Он ловко соскочил с лошади, и подошедший пес ткнулся мордой ему в ладонь.
– Карл, – сказал Уннтор. – Добро пожаловать домой.
– А меня ты, значит, не замечаешь? – третья всадница стремительно спрыгнула на землю. Высокая худощавая женщина порывистым движением руки откинула капюшон с головы. На ее правом плече лежала светлая коса, в которую было вплетено множество серебряных нитей. Мать и дочь были очень похожи.
– Приветствую, Агла, – сказал Уннтор. – Ты всегда желанная гостья в моем доме.
– Врешь как танцуешь, старый медведь, – ответила женщина, – неуклюже. Но я рада тебя видеть.
Яки распахнул ворота, и троица наездников провела в них своих скакунов.
– Потрясающие животные, – сказал Уннтор.
– Да, хороши, – согласился Карл. – Но мне нужна лошадь посильнее. Они все от одного жеребца и вес выносят одинаковый. Гита победила, потому что она легче.
– И вовсе нет, – парировала девушка. – Я просто лучше тебя.
– Азарт юности, – сказал Карл. – Ничего, скоро я тебя проучу.
– Сначала догони, – Гита, пританцовывая, вывернулась из-под руки отца.
– Тогда не останавливайся, а то я твою милую шейку сверну, когда поймаю, – сказал Карл.
– А потом я зарежу тебя во сне, – сообщила Агла.
Карл резко и коротко рассмеялся.
– Эйнар, уведи лошадей, – сказал Уннтор. – А я пойду накормлю наших странников.
Карл огляделся вокруг.
– А ее тут не было, – сказал он, кивая на конюшню.
– Шесть лет назад построили… Шесть? – Уннтор посмотрел на Яки.
– Семь, – поправил тот.
– Давно я тут не был, – сказал Карл.
– Оставь лошадей. Мама еду приготовила, – Уннтор подтолкнул пререкающееся семейство к дому.
Когда они отошли достаточно далеко, Яки бросил взгляд на Эйнара. Стоявшая рядом лошадь Карла фыркнула и ударила в землю копытом.
– Говорил же, – сказал старик, – хочешь, чтобы тебе ничего не оторвали, – молчи.
Хельга увидела, как на лице ее матери всплывает улыбка. Потом услышала приближающиеся голоса, и спустя мгновение дверь открылась. Седовласая женщина бросила взгляд на котелок, и Хельга поняла намек. Она сосредоточилась на деревянной ложке, помешивая тушеное мясо круговыми движениями.
– Жена, – провозгласил Уннтор, – боги одарили нас гостями!
– Агла! Гита! – Хильдигуннюр стремительно прошла по дому и обняла обеих. – Добро пожаловать, родные мои.
– Спасибо, бабушка, – сказала Гита, пока ее мать выворачивалась из объятий Хильдигуннюр. – Ты все такая же молодая.
– Ой, пф, – ответила Хильдигуннюр. – Я стара и слаба, и кости мои такие же.
– Да не похоже, – сказала Агла, потирая плечо. – Если ты и мужа вот так обнимаешь, неудивительно, что он славится скверным норовом.
– Зато Карл прямо робкий ягненок, – сказала Хильдигуннюр, сверкнув глазами.
Гита рассмеялась:
– Ха! А старая сука еще может кусаться!
– ГИТА! – голос Карла вспорол воздух подобно хлысту. – Подойди сюда сейчас же.
Девушка поджала губы и проглотила слова, которые, казалось, рвались наружу.
– Хорошо, папа, – наконец смогла выдавить Гита. Она подошла к Карлу, который стоял рядом с Уннтором.
Черноволосый мужчина был мрачен, сплошь острые углы и ярость:
– Не смей позорить мое имя, когда гостишь в чужом доме.
– Но…
– Никаких «но», – рявкнул Карл.
– Да смешно же было, – сказала Хильдигуннюр.
– Мама, – процедил Карл сквозь стиснутые зубы, – не лезь.
Он повернулся к Гите.
– Иди проверь лошадей, – он остановил ее гневным взглядом, – и веди себя достойно.
