Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, как он исцелен (Деян. 4, 9). Дальнейшая условная форма речи апостола тонко и остро указывает на несправедливость теперешнего суда над апостолами. И в самом деле: они оказали благодеяние несчастному человеку – неужели за это следует судить их? Вместе с этим апостол торжественно и дерзновенно свидетельствует перед всеми, что чудо действительно совершено, и совершено притом именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых (Деян. 4, 10).
Далее, ссылаясь на пророчество, которым однажды воспользовался в применении к Себе Сам Господь, а именно на псалом 117-й[24], апостол говорит о Господе Иисусе Христе: Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся, тем не менее, главою угла, – добавляя, что и нет ни в ком ином спасения (Деян. 4, 11). Смысл этого тот, что распятый ими Иисус стал краеугольным камнем нового здания Царства Божия на земле и что только Его именем можно получить спасение, так как Он один – Искупитель человечества от греха, проклятия и смерти.
Эти слова произвели столь сильное впечатление на членов синедриона, что они не знали, на что им решиться. Их поразила прежде всего необычайная смелость Петра, с которой он решительно исповедал Христа перед всем синедрионом и из положения обвиняемого перешел в положение обвинителя, изобличив их в убиении Христа. Члены синедриона удивлялись смелости и ораторству апостолов. Видя, что те – люди некнижные и простые (Деян. 4, 13), узнавали в них Христовых учеников и убеждались в том, что они продолжают столь ненавистное фарисействующим иудеям дело Христово.
Вместе с тем присутствие исцеленного налагало печать молчания на уста судей: они ничего не могли сказать в опровержение действительности увиденного ими чуда. Поставленные в затруднение, они выслали апостолов вон, чтобы наедине посоветоваться между собой о дальнейших мерах против этих неприятных им чудотворцев. В результате всего того, что произошло за последнее время, начиная со дня Воскресения Христова, ими овладела нерешительность.
Возможно, что среди них были лица, подобные Иосифу Аримафейскому и Никодиму, а потому решение их было весьма мягким – запретить апостолам проповедь о Господе Иисусе Христе: Отнюдь не говорить и не учить о имени Иисуса (Деян. 4, 18). Ясно, что это было распоряжение людей, несколько растерявшихся.
«Какое безумие! – говорит об этом святитель Иоанн Златоуст. – Зная, что Христос воскрес, и имея в этом доказательство Его Божества, они надеялись своими кознями утаить славу Того, Кто не был удержан смертью. Что сравнится с этим безумием? И не удивляйся, что они опять замышляют дело несбыточное. Таково уже свойство злобы: она ни на что не смотрит, но везде бывает в замешательстве».
Справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4, 19). С поразительным мужеством и смелостью отвечают на это запрещение апостолы. При этом они прямо заявляют, что не могут не проповедовать о том, чему сами были свидетелями.
Страх синедриона перед народом не дал возможности причинить апостолам какое-либо зло: они были отпущены на свободу. Здесь мы видим очевидную нравственную победу апостолов, но здесь же видны и грозные признаки предстоящих апостолам и всем первым христианам гонений за веру. Ответ апостолов синедриону дает нам указание, как поступать, когда земные власти требуют от нас чего-либо противного закону Божьему и совести: ради угождения земным властителям нельзя идти против закона Божьего и велений совести.
Молитва апостолов и ниспослание Святого Духа
(Деян. 4, 21–31)
Лишь только апостолы были отпущены, они пришли к своим (Деян. 4, 23), то есть в дом, где пребывали в то время остальные апостолы и некоторые из верующих, вероятно, в молитве о благоприятном исходе дела. Рассказ апостолов о происшедшем воодушевил всех, и все собрание, как один человек, обратилось к Богу с горячей молитвой. Это – первая дошедшая до нас христианская общественная молитва. В этой молитве они искали первого утешения и ободрения, предавая все дело в руки Божии и испрашивая у Бога лишь дерзновения в проповедании истины.
В связи с высказанными синедрионом угрозами в основу молитвы было положено псаломское изречение Давида, в котором последний с евангельской наглядностью изображает восстание против Мессии и в лице Его – против Самого Бога Отца: Восстают цари земные, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его (Пс. 2, 2). Это изречение молящиеся применяют к Мессии – Господу Иисусу Христу, на Которого подвиглись все в этом городе, то есть Иерусалиме, для того, чтобы – сами того не ведая – исполнить предопределенное в Совете Божием искупление человечества через убиение Сына Божиего.
Дальнейший смысл молитвы святитель Иоанн Златоуст выражает так: «Приведи все это к концу и покажи, что они замышляли тщетно», то есть что невозможно остановить благовестие о распятом и воскресшем Мессии. Заключают они молитву не прошением об избавлении от страданий, а только просьбой о даровании им смелости и дерзновения проповедовать о Христе, подкрепляя эту проповедь знамениями и чудесами.
На молитву горячей веры Бог ответил чудесным знамением: Поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святаго (Деян. 4, 31). Это чудесное колебание места было символическим выражением всемогущей силы Господа, которая не оставит их беспомощными и беззащитными перед лицом врагов. Молитва их была тотчас же исполнена: сподобившись особого подъема от Духа Святого, они стали безбоязненно смотреть на предстоящий им путь страданий за Христа и ощутили себя сильными и способными дерзновенно проповедовать слово Божие.
Взаимная любовь первых христиан
(Деян. 4, 32–37)
Число членов христианской общины после великого чуда исцеления хромого увеличилось больше, чем вдвое, и потому дееписатель счел нужным вновь дать характеристику жизни этого умножившегося общества, дабы показать, что внутреннее его состояние осталось таким же: сохранялось полное единодушие и взаимная братская любовь. Сохранялось и обобществление имущества, в силу чего никто ничего… не называл своим (Деян. 4, 32).
Апостолы же с особой великой силой проповедовали о Воскресении Христовом. Это не значит, что они проповедовали только об этом, но что Воскресение Христово, как основание христианской веры, было основанием и средоточным пунктом всей апостольской проповеди[25]. Среди первых христиан не было… никого нуждающегося (Деян. 4, 34), потому что владевшие землями или домами по доброй воле продавали их и приносили цену проданного апостолам, которые из составлявшейся таким образом общей кассы помогали нуждающимся.
Примером такого бескорыстия указывается кипрянин Иосия, прозванный… Варнавою, что значит – сын утешения (Деян. 4, 36), вероятно, за особенный дар утешительной речи. Характерно, что он был левит, то есть из сословия служителей храма, особенно враждебно относившихся к Господу Иисусу Христу. Вероятно, он продал участок земли в Палестине, которыми обычно владели все священники и левиты, как видно из примера пророка Иеремии (см. Иер. 32, 7–12). Это был тот самый Варнава, спутник святого апостола Павла, хорошо известный в истории первохристианства, о котором далее много повествует Книга Деяний.
Глава пятая
История Анании и Сапфиры, утаивших часть денег за проданное имение (стихи 1–11). Чудеса, совершившиеся апостолами и новое гонение синедриона на апостолов: заключение их в темницу, освобождение их Ангелом, проповедь в храме, ответ перед синедрионом, совет Гамалиила и отпущение апостолов на свободу после нанесенного им бесчестия (стихи 12–42)
История Анании и Сапфиры
(Деян. 5, 1–11)
После похвального примера Варнавы дееписатель приводит противоположный пример – пример нравственного падения в этом идеальном первохристианском обществе. Некие муж и жена по имени Анания и Сапфира, продав имение, утаили из вырученной от продажи цены и лишь некоторую часть принесли в общую кассу к апостолам, сказав, что принесенное ими – все, что было выручено за проданное (это видно из 8-го стиха). В этом поступке выразилось не только их своекорыстие, но и намеренная, сознательная ложь, а главное – фарисейское лицемерие. Они хотели представиться такими же самоотверженными, как и другие, не будучи таковыми.
Это было первое темное пятно на светлом фоне святого общества первых христиан, а потому такой поступок не мог остаться без самого строгого наказания на вразумление всем. Святой апостол Петр узнал об этой лжи, без сомнения, по наитию исполнявшего его Духа Святого и прямо указал Анании на совершенный им грех, назвав его делом отца лжи – сатаны: Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому? (Деян. 5, 3).
Действие сатаны на Ананию святой Петр выражает почти в тех же словах, что и евангелист Иоанн – действие сатаны на Иуду предателя (см. Ин. 13, 2). Из этого уже видна опасность поступка Анании и Сапфиры для всего первохристианского общества, если бы это действие не было обнаружено святым Петром и не прекращено в самом начале решительным искоренением зла из среды первых христиан.
Чем ты владел, не твое ли было? – спрашивает апостол Ананию (Деян. 5, 4). Очевидно, что обобществление имущества отнюдь не было принудительным и внешне обязательным, но вполне добровольным. Грех Анании был именно в совершенном им обмане – в том, что часть вырученной им за продажу имения суммы он хотел представить как всю сумму.
Ты солгал не человекам, а Богу (Деян. 5, 4). Это выражение ясно указывает на Божественное существо Духа Святого и на Его Личность. Такое суждение показало Анании всю глубину его нравственного падения, которой он, быть может, не замечал.
Услышав сии слова, Анания пал бездыханен (Деян. 5, 5). Это было непосредственное наказание Божие преступнику за его тяжкий грех против Духа Святого. Тяжесть этого наказания объясняется опасностью, которая грозила от этого Иудина греха всему первому христианскому обществу. Один грешник представляет большую опасность для других, как человек, от которого другие могут заразиться его болезнью.
Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто? (1 Кор. 5, 6). Это апостольское изречение объясняет нам строгость суда над Ананией. Грех Анании мог быть опасен для целого общества, а потому этот гнилой член немедленно отсекается в страх и поучение другим, чтобы кто-нибудь не вздумал взять с него пример.
И великий страх объял всех, слышавших это (Деян. 5, 5). Вероятно, все это произошло в общем, быть может, даже богослужебном собрании, и такая явная казнь Божия не могла не потрясти всех.
И встав, юноши приготовили его к погребению (Деян. 5, 6) – вероятно, это были молодые служители, исполнявшие разные поручения, как было и в синагогах.
И, вынеся, похоронили (Деян. 5, 6) – тотчас же вынесли труп за город, где обычно погребали умерших, и похоронили его там.
Жена Анании ничего не знала о происшедшем, а когда часа через три (Деян. 5, 7) пришла, святой Петр уличил и ее в обмане и сговоре с мужем. Желая дать ей возможность оправдаться и раскаяться, святой апостол спросил ее, за сколько они продали землю, но и она повторила ложь своего мужа.
Но Петр сказал ей: что это согласились вы искусить Духа Господня? (Деян. 5, 9). В этот момент возвратились юноши, похоронившие ее мужа, и святой Петр воспользовался этим, чтобы и ей изречь ту же казнь, которая постигла ее мужа: И тебя вынесут (Деян. 5, 9). И она тотчас же упала у ног его и испустила дух.
И великий страх объял всю церковь (Деян. 5, 11). Примечательно, что здесь впервые дееписатель называет общество первых христиан Церковью, по-гречески «Экклисиа».
Новое гонение синедриона на апостолов
(Деян. 5, 12–42)
Окончив повествование о событиях внутренней жизни Церкви, дееписатель опять дает характеристику тогдашнего состояния христианского общества. Для этого состояния характерно множество знамений и чудес, совершавшихся апостолами в народе (Деян. 5, 12), – то есть, по-видимому, среди неверующего народа для привлечения его к вере во Христа, – а также единодушие между всеми христианами. Все верующие во Христа даже при посещении храма держались там вместе, одной сплоченной массой. Таким местом был притвор Соломонов – крытая галерея при главном входе в храм, очевидно, удобная для христиан по причине своей значительной величины.
Чувство некоторого страха и высокого почтения к христианам делало то, что все держались от них в некотором почтительном отдалении.
Из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их (Деян. 5, 13), ценя, очевидно, их высокие религиозно-нравственные качества.
Далее говорится, что число верующих во Христа, как мужчин, так и женщин, все более и более увеличивалось. Особенно поразительны были чудеса исцелений болящих, причем как прежде даже одно прикосновение к одежде Христовой давало исцеление, так теперь исцеляла даже тень проходящего Петра (Деян. 5, 15). На апостолах буквально исполнились слова Христовы: Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит (Ин. 14, 12).
Громадный успех апостольской деятельности вызвал новое гонение против апостолов со стороны иудейских властей. Как раньше они воспылали ненавистью против Господа по зависти, так и теперь, по слову дееписателя, первосвященник же и с ним все, принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти (Деян. 5, 17). Под первосвященником здесь надо понимать Каиафу, который тогда был правящим.
Религиозно-нравственное разложение в этом высшем иудейском обществе было тогда так велико, что нет ничего удивительного в том, что и сам первосвященник принадлежал к саддукейской ереси, отвергавшей существование души и воскресение мертвых. Иосиф Флавий прямо говорит, что один сын Анана, или Анны, тестя Каиафы, был саддукеем. Может быть, Каиафа не открыто принадлежал к этой секте, а тайно разделял ее воззрения.
На этот раз с апостолами поступили более сурово, замышляя даже умертвить их (Деян. 5, 33), и заключили их в народную темницу (Деян. 5, 18), то есть их посадили в тюрьму, как преступников.
Но Ангел Господень ночью отворил двери темницы (Деян. 5, 19). Чем сильнее становится преследование новоустрояющейся Церкви, тем явственнее чудесная помощь Божия гонимым. По повелению Ангела, апостолы сейчас же по освобождении их из темницы безбоязненно начинают проповедовать открыто в храме. Замечательная смелость и мужество, которые ничем объяснить нельзя, как только укреплявшей естественные силы апостолов благодатью Святого Духа, делавшей их безбоязненными.
Тогда апостолы были приведены на суд в синедрион, но, как подчеркивает дееписатель, без принуждения (Деян. 5, 26) – из опасения, чтобы народ не вступился за них и не вышло бы побоища. Столь велико, следовательно, было сочувствие народа апостолам.
Не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем? (Деян. 5, 28). Допрос начинается формальным обвинением первосвященника. Характерно, что об освобождении апостолов из темницы – ни слова. Очевидно, судьи догадывались о чуде, но намеренно игнорировали его.
Хотите навести на нас кровь Того Человека (Деян. 5, 28) – «желаете представить нас достойными кары Божией за пролитую кровь Человека Того, как невинно убитого». Они словно забыли, как сами кричали: Кровь Его на нас и на детях наших (Мф. 27, 25). В словах первосвященника как будто слышен голос упрекающей совести, сознание собственной действительной виновности или, по крайней мере, тяжелое томительное чувство ложного положения представителей народных в отношении ко всему этому делу.