Я сам лично неоднократно проплывал по рекам Туре, Тавде, Тоболу, Агитке, Ашлыку, Вагаю, Иртышу и Оби. Во многих описываемых местах бывал и не раз проезжал маршрутом Ермака от села Таборы (Тавдинский район Свердловской области) до села Малая Бича (Тарский район Омской области). А уж по родным местам, от верховьев реки Вагай до самого устья, по Иртышу родному, от Тобольска до Абаула, собирая материал, ездил в течение 20 лет, чему способствовала моя профессия и работа разъездным фотографом, позволявшая мне во многих местах бывать и, встречаясь со множеством земляков моих, слушать старые легенды, притчи и рассказы о жизни сибирской.
Наш дом стоял на яру, на излучине старого, уже высохшего русла вагайского, обзор в обе стороны реки хорошо просматривался. Предполагаю, в старину здесь, у кромки яра, возможно, башня сторожевая выстроена была, то ли ещё какое строение. В конце 60-х годов при копке погреба картофельного, в глине, на глубине двух с лишним метров, отец с братом старшим откопали угол сруба, из очень толстых брёвен сложенного, уже сгнивший изрядно. Брёвна сантиметров шестьдесят в диаметре, не меньше, три венца откопали, остальные вглубь уходят. Подивились, что на глубине строен, да и срубили лопатами по контуру погреба, чтоб не мешался. В те же годы случайно на дворе два ядра пушечных выкопал и вскоре там же ещё одно ядро обнаружил. Ядра чугунные, тяжёлые, в диаметре сантиметров 10—15 были. Мать их гнётом приспособила, капусту, засоленную в кадушках, ими придавливала. В 1970 году, весной, вода большая была, метров на пять поднялась и огород весь затопила. Земли с огорода паводком много смыло, а осенью, когда картошку копали, отец вилами поддел пушку старинную, ржавую, небольшую, около метра длиной. Я просил батю мне в игрушки её отдать, но отец, взвалив её на плечо, утащил в низ огорода, к болотине, где у нас ямы для поливки грядок вырыты. Когда к осени вода с болотины убывала, то мы из ям этих воду для поливки черпали. Вот и сбросил отец пушку в яму, которой уже не пользовались. И нам строго-настрого наказал: «Молчите, никому не говорите, иначе набегут учёные-супостаты, огород весь перероют, вообще без картошки останемся». Много лет с тех пор прошло. Думаю, что до сих пор та пушка в той болотине и ржавеет. А ядра те пушечные дожили у нас до XXI века, по крайней мере, приехав в гости в 2006 году, видел их в подполе среди банок с вареньем. Потом мать в Тюмень переехала, дом сгорел, остатки соседи на дрова растащили, так, наверное, до сих пор те ядра и лежат в подполе, землёй и головёшками засыпанные.
Во времена давние в Сибири древней
Освоение Сибири, читай завоевание, осуществлялось людьми, пришедшими сюда за тысячи километров, у которых не было представления об истории этих мест, а скорее, они полагали, что никакой истории в этих диких краях не было вовсе. Но татары, ханты и манси могут рассказать, как сюда пришли первые европейцы и что делали. Рассказать о людоедстве, зверствах, пытках и геноциде, о том, что теперь пытаются забыть потомки тех кто убивал и кого убивали. Коренные народы это помнят и поэтому до сих пор стараются держаться от этого подальше и так тщательно отделяют себя от приезжих. И понимание этих причин только начинает осознаваться здравомыслящими современниками.
История завоевания ханства Сибирского от Мюллера, Карамзина, Соловьёва и прочих исторических светил до современников переписывали по многу раз в угоду правящим государственным режимам. «Тот же Герхард Фридрих Мюллер, в 1733 году прибывший в Сибирь в 28-летнем возрасте, описывая сибирские народности, выражает к ним циничную надменность и высокомерие, иногда открытые насмешки и вольное толкование исторических событий, что в свою очередь вызывает недоверие ко многим фактам истории. Освещает многие события в довольно упрощённом виде, есть искажения в трактовке очень важных исторических моментов. В этом есть его небрежность к фактам и незнание исторических истин». Не потому ли первый том его «эпохальных трудов» впервые был издан спустя два века, лишь в 1937 году. Напечатан сей труд с поистине невероятным количеством подмен, фальсификаций и преднамеренных искажений и значительно уменьшенный в объёме в сравнении с немецким изданием Мюллера. В 1941 году второй том Мюллера увидел свет лишь в отрывках, в пересказе академика Фишера. Третий том его трудов был обнародован лишь через 40 лет и в урезанном виде опубликован в 2005 году. Справедливо заметить, что на самом деле первый том «Описания Сибирского царства» был напечатан в 1750 году. По непреложному мнению Мюллера, «сибиряки не являются исторической народностью». И главное (смешное) его утверждение: «…у древней истории Сибири не было прошлого, как нет и большого настоящего». И такого абсурда в книге полно. Недаром Мюллера стали называть в кругу учёных «немецким фальсификатором русской истории». Так отзывались многие историки о Мюллере и его книгах в дореволюционных изданиях, посвящённых Сибири.
