Плыть к слонам было легко – туда несло само течение реки, но обратно пришлось побороться с ним. Первым, с небольшим опережением, приплыл Профессор. Крики поздравлений и бросание победителя в реку закончились вручением ему бочонка пива. Доктор же, рассматривая слонов, замешкался и приплыл в числе последних.
На подиуме показ моделей давно закончился. Доносилась музыка.
– Сегодня бал не намечался, но разве дамы могут удержаться! – усмехнулся Профессор.
Вошли в большой зал, остановились у входа и, среди танцующих, пытались разглядеть Марию.
В бальном зале с зеркалами во всю его высоту и золочеными диванчиками и стульями вдоль стен, дамы, переодевшиеся во вновь приобретенные наряды, кружились с по-спортивному одетыми кавалерами, участниками и болельщиками парусной регаты. Мария заметила их, призывно помахала высоко поднятой рукой, но поняла, что они её не видят, оставила партнера, пробравшись между танцующими, подошла и, взглянув на Профессора, невольно, расхохоталась: так комичен он был с пузатым бочонком подмышкой.
– Что это?!
– Почётный приз, завоёванный в честном состязании!
Возвращаться решили на аэролёте. Неподалёку, в лесопарке, на взлётной площадке наготове стояли аэролёты.
Поднявшись в воздух, взяли курс на север, туда, где, затмевая звёзды, у горизонта ярко горела Звезда Абсолюта. Насколько мог охватить взгляд, под ними, перемежаемые тёмными пятнами парков, тянулись полосы улиц, светящихся красочным аккумулированным светом. Вдали опалово мерцал океан, а со всех сторон – красные точки огней аэролётов: летели по аэролетной трассе.
* * *
Доктор проснулся поздно. С улицы слышался детский смех. Утопая босыми ногами в пушистом ковре, прошёл к окну и через золотые прорези жалюзи, залюбовался забавным зрелищем. По залитой солнцем изумрудно-зелёной садовой лужайке вокруг фонтана, причудливо декорированного большими камнями, звонко смеясь, бегала маленькая девочка. Она пыталась вскарабкаться на мокрые камни фонтана, а робот-няня, чётко выговаривая:
– Этого делать нельзя, – старалась поймать ее.
Девочка со смехом убегала от робота, носилась по лугу, вновь возвращалась к фонтану и карабкалась на камни.
– Этого делать нельзя, – опять слышался бесстрастный голос.
– Даша, – послышался голос Марии, неторопливо идущей по гравийной дорожке.
– Мама! – радостно закричала девочка и, раскинув руки, бросилась навстречу.
Мария подхватила её на руки, прижала к себе, а роботу-няне сказала:
– Няня свободна.
– Благодарю, – прозвучало чётко и приятно.
Мария с девочкой на руках направилась в дом. Робот-няня, слегка переваливаясь, шла следом. Доктор с интересом наблюдал за ней. В касте Э не было человекоподобных роботов, там роботы были подобны машинам: если робот-разносчик, то в виде тележки, если робот-уборщик, то оснащенная щетками машина с множеством манипуляторов.
Мария провела Доктора по обитым дорогими тканями гостиным с прекрасными картинами на стенах и множеством изящных тонкой работы безделушек и фигурок из фарфора и позолоченного дерева, с изысканной мебелью, расставленной так, чтобы располагало к отдыху и конфиденциальной беседе; показала бальный зал с просторной лоджией, а потом они прогулялись по внутреннему саду с декоративно подстриженными кустами самшита и множеством распустившихся гладиолусов разных цветов. В роскошном дворце всё свидетельствовало о тонком вкусе Марии.
