Умопомрачительно! Я до последней секунды, до последнего вздоха сомневался в своих теориях, хоть цифры и говорили об обратном. Я посмотрел себе под ноги; ступни мои словно застряли в густой каше – пол тоже обернулся вневременным гелем, где-то более плотным, где-то помягче. Мешок же мой казался куда плотнее и целее. Подхватив его, я рванулся вперед. Дернувшись, решетка пропустила меня, а потом задрожала, как фруктовое желе, прежде чем вернуться к своему изначальному состоянию. Я вплотную подошел к смотрительнице. Ее взгляд упирался туда, где я только что сидел – а теперь пропал бесследно. Сбежал оттуда, откуда никто не мог раньше сбежать. Полдела сделано; теперь нужно было только найти точку, из которой можно было выйти назад в реальный мир. Я мельком взглянул на блокнот в руках смотрительницы; мне так хотелось порвать его в клочья, разбросать по комнате! Но бесполезно; разрушив отражение, оригинал не повредить. Едва время сделает свой следующий шаг, как настоящий блокнот создаст себе новую «тень» в этом сонном измерении.
– Кажется, пришла пора прощаться, – улыбнулся я.
Пусть она меня не слышит – все равно. Я выпрямился в полный рост и помчался к дверям; пробился сквозь них, как через густую жидкость. Я остановился. Передо мной протянулся тот самый страшный и темный коридор, который раньше был виден только издалека. По каждую сторону высились двери, дрожащие в безвременье; на полу расположились широкие плиты, такие же белые, как и стены вокруг. Мне ничего не оставалось, кроме как идти вперед; я пробивался через бесконечные двери, а коридор все полз и полз, как червь, буравя здание. Наконец, когда я уже начал думать, что заблудился, за очередной дверью появился пост охраны; бледные образы мужчин с оружием напряженно всматривались в экраны мониторов. Рядом с ними высилась горка зеркальных масок, а возле поста одиноко стояла пустая тележка «кормильцев». Не в силах сопротивляться собственному любопытству, я зашел на пост охраны и заглянул через плечо одному из охранников; на мониторе, теряясь в неясных разводах, виднелась моя пустая клетка. Силуэт смотрительницы расположился рядом.
Я засмеялся собственным мыслям. Если бы они только могли видеть свои лица! Переполошились, что-то заподозрили, но уже слишком поздно – время потеряно! Все еще злорадно улыбаясь, я уставился на лица охранников, стараясь как следует запомнить каждого. Линии их лиц казались грубыми, их щеки, носы и лбы пересекали уродливые шрамы, а в глазах отразилась непроходимая тупость. Задумавшись, я приложил палец к губам. В голову лезли непрошеные мысли: графики и расчеты пытались подсказать мне, где находилась точка выброса в реальный мир. Я оставил пост охраны и побрел дальше, натыкаясь на тупики и по нескольку раз возвращаясь к одной и той же развилке. Здание предстало передо мной лабиринтом коридоров и комнат, забитых всякой всячиной – лаборатории сменялись комнатами отдыха и забитыми компьютерами офисами, а люди в них застыли в самых невероятных позах. Чем больше я удалялся от главного коридора, тем чаще мне попадались маленькие каморки с необычного вида аппаратурой и полками, уставленными биологическими образцами. В одной из комнаток, самой дальней, оказался изможденный человек, привязанный ремнями к стулу; рядом стояло пустое ведро, на столике расположились пустые шприцы без иголок. Мне стало невыносимо жаль беднягу – но я ничем не мог ему помочь. С каждым новым шагом я заново просчитывал выходы в реальный мир по тем формулам, которые теперь хранил глубоко в мозгу. Графики моих уравнений снова сошлись – в одном из змеистых коридоров, прямо перед лицом тучного мужчины со стопкой бумаг в руках. Такое место мне точно не подходило.
