Я увидела рядом с Переславом Лучезара. Он был самым младшим из семи братьев, но при этом был как две капли воды похож на отца. Прямые волосы соломенного цвета, сине-зелёные глаза, задорные веснушки на носу. Высокий и статный. А вот улыбка у Лучезара была такой же, как у моей сестры Жданы. Добрая и задорная одновременно. Имя ему очень подходило. Славный паренёк подрастал. Остальные его братья не приехали. Все уже давно семьями обзавелись да хозяйством своим. У меня ещё будет время со всеми раззнакомиться. Я помахала им рукой и пошла матушке помогать.
Вскоре стали собираться родичи с соседних селений. На нашей Земле поселения были небольшие: домов в тридцать-сорок. Девушки со временем уезжали жить в род мужа, а сыновья недалеко ставили новое поселение. И так разрастались рода, словно круги на воде. И получалось, что во всех соседних селениях ближние родичи и жили. Куда бы ты ни приехал, всюду тебе рады были. Всегда готовы были накормить, напоить да кров дать.
Когда второе солнце начало подниматься на небосвод все стали рассаживаться за столы. Мы с Радомиром сели возле батюшки, рядом с нами Переслав со Жданой и сыном. Остальные родичи все хотели к нам поближе устроиться. Галдеть начали да шуметь, но батюшка быстро всех угомонил. Потом пошли речи. Про моё возвращение в мир Яви. Про походы наши воинские. Про победы дружины Радомира. Все слушали рассказы из первых уст. Все искренне радовались за нас с Радомиром. Спустя столько лет вся моя родня праздновала нашу свадьбу.
Потом разожгли костёр посередине поляны. На сцену вышли музыканты. К нашему празднику присоединилась молодёжь с других поселений. Начались танцы, хороводы. Детишки на каруселях катались. Ребята потешные бои начали, показывая удаль свою да силушку молодецкую. Девчушки громко их подбадривали шутками да прибаутками. Переслав с Радомиром отмахнулись от этого дела, отправив Лучезара на поединок вместо себя. Я что было сил поддерживала его, присоединившись к женской половине. Радомир только с меня посмеивался да подшучивал.
Радомир с Переславом присоединились к музыкантам и задорно пели песни с Мидгарда, играя на гитарах. Шум и гам стоял весь день. Мне хотелось, чтобы этот день вообще не заканчивался. Я каталась на качелях, плясала до упада. Я не смогла удержаться и потащила Переслава пострелять из лука. Он сперва насупился, глядя на меня. Я ему слово дала, что всё по-честному будет. И силу свою ведовскую использовать не начну.
– Брось, дру́же, хватит уже дуться на нас, – подначивал его Радомир. – Хочешь, я тебе покажу, как я стреляю без силы своей? На весь мир себя опозорю, но лук в руки возьму.
– Не хочу, – надулся Переслав. – Что мне с твоего позора? Полегчать должно?
– Переслав, лю́бый, покажи сыну, как стрелять надобно, – присоединилась к уговорам Ждана.
Мы втроём посмотрели на неё одновременно. Она удивилась нашей реакции и вопросительно обвела всех взглядом. Радомир схватил Переслава за руку и повёл к стрельбищу.
– Сейчас весь народ увидит, как великий воевода из лука стреляет, – толкнув друга в бок, улыбнулся Радомир. – А ну-ка, ребятишки, дайте-ка нам пострелять.
Ему сразу протянули несколько луков. Он взял один из них, прицелился и отправил стрелу в полёт. Она попала в молоко. Тогда он натянул вторую стрелу, та со свистом пролетела мимо мишени. Ребятня начала поддерживать Радомира, подбадривая свистом и криками. Радомир натянул тетиву, и стрела вошла в землю перед мишенью.
– Вот так, дру́же, я стреляю как обычный человек. Далеко мне до тебя. А до Дарьяны и вовсе не дотянуться. Покажи нам, как стрелять настоящий лучник может, прошу, – протягивая ему лук, сказал Радомир.
Переслав улыбнулся, взял лук, посмотрел задумчиво на дру́жку своего.
– Только с одним условием, – хитро улыбнулся Переслав.
– И с каким же? – удивился Радомир.
– Потом ты во-о-он в то колышко попадёшь, – показывая на одну из еле видимых вешек, вбитых в землю по краю поляны.
– Эх, научился ты, как я посмотрю, у Дарьяны плохому, – засмеялся Радомир. – Даю тебе слово.