Но наша история пронизана парадоксами, и подтверждение тому – выход в 1994 году нового издания книги Мюллера в двух томах. Кому-то это, видать, и в XXI веке выгодно! Потому как современникам приятнее читать и знать, что «по тщательности изучения даже сейчас, спустя 250 лет после издания „История Сибири“ Миллера, его „основа“ резко выделяется среди всей остальной исторической литературы. Мало какой книге выпадает такая честь: быть и через несколько столетий настольной книгой для читателя. Капитальный труд Миллера именно из такой категории трудов. И причина тому – скрупулёзность и добросовестность автора».
Эти мюллеровские материалы и сегодня являются «самым ценным собранием документов» и служат нам главным источником для выяснения обстоятельств и хода войн между русскими и сибирскими народами. Благодаря таким «историкам» в описаниях и на картах могучее государство Тартария превратилась в Татарию, да и само название «Великая Тартария» было заменено на «Кыргызский каганат» и попало в упоминаниях под полный запрет и на долгие годы исчезло с глобусов, карт, атласов и из текстов. А о тесных торговых связях её с Чайной, Тангутом, Персией, Московией, Польшей, Богемией, Венгрией, Британией, Голландией вообще упоминать не принято. Неразрывно связанные с историей грабежа и разбойничества, морские и речные ушкуи подменены вполне мирными судами – стругами, предназначенными для промышленной и торговой перевозки грузов, дабы сгладить и вытравить из памяти потомков негативное отношение к наводящим на всех ужас безжалостным ушкуйникам, тоже, в свою очередь, заменённым на размытое и смягчённое определение – «разбойники». Разбойники, внедрённые в наше сознание как беспечные добряки-неудачники, отрицательные персонажи детских сказок. Летописцы-современники в трудах своих слово «ушкуйники» (ухорезы) вообще заменили на «молодцы», превратив душегубов в добродетелей. Самого же Ермака первоначально позиционировали как «завоевателя Сибири», затем в XIX веке – в «покорителя Сибири», и в XX веке перевоплотили в «первооткрывателя Сибири». Современниками же XXI века атаман Ермак именуется ни больше ни меньше как «русский Колумб Сибири». Народность угричей, вогулов, зырян (коми-пермяков) и венгеров, населяющих Угорию, – в местность, расположенную близко к горам, лежащую «у гор», где жили угры, – поселенцами Югории, перенесёнными стараниями историков за Урал. Громко заявленная столица ханства Сибирского Кашлык, Кашлик (Кишлак) по сути была всего лишь аулом – деревней. Зачастую современные историки не видят очевидного, когда единый, только называемый по-разному народ мангытов, кыпчаков, ногаев и татар преподносят нам как людей разных наций. Так же единоплеменной народ ойраты, уйряты и элуты, они же чёрные калмаки, считают разными народами. Мало того, некоторые историки остяков (с татарского: уштяк, иштяк, -инша- (иной, не нашего роду, племени) – пришелец, иноземец) и вогулов с самоедами считают одним народом – ханты. Хотя, впрочем, до сих пор не определились, чьими предками являются остяки, и приписывают их, довольно большое племя (более 200 000 в XVIII в.), населявшее земли между Обдорией и Сибирью, к народам самоедов, селькупов, манси, кетов, угров, башкир, казахов, барабинских татар, сырьянцев, ерсяков, саргач, кипчаков, огузов. Как, впрочем, зачастую не видят и разницы между ордою, улусом и юртом. Доходит до смешных казусов, когда царских данников, людей, которых обязывали (обвязывали) против их воли (лишая воли), принуждали платить дань (дать что-нибудь). Людей, которые подавали подать (дать, давать, подавать), плательщиков дани называли податными, то есть подданными царя. Но современники, нисколь не смущаясь, данников царских в своих трудах научных превратили в сборщиков дани, современных коллекторов. Сибирские народы называли ясашными – платящими ясак пушниной. Вольный, свободный, не зависимый от кого-либо человек никому не платил подать, поэтому и назывался самостийный (сам стоящий).