На другом конце дома Хельга старалась не привлекать к себе ничьего внимания. Спустя пару мгновений за Гитой с грохотом захлопнулась дверь.
Какое-то время все молчали.
– Ну что, – сказала Хильдигуннюр, нарушив тишину, – зато мы точно знаем, что она не подменыш.
Гримаса Карла переплавилась в подобие улыбки.
– Это у нее от матери.
– Ну нет! Она упряма, точно камень, а я не такая. Я очень смирная, – сказала Агла.
Хельга заметила, как Уннтор подавился смешком за спиной Карла.
– Ты – нет, – сказал Карл. – Ты споришь по любому поводу.
– А вот и нет!
– А вот и да.
– Заткнись, старик, – я очень смирная!
– Карл, перестань ее дразнить, – сказала Хильдигуннюр. Сердце Хельги ушло в пятки, когда к ней повернулась сначала мать, а потом на нее обратили взгляды Карл и Агла. Ощущение было не из приятных.
– А теперь познакомьтесь с нашей Хельгой – она у нас поселилась года через два после того, как ты уехал, и могла бы быть тебе сестрой, если б не была умнее и красивее. Мы не отпустим ее, пока сможем.
Карл приветственно кивнул.
Агла оглядела ее, словно она была лошадью, и, кажется, ничего интересного не нашла.
И вот Хельга снова стала невидимкой.
– Ну что, дать вам чего-нибудь поесть, или вы вместо этого еще поругаетесь?
Несмотря на шутливый тон Хильдигуннюр, Агла уставилась на своего супруга, и Хельга, попытавшись разглядеть в ее лице шальную искорку, улыбку или хоть какой-то знак любви, не увидела ничего.
– Да, спасибо, – сказала Агла, и Хильдигуннюр одарила Хельгу взглядом, вполне заменявшим команду. Двигаясь механически, она вытащила из-под боковых лавок деревянные миски и наполнила их тушеным мясом. Пар плясал возле ее рук, обдавая кожу жаром. Она ухватилась поудобнее и заторопилась к столу, где Агла уселась рядом с Уннтором. Хильдигуннюр уже исчезла, но Хельге не нужно было видеть свою мать, чтобы знать, что та будет работать там, где точно пройдет Гита. Она остановит ее на пару слов, потом наклонит голову, поднимет бровь, заговорщически оглянется, чтобы убедиться, что шутка слышна только им, – и Гита тут же проглотит смешок, и в глазах ее сверкнет бабушкин задор. Хельге почудился за плечом мудрый, наставляющий голос матери. Вовремя сказанное слово спасает от множества бед.
Она обнаружила, что, не сознавая этого, подошла к тихо сидевшему за столом Карлу.
– Вот, пожалуйста, – сказала она заплетающимся языком.
Он уставился прямо на нее, его карие глаза сверкали, улыбающееся лицо пошло морщинками. Он пытается не облизнуть губы, подумалось ей. Как волк.
– Спасибо. Спасибо тебе огромное, – сказал он, улыбаясь.
– Благодари маму, – ответила Хельга резче, чем намеревалась. – Это она готовила.
Вместо того чтобы исчезнуть, улыбка черноволосого мужчины расползлась еще шире.
– Выглядит… съедобно.
Она чувствовала на себе его взгляд еще долго после того, как вернулась на свое место в тени.
Эйнар провел лошадей в дальний конец конюшни. Сначала он хотел поставить животных в стойла рядом с кобылами Уннтора и Хильдигуннюр, но их прижатые к головам уши и фырканье сразу же убедили его, что это плохая идея, и место им в дальнем конце. Он начал с лошади Карла, проводя щеткой по ее бокам плавными, ровными движениями. Очень быстро стало ясно, что у кобылы дурной норов и ему придется быть начеку, чтобы его не укусили.
– Тише, девочка, – пробормотал он, – тебе станет лучше, когда я закончу.
Лошадь сердито дернула головой и фыркнула, но кусать Эйнара больше не пыталась.