Все стояли вокруг, не понимая, о чём они говорят. Одна я засмеялась.
– Я его плохому не учила, он освоил всё самостоятельно.
– Так ведь с кем поведёшься, от того и не такому научишься, – подмигнул мне Переслав. – Пошли, доходяга, по-честному соревноваться, – он засмеялся, уворачиваясь от Жданы.
С нами соревновались десять ребят. Среди них был и Лучезар. Переслав радовался победам сына, больше, чем своим. В конце соревнований остались мы втроём. Я решила, что стоит их оставить вдвоём, и последний выстрел сделала неудачно. В итоге соревновались сын с отцом. Когда уже мишенью стал прутик, Переслав пробил его своей стрелой. Лучезар вогнал свою стрелу прямо в отцовскую, расколов и её, и прутик. Радомир огласил победителем Лучезара. Свист стоял, шум, гам на поляне. Переслав был горд за своего сына.
– За тобой последний выстрел, воевода, – напомнил Переслав.
Радомир посмотрел на него и только покачал головой, усмехнувшись своим мыслям. Взял лук в руки и пробил дальний колышек насквозь. Все присвистнули от удивления.
– Вот таким воеводой и сильна наша дружина, – гордо сказал Переслав. – Правда, и на него найдётся соперник ему под стать. А ну-ка, Дарьянушка. Задай мужу жару. От нас, от всех.
Радомир протянул мне лук и подпихнул к стрельбищу.
– Удиви нас, воительница, – подмигнул мне муж.
Я даже опешила. Ах, так. Удивить, говоришь. Я недоверчиво глянула на Радомира. Он с такой любовью на меня посмотрел, что я почувствовала в себе силу неимоверную. Рядом с ним мне были не страшны ни сны мои, ни полчища врагов. Я увидела в его глазах такой же огонь, который горел внутри него и в первую нашу встречу, который не погаснет даже с годами. Ради него стоило преодолеть даже смерть.
– Удиви нас, Душа моя, прошу, – Радомир повторил просьбу.
– Удивить вас, говоришь, – я улыбнулась ему в ответ и взяла лук.
Я встала на позицию. Прицелилась к колышку. Вдох – выдох. Я пустила стрелу в полёт. Она снесла колышек, вывернув его из земли. Потом я стреляла раз за разом, пока не снесла все девять вешек.
Восторженные крики, хлопанье и свист. К нам за это время подтянулось половина народа. Мой батюшка стоял довольный, улыбаясь своим мыслям. Потом мы все продолжили гулянье. Я танцевала с Радомиром и была счастлива. Под вечер все столы были убраны с поляны, и мы закружились в хороводах. День удался на славу. Постепенно праздник затихал. Молодёжь пошла гулять к озеру, а взрослые с детьми отправились укладываться спать. Ждана, пошептавшись с Переславом, ушла отдыхать.
***
Переслав с Радомиром разожгли маленький костерок у нас за домом. Я задумчиво смотрела на языки пламени. Радомир присел рядышком со мной.
– Не хватает озера и дуба, – пошутил Переслав. – Так о чём вы со мной захотели перемолвиться наедине, дру́же?
– Если не захочешь, то можешь нам не отвечать, – Радомир посмотрел ему в глаза. – Но нам с Дарьяной знать надобно, что произошло в твоём роду? На что намекал Зоремир? Как мою связь с Дарьяной нарушить можно? Ты никогда мне ничего не рассказывал о том. А я думал, что меж нами секретам нет места.
– Кто ж сор из избы выносить будет? Ты мне и сам не всё рассказывал, дру́же, – усмехнулся грустно Переслав. – Ты вроде и хотел как лучше для меня, а получилось наоборот.
– Так то́ уже в прошлом. Я понял свою ошибку, и повторять её ни с кем не намерен. Ничего я от тебя больше не утаивал. Секретов не держал. Всю мою силу ты теперь ведаешь.
– Мне нет в том сомнения. Да и я как дитё малое по-пустому на тебя обиделся. Эка невидаль, что мой дру́же лучше меня из лука стреляет. Вот и сын меня победил. И я горд этим. Благодарю тебя, Дарьяна, что дала нам с ним вдвоём соревнования потешные закончить, – подмигнул мне Переслав.
– Я решила, что так будет правильно, – улыбнулась я ему в ответ.
– Верно решила, – подтвердил Переслав.