Слова «владыка», «князь», историки пишут с большой, заглавной буквы, а «хан» – равнозначный ему по значению сан – принято писать с маленькой, прописной, тем самым хоть чуть-чуть, зрительно, но принижая величие властелинов сибирских.
Да и столица Тобольской орды преднамеренно перенесена историками из Бицик-Туры, основанной ещё в XII веке на мысе Алафа-Яр (с арабского «алафа» – корона; Алтын-Аргинак яр, Алафейская гора, Алафа-кряж (обрывистый берег, край горы), Алафеевский мыс, Троицкий мыс – на нём сейчас стоит Тобольск), вверх по Иртышу на 18 км, в Искер (Кашлык, Сибирь), который играл роль всего лишь станка, стоянки, по сути, загородного дачного посёлка для отдыха, приёмов гостей в неформальной обстановке, соколиной и прочей охоты хана Кучума со свитой, тем самым умышленно принижая и уменьшая роль и значение в истории всей Тобольской орды и Сибирского ханства в целом. Для чего в описаниях своих преднамеренно, дабы умалить (уменьшить) силу трагизма, по сути, кровавого, жестокого и безжалостного завоевания с массовым уничтожением сибирского населения и разграблением всего нажитого ими тяжким трудом скарба, в летописях своих подменяют нейтральным безобидным понятием «взяли». Крепость, городок, улус «взяли». Много добра, пушнины, серебра и золота «взяли». Лежало никому не нужное, вот и «взяли».
Тут сделаю отступление и приведу типичный пример подмены понятий на всем известной народной песне.
По диким степям Забайкалья,Где золото роют в горах,Бродяга, судьбой недовольный,Тащился с сумой на плечах.Бежал из тюрьмы тёмной ночью,За правду он долго страдал.Идти дальше нет уже мочи —Пред ним расстилался Байкал.Бродяга к Байкалу подходит,Рыбацкую лодку берётИ грустную песню заводит,Про Родину что-то поёт.Бродяга Байкал переехал,Навстречу родимая мать.Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная,Здоров ли отец мой и брат?Отец твой давно уж почивший,Землёй призасыпан лежит.А брат твой давно уж в Сибири,За правду в темнице сидит.Так и вытравливают историю из нашей памяти, что очевидно из первоисточника, из уст наших родителей.
По диким степям Забайкалья,Где золото роют в горах,Бродяга, судьбу проклиная,Тащился с сумой на плечах.Идёт он глухою тайгою,Где пташки одни лишь поют,Котёл его сбоку тревожит,Сухие коты ноги бьют.На нём рубашонка худаяСо множеством разных заплат.Шапчонка на нём арестантаИ серый тюремный халат.Бежать с Колымского краяЗа злато конвой не мешал,Он там за тюремной решёткойДолгий срок за разбой отбывал.«Оставил жену молодуюИ малых оставил детей,Теперь вот иду наудачу,Не знаю, увижусь ли с ней».Бродяга к Байкалу подходит,Рыбацкую лодку крадёт,Унылую песню заводит,О горькой судьбе слёзы льёт.Бродяга с Байкала приметилНа бреге сутулую мать(Он в горе сидящую мать),Сегодня сына родногоЕй сердце велело встречать.……………………..Отец твой давно уж в могиле,Сырою землёю зарыт,А брат твой к тачке прикован,В шахте киркою стучит(В горе кандалами гремит).Пойдём же, пойдём, мой сыночек,Пойдём же в курень наш родной,Жена по тебе там тоскует,И плачут детишки гурьбой.В другом варианте бродяга узнаёт, что жена, бросив детей, убежала с другим. Он находит жену, просит надеть подвенечное платье, в котором она с ним венчалась. И, обняв, ножом убивает её, неверную, вместе с её новым мужем и уходит куда глаза глядят.
По диким степям Забайкалья,Где золото роют в горах,Бродяга, судьбу проклиная,Тащился с сумой на плечах…Вот ещё пример. Даже малые дети знают Соловья-разбойника как тщедушного злобного карлика, сидящего на дереве и поджидающего для разбоя свою жертву. Знают как грабителя, пугающего своим свистом всякого прохожего и проезжего. Но былины XV – XVI вв. называют Соловья, наряду с Ильёй Муромцем, однородным с ним богатырём – защитником и стоятелем за русскую землю. Есть даже былина, где Илья просит Соловья помочь ему выручить город Кряков и оба богатыря исполняют это дело вместе.
