С юных лет Рэн отличался наглым и неукротимым характером. Насмехаясь над дрожащими от холода и кутавшимися в множество теплых одежд сельчанами, он, как и в детстве предпочитал носить бриджи из плотной вареной кожи и на этом как правило его повседневный гардероб заканчивался. Временами, когда холодные ветра Мертвых Земель все-таки добирались до Лордсхена, он с неохотой натягивал на себя длинные войлочные плащи, отороченные волчьим или лисьим мехом, либо балахоны монахов.
О его статусе ходило расхожее мнение. Кто-то называл его женихом, кто-то ухажером, кто-то обычным поклонником, коих было не счесть у прекрасной хозяйки таверны. Сам Рэн считал Элис супругой и рьяно защищал свою семью в многочисленных драках с теми, кто пытался приставать к возлюбленной. Вскоре после благословения отца на брак, у пары появился малыш. Было решено назвать его Миком, в честь прадеда Элис. Малыш быстро рос, и его лицо всегда украшала ослепительная улыбка матери, а на голове полыхал огненно-рыжий смерч растрепанных волос, унаследованный от отца.
Мальчик бегал как заводная кукла, его звонкий детский смех заставлял улыбнуться даже самого угрюмого посетителя. В свои двенадцать лет мальчуган во всем старался походить на отца и чем мог, помогал родителям в управлении таверной.
Пара давно была готова связать свои жизни узами брака, с того самого дня, когда старик Том дал свое согласие, но в землях Лордсхен не было обители Мейков, чей кронд скреплял пары перед лицом Пророка нерушимым обетом, а ближайшим местом их обитания были земли Рейвин. Элис не могла оставить таверну на старика отца, даже на те несколько недель, что потребовались бы на путь до крепости Рейвин и обратно, а после рождения сына поездка до обители окончательно отошла на второй план.
– Переждите хотя бы непогоду, – кричала Элис вслед удалявшемуся старику. Вдруг, словно вспомнив что-то важное, она на миг скрылась в проходе, ведущем вглубь таверны, и тут же появилась вновь, толкая перед собой молодого парня.
– Я пошлю с вами Рэна, он поможет вам и проводит назад.
Марк остановился, обдумывая предложение.
– Спасибо, дитя мое, пусть он выезжает к вечеру вон к тому холму, – послышалось от маленькой фигурки вдалеке, старик указывал пальцем на небольшой участок леса, приютившегося на скалистом утесе. – Я буду рад его компании на пути домой.
Аббата горячо любили жители деревни и случись, какая болезнь, или гибель скота, что стало, к сожалению, не редкостью в последнее время, они тут же бежали к нему. Марк никогда не отказывал ни в лечении, ни в приюте и всегда выделял необходимую пару рук, если о том его просили. Прибыв, в эти края лет двадцать назад, еще достаточно крепким мужчиной, он быстро завоевал всеобщую любовь, и не прошло и года, как его имя было у всех на слуху. Вскоре монахи ордена предложили ему занять место скончавшегося аббата, хотя до этого он никогда не был даже обычным послушником.
Прошлой осенью аббату уже стукнул шестьдесят четвертый год, его день рожденья отмечался не хуже праздника огненного солнцеворота, но силы его были уже не те, и с каждым годом он слабел, а тело все чаще подводило. Когда-то он рассекал на быстроногом коне и руководил армиями, но все это осталось в далеком прошлом. В прошлом остался и могучий воин, сейчас же превратившийся в дряхлую развалину. Его руки были испещрены морщинами, как и само лицо, голова поседела и ее гордо украшала лысина с редкими волосками, небольшая седая борода все еще торчала жесткими колючками на мощных скулах. Время оставило тяжелый отпечаток на его теле и лице, но его карие глаза все еще хранили задорный огонек молодости, а добродушная улыбка согревала каждого кто имел честь с ним общаться.