Он посмотрел в костёр, собираясь не то с мыслями, не то с духом. Дрова тихо потрескивали. Сверчки завели вечернее пение. Село медленно засыпало. Мы ждали, пока Переслав заговорит первым.
– Особо поведать нечего. Было это очень давно. Да так давно, что даже и вспомнить в моём роду не могут, сколько поколений назад эта история произошла. Всем мальчикам рано или поздно о том рассказывают. И строго настрого велят сор из избы не выносить. Когда-то в нашем роду была семейная пара. Наш родич невесту по сердцу нашёл, в дом привёл. Детишек родили мал мала. Всё хорошо у них было. Душа в душу жили. Да вот только жена его была такой же, как вы с Дарьяной. Ведунья сильная. Лечила всю округу. И не только людей, но и животину. И урожай с ней всегда знатный был. Однажды родич на другую Землю с обозом отправился. Мы не знаем, как и что там произошло. Но он повстречал там другую женщину, вдовую. Может, он на постой к ней устроился. Да какая разница сейчас, как они встретились. Что пустое молоть, – Переслав вздохнул. – Однажды жене его плохо стало от резкой боли. Она за живот схватилась, будто ей кто ножом туда пырнул. Все кто рядом с ней был, её подхватили и к волхву повезли спешно. В дороге по всему её телу судороги стали пробегать. Живой и не довезли. Умерла она от сильных болей по дороге. Никто ничего понять не мог. А волхв, когда её увидал, осерчал сильно. И объяснил всё родичам моим. Сказал, это всё от того, что муж её с другой женщиной сошёлся. В блуд пошёл. А то́ на наших Землях недопустимо. Да вы и сами о том знаете. Спустя время обоз домой вернулся с родичем нашим. Поведали ему о том, что с женой его произошло. Он в лице переменился, слёз сдержать не мог. А что толку плакать. Назад уж ничего не воротишь. Из рода его не выгнали. Позволили детишек своих самому на ноги поставить. Да только в глазах его больше радости никто никогда и не видел. И умер он в самом расцвете сил от тоски непроходящей. Вот и весь сказ.
– Вот об этом Зоремир нам и пытался сказать. О связи нашей, на физическом уровне завершённой, – задумчиво проговорил Радомир.
– Да на Мидгарде от такого не то, что не умирают. Даже ничего не чувствуют, – вставила я свои пять копеек.
Переслав с Радомиром одновременно посмотрели на меня. Глаза мужа были холоднее лютого мороза. Переслав головой из стороны в сторону покачал, не то осуждая меня, не то мысли дурные разгоняя. Радомир попытался что-то мне сказать.
– Погоди, дру́же, дай уж я разговор этот вести буду, коли начал, – остановил его Переслав. – Не чувствуют, говоришь? Ничего, говоришь? Мы когда на запретную Землю прилетели, то много чего там увида́ли, что ни сердцу не мило, ни уму. Сказать хочешь, что молодые парни и девушки спят с кем попало, и плевать при этом на всё хотели? Что никто от этого там не умирал? Много ли ты о том ведаешь? Много ли семей крепких знаешь? Долго ли семейный союз там длится? Год, два, месяц? Сколько? Не думала почему? Разве не вида́ла, что нормальных семей на Мидгарде уже по пальцам одной руки посчитать можно? А всё почему? Ответь мне? – Переслав посмотрел на меня в упор. – А всё потому, что без соединения двух душ, не будет соединения двух людей. Не будет и семьи. Будет ерунда сплошная. Мужья бросают жён, жёны – мужей. Дети без отцов растут, от родов своих оторваны, корней своих не имеют. А всё потому, что у их родителей по молодости партнёров было вагон и маленькая тележка. Физическая связь, она последней идёт в нормальных союзах, а не первой. И она должна быть первой у обоих супругов. Иначе никак. А там люди всё ищут идеального партнёра. Вдумайся в эту фразу. Не человека родного, не душу родную, а партнёра. Словно для игры в покер на одну ночь. И у подростков столько этих связей образуется на физическом уровне, что и рвать там уже нечего. Всё и так извозгано у них, что хуже уже некуда. Сами свою жизнь ломают, а потом только удивляются, что никак счастья найти не могут. Они же это счастье своими руками заживо похоронили, закопали в землю глубокую и гранитную плиту сверху положили. Не болит, говоришь? Болит, ещё как болит. Все только и говорят, мол, он меня бросил, а у меня душа болит. У кого больше, у кого меньше. А с чего ей болеть-то, если на Мидгарде в неё даже не верят? С чего болеть-то? А всё просто, Дарьяна. И там у людей эта связь есть. И когда она рвётся, то и болит всё внутри. Всё наизнанку выворачивается, словно кто по живому пилит. А всё это из-за рвущихся энергетических связей между двумя людьми. А потом душа выгорает начисто, и любить она уже не способна. Вот и ходят люди по запретной Земле в поисках счастья, а обрести его не могут. И ежели даже простому человеку от этого больно, то у вас, ведунов, эта боль в разы больше. От неё вы и помереть можете. А про вас двоих мне и подумать боязно. Ваша сила во сто крат больше многих. Не болит у них там ничего, – не успокаивался Переслав. – Лучше бы люди на запретной земле учились мудрости у предков своих. Берегли чистоту и честь смолоду как девушки, так и юноши. Или у других учились. На востоке Мидгарда и по сей день честь девушки – это гордость рода. Там помнят наставления предков своих. Чтут то́, что им завещано было. А ты вот почему себя берегла? Для кого? Ответь. Почему не была, как другие? Мало ли в твоей спортивной школе парней было? – холодно посмотрел на меня Переслав и замолчал.
