– Я знаю… – рассеянно, думая, видимо, о другом, сказала женщина. – Я не смогу выйти. Просто не смогу… Поверьте, я пробовала.
– Елена Дмитриевна… – Сергею казалось, что вот-вот он найдет слова, которые убедят эту женщину. – Я обязан идти, поймите, не имею права не идти. От этого слишком многое зависит… И мне нужно идти сейчас…
– Он убьет вас, – словно не слыша его, сказала женщина.
Сергей оторопел.
– Убьет? Кто?
– Викентий Борисович.
– Это?..
– Да, он. Тут больше никого нет. Это он вытащил у вас пистолет.
– Вот как? – Сергей не знал, что подумать.
– Он застрелил того, кто был здесь перед вами, – продолжала между тем женщина. – Застрелил, когда тот уходил через болота, почти уже на том берегу.
Она проговорила все это так размеренно и спокойно, что Сергей невольно засомневался, в себе ли она.
– Вы ничего не путаете, Елена Дмитриевна? – мягко спросил он.
– Нет, не путаю, – все так же ровно сказала женщина. – Я видела все собственными глазами. Он выстрелил дважды. Первый раз, видимо, не попал, а когда тот человек побежал, он выстрелил во второй раз, в спину. А потом поволок тело на тот берег. Дальше ничего не было видно, там марево… Когда я рассказала Викентию Борисовичу о том, что видела все это, он накричал на меня, а потом, угрожая карабином, заставил идти к выходу отсюда… Но я не смогла, даже так – не смогла…
– Простите, Елена Дмитриевна, – спросил Сергей, – он… Викентий Борисович заставлял вас выйти из ловушки?.. Ну, отсюда. Я правильно вас понял?
– Да…
Сергей некоторое время молчал, пытаясь сложить все, что услышал.
"Зачем? – думал он о длинноволосом. – Убил человека, который шел из ловушки, ну, это ладно – понимает, что к чему, и хочет жить, но погнать туда же эту женщину… Зачем? Угрызения совести? Горячка?.. А труп? Зачем он волок труп? Ну, остался бы еще один "пластилиновый человечек"… Куда он волок? Тоже к выходу?.. Стоп!.. Трупы в Реальности…"
Сергей вдруг вспомнил то, что говорил ему при последнем свидании Кобцев.
– Елена Дмитриевна, – осторожно, боясь спугнуть возникшую, но до конца еще не оформившуюся догадку, спросил он, – скажите, какое у него оружие? Вы, кажется, сказали – карабин? Да?
– Да, карабин. Викентий Борисович обычно охотится с ним.
– Понятно…
"Ну, конечно же карабин, – подумал Сергей, – как я мог забыть? На болоте у него за спиной был именно карабин калибра семь-пятьдесят две…"
– Где сейчас Викентий Борисович? – спросил он.
– Наверно, в библиотеке, – ответила женщина. – Это на втором этаже, первая дверь налево, – и, тревожно вскинув глаза на Сергея, спросила: – Что вы хотите делать?
– Не знаю… – Сергей поднялся. Он действительно не знал, что будет делать. – Еще один вопрос, Елена Дмитриевна. Вы говорили о выходе, туда можно как-то пройти?
– Да, проход есть. Надо идти на деревья, – женщина говорила, вновь отвернувшись, – вы увидите, там растут три дерева рядом, вы их с другими не спутаете. Они такие же голые, без веток, как и все остальные, только они белые, а не черные, на болоте белых больше нет. Мимо них к тому берегу выложена тропа, там можно пройти…
Женщина внезапно замолчала, словно тут же забыв о Сергее.
– Елена Дмитриевна, – помедлив несколько секунд, сказал Сергей, – может быть, вы все-таки пойдете?
Женщина спокойно посмотрела на него.
– Нет, – сказала она так, будто отвечала самой себе. – Нет.
Сергей понял, что дальше говорить бессмысленно. Он постоял еще секунду, потом пошел к двери. На пороге он обернулся. Женщина сидела неподвижно, отрешенно глядя на пламя камина.
Сергей поднялся в библиотеку. Длинноволосый сидел за столом спиной к двери и при свете свечей – ставни на окнах были прикрыты, – должно быть, читал. Вдоль стен, насколько это можно было разглядеть в полутьме, стояли высокие, под потолок, стеллажи с книгами.
