Само пятно постепенно светлело, поверхность его стала голубовато-хрустальной, и из глубины его всплыла, покачиваясь, уродливая маска – лицо Сергея, искаженное гримасой.
Боль в мозгу стала невыносимой.
Сергей был почти в беспамятстве, когда сработала автоматика капсулы, вытолкнув его внутрь пятна. Он почувствовал короткий удар в голову и – наконец – потерял сознание…
…Он пришел в себя от того, что кто-то тянул его за воротник. Первым, что он увидел, открыв глаза, были его собственные ноги, они тащились по черной воде, подернутой желто-зеленой ряской. Тела Сергей не ощущал. Подняв голову, он увидел над собой напряженно задранный вверх узкий подбородок над острым, дергающимся кадыком.
Человек, тащивший Сергея, хрипло дышал.
Заметив, что Сергей открыл глава, незнакомец остановился, переводя дыхание, и Сергей успел рассмотреть его. У него было худое бледное лицо, длинные свалявшиеся волосы, щеки, покрытые такой же, как на подбородке, редкой рыжеватой щетиной, и большие навыкате темные глаза с красноватыми припухшими веками.
Отдышавшись, человек сказал:
– Извините, что так бесцеремонно – вы весь в слизи.
Только теперь, вновь посмотрев на свое тело, Сергей увидел, что почти весь, с ног по грудь, покрыт тонкой пленкой черной, маслянисто отливающей слизи. Слизь медленно, но заметно поднималась вверх, к плечам. Сергей невольно дернул головой.
– Не волнуйтесь, успеем, – сказал длинноволосый человек, заметив это его движение, и вновь ухватив обеими руками Сергея за воротник, потащил дальше.
Вскоре они выбрались на сухой берег.
Человек уложил Сергея на землю, сорвал с росшего неподалеку куста охапку листьев и принялся с силой оттирать ими одежду Сергея от слизи.
Когда он добрался до ног, то, на секунду остановившись, сокрушенно качнул головой:
– Плохо…
Приподняв голову, Сергей увидел, что штанина на правой его ноге порвана, и слизь проникла под комбинезон.
– Придется потерпеть, – сказал человек и, разорвав штанину еще больше, почти исступленно принялся тереть ногу Сергея листьями. Сергей ничего не чувствовал.
Через минуту обнажилась огромная – во всю голень – кровоточащая ссадина, словно кто-то прошелся по ноге крупным наждаком.
Незнакомец вновь покачал головой.
– Плохо. Плохо… – пробормотал он и огляделся вокруг, видимо, в поисках чего-то, но не найдя того, что искал, потерянно сказал: – Угораздило же вас порвать штанину.
Сергей молчал. Все происходящие с ним лишь фиксировалось его сознанием, не получая оценки, не рождая ни мыслей, ни движений. Мозг его словно боялся отдать приказ молчавшему телу и не услышать отклика. И рана на ноге не вызывала ничего, кроме равнодушного – со стороны – интереса, она действительно была похожа на след от наждака.
Уничтожив остатки слизи на теле Сергея, незнакомец взвалил его на спину и понес.
Поднявшись в гору по узенькой тропинке, выбитой среди сочной густой травы, они подошли к двухэтажному кирпичному дому с высокой островерхой крышей и аккуратно подстриженной лужайкой перед фасадом. Человек взволок Сергея на второй этаж и там уложил на диван в полутемной комнате, освещенной только светом, падавшим из открытой двери, затем снял с Сергея ботинки, расстегнул воротник и вышел.
Некоторое время Сергей лежал один в темноте. Потом в комнату вошла женщина, в руках она несла поднос, на котором стояли горящая свеча и тарелка и чашка с горячей, видимо, пищей – от них поднимался пар.
Пододвинув к дивану стул, женщина поставила на него поднос, а сама села на край постели рядом.
– Вам надо поесть, – негромко сказала она. – Здесь горячий грог, вы весь промокли, выпейте.
Она приподняла голову Сергея и напоила его из чашки.
Сергей не ощутил ни вкуса напитка, ни запаха, но почувствовал, как тепло медленно, словно прожигая себе ходы, растекается по его молчавшему до сих пор телу. Ощущение тела после этого начало мало-помалу возвращаться к нему, и когда вернувшийся в комнату длинноволосый принялся осматривать и ощупывать его рану, Сергей отметил, что еще размыто, как будто сквозь вату, но чувствует прикосновение пальцев к коже.