Наконец, мне удалось найти лестницу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы научиться, как ей правильно пользоваться; лестницы я видел только в далеком детстве, и память о них размазалась, как каша по стенкам тарелки. С каждым шагом мои ступни утопали в ступенях, но не проваливались – похоже, материал непосредственно влиял на свойства вневременного геля. В самом низу оказалась еще одна дверь, через которую я прорвался проверенным способом; глазам моим открылся внушительных размеров холл, светлый, как и моя комната. В нем собралась целая уйма народа – посетители, клиенты и, видимо, еще больше охраны – и все застыли, как огромные куклы. Кое-где стояли горшки с цветами – разумеется, белыми. Я быстро осмотрелся и замер; огромные двери, стеклянные, но смазанные так, что через них ничего нельзя было рассмотреть, встали у меня на пути. Выход! Все мое тело задрожало от макушки до кончиков пальцев; слишком долго я не был под настоящим небом, слишком долго не дышал свежим воздухом, таким, каким он должен был быть. А о городах я и вовсе читал только в книжках… Я так хотел сбежать, так старался все верно рассчитать, что совершенно вымотался. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы решиться на последний шаг. Я вздохнул и ринулся прочь.
Глава 3
Грегор.
Город. Настоящий, сошедший прямиком с книжных страниц. У меня перехватило дыхание; я застыл, не в силах пошевелиться, потрясенный до самых основ. На стене здания, откуда мне только что удалось сбежать, красовались огромные буквы: «Либерти Лабс». Эта компания была одновременно моим мучителем и воспитателем. Тряхнув головой, я заставил себя вернуться к вычислениям. Графики сходились здесь во множестве мест сразу, но одно из них – магазин на противоположной стороне улицы – казалось удобнее всех остальных. Я медленно побрел по дороге, вдыхая смрадный воздух, наполненный выхлопами машин и выбросами заводов. Даже в другом измерении, где не существовало времени, он казался плотным и вязким. Как люди могли позволить себе жить в такой грязи и вони? Мне пришло в голову, что первыми моими научными трудами должны стать статьи по экологии. Я смотрел по сторонам, распахнув глаза. Их щипало и жгло, а я все боялся моргнуть, лишь бы только не упустить ни единой детали. Каждый зыбкий образ, попадавшийся на пути, словно засасывало мне прямо в зрачки, а оттуда – в память, где я копил их как книги в библиотеке. Автомобили, кирпичи, уставшие пешеходы, облезлый кот на крыше низкого грязного здания… Даже мятая бумажка у мусорного бака показалась мне невероятно занимательной. Чем больше я смотрел, тем быстрее билось сердце, тем тяжелее вздымалась грудь.
Я судорожно схватил свой мешочек и выудил калейдоскоп. Сменяющие друг друга узоры удивительным образом успокаивали нервы, вращаясь в бесконечном вальсе. Постепенно дыхание пришло в норму, и я отнял от лица спасительную игрушку. Незаметно для себя я оказался у стены нужного мне магазина. Стена его по консистенции напомнила, скорее, пласт яблочного джема, пока я с трудом пролезал внутрь; такой же мне иногда давали с булочками на завтрак. Пробравшись внутрь, я как следует осмотрелся. Одежда! Великолепно! В том виде, в каком я явил себя миру, появляться на улице не стоило; на меня тогда открыли бы настоящую охоту. И, хоть мне и удобнее было передвигаться на четвереньках, от такого пока тоже пришлось решительно отказаться. Я не питал никаких иллюзий насчет моих бывших мучителей; глупо было бы полагать, что они просто махнут на все рукой. Нужно скрыться, слиться с толпой, залечь на дно. Или убежать так далеко, что найти уже будет невозможно, и следы мои затеряются среди сотен ложных путей.
Кроме книг иногда мне приносили и свежие журналы – просто так, для развлечения; словно собирая пазл из разноцветных кусочков, я создал себе образ «нормально» одетого человека. Мне даже было известно, что было в моде, а что нет; как одеваться на званый ужин, а как – на утреннюю пробежку. Я с энтузиазмом принялся носиться по магазину, напрягая зрение и приглядываясь к полкам и вешалкам. Мне посчастливилось найти, где лежали самые крупные брюки, которые только существовали в продаже; вскоре я отыскал и огромные ботинки, рубашку, шляпу и пальто. Если поднять воротник, то не сразу и разглядишь, кто перед тобой… Все это барахло притаилось в разных уголках магазина, значит, выбора у меня не оставалось. Точка выхода удобно располагалась возле примерочных; заметить меня, прежде чем я где-нибудь спрячусь, было непросто. Я решил переждать до самого закрытия магазина, пусть он и находился так близко к «Либерти Лабс»: прятаться, как известно, следовало на самом видном месте. Кроме того, я не оставил никаких следов в здании, откуда только что сбежал. Охранники, «кормильцы» и всевозможные смотрительницы ни за что не догадались бы, где я нахожусь – ведь «гений», как они меня называли, ни за что не выбрал бы такое опасное место.
