И всё?!
Брюс, Стюарты… Кто эти люди? Стюарты – это фамилия или он так причудливо написал слово «слуги»?
«Какой хоть год?» – мысленно спросила я.
Слегка раздвинула свитки, присматриваясь, вдруг дату не заметила. Под записью даты не было, но перед ней шла запись другой рукой, и над ней стояла дата: 734/5/23. Запись была сделана хозяйкой и повествовала о том, что, пока хозяина не было в замке, пришлось нанимать людей, чтобы чинить крышу.
Значит, мой предок путешествовал весной 1734 года. Или 734?
Оставалось только вздыхать. Я сосредоточилась и задала вопрос: «Кто этот Брюс, и что он сделал?». Уронила свиток на стол.
«Рецепт зелья для наведения дурмана» – прочла я между раздвинутыми рулончиками.
Отлично – прям сейчас и наведу. Подкрутила рулончик вниз.
«Рецепт зелья для совместимости пары». После перечисления процесса варки и готовки ингредиентов надпись: «записано со слов Джейкоба Брюса».
Так-так-так… Значит, этот Брюс создавал зелья. Видимо, под словом «изобретания» мой предок понимал химические эксперименты. Так-так… Возможно, он придумал зелье, с помощью которого можно вызвать у женщины принятие генов дракона. Интересно!
При чём здесь зелье для дурмана? Перематываю свиток на предыдущий рецепт. Нет, этот рецепт не записан со слов Брюса, но стоит пометка, что при употреблении людьми вызывает смерть мгновенную, при употреблении драконами – вызывает помешательство с видениями. Непонятно. О, есть приписка: «запах зелье имеет миндаля. Если когда-либо, в еде ли, питье ли вы ощутите запах миндаля, вспомните, что это может вызвать дурман, коим был однажды подвергнут наш добрый друг Брюс».
Подняла свиток и мысленно повторила: «Брюс. Джейкоб Брюс». Какая-то тоненькая струнка отозвалась во мне. Я уронила свиток на стол.
Между раздвинувшимися рулончиками запись другим подчерком, начинающаяся с неразборчивой даты, но год виден четко – 1567. «Дошли слухи, что один из наших сородичей в далекой Скотландии вынужден принять на себя обед замораживания. Причины неизвестны достоверно, но говорят, что был обманут людьми и погубил свою истинную пару, которую не успел принять. Надеюсь, драконьи боги помогут ему дождаться её возрождения».
Автор отделался простой констатацией факта. Странно, что через сто шестьдесят семь лет мой предок оплакивал друга, а в год смерти просто констатация факта. Да уж к свитку явно приложили руку разные родственники – всем кому было не лень писать.
Я скрутила свиток и положила в шкаф, закрыв на замок. «Спасибо предки!» – поблагодарила мысленно. Значит, Джейкоб Брюс.
Вышла в кухню, где па сидел с тоскливым видом над кривым бутербродом. Рассказала ему о том, что поведал свиток. Он вроде оживился, но всё равно казался впадающим в анабиоз.
– Па, тебя не растормошить!
– Нет, у тебя это очень хорошо получается. Я замерзаю. Когда она вернётся?
– Па, пойдем к нам! Зачем тебе здесь сидеть?
– Не могу. Сейчас его время…
– Мне поторопить маму?
– Не надо.
Я сделала ему чаю, заставила выпить, съесть бутерброд, а потом проводила в спальню и укрыла одеялом.
– Это не линька? – спросила я, осенённая внезапной догадкой.
– Нет. Это моя реакция на отсутствие Лены рядом и отсутствие ощущения связи с ней. Ничего ей не говори. Она вернётся через неделю. Я продержусь. Купу приходится держаться дольше.
Сначала я присела на пол возле кровати, взяла па за руку и, прислонив голову к кровати, сидела так, пока не почувствовала, что засыпаю. Тогда я перелезла через падю, накрылась пледом, прислонилась к его спине и мгновенно уснула. Мне было так спокойно и уютно, как не было уже давно. Я вспомнила, что в детстве, когда сбивала коленки или прищемляла пальцы, то бежала к паде-Зилю, он меня обнимал или дул на больное место, и боль уходила…
6
Проснулась у себя в номере под домашним пледом. На часах одиннадцать утра. Падя перетащил – я улыбнулась. У него там сейчас три часа ночи.
Запел гаджет. Мама. Они с Купом уже на пляже. Когда я буду? Пообещала быть через полчаса.
Но сначала позвонила Майку, чтобы узнать о наших планах на сегодня. Оказалось, что планов никаких нет. Поскольку мы уже неплохо сыгрались, то он дал нам небольшой выходной. Поэтому сегодня собираемся в концертном зале в пять вечера, до семи успеем прорепетировать. Сказала ему, что иду на пляж сёрфить.
Умылась, расчесалась, надела купальник, лайкру и шагнула на пляж, на наше обычное место. К счастью, родители были там и очень страстно целовались под пляжным зонтиком.
– Гм! – громко сказала я. – Ма, па! Я уже здесь!
– Привет! – ответили они хором, отстраняясь друг от друга.
– Вы уже сёрфили?
– Да, разочек, – сказала мама.
– Пойдём! Вы, кстати, мою доску взяли?
Родители переглянулись.
– Можешь взять мою, – опять сказали хором и рассмеялись.
– Так, с вами всё понятно, – взяла ближайшую доску и направилась к морю.
– Эгнес! Эгнес!
Повернулась на голос – Майк Ост собственной персоной. В костюме для сёрфа и доской в руке подбежал к нам, ослепляя улыбкой.
– Дядя Куп, тётя Лена, приветствую! – пожал руку Купу.
– Майк, рада тебя видеть! – мама легко вскочила и расцеловала парня в щёки. – Как ты вырос!
– Мам, – одернула я её, посмотрев укоризненно.
Мама быстро перестроила свое поведение с «тёти Лены» на «Лену».
– Да, что-то я забылась, – сказала она смеясь. – Решил к нам присоединиться?
– Да. Эгнес сказала, что будет сёрфить. Вот решил, – Майк отвел руку с доской, показывая, что именно он решил.
– Пошли! – схватила Майка за руку и потянула к морю. Не хочу, чтобы он обратил внимание, что мама с Купом и без Зиля.
– Зиль тоже здесь? – всё же заметил – вот любопытный!
– Да. Но он не катается, ты же знаешь.
– Знаю. Он летает.
– Точно!
Мы поймали волну. О, а Майк здорово держался!
– Не знала, что ты катаешься! – восхищённо сказала я, когда вышли на берег.
– А ты считаешь, что я умею только деньги стричь с молодых дракониц? – одарил лукавым прищуром серых глаз.
– Как-то так, – засмеялась я, усаживаясь под зонтик. Родители куда-то делись, и подстилки были свободными.
Майк сел рядом.
– Мне кажется, что ты меня избегаешь, а общаешься только по работе.
– Не замечала, что ты ищешь со мной общения, помимо разговоров о концертах, – успела ответить я, в этот момент мы увидели весёлых и довольных Лену и Купа, которые вышли на берег и направились к нам.
– Как здорово! – крикнула Лена.
Они подошли к нам, бросили доски, и Лена легла на соседнюю подстилку. Куп сел рядом, а потом вообще вытянулся на песке.
– Шикарная погода! Поэтому и волна классная! – восторгалась мама.
– Ты просто давно не каталась, – сказал Куп, – поэтому тебе так понравилось. Огонёк, подтверди, неделю назад волны были выше.
– Да, мам, правда!
В это время я увидела Боба и Джонни, проходивших мимо. Джонни сделал вид, что меня не заметил, хотя они проходили в паре метров от нашей группы. Но Боб меня увидел и резко повернул к нам.
– Привет! – протянул руку для пожатия Купу.
Джону ничего не оставалось, как тоже поздороваться и присесть рядом.
– Как твои достижения в соревнованиях? – спросила я Боба.
– Отлично! Забрал два приза! – похвалился парень. – Кстати, завтра снова будут соревнования. Теперь проводят ребята из муниципалитета. Я записался.
Я сделала страшные глаза, пытаясь дать понять Бобу, чтобы он остановился, но было поздно.
– Где записывают? – спросила Лена.
– Хочешь поучаствовать? – удивился Боб.
– Хочу получить приз, – скромно ответила мама.
– Тогда вам во-он туда, – Боб показал, куда нужно идти и кого найти для записи на участие.
Я посмотрела на него, стараясь испепелить взглядом, но увы…
– Лена, а драконы умеют сжигать взглядом? – спросила я.
– Нет. Роммельсберги не умеют испепелять. Они поющие, – засмеявшись, сказала мама.
– Тогда я тоже запишусь, – сказал Куп.
– Я тоже, – вставил Майк.
Все трое поднялись и направились туда, куда указал Боб.
Я посмотрела на Боба и состроила злобную рожу.
– Вот кто тебя за язык тянул? Быть тебе без приза от муниципалитета! – предупредила я Боба.
– Почему?
– Они заберут, – пообещала я. – А если не они, то мне придется!
Я поднялась и поспешила за ребятами.
При записи на участие, мы с Купом сообщили, что не являемся ни жителями муниципалитета, ни гражданами Австралии (я в тайне надеялась, что нас не допустят), но парни, которые вели регистрацию, пришли от этого в ещё больший восторг.
– Отлично! Тогда мы сейчас допишем на плакате, что состоятся международные соревнования!
Так мы все оказались участниками «международных» соревнований. Меня узнали как известную певицу, Ост тут же начал переговоры о моём выступлении на открытии соревнования.
Я с укоризной посмотрела на маму.
– Агуня, будет весело! А Майк пусть договорится и использует твоё участие в рекламных целях, – легко сказала мама.
Как же у неё всё просто!
7
Было действительно весело: организаторы превратили соревнования в праздник местного масштаба. Я спела только одну песню. Всех желающих услышать моё пение пригласили на выступления, а не желающим меня слушать была предоставлена возможность смотреть на мои гонки на волнах. Наша команда собрала все призы. Мама получила первый приз среди женщин, украсив своим лицом местные газеты. Я заняла второе место, успокоилась и больше не участвовала. Куп занял первое место в соревновании мужчин, Ост второе, уступив Купу несколько баллов в общем зачёте. Человек, занявший третье место, шёл от них с большим отрывом.
Боб, как я и предполагала, остался без призов, заняв почётное восьмое место.
Через два дня после соревнований мама ушла в Берлин. Падя-Куп остался счастливый и задумчивый. Всё наше семейство погрузилось в ожидание пополнения.
С Майком нам никак не удавалось переговорить о своих отношениях, потому что концертная жизнь захлестнула нас с головой, и вся работа по организации, размещению, перелётам легла на Майка. Он даже взял себе секретаря (или помощника), потому что уже физически не успевал общаться со всеми. Причиной этого цейтнота стало моё неожиданное участие в соревнованиях по сёрфингу. Моё выступление на открытии дало такую рекламу, что тур по Австралии прошёл с большим аншлагом. Пришлось давать дополнительные концерты и изменять график выступлений. Нам даже поступило приглашение из Новой Зеландии. В феврале объехали и её, выступили в пяти городах: Окленд, Веллингтон, Крайстчерч, Гамильтон, Данидин.
Весь период гастролей по Австралии и Новой Зеландии Майк придерживался со мной исключительно деловых отношений. Одной из причин, на мой взгляд, стал повышенный интерес прессы к моей личной жизни. Со дня моего выступления на открытии соревнования, моё лицо каждый день появлялось в какой-то газете. Интернет обсуждал каждый мой новый концерт (хорошо, что пока с восторгом). И в интернете, и в газетах меня называли самой завидной невестой, намекая на богатство европейских родственников, а также на хорошие гонорары. Гонорары и правда выросли, а вот толп поклонников я не заметила. Хотя, возможно, Ост принял какие-то дополнительные меры защиты, потому что я несколько раз на выступлениях видела Джона, но он так ко мне и не подошёл. Песню о волнах и ветре я теперь посвящала всем любителям сёрфинга.
Переговорить с Майком без посторонних у нас получилось только на следующий день после окончания гастролей по Новой Зеландии. Утром группа отбыла в Рейкьявик. Да, вот так вот! Следующим местом моих гастролей стала Исландия. Мы с Майком летели самолётом завтра. С нами были еще гримеры: два брата бодибилдера, но во время совместного ужина они деликатно испарились.
– Наконец-то нам удалось остаться одним, – произнёс Майк, лаская меня своими серыми глазами, в обрамлении пушистых ресниц.
– Ну, не совсем одним, – я кивнула на зал ресторана.
– Хочешь, давай, поднимемся в номер, но я хотел объясниться здесь и сейчас.
– Объясниться? Такое старинное выражение…
– Агния, я давно тебя знаю.
– С детства.
– Да, мы знакомы с детства. Ты всегда была для меня принцессой из замка Раммельсбергов.
– Да, ладно! – я неловко засмеялась. – Принцесса у нас Искра: светлые волосы, тонкая, хрупкая.
– Я тебе говорю про свои ощущения. Вспомни Белоснежку. Она как раз темноволосая и не худенькая.