Хлюпая в грязи и кутаясь в мокрые, липнущие к телу, одежды старик продолжал свой путь, приближаясь к подножью высокой горы, которую селяне прозвали Шепчущей. Летописи гласят, что именно на ней произошла последняя битва между культистами ордена Аргхзура и войском Пророка Мартина, ставшая переломным моментом в войне и уничтожившая падшего бога. В тот день, как уверяют летописи, с ее вершины текли реки крови, и полыхали сотни пожаров, разнося зловоние смерти на многие мили вокруг, до сих пор мертвый пик был бесплоден, даже снег никогда не укрывал пепельно-черную вершину. По местным поверьям земли вокруг горы считались проклятыми, как и небольшой лесок, примостившийся на торчавшем утесе. Некоторые даже поговаривали, что в нем слышны шепотки давно погибших людей:
– Как на ней вообще может, что-то расти? Это же земля мертвых. И лес там мертвый, все это место проклято, говорю я вам. Я сам видел покойников, одним вечером, они плясали и веселились меж деревьев, – рассказывал как-то торговец, остановившийся в таверне.
– Да, их не упокоили, вот они там и бродят. Хватают и утаскивают путников, проходящих поблизости, в лес, где приносят в жертву своему давно погибшему богу, – с угрюмым видом вторил ему другой.
Согласно все тем же летописям ордена, семьсот лет назад Пророк Мартин привел свою армию на гору и предрек падение Аргхзура – падшего бога, отнявшего свободу у людей. Бог, который должен был заботиться о всех живых существах в своих землях, стал их убивать, иногда выжигая ни в чем неповинных людей целыми деревнями. Первым кто восстал против безумного тирана стал юноша, поднявший народ на защиту своих жизней, земель и семей. Он наступал, уничтожал темных культистов и прислужников кровавого тирана. Битва за битвой он гнал бога все дальше, не давая ему не сна не отдыха пока не загнал его в тупик, на эту самую гору, бежать больше было некуда и состоялся решающий бой. Аргхзур был повержен, его армия разделилась на маленькие отряды, которые еще пытались сражать, но война уже подходила к концу. После победы Великий Пророк основал крепость Лордсхен, где впервые собрались лорды всех пяти земель.
В тот же день, на военном совете было решено объединиться, создав Совет Пяти. В состав, которого вошли пять лордов, представлявшие каждый свои владения и полководцы армии Мартина.
Позже последовали еще две коротких войны, закончившиеся для объединенной армии позорным поражением, но обе они уже проходили без Великого Учителя и Наставника, пропавшего или как заверял орден ушедшего, чтобы вернуться в час нужды.
Первая в некоторых летописях именовавшаяся западной, в других южной, велась против кочевников – коренных жителей южной части континента, но не продлившись и года окончилась разгромом объединенных армий пяти владычеств и массовым отступлением. Вторая же даже не успела начаться, как была тут же отменена. От северного похода было решено отказаться после доклада первого, комендант-командующего крепостью Хостраш.
Много позже, уже после окончания войны и уничтожения последних отрядов все еще поклонявшихся огненному демону, боевые друзья, соратники и ученики Мартина основали орден Ирдром, наконец признав исчезновение своего наставника и объявив, что Великий Пророк покинул этот мир дабы защитить всех от грядущей угрозы и обязательно вернется, когда его верным послушникам будет угрожать опасность, а покуда все должны сплотиться и восстановить разрушенные земли.
Добравшись к подножию горы, аббат присел на огромный камень, примостившийся рядом с дорогой. Тяжело дыша, он вгляделся в тропинку, взбиравшуюся круто вверх и скрывавшуюся где-то в глубине небольшого темного леса.
– Соберись, это всего лишь дождь, ты встречал врагов куда страшнее, – пытался приободрить себя монах. Тяжело вздохнув, он поднялся и медленно начал карабкаться по скользкой, глинистой тропке.
Спотыкаясь об острые камни, хлюпая по ледяному ручью, изможденный старик осторожно, шаг за шагом, боясь поскользнуться и скатиться обратно вниз продолжал свое восхождение.
