Незадачливые дружки ушли, только так и не поняли, за что их погнали. Глупые и злые молодые парни, всего-то по пятнадцать лет, а выглядят как старики, от бродячего образа жизни. Вот и теперь им предстояло как-то выживать и питаться, не имея под рукой ни единого подручного средства. Погода стояла тёплая, и спать было комфортно на голой земле под открытым небом. Труднее дело обстояло с пропитанием. Кое-какую живность они умудрялись поймать, но, эти лакомства перепадали им очень редко.
Голодные и злые, они шлёпали по горной тропинке. Обоняние обострилось до максимума, только бы не пропустить добычу. И вот им повезло. Впереди, среди зарослей пахучего кустарника послышался шорох. Друзья медленно подкрались с двух сторон и слегка раздвинули ветки. Их взору предстала удивительная, живописная картина: на крошечной полянке сидел задумчивый юноша. Элли разгребал палочкой хвою, чтобы найти среди мха и листвы то, что сверкнуло под его ногами золотым блеском.
Орши переглянулись, кивнули друг другу, неуклюже выскочили из укрытия и мгновенно схватили парнишку. Вырубив его ударом по затылку крепким кулаком, один из дикарей взвалил добычу себе на плечо. Не сговариваясь, варвары пошлёпали обратно. Изначально в их планах было пообедать мальчишкой. Потом они скинули на траву и как можно лучше разглядели пленника. Было решено отнести его вожаку в знак перемирия. Ведь тогда, наверняка, оценят их поступок по достоинству и разрешат вернуться туда, где отрядом выживать легче, нежели бродить по одному и искать приключения на свою непутёвую голову. Нестерпимо сводило животы от голода, но вернуться в свой отряд желалось ещё больше. И по взаимному решению сговорились отнести добычу главному.
Вожак не пустил их в лагерь, но разрешил поселиться у входа. Добычу он забрал. Немного подумав, Зодон так и не определился, как правильно распорядиться молодым элли. И потому, на время пленника поместили в яму для изгоев. А сторожить его, приказал вождь провинившимся дружкам. Они несли службу исправно, боясь сделать хоть один неверный шаг и оказаться вне лагеря. На это время была позабыта безответная любовь одного из чудаков.
– Очухался! – пояснил похититель. Рядом с человеком находился кто-то ещё. Он принял из других рук чашу с ягодами и просунул её в отверстие, чтобы вывалить содержимое.
Несколько спелых ягод манжелины ударились о землю и лопнули, истекая алым ароматным соком.
– Жри, – разрешил дикарь.
Из недр глубокой холодной ямы на злодея смотрели ничего не понимающие бирюзового цвета глаза. Молодой элли встал во весь свой не маленький рост, только заполнив яму на одну треть, и запустил горсть земли прямо в глаза похитителю. Тот гневно зарычал, погрозил кулаком, и резко задвинул настил обратно, спрятав лучи тёплого солнца от негодующего пленника. Тот остался теряться в догадках о дальнейшей судьбе в сыром тёмном подземелье.
Ирим снова присел на корточки и обхватил голову руками.
«Как же я так мог оплошать? Совсем потерял чувство реальности. Страх пропал, и об осторожности вспоминать теперь нечего, – корил себя Ирим. – Как же мне предупредить свой народ, что орши принялись за прежние выходки? Как мне Кирму спасти?»
Вдруг послышались голоса, которые отвлекли элли от переживаний. Говорили явно двое. Ирим весь обратился в слух, привстав на носочки и вытянув шею.
– Как думаешь, Зодон обменяет этого на их земли? – пророкотал голос над головой. Говоривший похититель ходил из стороны в сторону, сотрясая землю тяжёлыми шагами.
– Баден, ты совсем без мозгов, да? Зачем им какой-то один мальчишка, чтобы менять его на свои земли? – отвечал собеседник, чувствуя превосходство над приятелем.
– Какой-то мальчишка! Он у них очень даже не какой-то, а необычный. Посмотри, он отличается от них. В нём явно течёт королевская кровь! – приводил аргументы собеседник.
– И что? Может его мамаша согрешила с кем? – орши рассмеялся над своей шуткой и к нему присоединился второй. Они громоподобно ржали и били себя по бёдрам, выражая веселье. Эти шлепки были хорошо слышны, и не нужно было даже гадать, что это за звуки.
– Не знаю, Баден. По мне, так лучше бы мы его съели. Я ещё никогда не ел живого элли.