За поздним завтраком решили отправиться гулять в Центральный парк, все вместе и взять с собой Дашу. Парки были важным элементом жизни касты Высших. В них гуляли, бегали, катались на велосипедах, на верховых лошадях и в лёгких, запряженных лошадьми и пони колясках; обозревая, над ними летали на воздушных шарах и дельтапланах; по рекам и озерам плавали на лодках, на байдарках и на водных велосипедах. Парков было великое множество, они занимали огромные площади, их населяли полуручные белки, зайцы, олени, косули, в темноте на дорожки выбегали ежи, в водоемах жили бобры, выхухоли, белые и чёрные лебеди и утки, по лужайкам разгуливали красавцы-павлины; на деревьях гнездилось множество птиц.
Необыкновенно красив был партер парка: уходящая вдаль широчайшая аллея с причудливого рисунка коврами из цветов и фонтанами. А по обилию произрастающих видов растений это был скорее ботанический сад.
Набродившись, осмотрев лишь небольшую часть парка, они проголодались. Пообедали в маленьком уютном кафе, после чего отдохнули в тени деревьев. Даша немного поспала на коленях у отца. Затем решили на велосипедах отправиться в парк верховой езды.
На развилках аллей стояли велосипеды, в том числе с сидениями для маленьких детей. Их можно было брать, проехать, сколько хочешь, и оставить на такой же развилке. Приятно было ехать по гладкой широкой дорожке в пятнистой тени деревьев. Даша, сидевшая впереди отца, что-то лепетала, вертела по сторонам головой.
Не останавливаясь, пересекли парк скульптур. Среди аллей, клумб, аркад, колонн и на мостиках там стояли мраморные, гранитные, базальтовые, керамические, бронзовые, чугунные и из живой зелени изваяния животных, антропоморфных существ и фантастических монстров. Проезжая мимо чугунного чудища, Доктор заметил:
– В лунную ночь увидеть такое, наверное, страшновато…
– И не только в лунную, – откликнулся Профессор. – В той части парка, – махнул рукой, – сад монстров. Скульптуры там подсвечены таким образом, что оторопь берет. Та часть парка так и зовётся – «Обитель ужасов».
* * *
Доехали до длинного, белокаменного украшенного лепниной, здания конюшен. Конюх вывел двух скакунов – крепких, сильных, гарцующих от нетерпения. Мария хотела остаться с Дашей, покатать её на пони, но Доктор заявил, что плохо сидит в седле и с удовольствием останется с девочкой.
Переодевшись в костюмы для верховой езды, Профессор и Мария вскочили на лошадей, и сразу пустились рысью. Конюх запряг пони в легкую маленькую коляску, подвёл к поджидающим Доктору и Даше и сказал, что, когда надоест кататься, можно пони просто оставить – он вернется в конюшню сам.
Доктор заметил маленькую шестиконечную синюю звездочку на левой щеке конюха и обратил внимание на несколько писклявый голос при его крепкой комплекции. Это заставило внимательней присмотреться: молодой, светловолосый, держится замкнуто. Доктор уже знал, что таким знаком помечены люди, обслуживающие Высших.
Люди с синей звездочкой на левой щеке были выходцами из касты Масс. Из малолетних детей этой касты, преимущественно из мальчиков, подбирали крепких, здоровых, красивых, смышленых и отправляли на окружающие Остров Высших малые острова. В профессиональных школах там их обучали различным специальностям и прививали дух беззаветного служения Высшим. Там они жили в комфортных условиях, хорошо питались, а, став взрослыми, объединялись в трудовые гильдии и интересно проводили досуг. Их жизнь была несравненно счастливей жизни жителей мегаполисов массовой касты, но они не могли иметь потомство. Все они были кастраты. В январе, в день, когда детям элитной и массовой каст ставили на руки печати и присваивали звание Законопослушного Свободного Гражданина мира Абсолюта (ЗСГА), у этих людей был их главный праздник – День Посвящения в служители Абсолюту, а за месяц до него достигших одиннадцатилетнего возраста стерилизовали.
Контакты между «синезвездочниками» и хозяевами Острова были сведены к минимуму. Они не имели права самим вступать в разговор с Высшими – обязаны были только отвечать на заданный вопрос, и не имели права отлучаться с рабочего места. Человека с синей звёздочкой на левой щеке, праздно гуляющего по улице, наказывали без промедления. Правила поведения на Острове Высших они впитывали с детства.