Подменить, исказить и забыть
Потакая великодержавным амбициям, «историки» настойчиво убеждают читателя в том, что в Сибири находились лишь дикие малочисленные полукочевые племена, с которыми нечего и церемониться (живут в лесу, молятся колесу). Считая, что все эти народы дикие, окаянные, богомерзкие, коварные, трусливые, нечестивые, свирепые, супостаты, неразумные, презренные тати, дерзкие кочевники, басурманы, обманщики, варвары, дикари, погань магометанская, неверные язычники, нечисть, дундуки, падаль, чудь заблудшая, псы бродячие, хищники, и как вишенку на тортик, каждый (!), каждый пишущий о Сибири своим гражданским долгом считает непременно принизить и присовокупить уничижительно пренебрежительное выражение: так называемые князцы, князьки, напрочь игнорируя факт, что у так называемых князьков в их безграничной Великой Тартарии земельных угодий по площади и богатств всяческих (от золота до пушнины) было в десятки, сотни раз больше, чем у великого князя улуса Московского. Стремятся принизить значение тех, кто имел многочисленные межплеменные торговые связи от Китая до Ольвии и в обиходе домашнем пользовался персидскими коврами и зеркалами, щеголял в соболиных мехах. В рационе питания которых постоянно присутствовала стерляжья уха, чёрная икра и осетрина. Кроме оленины с лосятиной, употребляли мясо тетеревов и лебедей. А сорной рыбой и зайчатиной кормили ездовых собак. Восседая на персидских коврах, пили китайский чай из китайского фарфора, в то время как Московская улусная орда ходила в лаптях, пила морковный чай, питалась пареной репой и жила в избах вместе со свиньями, курами и всяческой другой рогатой скотиной. Ярким доказательством этого является неоспоримый исторический факт, что бедные мокшане-русы ходили грабить богатую Сибирь, а не наоборот. Такое пренебрежительное отношение москвитян к сибирцам поощряло сельников занимать якобы пустующие территории и объявлять сибирские земли своими вотчинами. Да и просто грабить сибиряков, оправдывая свои разбойничьи действия защитой от других племён и принуждением всяческими изуверскими методами насильственного взятия с них шерти (присяги) на подданство (подчинение) власти завоевателей. И как результат – платы дани, налога (ясака) мягким золотом – пушниной.
Так всё сглажено и закамуфлировано, что порой подобное чтение вызывает умиление удалью грабителей. «…И победите бусорманского царя Кучюма, и балваны, и боги их мерския идолы сожгите, и их нечестивые капища разорите…» Поэтому сношения московских правителей с ханством Сибирским и Тобольской ордой в частности совершенно не было ровным, дружественным и добрососедским. Что, впрочем, не мешало Иоанну III с 1488 года именовать себя в титуле князем Угорским, сыну его Василию – князем Обдорским и Кондинским, а внуку Иоанну IV – князем Сибирским.
Давным-давно прикочевали в Сибирь полчища мунгалов, шейбанов, шейбугинов, тайбугинов, шейбанидов, саргатов, чингизидов и прочих народов великих. Увидели край благодатный и стали войной первенство делить, кому из них главенствовать и Сибирь грабить. Победили в междоусобной войне более сильные шейбаниды. И чтобы укрепить на завоёванных землях среди местных жителей власть свою, не стали сразу навязывать многобожным язычникам обычаи свои и веру магометанскую, а как народ хитрый, иносказательный, пошли азиаты не напролом, а путём дальним, стали веру свою постепенно внедрять, мягко да ласково. Мечети по юртам да улусам стали строить, школы-медресе открывать, учителей, мулл да имамов магометанских приглашать и местным прививать свою культуру, обычаи, обряды и нравы. Но вскоре нагрянули нежданно-негаданно в Сибирь казаки-разбойники – богатыри русские – и без всяких обиняков ханов-правителей уничтожать принялись. У местного народа окаянного идолов их языческих в кострах спалили, капища их святые разорили да разграбили, шаманов всех поубивали. И сказали русские витязи народу местному: «Вот вам наше правильное единобожие, вот вам наши скрепы и великодуховная вера, по ней теперь жить будете! А кто не захочет жить по нашей православной вере, пусть не живёт, а кому жизнь дорога, будет жить по нашей христианской вере!» Вот так и началось, сказывают старики наши, освоение сибирских просторов русскими «первооткрывателями», и продолжилось это богоугодное дело их потомками, геологами-первопроходцами.