– Слотос, тебе бы всё жрать, – пробасил собеседник и прошлёпал мимо ямы.
Ирим устал стоять на носочках и присел на корточки. Шея у него затекла от напряжения и затылок противно заныл. Не напрягая слух, элли вникал в суть дальнейшего разговора.
– Ой, а тебе, скажи, нет? И не ори, а то опять разозлим Зодона, – цыкнул Слотос. Он тяжело опустился задницей на землю и громко пукнул. Это конечно деликатно сказано, а на деле: рванул, так рванул. Даже в яме через настил воздух заметно подурнел. Элли усмехнулся и покачал головой.
– Фу! Слотос, ты опять набздел? – завопил Баден. – Как ты умудряешься так тухло выпускать пар?
– Научить? – Заржал Слотос. – Это у меня штаны порвались.
– Давай-давай, заливай, штаны порвались у него. Вонючка, ты, эдакая! – пыхтел Баден. – Ты меня этим так злишь. А Зодона гневишь, когда пытаешься забраться на его дочурку.
– Баден, ну а ты разве не хочешь с ней погулять? Хороша же! Жирная такая! А груди, что мои булавы! – сыпал комплиментами орши пока ещё невидимой особе. На что они снова заржали.
– Пустоголовые бараны, – тихо озвучил Ирим свои мысли. Он наградил монстров ещё парочкой непечатных эпитетов и обхватил плечи руками, чтобы немного согреться.
– Не хочу я стеречь этого жалкого эллиёныша, – жаловался Слотос, ерзая по земле мягким местом. – Воевать хочу. Крови жажду, аж руки чешутся.
– Да. Сейчас бы как замахнуться могучей булавушкой и проломить кому-нибудь череп. И ещё я мяса хочу свежего, тёплого. Пора на охоту. Я совсем уже обленился. Сидим с этим крысёнком, как мамки у норки.
– Зато в отряд вернулись, – подбодрил приятеля Слотос.
– Ну а чего, ты, правда, не знаешь, что будут с ним делать? – переспросил Баден, усаживаясь рядом, судя по звукам.
– Нет. Со мной ещё никто не разговаривал. Они только из похода вернулись, а тут мы связались с его дочкой. А дальше сам всё знаешь, – ответил Слотос.
– Надо было там его поджарить, и всё. А теперь возись с ним, – выражал недовольство орши.
– Может, ты и прав, – согласился собеседник. Он зевал, а второй громко рыгал.
Караульные ещё немного обсудили прелести невидимой толстозадой дамы, как они расписали её в разговоре, и после голоса стали тише, а вскоре смолкли совсем.
«Вот оно что, – сделал выводы про себя элли. – Это изгои меня утащили, ради того, чтобы вернуться в отряд. Я на их территории, судя по всему. Понятно, почему так дурно пахнет. Лучше бы помылись хоть раз. Меня и убивать не надо, сам задохнусь от их ароматов. Как же это не вовремя, милая Кирма. Пока я выберусь отсюда, ты станешь чужой женой в далёком краю. А я если не погибну здесь, то умру там от тоски и боли».
Но не в характере Ирима было отчаиваться. Он решил попробовать сбежать.
«Жаль, яма узкая. Я бы попробовал подняться, опираясь о стену ногами».
Он начал ощупывать глиняно-земляные стены своей тюрьмы. Из-за того, что орки ленивы от природы и не щепетильны, у них и дела выполняются наполовину. Стены ямы не были оглажены и имели заметные на ощупь шероховатости и выступы. Ещё помогало, что элли мог ориентироваться в темноте. Сообразив, цепляться пальцами и упираться коленями, Ирим медленно поднимался. И вдруг его озарила неприятная догадка, за спиной не было лука.
«Вот гадости, отобрали мой лук. Без него мне будет труднее действовать».
Добравшись до верха, элли осторожно двинул настил из стороны в сторону. С трудом, но он отъехал в одном из направлений. Весь подъём занял несколько часов. Опираясь на руки, Ирим выглянул наружу. Никого не было. Тогда уже он вылез полностью. На улице было темно, как и в яме. Только звёзды слегка освещали пространство вокруг посёлка. Сухой тёплый воздух обдал смесью ароматов. Нежное благоухание увядающих лесных цветов, запах грибов и влажного мха, смешались с духом нечистот и гнилью отходов. У ног парня проскочила большая мохнатая крыса и скрылась за раскидистым деревом. И вдруг, откуда ни возьмись, завизжала женщина. Элли метнулся в противоположную от крика сторону. Только там уже раздавались быстрые шаги. Рванув в бок, Ирим заметил, что на него несутся два безумных орши. Они топали так, что сотрясалась земля и вверх взметнулась пыль.
– Призрак! – продолжала голосить баба. В темноте её не было видно, зато слышала вся округа.
Ирим бежал прямо на похитителей. Расчёт был на то, что они расступятся и попытаются ловить его по отдельности. Так и вышло. Элли проскочил между ними, высоко подпрыгнул и ухватился за ветку дуба, росшего посреди лагеря. Так как он однажды уже здесь побывал на разведке, то знал местность отлично. Перепрыгивая с ветки на ветку, он уже было собрался перекинуть ноги на сосну. И вдруг руку пронзила нестерпимая боль. Копьё угодило прямо в запястье. Хватка ослабла, и элли полетел вниз. Проломив соломенную крышу, мужчина приземлился посреди времянки самого предводителя орши.
Зодон собственноручно сгрёб беглеца за шиворот и оттащил к той же яме. По всей видимости, она была у них одна. Скинув беглеца с высоты, он задвинул сверху лапник. Ирим больно ударился ногами при падении, и их осушило. Болели и руки, а рана кровоточила. В голове у элли засела обида, но он даже в сырой яме гордо поднял голову и откинул за спину белокурые волосы.
«Ведь почти удалось, – упрекал Ирим себя. – Дурень! Теперь точно не видать тебе Кирмы».
Но самобичеванием заниматься было некогда. Орши затеяли спор между собой, и Ирим навострил уши.
Как элли понял, вожак разозлился и задал трёпку стражникам. Он схватил незадачливых сторожей за шкирку, как совсем недавно Ирима, и ударил их лбами друг об друга. Потом уже отвалил каждому коленом под зад. Только судя по всему, из отряда не выгнал их. А к пленнику приставил нового смотрящего, по имени Матакар. Ирим прислушивался, а сам принялся исследовать пол темницы на возможность сделать подкоп. Земля была утрамбована манером мостовой, и даже слегка подковырнуть её не представлялось возможным. А между тем, у орши продолжались дебаты. Болваны пытались оправдать себя в глазах вожака, а тот не желал даже слушать их.
– Матакар, – обратился вожак, – я тебе доверяю, как себе. Стереги этого пройдоху, не смыкая глаз. Я пока никак не могу решить, как поступить с ним.
– Сделаю! – согласился орши.
Судя по звукам, все разошлись, и наступила тишина. Только стражник копошился близ отверстия в яму. Он громко сопел и шлёпал губами.
– Эй, Матакар! – крикнул Ирим, вставая на носочки. Он опирался вытянутыми руками о шершавую стену и дрожал. Нет, ему не было холодно. Злость и боль, захватили элли.
– Чего тебе? – прорычали сверху.
– Дай воды, рану смочить нужно, – попросил Ирим.
– Не положено.
– Чего тебе там не положено? А если я заболею и умру, тебе будет положено? – спорил элли с орши.
Некоторое время было тихо. Видимо до охраняющего туго доходил смысл сказанного. Потом уже раздались шаги в одну сторону и тут же обратно. Потолок чуть сдвинули, и на тонкой верёвочке спустили маленький глиняный кувшин, в котором было воды лишь на пару глотков. Его прикрывал крупный листок подорожника. Видимо Матакар после долгих раздумий решил, что не стоит судьбу испытывать, оставив элли без питья, и в то же время, не стоит пленнику давать много воды.
– Да уж! – усмехнулся Ирим. – По жадности, ты видимо занимаешь первое место в отряде. Или боишься, что я много выпью и ещё больше напружу? А, Матакар? Не переживай, я не умею плавать.
– Молчать! – рявкнул орши и запыхтел ещё громче.
– Молчу! – согласился элли. Он оторвал манжету от туники, после чего прополоскал рану на руке. Предварительно приложив подорожник, мужчина перевязал тонкое кровоточащее запястье.
– Слышишь, Матакар, я рану промыл, чтоб не заразиться у вас тут чем. Вы ж не моетесь совсем, – орал Ирим. Ему нравилось дразнить глупых негодяев, которые может, и были умны, но не понимали, как своими способностями распорядиться. – О, скажи, а почему вы не моетесь? Воды кругом много, а вы как чушки.
– Заткнись, а то я тебя утихомирю? – пообещал орши. Он вдруг заговорил странно спокойным тоном, если не сказать больше – дружелюбным.