Ночью, как только затихала жизнь, с малых островов к Острову Высших устремлялись быстроходные катера с людьми, на которых лежал весь труд по обеспечению функционирования сфер жизни касты Высших. Существовала служба, куда Высшие надиктовывали свои желания, часто смутные, и люди-невидимки с синими звездочками – художники, дизайнеры, модельеры, музыканты тотчас бросались претворять их, стремясь воплотить с максимальным соответствием капризу. Для них это было несложно: слуги были умнее и талантливее господ. И красивее. Выбранные из лучших детей касты М, они в чистом воздухе малых островов, в хороших жизненных условиях и в непрерывных физических и умственных трудах вырастали стройными, мускулистыми, подтянутыми, лица их светились живым умом. Высших же, по наблюдению Доктора, уже коснулась печать вырождения: стёсанные или вытянутые затылки и плоскостопие, заметное по специальной обуви. Сами же Высшие это считали признаком породистости, аристократизма. В среде Высших прослеживалось два типа. У одних – склонность к полноте, глаза преимущественно карие, чуть на выкате, волосы темные волнистые, шея и ноги короткие; они шумны, суетливы, говорливы и в то же время скрытны и хитры, заносчивы и обидчивы, с напускным глубокомыслием на лицах. Другие – высоки, светлоглазы, рыжеваты, флегматичны.
Люди касты Высших отгородились от жизни людей всей планеты и делали все, чтобы не иметь свидетелей своего вечного праздника, порождающего зависть, вслед за которой приходит злоба. Они окружили себя роботами. В их дворцах было множество человекоподобных роботов: горничные, кухарки, слуги, садовники, няни, портные, художники, музыканты, дегустаторы вин и пива, массажисты, парикмахеры и проч. Они уже не могли обходиться без них и уделяли им много внимания, в разговорах рассуждали об их достоинствах и недостатках. Постоянно пополнялась серия анекдотов о роботах, заканчивающихся фразой: «ничто человеческое мне не чуждо».
* * *
Доктор и Даша устроились в тени деревьев, а пони, волоча коляску и на ходу пощипывая травку, направился в конюшню. Невдалеке, со стороны дороги иногда слышался лошадиный топот, и опять становилось тихо. Доктор уселся на траву, прислонясь к дереву, а Даша срывала травку, цветочки, поймала жучка, и, то и дело, подбегала, спрашивала:
– Что это? А это?
В голове Доктора расслабленно бродили мысли о том, что вот он сейчас находится в среде Высших, но не чувствует ничего потрясающего, и здесь ему хорошо и спокойно.
Возвращались по лесу, по тропинке вдоль дороги. Послышался конский топот. Привстав на стременах, и пригнувшись к шеям лошадей, за деревьями галопом пронеслись Профессор и Мария. Даша узнала их, захлопала в ладоши, запрыгала от восторга. Доктор поднял её на руки. Она пристально и чуть настороженно поглядывала на него, как смотрят маленькие дети на малознакомых людей, и что-то щебетала, трогала пуговицы его рубашки, от чего в его груди приятно щекотало; от её головки пахло трогательно и нежно.
Их уже поджидали. Доктор передал девочку на руки отцу и невольно залюбовался Марией: светлые глаза сияли, щёки горели – настоящая амазонка.
Техника голографического видения достигла такого уровня, что не было необходимости ехать куда-то, чтобы собраться близким людям за одним столом. Достаточно было одновременно включить аппаратуру, настроить её на определенное пространство, и иллюзия совместного пребывания в одном помещении – полная. Можно беседовать, вместе петь, танцевать, нельзя только переместиться в другое пространство и потрогать то, что там находится.