В чем действительно были правы местные, так это в том, что лес и в правду был крайне необычен. Сама гора была скалистой и из нее повсюду выступали каменные отростки, но сквозь всю эту горную породу каким-то чудом пробивались ростки трав, кустов и даже массивных деревьев.
– Еще немного, главное добраться до пещеры, – продолжал успокаивать он себя. – Мне необходимо отдать ему письмо.
Дрожа от холодных порывов ветра и капель, стекавших с абсолютно вымокшего балахона, запинаясь, он, наконец, достиг небольшого горного участка леса. Здесь воздух был чист и свеж, запах зелени дурманил уставшего путника, тем более, сейчас, когда дождь окропил живительной влагой на удивление богатую природу этой местности.
С утеса, приютившего лесок, были хорошо видны окрестности. Прямо у подножия горы простиралась деревушка Хард с ее соломенными крышами, а в паре миль от нее виднелся ее старший брат – аббатство Родсбери, где-то вдалеке были еле уловимы очертания твердыни Лордсхен.
– Как тихо и спокойно, теперь я понимаю почему он решил обосноваться именно здесь, – подумал Марк, пробираясь вглубь небольшой чащи.
Деревушка Хард принимала странствующих торговцев и делегатов разных земель, направлявшихся в аббатство. Когда-то именно аббатство послужила причиной заселения этих земель. Отстроенное на месте первого лагеря, развернутого Пророком, оно долгое время являлось главной твердыней ордена Ирдром и центром всего культа, чьим долгом стало очищение земель, оскверненных падшим богом, и защита каждого, кто в этом нуждается.
Находясь вдалеке от основных торговых путей, монахи нуждались в пище, тканях, материалах для строительства и ремонта аббатства, словом во всем, что не могли вырастить или изготовить сами.
Книга времен, ведущаяся в каждом представительстве ордена, в том числе, и в аббатстве гласит, что однажды один торговец, после успешной сделки задержался у монахов почти на целую неделю. Продав остатки товаров таким же, как и он сам странствующим купцам, он в спешке уехал, но вскоре вернулся, правда, на этот раз не один. За повозкой с товарами следовали и другие: с лесорубами и плотниками, фермерами и рыболовами. Живая вереница остановилась в паре миль от аббатства, основав небольшое поселение.
Работы велись недолго, и уже через месяц на месте небольшого лагеря гордо красовалось белокаменное строение. Таверну тут же облюбовали местные сверчки и каждую ночь их трели разносились по всем комнатам и залам.
Сегодня же деревушка существовало в основном за счет вырубки леса и производства угля, из-за чего над городком постоянно стоял густой смог.
Марк забирался все глубже и глубже в чащу, силясь, что-то отыскать. Сырые ветки хлестали его по лицу и плечам, ноги заплетали в спутанных корнях, но ничего не могло остановить его упрямую решимость идти дальше.
Он осматривал каждый выступ, ощупывал каменные стены огромной горы, стараясь отыскать хорошо знакомый ему символ.
– Да где же он, чтоб мне провалиться прямо в бездну, если я еще раз решусь куда-то пойти в такую погоду. Не в том я уже возрасте, да и слеп стал совсем как крот, – бурчал он, ощупывая скалы дрожащими руками. – Ааа, вот ты где, – на холодном сером камне был аккуратно вырезан маленький орнамент.
Метка была не велика и состояла из трех кругов, каждый из которых был внутри предыдущего. Все три круга соединялись небольшими, на первый взгляд, хаотично разбросанными черточками.
Марк внимательно осмотрелся. Сначала надавил на каменный выступ с символом, но ничего не произошло. Затем принялся ворошить ближайшие кусты, облеплявшие склон, и вскоре удача ему улыбнулась. Прямо под знаком, за огромным пышным кустом ежевики таился тоннель, ведший куда-то глубоко внутрь горы. В диаметре он чуть превышал размеры обычного человека. С радостью мальчишки, бегущего за сладостями, монах залез в огромный куст и устремился в темноту.