– Охолодись, дру́жа. Охолодись. Сам мне когда-то говорил, что Дарьяна двумя жизнями жила. Что вторая жизнь на ней след оставила. Сам успокаивал. Али забыл уже? На запретной Земле многие живут не по законам предков своих. Много зла там творится с людьми, которое они, не осознавая, своими же руками делают. Вот поэтому нам туда хода и нет. Мы поняли, почему этот запрет на наших Землях соблюдается, только когда на Мидгард прибыли. Когда увидели, как там всё с ног на голову перевёрнуто, – остановил его Радомир.
Я прижалась к мужу, он обнял меня руками крепко, словно огораживая от чего-то.
– Тренировки и сражения были моей жизнью. Да и не мил мне был никто, вот и не сближалась, – заговорила я, когда с мыслями собралась. – Бывало, думала, вот оно, счастье моё. Потом присмотришься. Нет, не оно. А быть как все я не стремилась. Учитель в меня вложил всю мудрость отцовскую. И о чести девичьей рассказывал. Он, как отец, оберегал меня от глупых поступков. И он мне постоянно говорил о том, что если и найду я мужчину в этой жизни, то он должен быть мне равным. И что вначале я должна душу свою слушать, а уж потом своё тело. И у меня даже мыслей не возникало переспать с кем-то ради эксперимента. Или потому что все так делают. Я видела жизнь иначе, чем остальные. Душой своей. Поэтому и чиста была во всём. И я осознавала, что большинство людей на Мидгарде сле́пы. И не потому, что глаз не имеют, а потому, что видеть ничего и не хотят в погоне за удовлетворением своей похоти. Да только те желания не есть сама жизнь. Это лишь иллюзия жизни.
– Не серчай на меня, Дарьяна, – сказал Переслав. – Я просто Катьку с Мидгарда вспомнил. Ты постоянно спрашивала, чего Радомир на неё злой ходил. Ты бы видела, как она сперва ко мне цеплялась, пока Радомира не встретила. Тогда она на него быстро переключилась. Ей было всё равно с кем, когда и сколько раз. Если бы она могла знать, что мы про неё думаем, то тут же уехала бы с раскопок. В наших мирах Света такого нет и быть не может. И ты это знаешь.
– А неужто потом нельзя всё исправить? Неужто никто потом не сможет соединиться с любимым человеком? – спросила я.
– Любому человеку в этой жизни в помощи никогда отказано не будет, – ответил Переслав. – Если человек осознал, что оступился, что не так всё делал, что не прав был. То тут за него и Боги Вышние горой встанут. Если два любящих сердца захотят соединиться, то ничто им помешать не сможет. И все прошлые связи сотрутся силой их любви, словно их и не было вовсе. Любви двух душ, а не тел. Но ежели человек осознанно так поступает и ничего понимать не хочет, то пусть не пеняет на Богов, что не везёт ему в этой жизни. Что счастья нет. Пусть не спрашивает тогда, а откуда на него беды сваливаются и за что ему всё даётся? Он сам эти беды на себя и наслал, потому что не живёт по законам божьим, по законам предков своих. Так что, просто берегите друг друга, и всё у вас хорошо будет. И никто тогда вред вам причинить не сможет.