– Это вы, Лена? – длинноволосый обернулся и, сняв очки – он был в очках, – некоторое время присматривался, силясь рассмотреть со света в темноту, кто вошел. Затем, узнав Сергея, сказал: – А, это вы. Заскучали? Входите.
– Викентий Борисович, – оставаясь на пороге, сказал Сергей, – я ухожу из ловушки. Вы идете со мной?
Длинноволосый как-то вдруг сгорбился и, отвернувшись от двери, долго протирал очки платком; потом, по-прежнему не оборачиваясь, медленно, словно подбирая слова, спросил:
– Разве Елена Дмитриевна еще не рассказала вам о том, что я убил человека?
– Рассказала.
Длинноволосый еще несколько секунд просидел неподвижно.
– Она знает не все, – сказал он наконец. – До этого были еще двое.
"Все сходится… – подумал Сергей, почти не удивившись. – Кобцев говорил о трех трупах, таких совпадений не бывает…"
– Так это вы выталкивали трупы из ловушки? – спросил он, в общем-то уже не сомневаясь в ответе.
– Да, я… – сказал длинноволосый. – И вы полагаете, что после всего этого я все еще имею право выходить в Реальность? Вы полагаете, что она станет милосерднее от этого? Что я смогу принести туда?… – он подождал немного и, так как Сергей молчал, заговорил вновь. – И потом, – сказал он, – как быть с Еленой Дмитриевной? Она ведь не выйдет, тем более, если пойдут трое. Вы представляете, какие деформации должны быть в Реальности?
– Тогда вдвоем, – сдерживаясь, сказал Сергей. Он чувствовал нарастающую в душе злость. "Чего он юродствует?.. – думал он. – Ведь истребитель же, все понимает…" – Выйдет тот, кому повезет…
– А себя вы, конечно, считаете вправе выходить в Реальность? – длинноволосый быстро обернулся и, убрав рукой мешавшие волосы, из-за плеча посмотрел на Сергея. – Даже несмотря?..
– Это моя обязанность, вы знаете, – деревянным голосом перебил его Сергей. – Как, кстати, и ваша. И вы также очень хорошо знаете, чем грозит Реальности каждая ловушка.
Длинноволосый отвернулся и, помедлив, спросил:
– А вы не прокляли бы себя там? Вы ведь…
– Ну, вот что! – оборвал его Сергей. – Вы идете или нет?
Длинноволосый повернулся к нему всем телом.
– Вы ничего не поняли!
И вдруг Сергей успокоился.
"Ну да, конечно? – чуть удивленно от простоты и очевидности пришедшей в голову мысли подумал он, – он же все время говорит о Реальности. Как же я не понял? Деформации в Реальности… Ну да. Трупы ведь так не деформируют Реальность. И женщина была бы там более чиста, вот он и погнал ее к выходу…"
– Послушайте, Викентий Борисович, – Сергей вошел в комнату, подошел к столу и сел напротив длинноволосого. – Вы же истребитель, вы не можете не знать, что трупы выносят из ловушки слишком мало информации для того, чтобы уничтожить ее. Даже трех одинаково убитых людей недостаточно для этого. Так сколько вам понадобится? Сотня? Две? Вы раньше сойдете с ума… – он помолчал. Длинноволосый сидел, глядя на свои сцепленные кисти рук. – Убивать здесь ради милосердия там?..
– Вам не следует уходить, – глухо сказал длинноволосый.
– Викентий Борисович…
– Вам не следует уходить! – с силой повторил длинноволосый. – У вас уже нет такого права. Слышите?
Сергей, не отвечая, поднялся и вышел.
Он спустился к болоту и пошел вдоль берега, ища глазами деревья, о которых говорила женщина. Он миновал место, где лежал "пластилиновый человечек", и вскоре действительно увидел вдалеке три рядом стоящих белых деревца. От берега к ним шла хорошо заметная тропа, выстланная в некоторых местах еловыми ветками. Сергей пошел по тропе, сначала медленно и осторожно, а потом все быстрей и уверенней.
