– Доктор, здравствуйте, наконец-то я к вам добрался! – на пороге возник мужчина средних лет. Одежда и аксессуары дорогие, приподнятый подбородок и осанка успешного человека, но в интонации сквозит некий надлом. За годы практики Лецтеру доводилось видеть мужчин с разной степенью отчаяния. Другие сюда не обращаются. Это в начале, когда люди только слышат о своей проблеме, их пугают все вмешательства и процедуры, а потом, спустя энное количество безуспешных попыток, они готовы на всё: отдать здоровье, силы, деньги – вообще все ради заветной цели – рождение ребенка.
Вот и сейчас он проводил осмотр человека, который уже несколько лет боролся за право продлить свой род.
– Мазок, согласен, это болезненная процедура, я смотрел ваши анализы, назначал новые, а вот эти уже устарели, и их нужно пересдать, да, их действительно многовато, но процедура установлена не мной, – обычные фразы, обычный прием.
Мужчинам в нашем мире не принято жаловаться. О такой деликатной проблеме не принято говорить. Засмеют. Вот и приходится врачам-репродуктологам быть ещё немного психологами: разговорить и дать надежду. А надежда творит чудеса. Удалось разговорить и этого пациента:
– Поймите, доктор, ведь с рождением ребенка человек приобретает подлинное бессмертие. Я умру, а мои клетки, возможно, мои волосы, – рассмеявшись, Хофнун провел рукой по золотым кудрям, – мои мысли, мои привычки будут жить дальше.
Прием подошёл к концу, но пациент все не уходил. Впервые за долгое время он мог спокойно выговориться, обсудить свои страхи и не бояться, что его осудят или, что хуже для многих мужчин, пожалеют.
Зазвонил телефон, но в приемной уже никого не было, и звонок переключился на кабинет. Это была жена доктора Лецтера, она волновалась, что уже поздно и жаловалась на их малыша:
– О, ты бы видел, что он натворил! Я отвернулась, и твои записи со стола были раскиданы по всей спальне. Постоянно слежу за ним, но он все равно успевает что-нибудь схватить. Приезжай и поговори с ним.
– Хорошо, дорогая, так и сделаем, я сейчас отпущу пациента и приеду, – доктор не смог сдержать улыбку.
– Я вас задерживаю. Вам пора домой. Слова таких, как я, вам знакомы, но не понятны, – вздохнул Ховнун. – Понять меня может только человек с такой же бедой. Знаете, у меня был период: я детей видеть не мог. Выходишь из дома, а они на площадке играют. Заходишь в магазин, а они там. У всех друзей уже по двое или трое родилось, так я к ним даже домой зайти не мог. Такая обида на весь мир во мне жила. Почему я? Я никогда не курил, практически не пью, слежу за здоровьем. Вы были в бедных районах, видели сколько там детей? Я не убивал, не крал, я могу столько дать своему ребенку, а его всё нет… Сейчас немного полегче стало после всех эти неудачных попыток. Я услышал про вас, сказали, что вы творите чудеса. Кто-то скажет, но ведь можно усыновить, взять опеку над чужим. Да, можно, но ты никогда не сможешь посмотреть на маленького человечка и увидеть в нем себя. Походку, улыбку или привычку смешно морщить нос, – и как будто в подтверждение своих слов он поморщился.
– Не буду скрывать, у вас действительно сложный диагноз, но наша клиника сталкивалась с подобными случаями. Идите домой, мы совсем скоро с вами свяжемся. – доктор надеялся, что эти слова немного приободрят пациента.
Однако тот молчал и вдруг совсем тихим голосом спросил:
– Доктор, вы правда поможете? – весь пафос прошел, и перед врачом стоял очень грустный, усталый и несчастный человек. – Просто поймите, столько лет, столько операций: ИКСИ, Песо, ЭКО. Все без толку. Я столько раз надеялся, ходил в храм, пил таблетки… – речь оборвалась.
– Не волнуйтесь, в конечном счете, за годы работы я помог всем своим пациентам, помогу и вам, – доктор хотел, чтоб визит к нему для Ховнуна закончился на позитивной ноте.
Выйдя вместе с пациентом и сдав ключи на пост охраны, Лецтер отправился домой. Мысли о звонке жены заставляли его улыбаться всю дорогу. Подъехав к дому и поставив машину в подземный гараж, доктор поднялся на лифте и открыл своими ключами дверь.
– Вот сейчас придет папа, и я ему все про тебя расскажу, – услышав, что муж пришел, с кухни спешила жена, из-за ее ног в коридор выскочил йоркширский терьер восьми месяцев отроду. Он скакал вокруг доктора и, виляя всем телом, заливисто лаял. – Привет, родной, мы с малышом тебя совсем заждались! Иди мыть руки и будем ужинать.
Стол был накрыт на две персоны.
Лецтер* созвучно немецкому слову «последний».
Ховнун** созвучно немецкому слову «ожидание/надежда»
Манекен
Лена Сплин
@splin_writer
Женщина вырвалась из объятий и рванула в сторону входной двери. «Твою мать! Закрыто! Ключи в зале! Думай, думай», – она забежала в гостевую спальню. Глаза секунд тридцать привыкали к темноте. Снизу возле подъезда слышались пьяные крики людей, хлопки шампанского. Кто-то бурно отмечал субботу.
Разодранные в кровь колени тянули мышцы и не давали ей подняться – а он был уже близко. Она залезла на подоконник, потянула окно за ручку и грохнулась на пол. Дверь скрипнула, женщина перегнулась через окно, поставив ногу на карниз. Тихо выругалась, вырванный с мясом ноготь на мизинце задел раму окна, заставив ее вздрогнуть и потерять равновесие.
Правая стопа шаркнула по пластику, а потом соскользнула и повисла в воздухе. Одна нога стояла на карнизе, а другая висела в комнате. Она распласталась на подоконнике, чтоб хоть как-то удержать равновесие. Женщина попыталась разбить стекло, но промахнулась и закричала:
– Он убьёт меня! Убийца! ⠀
Те, кто был на улице, не слышали криков. Молодые ребята подпевали музыке из автомобиля. Они не заметили, как сильные мужские руки втащили ее тело обратно на подоконник, вставили кляп в рот и, перекинув через плечо, отнесли подальше от окна.
Он резко развернулся и случайно ударил себя по лицу. Вздрогнул от удара и проснулся. Посмотрел на будильник: 7:00.
«Ах ты ж! Опять проспал! На первое собеседование уже не успею». Часы заполнения анкет, ожидания своей участи в коридорах обшарпанных и не очень зданий. Он уже три месяца не мог найти работу. ⠀
– Аля? – мужчина встал с кровати. Закружилась голова, он лег обратно. – Аль, принеси водички. Голова будто чугунная. Ему никто не ответил.
«Обычно к десяти на работу, и в это время она на кухне возится, а тут тишина. Может, пораньше решила уйти. Она теперь редактор в журнале: жена – гордость мужа!» Ох, знатно они в выходные покутили, отмечая ее повышение, аж два дня гудели. В голове черт-те что.
Мужчина нехотя поднялся. Натянул на себя футболку и трусы. Он любил спать голым, но жена разрешала такое только после секса! Еще один плюс к выходным. «Слегка не в себе, но подкачанный пресс, рыжая шевелюра и голубые глаза, – начал он про себя. – Ты даже в 35 ничего…»
Но закончить мысль вслух не дал звон барабанов. Он поднял грохочущий смартфон с пола и прочел смс от брата: «Олег, выручай! Не смогу прийти вовремя и открыть сексшоп. У меня проблемы личного характера. Ключи у тебя есть. Кстати, вы хорошо в субботу посидели, Алька до сих недоступна. На созвоне».
– Э-эх, братишка.
Времени на кофе или уборку не было. Он только успел сунуть в рот пару подушечек орбита, а потом захлопнул дверь в квартире и побежал на метро.
Олег прибыл в ТЦ через сорок минут после смс. Открыл павильон Sexbysex и хотел уйти незамеченным, но его остановил вопрос: ⠀
– А вы не останетесь мне помочь? – молоденькая девушка с необычным именем Анфиса на бейдже и русой косой внимательно посмотрела ему в глаза. – Понимаете, одна я не справлюсь. Товар пришел, а второй продавец задерживается. ⠀
– А почему нет? Только предупреждаю – бикини с членом предлагать не буду. ⠀
– Не надо. Они сами себя продают. С такими манекенами. Гляньте, – Анфиса скрылась в подсобке на пару минут, а потом выволокла оттуда высокую девичью фигуру.