Длинноволосый приложил к ране какие-то листья и крепко перебинтовал ногу куском белой материи. Когда он закончил свое дело, и женщина, молча помогавшая ему все это время, собралась покормить Сергея, тот уже спал…
…Сергей открыл глаза и огляделся. Он лежал на диване в незнакомой комнате, смутно освещенной узкой полоской пробивавшегося между ставнями света. В комнате, кроме дивана, у противоположной стены стоял небольшой книжный шкаф с застекленными дверцами, возле окна – массивный письменный стол со стулом и еще два или три стула в разных углах комнаты. На стенах висели какие-то картины.
Сергей еще несколько секунд пролежал в постели, восстанавливая в памяти события минувшего дня, затем сел. Забинтованная нога отозвалась острой болью. Сергей размотал повязку, но света для того, чтобы осмотреть рану, было слишком мало, и ему пришлось вставать и идти к окну. К счастью, состояние ноги позволяло кое-как ступать. Сергей добрался до окна и раздвинул ставни.
За окном только что прошел дождь. В висевшую за окном кормушку с размокшим хлебным мякишем гулко стучали срывавшиеся с карниза крупные капли. Синица, сидевшая на краю кормушки, недоверчиво покосилась на Сергея, но тут же забыла о нем и принялась следить за каплями, провожая падение каждой движением головы и нетерпеливо перебирая лапками, словно пританцовывая. Листва окружавших дом тополей влажно блестела, и Сергею даже почудилось, что он ощутил сквозь плотно закрытое окно горьковатый запах умытой зелени. Тополя образовывали аллею, уходившую прямо от дома и терявшуюся вдали за кронами деревьев. На аллее то тут, то там поблескивали лужицы, время от времени морщившиеся от редких капель, падавших в них с деревьев.
"Все-таки обитаемая ловушка… – медленно, словно преодолевая сопротивление, подумал Сергей. – Кобцев был прав… – и вдруг взорвался: – Черт возьми!.. – у него возникло нелепое и злое чувство, что его подло обманули. – Мне-то что теперь делать?!."
Он медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, и прислонился лбом к стеклу. Синица на кормушке испуганно шарахнулась в сторону и, отлетев на ветку ближайшего тополя, принялась неодобрительно следить за Сергеем, склонив набок голову.
Странным образом суматошность в поведении птицы успокоила Сергея.
"Выходить-то все равно надо… – подумал он. – Так или иначе надо…"
Он опустился на стул и осмотрел ногу. Рана почти совсем затянулась, оставалась только покрытая коркой неширокая полоска вдоль кости. Сергей содрал корку и, достав из кармана комбинезона тюбик с коллоидом, выдавил его весь в рану. Потом принялся бинтовать ногу и в это время услышал за спиной голос:
– Не болит?
Сергей обернулся. На пороге комнаты стоял вчерашний длинноволосый человек.
Сергей, от неожиданности не сразу сообразивший, о чем его спрашивают, помешкав, ответил:
– Почти нет, – и отвернулся.
– Давайте я помогу, – длинноволосый подошел к нему.
– Не надо, я сам. Спасибо, – сказал Сергей, продолжая бинтовать ногу.
Длинноволосый внимательно посмотрел на него и отошел к окну.
– Вы, видимо, впервые в обитаемой ловушке? – помолчав, спросил он.
Сергей удивленно вскинул на него глаза и только теперь, в свете окна, заметил, что хотя одежда длинноволосого была грязной и заплатанной во многих местах, одет он был в комбинезон истребителя Пятен.
– Вы истребитель? – спросил Сергей.
– Да… Бывший, – ответил длинноволосый. – Вы бы спустились вниз, Елена Дмитриевна вас накормит.
– Не надо. У меня все есть.
– Как угодно, – длинноволосый пошел к двери. На пороге он обернулся. – Может, пойдете? Все-таки горячая пища…
– Нет, нет.
– Как угодно, – повторил он и вышел.
Сергей несколько секунд просидел в раздумье.