Он успел пройти, должно быть, метров двести, когда в покрытое черной слизью дерево, мимо которого он проходил, с громким чавканьем вошла пуля, и тут же вслед за этим докатился звук выстрела. Дерево, наклонившись в сторону выстрела, обвисло наподобие колпачка у кукольного Петрушки. Сергей обернулся. Позади него, шагах в двадцати, на тропе стоял длинноволосый с карабином в руках.
– Бегите! – дождавшись, пока Сергей повернется к нему, крикнул длинноволосый. – Бегите же! – Сергей не шевелился. Длинноволосый вскинул карабин, но, не решившись выстрелить, опустил его и снова крикнул: – Бегите!
Сергей стоял, не шевелясь.
"Он мажет потому, что близорук… – вдруг как-то ненужно, словно со стороны, подумал он и сам удивился пришедшей в голову мысли. Нахлынувший в первое мгновение страх внезапно исчез, и Сергей ощутил внутри себя противоестественную, почти кощунственную сейчас легкость. – Вот и все… – подумал он. – Все вопросы… Сейчас он подойдет ближе…"
Однако длинноволосый, стоя там же, вскинул карабин и выстрелил над головой Сергея. Сделал он это как-то неловко – отдачей его развернуло, и он, поскользнувшись на незаметно подползшем черном пятне, выронил карабин, нелепо всплеснул руками и рухнул навзничь в желто-зеленое озерцо. Он успел истошно крикнуть и исчез под водой.
Сергей с минуту стоял словно оглушенный, не веря тому, что произошло. Легкость внутри него так же внезапно, как и возникла, сменилась глухим безразличием.
Он медленно развернулся и зашагал прочь.
Некоторое время он шел, почти не разбирая дороги, пока маслянистый блеск податливой топи под ногами не остановил его. Он судорожно вскарабкался на кочку, сел и, окончательно придя в себя, огляделся. К счастью, он не успел далеко уклониться от тропы. Разувшись, он вылил из ботинок воду, выжал намокшие штанины и, почувствовав, что оправился окончательно, пошел дальше.
С каждым шагом идти становилось все труднее. Испарения, быстро густевшие, разъедали глаза и обжигали легкие. Слезы и пот, сбегавший со лба, слепили и лишали ориентировки. Сергею приходилось часто останавливаться и долго и тщательно выбирать путь среди топей. Он видел, как со всего болота к нему сползаются пятна, как они в спешке вползают друг на друга, сливаясь, как тянут к нему отростки – и не мог заставить себя идти хотя бы немного быстрее. Он задыхался.
Слева и справа ему начали чудиться толпы странных серых людей с полустертыми неясными лицами. Люди шагали рядом с ним, сосредоточенно и угрюмо глядя перед собой, не отставая ни на шаг и не уходя вперед, и плеск их шагов становился все громче и громче. Казалось, с каждой секундой людей становится больше. Иногда сознание Сергея выхватывало в этой разраставшейся толпе знакомое лицо, словно высвечивая его до мельчайших подробностей, и тут же толпа приходила в беспорядочное движение, и лицо пропадало, растворялось в окружении.
Гул от множества шагающих ног заполнил вскоре все сознание Сергея и причудливым образом отдалил все, что происходило с ним. Сергей как будто со стороны видел собственное тело, видел, с каким трудом оно переставляло ноги и продвигалось дальше, видел болезненную гримасу на собственном лице, и в нем на мгновение возникло удивительное чувство сострадания к своему телу.
В следующую секунду его мозг пронзила нестерпимая боль, и кроме нее, все вокруг перестало существовать. Не было ничего, кроме боли. И лишь один крохотный кусочек сознания, кусочек, который и позволял Сергею быть истребителем, продолжал следить за движением тела, и оно продолжало послушно шагать, как хорошо отлаженный автомат, с поразительно равными интервалами между чавканьями трясины под ногами. Сергей потерял представление о времени…
Первым ощущением, которое он осознал, было ощущение чего-то прохладного и шершавого в ладони – он стоял, опершись рукой о ствол одного из трех белых деревьев. Сознание Сергея было ясным, лишь рваные клочки боли да ватная полунемота ног напоминали о том, что с ним происходило. Он хотел опуститься на траву, но всплывший откуда-то страх не найти выхода из ловушки погнал его вперед.