Тонкие запястья, изящные пальцы, длинная шея, точеная талия и высокая грудь – его любимые женские формы. Тщательно нарисованные брови, милый носик пушистые ресницы, глаза со светящейся голубой радужкой и чуть приоткрытые пухлые губы. Он залюбовался манекеном. ⠀
– Красивые, как настоящие. Их сегодня привезли.
– Да уж… ⠀
– Нам нужно их одеть вот в это, – она потрясла перед Олегом прозрачным лифчиком.
Он прошел внутрь подсобки и увидел другие манекены, обнаженные и одетые в комплекты эротического белья. ⠀
– Ну так что, поможете? – улыбнулась девушка. ⠀
– Почему нет? Выручка пополам, – подмигнул Олег. Девушка хихикнула в ответ.
Анфиса ненадолго вышла, чтоб проверить зал. Олег остался один на один с огромными куклами. Он нечаянно коснулся пластикового соска груди манекена и почувствовал, как изнутри по телу разливается жар. Руки стали липкими и задрожали. Сердцебиение участилось. Он потрогал ширинку: член давно уже так не стоял. Тихие голубые глаза манекена покорно смотрели на него и будто жаждали продолжения. Он провел по плавной линии бедер и завел пальцы глубже.
Манекен пошатнулся, парик из длинных темных волос оказался на полу. Он схватил его в ладонь и крепко прижал к себе. В памяти сверкнула сцена, где он сидит верхом на Алине и крепко сжимает ее шею. Она громко стонет, вырывается, ее волосы закрывают лицо. Олег открыл глаза, фантазия растаяла. Но мужчина был не в силах сопротивляться возбуждению. Он поставил манекен лицом к стене, припал горячим «стояком» к промежности пластмассовой богини и застонал. ⠀
Олег не слышал, как дверь приоткрылась и молоденькая консультант его увидела.
– С вами все в… ой, а вы тут, – Анфиса покраснела и захлопнула дверь. ⠀
– Твою ж, – он будто проснулся и понял, насколько мерзко смотрелся со стороны.
Олег кинулся за Анфисой, но застыл возле примерочной. Девушка чуть ли не силком затащила в павильон покупателя и показывала ему новые модели эротического белья. Мужчина зашел в комнатушку с зеркалом и умывальником, включил горячую воду. На стенах появились капли конденсата. Стекло запотело. Он провел рукой, чтоб рассмотреть собственное отражение. В глазах помутнело, стало тяжело дышать. Память изводила его несвязными сюжетами. Трясущимися руками он набрал номер жены.
– Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позднее или оставьте сообщения после сигнала.
– Алина, приходи домой в обед, я приготовлю твой любимый греческий салат. Давай объяснимся, раз и навсегда все решим, – оставив сообщение на голосовой почте, он выключил телефон. ⠀
В дверях он столкнулся с Анфисой, осторожно взял ее за плечи и попросил:
– Извини меня за эту сцену в подсобке. Я еще с выходных отойти не могу. Туман в голове. Мысли странные. Перепил. ⠀
– 8966996669… Это номер магазина, я тут до десяти вечера сегодня. Звони… те. ⠀
– Я побегу, мне нужно решить один вопрос, – выпалил Олег. – Еще позвоню.
– Хор… рошо, – ошарашенная девушка не сводила с него глаз.
⠀
Олег позвонил в дверь никто не открыл. Он хотел успеть до прихода жены. Что ж, получилось. Осталось убраться и приготовить салат. Щелчок, блеск ключа в замке, и на него опять нахлынули воспоминания: он хватает Алю за талию, перебрасывает через плечо, кидает на кровать, а дальше – вновь провал.
Мужчина разулся, прошел на кухню. С утра он даже не успел осмотреться. Разбитые фарфоровые чашки влюбленных, которые они купили во Франции, мелким бисером блестели на столешнице. Пол был усыпан клочками ткани. Олег повертел в руках лоскут присмотрелся к нему: «Похоже на ткань ее блузы». В голове один за одним вспыхивали отрывки выходных.
Они с Алиной сидят в зале, пьют вино из белых фарфоровых чашек – в честь примирения. Такова их традиция. Карие глаза жены горят огоньком. Вино сделало ее податливой. Его вновь выкинуло из собственных мыслей, на этот раз хрустом под ногами. В коридоре он оступился и раздавил подвеску инь-ян. Его подарок на годовщину. «Что она тут делает? Подвеска – любимое украшение Али».