– Спасибо, – я уткнулась в бокал с вином, чтобы не рассмеяться корявому комплименту.
– Пока не за что. Я пытаюсь сказать, что давно влюблён в тебя.
Упс!!!
Не то чтобы для меня это было неожиданно или неприятно, но я растерялась. Я была не готова к признанию в любви… От Майка.
– Не пугайся, – продолжал Майк. – Я не прошу тебя отвечать мне взаимностью, но я вижу, как ты раз за разом встречаешься с какими-то мутными парнями. Может, лучше встречаться со мной?
Я пожала плечами.
– Ты мне тоже симпатичен, Майк… Но понимаешь, все эти парни, с которыми я встречалась, они люди… Я сознательно иду на эти связи, потом сознательно выбрасываю их из головы, потому что у нас с ними нет будущего. Даже если кто-то из них в меня по-настоящему влюбится, то через полгода забудет. Ты – другое дело…
– Ты хочешь сказать, что тебя волнуют мои переживания?
– Да. Даже если мы сейчас не говорим о любви. Меня волнуют твои переживания, потому что мы с тобой вместе уже, – я попыталась быстро сосчитать, сколько лет мы вместе, – семь лет. Ты ни разу меня не обманул, не кинул. Я не хочу поступать с тобой плохо.
– Интересно, что ты имеешь в виду под словом «плохо»? Когда я вижу, что ты едешь к себе на квартиру с очередным мачо, это хорошо? А спать со мной это плохо? И кстати, вместе мы восемь лет, семь месяцев и двадцать один день!
– Извини, но ведь у тебя за эти восемь лет, семь месяцев и двадцать один день, тоже были девушки и женщины. Ты вроде даже как-то жениться собирался. В какой момент я должна была понять, что небезразлична тебе?
– Чёрт! Мы ругаемся? – спросил Майк с каким-то недоумённым видом.
– Нет! «Объясняемся»! – рыкнула я. – Может, пойдем в номер, а то мне кажется, мы привлекаем внимание. Ещё чего доброго меня разместят на обложке с какой-нибудь жуткой подписью.
– Пошли! – Майк поднялся и решительно пошёл на выход.
Я пошла за ним. Всю дорогу к номеру я прокручивала варианты ответов на его признания, поэтому была совершенно не готова к тому, что, едва переступив порог номера, Майк начнет меня целовать.
Его губы пахли вином и шоколадом… Точно, на столе были шоколадные конфеты. И целовался он классно. Я ответила и почувствовала, что хочу его. Он мне нравится давно и…
– Эй, ребята! – знакомый и любимый голос звучал сейчас совершенно противно. – Майк, я знал, что тебя нельзя оставлять наедине с Огоньком, ты меня не разочаровал!
Падя-Куп сидел в кресле посреди моего номера, как обычно, в драных джинсах и растянутой футболке.
– Падя? Ты что здесь делаешь?
– Неправильный вопрос, – из-за шторы вышел падя-Зиль. – Правильный: что вы здесь делаете?
– И что вы здесь делаете?
– Забираем тебя и уводим домой, – Зиль сказал тоном, не терпящим возражений.
– В чем дело? – спросил Майк. – Чем обязаны таким высоким посещением?
– Вам не нужно быть вместе, – лениво ответил Куп.
– Пади, но мы вместе уже восемь лет, семь месяцев и двадцать один день! Почему именно сегодня вы взялись за нравственность?
– Вам нельзя заниматься сексом, – ответил Зиль, но ясности не внёс.
– Вас когда ждут в Рейкьявике? – спросил Куп.
– 23 февраля, – ответил Майк, в глазах огненный всполох. – Мы прилетаем туда как раз утром.
– Очень хорошо. Вот утром 23 она будет встречать тебя в аэропорту Рейкьявика, а сейчас ты идешь с нами, – Куп встал рядом со мной и взял меня под руку. Зиль встал сзади.
Неожиданно для меня Майк трансформировался. Вполне симпатичный дракон, молодой, но уже всё при нем: широкие крылья, кручёные рога, длинные когти и очень красивый кобальтовый цвет тела: серебро с голубизной.
– Оплачивать разрушение в номере будешь сам, – лениво сказал Куп и принял драконье обличие, раздвигая крылья и опуская голову с рогами в угрожающей позе. При этом отлетел в сторону и треснул стеклянный столик, оказавшийся на пути трансформации. Куп пустил из ноздрей дым с искрами.