Он поднялся по пологому откосу и вскоре услышал журчание неторопливо текущей воды, доносившееся из-за густой стены ивовых ветвей. Подойдя и раздвинув ветви, Сергей увидел колыхавшееся над неподвижной, покрытой опавшими листьями заводью молочно-белое пятно. Оно двигалось к Сергею, шутовски выбрасывая из себя клубящиеся языки и пугливо касаясь краями зеленого свода. Приближаясь, оно становилось все более и более прозрачным, пока почти совсем не исчезло, приблизившись вплотную. Осталась лишь едва поблескивавшая пленка, на которой, как в зеркале, Сергей увидел себя с посеревшим лицом и растрепанными, слипшимися на лбу волосами, в заляпанном грязью комбинезоне.
"Ну, вот и все, – облегченно подумал он. – Пятно есть," – и почувствовал, что совершенно обессилел.
Он опустился на траву, выстилавшую берег заводи, и несколько минут сидел, совершенно отрешенный, не обращая внимания на пленку, почти касавшуюся его лица. Потом поднялся и, оттолкнувшись спиной от ствола ивы, с силой бросил кулак в центр Пятна – и в ту же секунду ощутил странный, всей поверхностью тела сразу, удар о что-то твердое и очутился в полнейшей темноте. Во рту появился привкус крови.
Сергей поднял руку и наткнулся на неровную каменную стену, по которой сбегали струйки воды, проникавшей в рукав и обжигавшей тело. Сергей поднялся, достал фонарь и, включив его, огляделся. Он находился в каменном тоннеле с высоким, примерно в два человеческих роста, сводом. По дну тоннеля бежала вода и Сергей пошел по течению, придерживаясь руками за стену и скользя по мокрым камням. Чем дальше, тем ниже становился свод, и в конце концов Сергею пришлось идти согнувшись.
Он шел уже минут пять или семь, когда впереди забрезжил свет, и еще через минуту Сергей стоял перед выходом из тоннеля. Он с минуту прислушивался, однако снаружи не долетало ничего, кроме негромких звуков, похожих на далекое воронье карканье. Подождав на всякий случай еще немного, он выбрался из тоннеля и, невольно зажмурившись, некоторое время стоял, привыкая к свету. Затем огляделся.
Он стоял на дне песчаного карьера. Стены, поднимавшиеся отвесно вверх метров на пятьдесят, открывали над головой почти идеально круглый слепящий кусок неба. По краям его кое-где торчали полуповаленные телеграфные столбы с ссорившимися на перекладинах воронами и свисавшими вниз длинными обрывками проводов. По стенам карьера взбегала поросшая травой грунтовая дорога. Справа, почти у самого входа в тоннель, стоял, вцепившись в стену ковшом, экскаватор. И не было никого.
Сергей подошел к экскаватору и вздрогнул, услышав над головой голос:
– Ты что тут ищешь, парень?
Подняв голову, Сергей увидел высунувшегося из кабины черноволосого, почти черного от загара человека, вытиравшего ветошью руки. Человек оглядел Сергея с ног до головы и протянул:
– А-а… Ты, видать, из этих… из Управления особых программ? Истребитель? Ходят тут ваши, тоже вроде тебя, оборванные…
Сергей ощутил вдруг полнейшую – да звона – блаженную пустоту. Он даже не обратил внимания на слова экскаваторщика, знавшего откуда-то об Управлении особых программ и истребителях. Он опустился на землю, оперся спиной о горячее железное колесо и с наслаждением вытянул ноги, подставив лицо полуденному солнцу.
Через некоторое время человек, окликнувший его, появился из-за экскаватора и сел рядом с Сергеем на землю.
– На, утрись, – он протянул Сергею белое полотенце. Сергей машинально взял полотенце и тут же забыл о нем.
– Может, поешь со мной? – экскаваторщик развернул на коленях сверток с какой-то снедью.
Сергей отрицательно покачал головой. Говорить ему не хотелось, не хотелось вообще ничего. Он знал, что заполнившая его блаженная пустота скоро исчезнет, сменившись привычным напряжением, и поэтому дорожил каждой секундой отдыха.
Экскаваторщик молча принялся за еду. Ел он неторопливо, сосредоточенно, а покончив с едой, аккуратно сложил обертку и положил в карман. Потом так же неторопливо, как будто наслаждаясь самими движениями, достал сигарету, закурил и только после этого сказал: