Промычал буйвол, и Куйхуа только тогда вспомнила, где она находится и что с ней происходит.
К детям подплыл длинный камыш с метелкой семян. Мальчик повернулся, схватил его и удерживал в руке. Эта метелка семян сначала была похожа на большую кисть, которая устремлялась в небо, но вскоре она была обдута ветром и стала более растрепанной. Солнце освещало ее, и она сверкала серебристым светом. Мальчик все время держал камыш в руках, словно флаг.
Когда дети приблизились к старому вязу, перед ними появился Гаюй со своими утками. Он на специальной лодке для выпаса уток скользил по воде. Увидев буйвола и маленькую лодку, он рассмеялся. Его смех вырывался из глотки, словно кряканье селезня. После этого он лег на бок в трюме, поднял голову и молча смотрел на лодку, буйвола, мальчика и девочку.
Мальчик не смотрел на Гаюя, а лишь крепко сидел на спине у буйвола, гнал его вперед и тянул за собой лодку, приближая ее к старому вязу.
Под кроной вяза стоял отец Куйхуа. Он с тревогой смотрел вдаль.
Мальчик, стоя на хребте у буйвола, привязал маленькую лодку к старому вязу. После этого он спустился с хребта животного, схватил рукой борт лодки и удерживал ее на берегу.
Куйхуа вышла на берег и стала карабкаться по скату берега реки. Отец нагнулся и протянул к ней руки.
На склоне дамбы везде была рыхлая земля, и какое-то время Куйхуа тщетно карабкалась. Мальчик подошел к ней и, поддерживая девочку сзади двумя руками, с силой подтолкнул наверх. Ее маленькие ручки дотянулись до рук отца. Он потянул ее к себе, и Куйхуа взобралась на дамбу.
Куйхуа, схватив руку отца, обернулась назад и посмотрела на мальчика, на буйвола и лодку. Она заплакала, и ее слезы покатились по щекам.
Отец сел на корточки, обнял дочь и слегка похлопал ее по спине. В этот момент он увидел, как мальчик поднял лицо. По неизвестной причине его сердце екнуло, а рука, которая похлопывала спину дочери, перестала двигаться.
Мальчик повернулся и пошел к своему буйволу.
– Дитя мое, как тебя зовут? – спросил мальчика отец Куйхуа.
Мальчик повернул голову, чтобы посмотреть на Куйхуа и ее отца, но ничего не сказал.
– Как тебя зовут? – повторил отец.
Почему-то лицо мальчика внезапно покраснело, и он опустил голову.
Гаюй, который пас уток, громко сказал:
– Его зовут Цинтун[4]. Он не умеет говорить. Он немой.
Мальчик сел на буйвола и вновь загнал его в воду.
Куйхуа и отец провожали его взглядом.
По дороге в школу кадровых работников отец Куйхуа все время о чем-то думал. Когда они подходили к школе, он взял дочь за руку и поспешно вернулся к берегу реки. Мальчик и его буйвол давно уже пропали из вида. Гаюй и его стая уток тоже бесследно исчезли. Перед ними предстала опустевшая река.
Вечером отец погасил свет и спросил у своей дочери:
– Почему этот ребенок так похож на твоего старшего брата?
Куйхуа вспомнила, как отец когда-то упоминал о том, что у нее был старший брат. Когда ему было три года, он умер от менингита. Она никогда не видела его. После того, как отец сказал, что этот мальчик похож ее на старшего брата, которого уже не было на этом свете, ее голова уже была на плече отца, а глаза еще долгое время были открыты в темноте.
Издалека доносились шум реки и лай собак в деревне Дамайди…
Глава II
Подсолнухи
Цинтуну исполнилось пять лет. Однажды ночью, когда мальчик крепко спал, мать внезапно схватила его на руки и выбежала из дома. Он почувствовал, что стал трястись в объятиях матери, и услышал ее учащенное дыхание. На дворе стояла глубокая осень, дул прохладный ветер, и мальчик полностью проснулся.
Повсюду были слышны крики ужаса.
Цинтун увидел, что небо было красным. Оно было будто наполнено лучами догоравшей вечерней зари.
Повсюду бешено лаяли встревоженные собаки. Жалобные крики и топот ног смешались, нарушив спокойствие осенней ночи. Кто-то кричал хриплым голосом: «Камышовое болото загорелось! Камышовое болото загорелось!»