– Серьёзно? А как ты это сделаешь? Ко мне спустишься? Или я к тебе поднимусь?
– Узнаешь.
– Ну чего ты, я совсем не возражаю, если ты у меня погостишь. Не стесняйся. Только помойся вначале. А то моя хижина провоняет от тебя, а тут и своих запахов хватает.
– Я тебя убью! – пообещал Матакар.
– А Зодон разрешил?
Орши молчал, притих и Ирим. Он сам не понимал, что даст ему, если он выведет стражника из себя. Может, просто от досады решил хоть так, но отыграться на одном тупом верзиле. В голове тревожно пульсировала только одна мысль, спастись любой ценой. Нужно бежать, и как можно скорее.
Глава 11
Прошло пять дней, с тех пор как Ирим совершил попытку бегства. Кирма не находила себе места. Её возлюбленный больше к ней не приходил. Девчонка от отчаяния не знала что думать.
«Неужели он меня обманул? Просто предал или пошутил, как он умеет, а сам и думать забыл. Что мне теперь делать? Как поступить?»
Дуворка каждый день ждала Ирима до утра в лесу вместе с Яксом. Спала она на хворосте под Олиствой, а потом и вовсе перебралась в берлогу к питомцу. Девушка осунулась и побледнела. Пропали из её глаз прежние блеск и воинственность. Постепенно и жажда жизни притуплялась. Кирма тосковала по поцелуям и ласкам любимого мужчины. Ей хотелось обнять его, прижать к себе, и стать его суженой, только бы он не покидал её уже никогда. Девушка в ту же секунду была готова за ним уйти, хоть на край Земли, только бы он предстал перед ней живой и невредимый, улыбнулся и подарил цветок. Всё на свете она была готова отдать за то, чтобы видеть бирюзу насмешливых глаз. Образ Ирима следовал за ней всюду, куда бы она ни направлялась. Однажды Кирма всё же отправилась к элли, но не дошла. Во-первых: спуск занял много времени, а во-вторых: остановило то, что нечего было сказать и спросить.
Дома дела обстояли не лучше. Мать не разговаривала с ней и даже не пускала в дом. Девчонка перебралась из леса и временно разместилась у соседки. Они не раз вместе разделывали туши овец и немного дружили. Кирма была удручена и напугана поведением Жионы. Она не ожидала, что мать не примет и не поймёт её решения.
«Неужели мне придётся выйти замуж за этого Рагимна? – спрашивала Кирма саму себя. – Нужно будет жить в снегах и сугробах, и ходить босиком. Нет! Я не смогу и не вынесу этого. Лучше умереть, чем уступить отцу».
Как-то раз Кирма решилась и подошла к матери. Дочь ухватила её за руку и развернула к себе лицом.
– Мам, почему ты не любишь меня? Зачем ты так со мной? – спросила девушка. Она заглядывала в родные глаза, но не находила в них ответы на свои вопросы. Жиона не выказывала своих чувств никогда и никому. За это её уважали в племени и часто приходили за советами и помощью.
– Люблю! – ответила мать и ушла.
– Что же это за любовь такая? – крикнула дуворка вслед удаляющейся матери. Но ответа так и не получила.
«Любовь! Все говорят, что любят, но бросают меня. Может, на мне какое заклятие? Вот и колечко потеряла, – а это плохой знак. Найти не могу, как и своё счастье, – подумала Кирма. – И не спросишь ни у кого. Может, кто видел, нашёл. Как и про судьбу. Не спросишь ни у кого, где её искать».
Кирма отрешённо взялась за привычные дела, только всё валилось из рук. Ей слышался голос Ирима. Девчонка сердцем чувствовала, что ему плохо. И от этого кручинилась ещё пуще. Кирма перестала питаться и спать, а часами сидела у реки и смотрела на круги, расходившиеся по зеркальной поверхности. У берега юркие рыбки хватали мелких червяков, плавающих в заводи. Лягушки глотали комаров и возились в камышах. Белки сновали с ветки на ветку, птицы трелью оглашали округу, а она тосковала. Так тосковала, что её грусть передавалась Ириму.
***
Элли в это время пытался составить план нового побега, да только на ум ничего не приходило. В голове будто варилась каша, причём на огне, от которого вспотел лоб. Может, рана воспалилась, и начался жар? А возможно от переживаний. Он слушал вопли орши, но не желал на них отвечать. Ирим хотел, чтобы его оставили в покое, чтобы хоть немного отлежаться и обдумать плачевное положение.