"Истребитель… – думал он. – Почему он здесь? Нет выхода? Не может этого быть, должен быть выход, надо искать… – он привычным движением ощупал карманы и заметил, что на месте нет пистолета. – Скверно, – подумал он. – Где мог обронить? Ничего не помню…"
Он спустился на первый этаж по крутой деревянной лестнице с резными отполированными до блеска перилами, миновал большую комнату, прихожую и вышел на крыльцо.
От крыльца по крутому косогору вниз сбегала тропинка, упиравшаяся в лежавшее вокруг насколько охватывал глаз болото с торчавшими кое-где голыми, без веток, стволами деревьев, больше похожих на жерди. Все они были черными, некоторые странно изогнулись и обвисли, словно были мягкими. То тут, то там на желто-зеленой поверхности болота виднелись черные блестящие пятна, по-видимому, той самой слизи, от которой Сергея оттирал длинноволосый. Раз или два с болота долетел звук, похожий на громкий хлопок.
Сергей спустился к болоту и оглянулся. Дом стоял на небольшом бугре, практически занимая его весь, и Сергей невольно вспомнил только что виденную из окна уходящую вдаль аллею, для нее просто не было места, однако мысли его тут же вернулись к тому, что заботило его сейчас больше всего.
"Как выбираться?.. – тягуче подумал он, оглядываясь вокруг. – Кругом одна топь…"
Он пошел, прихрамывая, вдоль берега, надеясь отыскать хоть какой-нибудь проход, но вид вокруг не менялся, та же желто-зеленая поверхность с черными пятнами, редкими темными кочками и уродливыми жердями.
Было трудно дышать. От болота поднимались едкие, дрожавшие, как марево, испарения, они, видимо, и создавали дымку, скрывавшую все на удалении примерно трехсот метров. Оттуда, из-за дымки, однажды донеслись частые всплески, как будто кто-то четырехногий торопливо скакал по воде. Прозвучав, всплески вскоре стихли, и вновь повисла тишина, настолько глубокая, что Сергей невольно вздрогнул, услышав голос:
– Гуляете?
Впереди, метрах в десяти, стоял длинноволосый, из-за плеча его торчал ствол ружья.
"Гуляете… – усмехнулся про себя Сергей. – Чего йорничать, он же истребитель?.." – он вдруг почувствовал неприязнь к этому человеку.
Молча кивнув, он обошел длинноволосого и захромал дальше. Длинноволосый пошел вслед за ним, отстав на несколько шагов.
Еще издали внимание Сергея привлек довольно большой отполированный черный камень, лежавший в нескольких метрах от берега. Подойдя ближе, Сергей увидел, что это тело человека, лежащее на кочке. Оно было полностью покрыто черной слизью и как будто оплыло, словно было вылеплено из черного воска, а потом слегка нагрето. Оно уже начало обволакивать собой кочку.
– Что это? – несколько секунд Сергей не мог отвести глаз от блестящего, полустертого, словно вспухшего, лица и руки, протянутой вперед, в сторону берега, и тоже неестественно округлой.
– Это пластилиновый человечек, – сказал длинноволосый, подойдя ближе. – Так их окрестила Елена Дмитриевна. Их несколько на болоте. Есть уже почти совсем расплывшиеся.
Он подобрал лежавшую на берегу палку и, по кочкам приблизившись к трупу, столкнул его палкой в воду. Тело тут же утонуло, оставив на поверхности колышущееся пятно.
– Ему уже все равно, – словно извиняясь, сказал длинноволосый, вернувшись на берег. – А смотреть действительно неприятно, я-то как-то привык…
– Кто это был, не знаете? – спросил Сергей.
– Не знаю, – длинноволосый безразлично пожал плечами. – Может, случайно попавший в ловушку, может, как вы, истребитель, одежды не было видно. Пойдемте, тут тяжело дышать, да и эта гадость собирается… – он повел рукой вокруг.
Сергей быстро огляделся. Пятна, до этого сравнительно равномерно покрывавшие поверхность болота, заметно сместились к тому месту, где стояли Сергей с длинноволосым. Пятно, оставшееся на воде от трупа, уже вползало на кочку рядом с берегом. Сергей невольно отступил назад.
– Пойдемте, – повторил длинноволосый. – Долго здесь лучше не находиться.
– Да, да, – Сергей почувствовал, что задыхается.