– Вот так, – прошептал он, – еще немножко, и ты от меня избавишься.
– А с чего ты взял, что она хочет от тебя избавиться? – спросила Гита, стоя в дверях, и Эйнар подпрыгнул ровно за мгновение до того, как желтые зубы сомкнулись на его руке. Он отошел подальше от бьющей копытами лошади и повернулся к девушке. Он посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– С ней просто, – сказала Гита, и как только она подошла ближе, кобыла среагировала на знакомого человека, запрокинув голову и фыркнув. – Вот так. Дай сюда, – и Гита протянула руку за щеткой.
Эйнар отдал ее, не говоря ни слова.
Гита начала чистить лошадь, придерживаясь размеренного ритма.
– Ты хорошо справляешься, – заметила она.
– Почему ты так думаешь? – спросил Эйнар.
– Потому что у тебя все пальцы на месте, – Гита улыбнулась ему. – Значит, ты ей нравишься.
Эйнар не ответил, и она нахмурилась.
– Хочешь, поухаживаю за лошадьми? – спросила она.
– Я… Ну… Если хочешь, – промямлил Эйнар.
Гита бросила на него короткий взгляд.
– Почему ты со мной не разговариваешь? – спросила она.
– Если что, я буду снаружи, – сказал Эйнар, выскользнул из стойла и вышел за дверь, закрыв ее за собой.
Лошадь фыркнула на Гиту.
– Не начинай, – сказала девушка. – Сама бы не лучше справилась.
Она с силой провела щеткой по спине животного.
– Но он вроде бы интересный, а у меня будет три дня.
Гита нежно погладила кобылу по голове и прошептала ей в ухо:
– Посмотрим, кто сдастся первым.
Глава 2
Бьёрн
Уннтор сидел на речном берегу, уперев локти в колени. Его тихая неподвижность гармонировала с тихим журчанием реки и пением птиц в кустах на другом берегу. Поверхность неспешной реки сверкала на солнце у его ног, будто золотой водопад. Старик смотрел на шедшего со стороны дома человека, который двигался размеренно и целеустремленно.
– Вот и началось, – пробормотал Уннтор.
Подойдя поближе, Карл махнул рукой:
– Мама сказала, что ты будешь здесь.
– В прошлом году что-то сместилось выше по течению. Теперь тут хорошее местечко, – сказал Уннтор. Он взялся за удочку и стал вытягивать леску, пока крючок не показался из воды. – Я решил попробовать поймать что-нибудь еще к ужину.
– Скоро начнет клевать, – сказал Карл.
– Обычно так и бывает, – ответил Уннтор.
– У тебя все хорошо.
– Держусь потихоньку.
– Как дела в Гломме?
Уннтор повернулся и посмотрел на запад, в сторону гор, отделявших их от долины Гломмы.
– Как всегда, – сказал он. – Соседи порой ругаются между собой. До сих пор ходят ко мне, чтобы я разрешил их споры, или когда думают, будто хотят узнать, что боги думают о том, сем и этом. Я им никогда не говорю, что я думаю.
– А что ты думаешь?
– Что у богов есть дела поважнее, чем разбираться, кто на чью дочку залез.
Карл усмехнулся.
– Пару лет назад у нас похититель скота завелся.
– Правда?
– Путешественник с юга. Думал, найдет каких-нибудь деревенских простаков, легко обчистит пару хуторов, – Уннтор улыбнулся. – Он был не слишком мудрым человеком.
Тень такой же улыбки возникла на лице Карла, и на мгновение двое мужчин стали невероятно похожими.
– А ты как? До меня доходят всякие истории с юга, но я не знаю, какой и верить.
– Мы хорошо устроились, – сказал Карл. – Я ходил на корабле с ватагой крепких ублюдков, капитаном у нас был Сигурд Эгиссон.
Уннтор присвистнул:
– Даже мы здесь о нем слыхали, – сказал он. – Из старой команды Скаргрима? Несгибаемый, как скала.
Карл улыбнулся:
– Несгибаемый, насколько нужно. Мы награбили, сколько смогли в саксонских землях, а смогли мы очень много – мне хватило, чтобы купить большой хутор на юге.