Пробираясь вперед, старик разбрасывал сухие ветки и листья, скопившиеся здесь за многие годы, но чем дальше он продвигался, тем тоннель становился все уже. Если сначала по нему еще можно было ползти на четвереньках, то вскоре его высота уже не позволяла даже приподняться с холодного камня. Именно в эти мгновения аббат окончательно распрощался с надеждами сохранить одежду чистой или хотя бы целой.
Тоннель тянулся невероятно долго и когда, наконец, подошел к концу, в небольшой темной пещере у бедного старика не оставалось сил даже приподняться. Вокруг царил полумрак, лишь слабые лучики блеклого пасмурного солнца проникали сюда через маленькие трещины и отверстия в стенах.
– И тут сыро, – в отчаянии пробормотал он.
Немного переведя дыхание, старик отполз от проклятого тоннеля, и прислонившись к холодной стене пещеры гневно произнес:
– Ты так и будешь наблюдать, как я мучаюсь? Я был бы тебе признателен за костер или хотя бы за теплый ветерок, – но ответа так и не последовало. – Хорошо, хорошо. Мне нужна помощь, доволен? – громкий возглас Марка отразился от стен пещеры, порождая гулкое эхо.
– Зажги свет, – тихий шепот, словно легкий порыв, пролетел по пещере. Шепот был еле уловим, но эхо усиливало голос и создавало ощущение, будто бы говоривших было несколько, и они окружали со всех сторон.
– Я не могу, я вымок, замерз, и вообще в моем возрасте подобные испытания могут иметь неблагоприятные последствия. И прекрати шептать, я сейчас не в том настроении.
Тишина, словно невидимая пелена, начала заполнять собой всю пещеру, вытесняя любые другие звуки. Затих не только сам голос, затихло все – шум ливня за каменными сводами пещеры, вой ветра, игравшего на древних скалах, крики селян вдалеке, смолкло все, словно бы сам мир решил, что в звуках он больше не нуждался.
Марк нервно осмотрелся, его глаза потихоньку привыкали к темноте пещеры.
– Я достаточно стар для твоих игр, – выкрикнул он. Вслед за возгласом, тишину нарушило тихое потрескивание, сначала где-то в глубине пещеры, затем медленно приближаясь и окружая старика. На стенах один за другим стали загораться факелы, словно хлопушки у детей в день огненного солнцеворота.
Тесное, тусклое, холодное помещение в один миг преобразилось, огни освещали каждый уголок и тени, отбрасываемые Марком, закружились в причудливом танце на каменных сводах пещеры. Из разных углов, впадин и трещин поползли небольшие, размером с кулак, камни, словно толстые навозные жуки, они медленно пробирались к центру пещеры, образуя круг.
– Посмотри, где-то справа от тебя должна лежать вязанка поленьев. Я нарубил сегодня утром, на всякий случай. Брось ее к камням, если, конечно, тебя это не затруднит, – голос, продолжал обволакивать старца со всех сторон.
Марк осмотрелся, действительно, неподалеку от него, прямо под одним из горящих факелов лежали несколько свежесрубленных поленьев, перевязанных бечевкой. Рядом, повалившись на них, стоял, с виду потрепанный, холщовый мешок. Старик, хрустнув суставами, со вздохом поднялся и проковыляв к поленьям, бросил всю связку к камням.
– Я надеюсь, ты не хочешь, чтобы я здесь задохнулся? Мне бы вполне хватило и одного факела. Не забывай, это все-таки не твоя пещера в холмах Ансельма.
– Да успокойся уже, о дыме я позабочусь, отдохни лучше. Кстати, в том рюкзаке медовые лепешки из таверны Рози. Помнишь, ты еще ребенком туда бегал? – голос переместился к центру пещеры.
Камни сползались, образую круг, поленья взлетали и соединялись в причудливую звезду, оседая меж камней.