ноги. Я сильно пошатнулась, едва не рухнув на спящего у дивана паренька, но, взяв тело под контроль, удержала равновесие. Да уж, наркотические отходняки и алкогольное опьянение – привычная, но не самая здоровская комбинация. В голове звенело так, будто стучали в тысячи гонгов разных размеров и звонкости. Решение умыть лицо показалось мне заманчивым, и, неловко маневрируя между сопящими приятелями, я направилась прямиком к туалету. Нога, что торчала из уборной, принадлежала еще одной девице. Не без труда я вытащила ее за ногу прочь. Та даже не сопротивлялась. Захлопнув за собой дверь, я вновь оградилась от всего остального мира.
* * *
К дому не спеша подъехал старенький черный седан. Сидящий в нем мужчина был лет пятидесяти, красивый и статный, с заметной белесой сединой на висках. Заглушив двигатель автомобиля, мужчина не торопился выходить наружу. Сидя в задумчивости, он вытащил из кармана плаща пачку сигарет, повертел ее в руках. Открыл коробочку, безучастно разглядывая лежащие в ней сигареты. Пересчитав их, а было их двенадцать, мужчина закрыл пачку. Невероятный соблазн взять одну сигаретку и, не торопясь, выкурить ее окутывал мужчину, шептал заманчивые слова, обволакивал воображаемым, но отчего-то таким чувствительным запахом табака и дыма. «Нет, – подумал мужчина, – я не поддамся искушению. Бросаю – значит бросаю, и точка». Он не хотел думать о своей вредной привычке, да и не время было для этого. Если бы не желание затянуться, голова его была бы занята мыслями о том, зачем он сюда приехал.
Впереди седана припарковался полицейский фургон, а напротив него остановился еще один. Обе машины встали поперек улицы, перекрывая дорогу, пресекая тем самым любую попытку бегства на машине. Ни сирена, ни мигалки у фургонов включены не были, старый детектив, сидящий в седане, знал, что это для того, чтобы преступники ничего не прознали о прибытии копов. А еще детектив знал, что опоздал. Он надеялся прибыть на место планируемого рейда первым, и хотя фактически так и было, предпринимать какие-то действия ему уже было поздно. Ему оставалось лишь быть наблюдателем и следить за тем, чтобы захват преступной банды в этом доме произошел как по маслу. В квартире, куда надо было ворваться группе полицейских, был важный и слишком ценный для детектива человек, который никак не должен был пострадать.