– Я что-то про это слышал, но…
– Двадцать четыре коровы, – оборвал Карл.
Уннтор затих.
– Двадцать четыре, – сказал он. – Это… это внушительно.
– И сорок овец. Четыре работника, двое с женами.
– Значит, ты справился лучше, чем я, – сказал Уннтор.
– Потому что я не закапывал свою добычу, – ответил Карл.
– Я думаю, что мужчина должен сам заработать то, чем владеет, – резко сказал Уннтор. – И не говори мне, что до сих пор веришь в эти бабкины сказки.
Он посмотрел на сына и медленно проговорил:
– Нет никакого клада.
Карл посмотрел на него, но ничего не сказал. В следующий момент он глянул вниз по течению реки.
– Я так и думал, – пробормотал он. – Всего лишь байка.
– Так оно и есть, – сказал Уннтор. Леска у его ног двигалась вместе с течением, провисшая и безжизненная.
Нож сильно и точно входил в мясо; Хильдигуннюр вонзала лезвие в ягненка медленно, уверенно и умело, разрезая жилы, скреплявшие кости и мясо. Хельга чистила репу на расстоянии вытянутой руки от нее и старалась быть незаметной.
Агла вздохнула у них за спинами и продолжила жаловаться:
– Уж и не знаю, что с ней делать. Ведет себя…
– Точно как ты, когда была моложе? – по-доброму сказала Хильдигуннюр.
– Да, – ответила светловолосая женщина, опускаясь на груду мехов. – И я боюсь, что она наделает тех же ошибок.
– Ошибки – это не так уж плохо, – сказала Хильдигуннюр, выкручивая ногу ягненка из сустава. – На них учишься быть мудрее. – Она развернулась и подмигнула Агле. – Как мы.
Агла вздохнула:
– Да. Наверное. Я просто хочу, чтобы она… не знаю.
– Была покорнее? Мягче. Добрее.
– Да.
«И у кого ей этому учиться?» – подумала Хельга.
– С молоденькими девушками такое бывает, – сказала Хильдигуннюр. – Они ужасные, ошибающиеся, пожирающие мужчин чудовища. Как Хельга, – добавила она.
– Что? Я не такая! – вскинулась Хельга.
– Готова поспорить, что такая, – рассмеялась светловолосая. – Готова поспорить, они в очередь за тобой выстраиваются, с мечами в руках.
– Сражаются за нее, – сказала Хильдигуннюр, – целыми толпами.
Она качнула бедрами, показывая, как именно воображаемые женихи Хельги дерутся за нее. Агла восторженно хохотнула.
– Очень смешно, – сказала Хельга, – и очень точно. По опыту говоришь, да, мам?
– Ого! – провозгласила Агла. – Да у тебя девица тоже хороша.
– Знаю, – ответила старшая из женщин, улыбнувшись Хельге. – Действительно, хороша. Мне уж и озадачить ее нечем, и о богах я не могу ей больше рассказывать, потому что она уже все знает. И на целебные травы у нее нюх хороший. Но хватит нам болтать об отважных юношах, а то она перевозбудится и не уснет сегодня, думая о мечах – всяческих размеров и форм. Расскажи нам, что творится в мире, Агла: какие новости с юга?
Пока жена Карла рассказывала новости о политике и войнах, Хельга тайком бросила взгляд на мать и вспомнила, как Эйнар укрощал особо строптивых кобылиц. На лице матери было такое же выражение удовлетворенности своим достижением.
– Работай, работай, – еле слышно сказала Хильдигуннюр, пока Агла заливалась позади них. – Еда сама себя не приготовит.
Нож пожилой женщины вошел в шею ягненка.
Яки заметил его первым.
– А это точно Бьёрн.
– Где? – спросил Эйнар. Он на мгновение прислонился к воротам, утирая пот со лба.
– Вон там – у излучины, – показал Яки, и действительно, примерно в миле от них двое людей вели лошадей под уздцы, а третий, державшийся позади них, горбился в седле.
– Как думаешь, он на лошадь вообще залезал? – спросил Эйнар.
– Надеюсь, что нет, очень уж животное жалко.
Человек слева, среднего роста и сложения, двигался спокойно и размеренно. Человек справа был на полторы головы выше, шире и больше во всех смыслах слова, и лошадь, шедшая рядом с ним, смотрелась будто пони. Сбоку от него шла собака.
– Он не торопится, – сказал Эйнар.
Яки вздохнул:
– Наш Бьёрн вообще редко торопится.
– Скучал по ним? – спросил Эйнар спустя какое-то время.
Яки немного подумал, прежде чем ответить:
– Без их воплей тут куда тише, знаешь ли.
– Но Бьёрн с Карлом же…
– А, – сказал Яки, отмахиваясь от Эйнара, – они были не самыми хорошими друзьями, но они были братьями. Мелкие раздоры лечатся возрастом и разлукой. Но все четверо по-своему опасны, и у меня в последнее время холодок в костях поселился.
– Ты это о чем?
– Быть беде, – пробормотал Яки.
– Да перестань, козел ты старый! Что ж это, выходит, мой отец с возрастом превратился в суеверную бабу? А дальше что – вещие сны?
Яки повернулся и посмотрел на Эйнара. Он ничего не сказал, но лицо его сделалось каменным.
Через мгновение парень отвернулся и заметил приближавшуюся Хельгу.
– Чего это вы, двое лентяев, у ворот торчите? – крикнула она.
– Бьёрн едет, – ответил Эйнар, кивнув на дорогу.
– В первый раз вернулся, – сказала Хельга. Стоявший рядом Яки поднял бровь. – Он только-только уехал, когда меня сюда взяли.
– Гм, – сказал Яки, – похоже на правду. Значит, прошло…
– Одиннадцать зим, – закончила Хельга. – Кажется.
Вид у старика был ошарашенный.
– Что? Одиннадцать? Куда только время уходит?
– Приветствую! – прогремел трубный голос; путники подошли так близко, что можно было разглядеть лица. Здоровяк помахал рукой и крикнул:
– Яки, это ты?
– А кто еще? – прокричал улыбающийся Яки.
Хельга почувствовала, как сзади к ним подошла Хильдигуннюр.
– Здравствуй, сын! – крикнула Хильдигуннюр. – Мясо в котелке!
Следом за ней из дома вышли Агла и Гита и встали позади пожилой женщины. «Уже знают свое место», – подумала Хельга.
– Это добрая весть для усталых странников, – сказал Бьёрн.
Хельга не могла отвести взгляд от приближавшегося мужчины. Бьёрн Уннторссон был огромен во всем: лицо его было грубо слеплено, руки были точно две лопаты. Светлые волосы и борода делали его похожим на какого-то горного великана; даже шедший рядом волкодав, сам по себе немаленький пес, по сравнению с ним выглядел щенком. «Девять футов ростом и зубы затачивал», – подумала Хельга. Если лучшие черты Карла были похожи на худшие черты Уннтора, то Бьёрн свою внешность, похоже, унаследовал по линии матери. Жена Бьёрна, Тири, почти потерялась в тени этого гиганта, когда они подошли к воротам. Среднего роста женщину в неброской одежде словно несло попутной струей, поднимаемой мужем. Отправляясь в дорогу, она забрала светло-каштановые волосы в пучок и стянула кожаным ремешком. Хельга взглянула на стоявшую рядом альвоподобную Аглу. «Такие разные», – подумала она, и тут ее внимание привлек неуклюже слезавший с коня мальчик. Хоть ростом он был почти с мужчину, и довольно высокого, у него было мягкое лицо младенца и грация новорожденного олененка. Пока Бьёрн и Тири обменивались приветствиями с другими женщинами, Хельга поймала себя на том, что не сводит с мальчика глаз. Никто не обращал на него внимания, и он просто стоял, явно не зная, что делать или куда идти. Он напоминал ее же, еще маленькую, потерянную и брошенную, и ее ноги пришли в движение прежде, чем мозг это осознал.