В условленное время они расположились в гостиной за накрытым столом у белой стены и через миг оказались в пространстве, где за пределами роскошно сервированного общего стола были интерьеры двух разных гостиных. Профессор представил Доктора своим друзьям – таким же молодым, красивым, оживленным. Женщины блистали изысканными нарядами. На Марии было элегантное бледно-сиреневое платье с глубоким вырезом на спине, делающее её необыкновенно стройной, утончённой, это подчёркивали и украшения из камней, прошедших обработку в космосе, обладающие свойством ярко вспыхивать в ответ на попадание на них света. Было весело и интересно: пели, танцевали, острили, смеялись. Доктора познакомили с коллегой, преподавателем детской школы. Сдвинув кресла, они углубились в беседу на тему, интересующую обоих.
* * *
Ночью Доктор проснулся от света, направленного на него через зашторенное окно. Сонно потёр глаза, встал, подошел к окну, отодвинул штору. В лицо ударил сноп света; он отпрянул, отпустил штору. Свет погас. Снова улёгся в постель.
Утром робот-дворецкий с виноватым видом – о чем свидетельствовал красный огонек на его лбу, явился к Марии и покаянно доложил:
– Миссис, я виноват и достоин аннигиляции: я не предупредил Службу репликантов о том, что в доме находится гость и им пришлось напротив комнаты, в которой он спал, выставить пост. Страшно подумать, что бы произошло, если бы гость ночью захотел выйти из дома.
– Но ведь всё обошлось…, не огорчайтесь… Вы так давно служите, что я просто не могу на вас сердиться, – ласково успокоила Мария.
Дворецкий благодарно прикрыл глаза; красный огонёк на его лбу погас.
* * *
Новый Колизей представлял собой точную копию древнего римского Колизея. Те же размеры, такие же подпирающие здание колонны, и три ряда стоящих друг на друге аркад со скульптурами внутри арок; такая же выстланная толстыми, посыпанными песком досками овальная арена размером с футбольное поле, и, как и в древнем Колизее, множество фонтанов, делающих воздух в амфитеатре свежим и прохладным.
Возле монументального здания Колизея людской поток разделялся на ручейки, текущие в его восемьдесят арок-проходов. Профессор с Доктором нашли свободные места в среднем ярусе. Публика доотказа заполнила амфитеатр, монотонный людской гул перекрывало звучание боевых маршей.
Зрелище началось со схватки человека и зверя. На арену, с хлыстом в одной руке и коротким мечом – в другой, вышел опытный, известный своими победами полуобнажённый боец. Поднятой рукой приветствуя аплодирующую публику, он под гром музыки сделал круг по арене и остановился в середине арены возле клетки с тигром. Открыл дверцу. Из клетки, лениво и не спеша, вышел большой, мускулистый с блестящей шерстью тигр. Человек напрягся. Зверь же широко зевнул и не торопился нападать. Но получив удар хлыстом, грозно зарычал. Началась игра со смертью: человек мечом наносил удары, животное с дикой грацией бросалось на него. Кровь текла из ран человека и зверя. Запах крови возбуждал зверя всё больше. Рёв публики на трибунах перекрывал грохот музыки.
Наконец зверь, в мощном прыжке сбив с ног не успевшего увернуться бойца, вгрызся в горло, окровавленной пастью стал рвать тело. Музыка смолкла, публика с удвоенной силой взорвалась неистовыми криками и свистом.
Раздался выстрел. Тигр по кличке Непобедимый, загрызший уже не одного бойца, затих, засыпая. Его подлечат и вновь выпустят на арену. Победившему его, обещана свобода.
Гладиаторы, бойцы со зверями, – это преступники, которым вместо казни или пожизненных работ на рудниках, назначили смертельные бои, оставив слабую надежду на обретение свободы.
После перерыва, во время которого с арены убрали следы крови, а возбуждённая публика бурно обсуждала подробности боя и вела расчёты по заключенным пари, началось цирковое представление. Доктор же сидел оторопевший, и не смотрел на арену. Заметив это, Профессор предложил покинуть Колизей.