Они пошли к дому. Длинноволосый шагал быстро, и Сергей едва поспевал за ним. Несколько раз он невольно оглядывался на место, где несколько минут назад лежал "пластилиновый человечек".
На пороге длинноволосый сказал:
– Вы уже прилично ходите, – и долго посмотрел на Сергея, но полузадохнувшийся Сергей не обратил на это внимания.
Они вошли в дом. Проходя через гостиную, Сергей увидел сидевшую возле пылающего камина вчерашнюю женщину. Она не заметила его, и Сергей поднялся к себе в комнату. Несколько минут он сидел на диване, отдыхая. Его слегка поташнивало, голова гудела, и некоторое время он не мог ни на чем сосредоточиться. Вскоре, однако, все это прошло.
Сергей почувствовал голод. Он достал плитку шоколада и, подойдя к окну, принялся жевать.
"Как выбираться? – думал он. – Должен же быть выход. Судя по всему, длинноволосый вовсю лазает по болоту… У него спросить? Почему он сам не ушел? Не смог? Боли испугался? Не похож он на новичка… Может, у женщины?.. Как ее длинноволосый назвал? Еленой Дмитриевной? Ну да, Еленой Дмитриевной… Почему он все-таки не ушел?.. Не решился?.. А я?.."
Он тряхнул головой, отгоняя мысли, потом, торопливо дожевав шоколад, размотал повязку на ноге. Рана уже почти зарубцевалась. Он тщательно забинтовал ногу, сначала тряпкой, а потом еще раз бинтом поверх штанины.
Проверив амуницию и убедившись, что все в порядке, он спустился в гостиную.
Женщина сидела на том же месте. Гостиной была довольно большая комната, залитая сиреневым светом раннего зимнего вечера. За двумя большими окнами с распахнутыми ставнями виднелись аккуратные деревья в шапках бледно-сиреневого снега.
Женщина обернулась на звук шагов.
– А, это вы. Садитесь, пожалуйста, – она указала на второе кресло, стоявшее тут же у камина. – Впрочем, возьмите сначала плед, там, в шкафу. Здесь довольно свежо.
– Спасибо, не беспокойтесь, – Сергей сел в кресло напротив женщины. Сейчас, освещенную светом окон, он рассмотрел ее. Это была молодая женщина с очень красивым тонким лицом, большими серыми глазами и густыми, отливающими медью и казавшимися очень тяжелыми длинными волосами. На запястьи тонкой ее руки, придерживающей плед у подбородка, поблескивал изящный золотой браслет в виде двух свившихся змеек с холодными изумрудными глазами. Женщина сидела, словно забыв о Сергее, и, не отрываясь, смотрела на пламя камина.
Сергей отвернулся.
– Вас, наверно, удивляет вид из окна? – неожиданно заговорила женщина. – В этой комнате всегда зима и холодно, так же, как в вашей всегда дождь и хлебный мякиш. Там был кабинет отца, а хлеб в кормушку всегда клала я… Это дом моих родителей, он стоял – настоящий – в саду, и там действительно была тополиная аллея. А здесь обман… – она говорила, отрешенно глядя на пламя. – Здесь ничего не меняется, даже я сама. Я даже не могу умереть здесь… Даже умереть…
"Ну да, – машинально отметил про себя Сергей, – ведь ловушку наверняка структурировала она…"
Женщина вдруг тряхнула головой и, повернувшись к Сергею, улыбнулась:
– Викентий Борисович говорил, что вы уже почти поправились. Может, хотите поесть?
– Нет, нет, – быстро мотнул головой Сергей. – Нет. Я действительно себя вполне прилично чувствую… – он помолчал. – Я должен уходить отсюда, Елена Дмитриевна. Совсем, понимаете?
Улыбка женщины стала вдруг виноватой, и она отвернулась.
– Вам нужно идти со мной, – сказал Сергей.
Женщина покачала головой:
– Это невозможно…
– Елена Дмитриевна… – Сергей помолчал, подбирая слова. – Вы, видимо, не вполне понимаете, где находитесь. Это место называется информационной ловушкой… Да впрочем, неважно, как она называется, – с досадой сказал он, – просто, когда я выйду из нее, она исчезнет. Перестанет существовать, понимаете? Со всеми, кто здесь находится. Вы перестанете существовать, понимаете?