Мужчина прошел дальше по коридору, в комнату для гостей. Наощупь включил свет. Окна наглухо закрыты. Голый матрас на кровати, ни подушки, ни постельного белья. Его будто током ударило – здесь они занимались любовью, точно так, как ему привиделось, в магазине. Прислушался.
В кладовке захрипел большой морозильник. Они купили его, когда он «всерьез» увлекся охотой. Но агрегат уже долгое время был отключен – убивать беззащитных мелких тварей он посчитал оскорбительным.
Он открыл дверь кладовой, распахнул морозильную камеру и увидел ее: каштановые волосы растрепались, но мягким волнистым каскадом обрамляли ее неестественно бледное лицо с едва заметной улыбкой. Упругие бедра и тонкие лодыжки стыдливо прикрывали промежность. Это было так возбуждающе, что Олег облизнулся. ⠀
– Аля! – выдохнул мужчина. Его память наконец ожила.
…Он пересел поближе и стал целовать кончики ее пальцев. Алина отпрянула от него, тяжело вздыхая:
– Не сегодня, Олег. Мне нужен перерыв после твоих выкрутасов с той девицей. Она лапала твой член, а ты – ее грудь.
– Большего не было, – Олег не сдавался и легонько приобнял Алину, расстегивая верхние пуговки ее блузы. ⠀
Жена отпихнула его и выбежала из зала:
– Не трогай меня, я не хочу! – кричала она из кухни.
– За то я хочу… – муж взял со стола бутылку и направился за ней.
Олег вынул труп жены из морозилки. Накинул на белые холодные плечи пеньюар, найденный в спальне и кое-как разместил тело в ванной перед зеркалом. Включил теплую воду, смыл с ее губ и лица иней. Он увидел ее любимую темно-красную помаду, стоящую на трюмо. Накрасил бледно голубые губы женщины. Несколько раз провел помадой по стеклу ванны и посмотрел в зеркало на результат.
– Вот видишь, какой ты можешь быть загадочной и покладистой. Совсем не холодной, а желанной, яркой. Женщиной в красном.
Он поднял жену на руки и отнес в спальню, шепча ей на ухо:
– Я даже девочку для нас позову… Сегодня будет все, как ты хотела.
Марфин колодец
Татьяна Салтыкова
@saltykovaiat_
Ветер, завывая, выстуживал княжеский дом. Ярославна, закутавшись в пуховую шаль, стояла у окна, когда в горницу вошла Марфа, её нянька.
– Что это ты сегодня глаза ясные в тёмное озеро обронила?
– Кажется тебе, дитятко.
– Как же кажется, коль целый день слёзы тайком утираешь?! Случилось что?
– Не утаить от тебя, милая, ни радости, ни беды, – ответила Марфа.
– А ты и не таись, поведай свою кручину. Чай, не чужие. Ты мне вместо матушки. Дозволь добром ответить на твою ласку.
Слова Ярославны пролились на раненое сердце няньки елеем. Ничего бы не сказала старая, да беда иссушила душу и нет сил молчать. Марфа подошла к изразцовой печи, приложила руки, согреваясь, посмотрела в глаза воспитаннице и сказала:
– Девонька, сама напросилась. Хочешь – верь, хочешь – не верь, а вот тебе мой сказ.
С той поры многие реки свою воду потеряли. Да только помню всё, будто вчера случилось. Родилась я на Днепре. Домов в деревне было много, и крепких хозяйских дворов немало. Наша семья тоже справной была. Все трудились, забывая про отдых: и родители, и дети. А было нас три сестры, я старшая. Матушка нас жалела, никогда голосом верх не брала. А тятенька крутой нрав имел. Если что не по нему, то и вожжами огреет, не посмотрит, что дитё перед ним. Боялись мы его сильно. А потому и послушание перед родителями держали.
Вот так в работе и бежали денёчки, в годы складываясь. Пришёл черёд сватовства. Другая бы девка на радостях ног под собой не чуяла. А я от страха не ведала, куда себя девать. Год, как тайком любились мы с Егоркой. Надеялись, может, осенью получится свадьбу сыграть. Но надежда была тонкая, как паутинка. А тут на тебе, сватовство. Жених – Митька сопливый. Его в детстве так звали. Он вроде и видный парень стал, а поди ж ты, прозвище так при нём и осталось. Митька этот не люб, а противен мне был своей хитростью. Любил глазки строить, да и по мягкому месту рукой провести норовил. Одно слово – постылый.