Двери грузовиков синхронно распахнулись, облаченные в бронежилеты и с оружием наперевес полицейские выходили друг за другом. Увидев этих несомненно крутых парней из отдела по борьбе с наркотиками, детектив тяжело вздохнул. Убрав сигареты обратно в карман, он вышел из машины. Полы плаща едва не застряли в захлопнувшейся двери, но детектив не обратил на это никакого внимания. Все его мысли были сосредоточены на логичном или хотя бы правдоподобном оправдании того, почему он находится здесь. Детективу было не по пути с группой захвата, ведь операция проводилась не на его территории и не отделом его участка.
Когда появился командир операции, детектив, не торопясь, подошел к нему. Тот показался весьма удивленным, но, узнав коллегу, тут же протянул детективу руку.
– Детектив Кэмпбелл? Какими судьбами вы здесь?
– Я, можно сказать, проездом, – произнес Аарон Кэмпбелл, отвечая на рукопожатие. Командир понимающе улыбнулся, но по его глазам было видно, что он ничего не понял.
– Берете кого-то особенного? – поинтересовался Кэмпбелл, хотя на самом деле благодаря своим источникам он уже был прекрасно обо всем осведомлен.
– Ну, не совсем особенного, но и не воришку магнитол. Берем Брендана Джейсона Дили.
– Би-Джея? – командир кивнул и замахал руками своим парням, давая тем самым разрешение на начало операции.
– Вы нас не простите, детектив? Нам надо идти…
– Да, да, не смею задерживать, – произнес Кэмпбелл, сам при этом придвигаясь к собеседнику и переходя на шепот. – Однако, может, вы окажете мне небольшую услугу?
Командир отряда постоял молча, наблюдая, как его группа входит в дом, а затем, подумав, произнес:
– Услуга для Аарона Кэмпбелла? Я слушаю.
Я невольно охнула, когда пронзающий холод водной гладью заскользил по коже; закашлялась, но тем не менее почувствовала себя бодрее. Умывание холодной водой явно пошло мне на пользу. Довольная чудо-эффектом от хлорированной живой водицы, я уже хотела было уйти, но мой взгляд приковало собственное отражение в зеркале, висящем над раковиной. Я подошла поближе и, опершись на керамику, долго не сводила глаз со своего лица. Это было какое-то наваждение. Не имея ни малейшего понятия, зачем это делаю, я как остолбеневшая дура таращилась, не думая ни о чем.
Наконец стряхнув с себя это странное помешательство на самой себе, я решительно направилась назад. Но стоило мне взяться за ручку, как вновь замерла на месте. Сейчас что-то заставило меня напрячься, какой-то шум, еле доносившийся сюда, но заставлявший мурашки пробежать по телу олимпийский марафон. Шестое чувство приказывало не выходить из уборной, и я, привыкшая доверять этому чувству, не рискнула спорить. Я слегка приоткрыла дверь и как кошка, затаившаяся в ночи, стала вслушиваться в нарастающий гул.
* * *
Группа захвата действовала быстро и решительно. Для них это была обычная работа, такая же обычная, как офисному планктону поменять бумагу в принтере, а повару – приготовить блюдо. Копы отрабатывали эти стадии действий как на тренировках, так и в жизни столько раз, что это становилось рефлексом. Эти бравые парни не знали неудач, и потому очередная операция не была для них исключением.
Выбив входную дверь, группа с криками «Всем ни с места, полиция!» переполошила всех находящихся в квартире. Все до этого мирно спавшие люди в панике принялись разбегаться кто куда, словно тараканы; те, кто был пьян, мгновенно трезвели; у кого были запрещенные вещества, начали сбрасывать их подальше от себя. Би-Джей, заслышав вторжение полиции, подпрыгнул с дивана как на пружинах, напрочь забыв о своей подружке на коленях. Проснувшаяся Энджи-Кристи рухнула на пол, даже не поняв, что происходит.
Копы хватали всех и каждого, до кого могли дотянуться. Несколько человек попытались выхватить из-за поясов пистолеты, но сдались под нацеленными на них штурмовыми винтовками. Би-Джей, что-то кричавший о своих правах и о том, что вторжение к нему было незаконным, полез с кулаками на одного из оперативников, за что и отхватил тумаков в ответ. Кто-то успел благополучно сбежать из квартиры через окна. Им было плевать, что они были на третьем этаже, было плевать, что пожарная лестница находится через несколько квартир от этой. Они готовы были пожертвовать своей безопасностью, готовы были быть покалеченными, лишь бы не попасться в цепкие полицейские лапы и остаться на свободе. Копам же было плевать на этих идиотов. Их интересовал лишь Би-Джей и его дружки по «41-ой банде». Повязали всех, кто мог иметь отношение к преступной группировке, и теперь зачитывали всем вместе и каждому в отдельности их права. Парней обвиняли в хранении, торговле и употреблении наркотиков, не забывая приписать угрозу оружием, сопротивление аресту и нападение на полицейского при исполнении. Доказательства их вины были железобетонными, поскольку тут и там валялись у всех на виду. И как бы Би-Джей ни возражал, что это не его наркотики, дело было закрыто.
* * *
– Черт! – тихо выругавшись, я попятилась назад, закрывая дверь. Не рассчитав силу, я захлопнула ее так громко, что копы наверняка это услышали. И правда, вот уже послышалось шарканье ног, направленных к двери. Я запаниковала, ком подкатывал к горлу, голова опять не хотела соображать. Мне потихоньку приходил каюк, а бежать из туалета было некуда. Никак нельзя было допустить, чтобы меня снова повязали.
Это было далеко не первое мое знакомство с копами. Меня столько раз задерживали за вандализм, мелкое хулиганство и употребление наркотиков, что в одном из отделений полиции за мной застолблен личный угол в «обезьяннике». Но все это время мне сходили с рук эти грешки, ведь я была несовершеннолетней, а от колонии для трудных подростков меня отмазывали старые заслуги моего мертвого папочки. Однако прямо на мое 20-летие я попалась снова, и это стало последним разом, когда меня отпустили после двух суток отдыха за решеткой. Мне так и сказали: «Увидим тебя в участке еще раз – и останешься в тюрьме навсегда». Тогда я действительно испугалась этих слов и решила просто держаться от проблем подальше. А когда мне посоветовали взять наконец жизнь в руки и покончить со всем этим дерьмом, я взбесилась и послала всех к черту. Никто никогда не будет указывать непокорной Рейвен Уильямс, что ей делать и как жить. Вот к чему привело меня мое упрямство – коварная злодейка-судьба опять столкнула с моими старыми неприятелями.
Нежелание быть арестованной взяло вверх над разумом, и я была настроена действовать. Это было глупо и безрассудно, но зато в моем стиле. Я была прекрасно осведомлена о том, как работает полиция на рейдах, это знание могло стать очком в мою пользу, а значит, существовал шанс на благополучное бегство. Снаружи раздался грубый мужской голос:
– Это полиция! Медленно откройте дверь, бросьте оружие и выходите с поднятыми руками!
Я не могла бросить оружия, ведь у меня его не было, и держать лапки кверху тоже не входило в мои планы. В остальном же, то есть в единственном пункте, я подчинилась приказу и немного приоткрыла дверь. Коп тут же поднажал на дверь, но прежде чем успел просунуться внутрь, я пинком толкнула ее обратно. Та с размаху ударила копа по голове, я услышала, как он вскрикнул, скорее, от неожиданности, чем от боли. Медлить было нельзя, я рывком распахнула дверь и побежала наутек. Оттолкнув ушибленного копа в сторону, я вырвалась вперед. Его мусорские дружки, конечно же, уже поджидали меня, второй полицейский наставил на меня оружие. Я знала, что он не выстрелит, но, повинуясь нежеланию быть продырявленной, я инстинктивно нырнула вниз. Тут-то мне и прилетело! Обогнув того, что целился в меня, я не успела миновать третьего копа. Тот, явно привыкший к бычьему нраву вроде моего, не растерялся и приложил меня прикладом винтовки. Я ахнула и тяжело свалилась на пол. Из разбитого носа заструилась ненавистная мне кровь. В голове зазвенело, зрение затуманилось. Лихие коммандос служителей закона без труда «окольцевали» меня наручниками. Это был финиш. Мышка попалась в лапы котам.
* * *
Аарон Кэмпбелл, сидя в своем седане, наблюдал за работой отдела по борьбе с наркотиками. После разговора с командиром группы захвата детектив спокойно направился к машине. Рейд прошел быстро, парни сработали гладко и без видимых заминок. Уже через пятнадцать минут после начала операции детектив мог наблюдать, как один за другим выходят арестованные преступники и те, кто мог быть с ними связан. Детективу было плевать на эту уличную мелкую шушеру тупоголовых подростков, шлюшек или уторчанных наркоманов. Его глаза выжидающе высматривали лишь одного единственного человека. И вот, выходя вслед за крупным, похожим на примата Брендоном Дили, известным также как Би-Джей, Кэмпбелл увидел ее. Красивая худенькая девушка с волосами, по мнению Кэмпбелла, дурацкого синего цвета выходила на улицу. На руках свисали наручники, а под носом было размазана кровь – видать, сопротивлялась аресту. «Тупица», – подумал Кэмпбелл, прекрасно зная, что Рейвен Уильямс была девушкой с весьма строптивым характером. Детектив также знал, что это бунтарство было напускной показухой, за которой скрывались лишь боль и скорбь. Аарон Кэмпбелл разделял боль Рейвен, но искоренить ее не мог, как бы ни старался.
В то время как всех арестованных грузили в фургоны, командир группы захвата приказал вести девушку в кабину одной из машин. Кэмпбелл знал, что тот мог бы отвести Уильямс прямо к нему, но не хотел этого. Это было бы слишком просто и окончилось неудачей для его плана, к тому же с Рейвен Уильямс уже нельзя было обходиться по-простому. Будет лучше, если все пойдет своим чередом.
Кэмпбелл заметил, как Би-Джей попытался вырваться к девушке. Он что-то говорил копам, но те, слегка поумерив пыл парня, смогли засунуть того в фургон. Командир взглянул на Кэмпбелла, поднял большой палец вверх, детектив лишь кивнул ему в ответ. Наконец полицейские фургоны отъехали, а через минуту, включив зажигание, и детектив поспешил удалиться.
* * *
Все это было очень странно. Сначала меня затолкали в машину отдельно от других, а теперь я сижу в комнате для допросов, вместо того чтобы считать часы в кутузке. Все это вызывает у меня чувство тревоги, смешанное с любопытством. Неужели я наконец допрыгалась и сейчас в комнату войдут злой коп и его хороший напарник, которые скажут в манере их роли, что я отправляюсь в тюрьму строго режима на миллион пожизненных? Или здесь что-то еще? Насколько я знаю, в допросную не сажают мелких вандалов, за которыми не числится торговля наркотой, проституцией или даже убийство. Тогда почему же я здесь? Им что-то надо от меня, нутром чую. Я повернулась к огромному на всю стену зеркалу и показала своему отражению средний палец. Конечно же, я не себе его показывала, а ребятам, что стоят за зеркалом. Любой чувак, который хоть раз смотрел по ТВ-ящику дешевенькие сериалы про полицейских, знает, что стекло двойное, и если за стеклом кто-то и был, то он разглядел мой чудный пальчик. Но вернемся к полету мысли: может, копам надо сдать «41-ую банду»? Ха, не дождутся. Я не «крыса», не чертова стукачка и, кроме того, даже не состою в банде, просто тусуюсь с ними иногда. Мне нечего рассказать полицейским. А если не инфа им нужна, то что же тогда?
Когда дверь в допросную отворилась, я ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Из всех людей на Земле я бы не хотела встретиться с Аароном Кэмпбеллом. Не потому что он плохой или вредный дед или очень суровый полицейский. Я не хотела видеть его, потому что он был моим другом. Потому что был хорошим другом моему отцу. И когда моя семья погибла, он был единственным близким человеком, поддержавшим меня. Он разделял со мной боль тогда, и я была уверена, что разделяет ее и поныне. Но, в отличие от меня, Аарон смог покорить горечь утраты, а я поддалась влиянию гнева и обиды. Когда он взял меня под опеку, то пытался воспитывать как дочь, которой у него не было. У меня были кров, еда, одежда и, самое главное, забота, с которой он ко мне относился. Аарон пытался поддерживать меня, но никогда не жалел напрямую и не обращался со мной как с маленьким ребенком. Нас устраивало такое отношение к катастрофе, погубившей мою семью. Сейчас я бы ценила все его старания, но тогда, обозленная на весь мир, я все пустила на самотек. Перестала прилично учиться, а затем стала пропускать занятия, а потом в моей жизни появились легкие наркотики, которые затуманивали мою память, и в этом тумане я пряталась от призраков прошлого. Тогда Аарон пытался пресечь мое меняющееся поведение, все начало разваливаться, и в конце концов я сбежала. Я никогда не сомневалась, что Аарон пытался разыскать меня, иногда это получалось, но все раз за разом повторялось по одному сценарию – побег за побегом. В конце концов я исчезла с его радара. С последнего раза, когда мы виделись, прошло уже три года. И вот мы снова в одной комнате, а я не могу смотреть в его глаза. Потому что мне было стыдно перед ним. И пусть я никогда в этом не признаюсь, еще больше мне было стыдно за то, что за эти три года я ничуть не поменялась, а может, стала еще хуже.
– Убери ноги со стола, девочка, – поразительно хладнокровно произнес Аарон, и папкой, что держал в руках, смахнул мои ноги вниз. Я недовольно оскалилась, но промолчала. Аарон сел напротив меня, раскрыл папку с моим «послужным» списком приводов, штрафов и правонарушений. Папка за все время моей отшельнической жизни хорошенько поднабрала в весе. Большинство моих друзей и знакомых одобрительно присвистнули бы или дали «краба». Аарона список тоже впечатлил, это было видно по его вздымающимся бровям.
Так мы и сидели, не говоря друг другу ни слова. Это казалось мучительной вечностью, и в конце концов я заговорила первой:
– Неплохо выглядишь, – произнесла я, детально разглядывая Аарона и удивляясь, что за все время, что мы не виделись, у него лишь слегка прибавилось седины.
– А ты по-прежнему выглядишь дерьмово, – не поднимая глаз от папки, ответил он. – Как дешевая рок-звезда.
Старикан Аарон не меняется, все так же придерживается древних нравов. Разговор что-то не заклеился, и я не знала, что еще сказать старому детективу. В конце концов Аарон отложил папку, снял очки и впервые посмотрел в мою сторону. Мне стало неловко от его взгляда: что-то в его карих глазах изменилось, померкло, я ощущала безразличие по отношению к себе. Он снова заговорил со мной, его голос звучал так, словно я была очередным преступником, которые тысячами появлялись здесь, а затем отправлялись за решетку или на электрический стул:
– Мисс Уильямс, вы осознаете, в какое положение вы попали?
– В обычное? Пара ночей отсидки в местном «отеле» для меня не в новинку.
– Вот именно, – сказал Аарон, снова открывая мое досье. – «Вандализм, воровство, уличные драки, угоны, регулярное алкогольное и наркотическое опьянение»… Мне продолжать, мисс Уильямс?
– Слушай, хватит говорить со мной в таком тоне! – я не выдержала и повысила голос, но и Аарон ошарашил меня, когда впервые в жизни я услышала, как он повышает свой.
– А ты прекрати заниматься херней! – от его баса я даже подскочила со своего места, старикан нехило нагнал на меня жути. – Что ты творишь, Рейвен? Куда ты катишься?
– Куда я качусь? – переспросила я, налегая руками на стол и не замечая, как сдавливают их «браслеты». – Куда? Надеюсь, что в чертов ад! А делаю я, что хочу, потому что некому меня остановить! У меня нет никого, способного остановить меня! – я на мгновение замолкла, а затем с моих губ сорвалось: – Нет семьи…
– А я, Рейвен? Разве я не пытался заменить тебе семью? Не пытался быть как твой отец?
– Но ты не мой отец, Аарон! – произнося это, я почувствовала, как с гневом и яростью одновременно подступают и слезы. – Слушай, мне очень жаль, что я тогда сбежала. Сбежала и не могла вернуться. Я боялась, что ты не сможешь в очередной раз простить мою тупость и упрямство, и думала, что ты считаешь меня неблагодарной стервой.