Люди выбегали из своих домов и бежали к реке. Взрослые держали на руках маленьких детей. Подростки вели за руку младших братьев и сестер. Молодые люди поддерживали или несли на спине стариков. Все, ковыляя и спотыкаясь, шли по дороге.
Когда мать с Цинтуном выбежала за пределы Дамайди, мальчик увидел страшный пожар. Огромное количество красных злых языков с ревом и визгом, обгоняя друг друга, яростно бросались на деревню Дамайди. Ребенок, увидев эту картину, тут же прижался к груди матери. Мать почувствовала, что Цинтун дрожал в ее объятиях. Она бежала и рукой похлопывала сына по спине, приговаривая: «Дитя мое, не бойся! Дитя мое, не бойся…»
Все маленькие дети плакали.
Хозяин не успел отвязать буйволов от столбов. Животные, увидев пожар, изо всех сил дергались и боролись за свою жизнь: вырывали столбы, к которым были привязаны, вырывали поводья из носа.
В ночном небе можно было увидеть испуганных уток и кур. Свиньи хрюкали и совали везде свой нос. Козы и овцы бежали к реке вместе с толпой людей, или хаотично носились по полю. Но двое баранов вопреки всем ожиданиям побежали прямо в огонь. Один ребенок, вероятно, увидел, что эти бараны принадлежали к стаду их семьи, и побежал за ними. Но взрослые успели его схватить. Они сильно его отругали: «Ты хочешь погибнуть?» Ребенку ничего не оставалось, кроме как плакать и смотреть, как бараны бегут в огонь.
Когда отец Цинтуна выбегал из дома, то ничего не взял с собой. Он только вывел за собой буйвола. Это был очень крепкий и послушный буйвол. Еще теленком он попал в дом Цинтуна. Тогда его тело было покрыто язвами. Семья Цинтуна очень хорошо относилась к буйволу. Они давали ему самую молодую траву, протирали его тело чистой водой из реки. Они также собирали лекарственные травы, делали из них сок и мазали язвы буйвола. Вскоре его язвы были излечены. Он вырос красивым и крепким. Во время пожара он был не похож на других буйволов, которые бежали куда глаза глядят. Он, наоборот, спокойно следовал за своим хозяином. Семья Цинтуна и буйвол были неразлучны. В опасные моменты они всегда были вместе.
Бабушка Цитуна передвигалась медленнее остальных, поэтому буйвол время от времени останавливался и дожидался ее. Их семья впятером шла вплотную друг за другом; ни люди, ни животные, носившиеся в панике, не могли их разделить.
Цинтун то и дело вертел головой на руках у матери, чтобы следить за происходящим вокруг. Он увидел, что пожар уже устремился к окраинам деревни Дамайди.
Первые постройки деревни уже превратились в золотые шары, охваченные огнем. Ранней осенью камыш был сухим, поэтому он быстро воспламенялся. Повсюду были слышны хлопки. Они были похожи на взрывы многочисленных хлопушек. Эти хлопки заставляли тревожиться жителей деревни Дамайди. Несколько куриц влетели в огонь, тотчас превратились в золотистый ком и вскоре превратились в пепел. Один кролик бегал перед огнем, а длинные языки пламени раз за разом втягивали его в свои объятия. Он прыгал, а его тень в свете огня была похожа на большую лошадь, которая мерцала в черном поле. В итоге кролик был поглощен языками пламени. Люди вовсе не слышали его жалобного зова, но они будто услышали душераздирающий писк. Одно мгновение, и он навсегда исчез из этого мира.
Несколько баранов мчались в огонь. Люди увидели их и сказали: «Глупые бараны!»
Передние дома деревни Дамайди уже горели. В небо взлетело несколько уток. Некоторые из них приземлились в огонь, а некоторые исчезли в черном небе.
Цинтун снова прижал лицо к материнской груди.
Жители деревни Дамайди выбежали к реке. Несколько лодок переправляли людей на противоположный берег. Огонь не смог бы пересечь эту реку. Все хотели сесть в лодку, и некоторые люди падали в воду. Крик, ругань, плач смешались в ночном небе. Люди, которые умели плавать и понимали, что им не удастся сесть в лодку, снимали одежду и, держа ее в руках, плыли к противоположному берегу. Среди них был мужчина, который посадил своего маленького сына на шею. Мальчик смотрел на воду, крепко обнимал голову отца и громко плакал. Отец не обращал на него внимания и без остановки плыл к противоположному берегу. Когда мужчина доплыл, сын спустился с его шеи. Он не плакал и не шумел, а только стоял в оцепенении. Он был напуган всем, что происходило вокруг.
Огонь, словно поток воды, пронесся по улицам. Вскоре вся деревня погрузилась в огненное море.
Отец Цинтуна с большим трудом нашел место в лодке для бабушки. После этого он подвел буйвола к воде. Буйвол знал, что ему нужно делать. Он без указаний хозяина тут же вошел в воду. Мать взяла на руки Цинтуна. Отец помог ей взобраться на хребет буйвола. После этого он взял в руки поводья и вместе с буйволом поплыл на противоположный берег. Все это время Цинтун дрожал от страха в объятиях своей матери.
В темноте чей-то ребенок упал в воду. Он стал кричать и звать на помощь. Вокруг стоял плотный черный туман. Где искать этого ребенка в такой темноте? Возможно, после падения в воду его голова несколько раз появлялась на поверхности воды, но никто этого не видел. Пожар приближался к воде, поэтому все спешили переплыть через реку. Все тяжело вздыхали и с волнением ожидали лодку, но никто не поплыл спасать ребенка. Людям, которые сидели в лодке, тем более было не до этой крохи. Мать ребенка плакала в истерике. Ее крик был таким громким, что казалось, он разорвет небо.
Пришел рассвет, и люди, которые оказались на противоположном берегу, увидели, что огонь постепенно стал стихать.
Деревня Дамайди превратилась в пепелище.
Сначала Цинтун в объятиях матери чувствовал холод, а после пожара – жар. Высокая температура у Цинтуна сохранялась в течение пяти дней. Когда она нормализовалась, состояние ребенка улучшилось. Но за это время он сильно похудел, и его без того огромные глаза стали казаться еще больше. Вскоре его родственники обнаружили, что их ребенок перестал говорить и стал немым.
* * *
С этого момента мир для Цинтуна изменился.
Когда дети его возраста пошли в школу, он не стал учиться с ними. Это произошло не потому, что он не хотел, а потому, что его не приняла школа. Когда радостные дети с рюкзаками шли в школу, он стоял вдали и смотрел на них. Каждый раз бабушка слегка поглаживала его голову. Она ничего не говорила. Она знала, о чем он думает. Бабушка гладила голову внука своей шероховатой и немного высохшей рукой. Мальчик протягивал руку бабушке, а та, взяв ее, поворачивалась и направлялась к дому или к полю. Бабушка была всегда рядом. Она вместе с внуком ходила смотреть на лягушек в оросительном канале, на углокрылых кузнечиков, на листья камышей у реки, на птиц с длинными ногами, которые ходили по влажной почве, на парусники, на постоянно вращающееся ветряное колесо на реке… Жители деревни Дамайди постоянно видели их вместе. Куда шла бабушка – туда шел Цинтун. Ее внук был одинок, поэтому она всегда была с ним. Когда мальчик выглядел грустным, она носила его на спине и тихо плакала. Но при общении с ним она всегда была радостной.
Отец и мать весь день работали в поле, поэтому у них совершенно не было времени на Цинтуна.
Кроме бабушки, самым близким существом для Цинтуна был буйвол. Когда отец приводил буйвола к дому, мальчик брал из рук отца поводья и вел животное к тем местам, где росла самая густая трава. Буйвол послушно следовал за Цинтуном куда угодно. Жители Дамайди часто видели бабушку с Цинтуном, а также часто видели, как Цинтун ведет буйвола щипать траву. Для жителей деревни эти картины стали привычными, но по-прежнему заставляли людей остановиться, ощутив в сердце легкую печаль и грусть.
Буйвол щипал траву, а Цинтун смотрел на него. У буйвола был длинный и проворный язык, который непрерывно захватывал траву в рот. Во время щипания травы буйвол ритмично размахивал хвостом. Сначала Цинтун разрешал буйволу самому щипать траву, а после того, как он немного подрос, Цинтун начал косить траву и кормить его. Трава, которую он косил для буйвола, была молодой. Буйвол стал самым крепким и красивым животным во всей деревне Дамайди. Жители деревни говорили: «Буйвол вырос таким, потому что Цинтун хорошо кормил его». Они также могли сказать: «Буйвол такой крепкий, потому что немой хорошо его кормит». Но жители Дамайди никогда не называли Цинтуна немым в его присутствии. Они звали его Цинтуном, а он смеялся. Его простодушный, чистый и добрый смех трогал сердца людей.
Выпасая буйвола, Цинтун иногда слышал голоса детей, читающих книгу. В такие моменты он, затаив дыхание, вслушивался в эти звуки. Они то становились громче, то стихали. Они разносились по всему полю. Он думал, что это самые приятные звуки в мире. Мальчик всегда с интересом смотрел в сторону школы.
Иногда буйвол прекращал щипать траву и мягким языком лизал руку Цинтуна.
Цинтун обнимал голову буйвола и плакал, уткнувшись в его гриву и оставляя в ней слезы.
Буйвол любил, опустив голову, дать Цинтуну схватить себя за рога, позволить ему наступить себе на голову и взобраться на спину. Буйвол позволял мальчику залезать на спину, чтобы тот был выше всех и мог с величественным видом пересечь поле и проехать перед глазами всех детей деревни Дамайди…
В такие моменты у Цинтуна был очень довольный вид. Он крепко сидел верхом на буйволе и делал вид, что рядом никого нет. В это время он смотрел только на небо, на камыш и на огромное ветряное колесо, которое находилось далеко от него. Но когда все переставали смотреть на него, мальчик с грустью ложился на спину буйволу, чем давал ему понять, что тот может везти его куда хочет.
Цинтун был очень одинок. Птица одинока в небе, рыба – в реке, лошадь – на пастбище, а Цинтун был одинок во всем мире.
Но теперь в его жизни появилась девочка, которая жила на противоположном берегу. С появлением Куйхуа Цинтун понял: он больше не самый одинокий ребенок на свете.
С тех пор Цинтун приводил своего буйвола только на берег.
Отец Куйхуа всегда говорил дочери: «Иди поиграй к реке».
Цинтун и Куйхуа подружились, хотя и находились на разных берегах.
Куйхуа сидела под кроной старого вяза. Она упиралась подбородком в согнутые колени и спокойно смотрела на противоположный берег.
Казалось, что Цинтун, как обычно, пас своего буйвола: по-прежнему резал для него траву, по-прежнему указывал, какую траву ему следует щипать. Однако он иногда поднимал голову и смотрел на противоположный берег.
Для обоих детей это был особый безмолвный мир.
Чистые взгляды, которыми они обменивались, скользили по воздуху над рекой. Они служили им вместо слов.
Проходили дни. Цинтун думал, что ему следует сделать что-то большее для Куйхуа, которая сидела на противоположном берегу. Нужно спеть ей песню, которую пели дети из деревни Дамайди. Но он не мог петь. Ему следовало спросить Куйхуа: «Хочешь пойти к камышам собирать яйца диких уток?» Но он не мог задать этот вопрос. Вскоре он превратил свой берег реки в большую сцену. Он хотел выступить перед девочкой.
У него был только один зритель. Этот зритель всегда был в одной и той же позе: девочка упирала подбородок в согнутые колени.
Цинтун ехал верхом на буйволе по берегу. Вдруг он подтянул к себе поводья, стукнул пяткой по брюху буйвола и тут же помчался вдоль берега. Копыта животного непрерывно двигались и подбрасывали в воздух комки грязи.
Куйхуа все так же сидела на месте, но следила за тем, что происходит на том берегу.
Буйвол бегал в зарослях камышей, которые расступались перед животным.
Когда Цинтун и его буйвол должны были исчезнуть из вида и покинуть сцену, мальчик подтягивал поводья, поворачивал буйвола, и животное неслось обратно. У людей захватывало дух при виде скачущего буйвола.
Буйвол иногда мычал. Тогда казалось, что вода дрожит в реке.
Проскакав на буйволе в одном направлении и вернувшись обратно на импровизированную сцену несколько раз, Цинтун спустился на землю, бросил поводья в сторону и лег в густой траве.