Помедлив мгновение, я завел будильник и побежал к примерочным. Спустя минуту он пронзительно заверещал, и в мир будто с силой вставили батарейку. Все зашевелилось разом, звуки оглушили меня; ужасающая какофония шорохов, стука, голосов, визга шин на улице, пронзительных клаксонов заставила меня задрожать. Я заскрежетал зубами и прижал ладони к ушам. Как невыносимо громко! Дрогнув, образы предметов налились красками и вошли в привычные границы. Вокруг меня оказалось вдруг столько яркой, разноцветной одежды, что я позабыл о бои в ушах, разинув рот. Но вдруг спохватился: нужно было скорее спрятаться! Стоило кому-нибудь зайти, чтобы примерить очередное платье, и все пошло бы кувырком. Миновав примерочные, подскочив к служебному выходу, я зарылся в груду коробок и сломанных вешалок. Убедившись, что меня не видно, я позволил себе вздохнуть глубже. Стараясь не шевелиться слишком уж сильно, я сунул руку в мешочек и выудил одну из порций завтрака. Оставалось только ждать… Всем управляло время.
***
Рядом, прямо на другом конце улицы, здание компании «Либерти Лабс» зашевелилось, как потревоженный муравейник.
– Как?! – выдохнул Симон, начальник службы охраны. – Как это возможно? Где он? Быстро всех в зал! Всю смену! Врубить сигнализацию и перекрыть выходы!
Завизжала сирена, а лабораторию-жилище Грегора в мгновение ока заполнили вооруженные люди. Жанетт, биолог, которую только-только перевели из одного из заграничных филиалов компании, с дрожащими коленками стояла у клетки, вцепившись в прутья. Пальцы ее скрючились, не в силах отпустить металл, костяшки побелели, а зубы отбивали дробь, словно ее тряс озноб.
– Не понимаю… что произошло?! Я что, сплю? Схожу с ума? Он же был… прямо здесь! Сидел у решетки, даже улыбнулся мне! Куда он делся?
Симон зарычал и топнул сапогом. По полу пробежала дрожь, а начальник службы охраны повернулся на каблуках и пулей вылетел из комнаты.
– Черт! Записи камер мне, немедленно!
Исследовательский центр «Либерти Лабс» захлестнула всепоглощающая паника. Посетители кричали, срывая голоса, и требовали от администратора объяснений, а та только и могла, что с нервной улыбкой просить всех успокоиться. Но толпу этим было не угомонить: специальный механизм на случай чрезвычайных ситуаций запечатал наглухо все входы и выходы.
– Прошу, присядьте на диваны в холле и ожидайте. У нас непредвиденная ситуация, специалисты все решат в кратчайшие сроки. Это всего лишь недоразумение, не нужно так нервничать…
Симон, морща лоб и уперев кулаки в стол, смотрел на экраны. Переводил взгляд с одного монитора на другой, тщетно пытаясь обнаружить хоть какую-то разницу. Он так близко свел брови, что они превратились в одну черную линию.
– Так… так-так… ну вот же он. Сидит… Теперь повернул голову к Жанетт…
Симон в сотый раз выругался, хватив кулаком по столу. Исчез. На одном кадре Грегор преспокойно сидел на полу клетки, а на следующем она уже опустела. Только радужный, дрожащий ореол едва очерчивал фигуру крупной гориллы, которая умудрилась просто пропасть, раствориться. Провалиться сквозь землю, оставив «Либерти Лабс» ни с чем.
– Не может быть… – с жаром шептал Симон, все переключая два заветных кадра.
Динамики исследовательского центра очнулись от долгого сна.
– Симон, приказано живо явиться в кабинет управляющего!
Симон только сжал зубы в ответ. Ничего хорошего это ему не сулило – подопытный пропал прямо из-под носа охраны! Симона и его отряд наняли не просто так; владельцы исследовательского центра считали их специалистами своего дела, лучше которых не найти. Именно поэтому им так быстро досталось такое престижное место. Они ведь были не простыми охранниками с обычной лицензией, а наемниками, побывавшими не в одной горячей точке. Совет директоров «Либерти Лабс» связался с Симоном напрямую, сделав самое выгодное предложение в его жизни. И наемник за него с готовностью ухватился – контракт был тут же подписан. Пять лет работы пронеслись как ветер, все было просто безупречно, и вдруг – такое… Симон признавать свою вину не спешил. Он чуял, что у него прямо на глазах разворачивалось что-то совершенно особенное. Грегор просто исчез, словно его и не было никогда! Не оставив и следа, кроме разве что груды игрушек и книг! Он не засветился ни на одной из камер, никто не заметил, как он выходил. Только камера, установленная непосредственно в его комнате, еще помнила, как выглядел подопытный. Но Симона все равно ожидала не самая приятная встреча; даже если бы боги спустились с небес и забрали гориллу прочь, это все равно поставили бы в вину охране. Симон скривил губы: он уже понимал, что ему припомнят, как он несколько раз осаживал Грегора током. В ушах наемника стоял невыносимый крик владельца компании, который возвышался над всеми директорами. «Спровоцировал!» – визжал он. Симон устало покачал головой.
Мысли вихрем кружились в его голове, пока под тяжелыми сапогами проносились последние ступени перед кабинетом управляющего филиалом. Симон поправил берет и, чеканя шаг, зашел внутрь. Рука метнулась к виску.
– Сэр! Симон Ильвес по вашему приказанию…
– Бросьте свой официоз. Не для того вас позвали… Присаживайтесь, – управляющий небрежным жестом указал на свободное кресло.
Начальник охраны едва сумел как следует усесться в кожаное кресло, совершенно в нем утонув; колени его от нервного напряжения едва гнулись, а все тело будто превратилось в кусок дерева. Симон стрельнул глазами по сторонам, хоть ему и приходилось частенько бывать у управляющего. Ничего вокруг не поменялось; на длинном столе даже пылинка не смела осесть, а со сторон его угрожающе обступили тяжелые резные шкафы с рядами книг.
– Расслабься, Симон. Хоть руководству это будет и трудно объяснить… но я вижу, что у нас тут намечается что-то крайне интересное. Я видел записи. Сказать по правде, уже устал их пересматривать. Уверен, ты уже сделал то же самое. Тебя никто не винит. По крайней мере, в этом филиале, не могу говорить за совет директоров…
Управляющий был высоким, худосочным стариком в безупречном костюме-тройке. Зеркальные очки, подобно маскам «кормильцев», скрывали за собой не по возрасту живые, блестящие глаза. Лысая голова управляющего сверкала, словно жемчужина на солнце; Симон разглядывал ее блестящую поверхность и гадал, росли ли у него вообще когда-нибудь волосы. Щеки управляющего, казалось, тоже остались нетронутыми; самому же начальнику охраны приходилось бриться по три раза за день – квадратная челюсть Симона моментально покрывалась жесткой щетиной. Немного фантазии, и его тоже можно было бы посадить в клетку вместо гориллы.
– Какие у вас есть мысли, Ильвес? – тихо произнес управляющий, плавным движением сцапав со стола прозрачную бутылку; он плеснул себе в стакан немного воды. – Они у вас вообще появляются в голове иногда? Тогда поделитесь со мной. Был лабораторный объект – и тут, как по волшебству, его не стало. Может такое быть? Нет, не может. Волшебства, как мы знаем, не существует. Значит, есть какая-то причина такому исчезновению.
– Ну, э-э-э, – Симон судорожно соображал, – уйти он не мог. Камеры бы его засекли, это точно. Клетку тоже не открывали…
– То есть, мы просто махнем рукой на то, что такой перспективный образец пропал?
– Нет, что вы, конечно, нет!
– Тогда что делать? Подскажите мне, как начальник охраны.
Симон нахмурился. Что стоило бы предпринять в первую очередь?
– Я бы оцепил здание – выйти ему пока еще не удалось, иначе бы поднялась тревога. По крайней мере, я так считаю. Нужно как следует допросить Жанетт. Вытряхнуть из нее каждое слово, которое сказал Грегор! Каждую его ужимку вызнать! И проверить клетку – разобрать кучи его вещей. Может, найдется что-то полезное.