В коридоре вдруг железом лязгнула дверь, и послышались голоса, – кто-то из основных коридоров пришел в человеческий сектор тюремных камер. Может, привели еще кого-то?
– Здесь, здесь они, – узнали друзья голос толстяка. – Только они тут сейчас и есть, остальные бои смотрят, и сами в них участвуют. Проходите, проходите.
Адо быстро зажал лезвие в зубы. К дверям подошло несколько человек, и один из них заглянул через решетку внутрь камеры. Вернее, одна из них, – жирный заправила и стража сопровождали немолодую, но молодящуюся, довольно красивую особу женского пола в темно-синем платье, к которой толстяк обращался почтительно и называл госпожой.
– О, а они вполне ничего, – грудным голосом произнесла она. – Ну-ка, Иликаш, открой, я хочу познакомиться с ними поближе.
– Да, госпожа, – закивал головой толстяк и, гремя ключами, отворил дверь.
Арбалетчики взяли оружие на изготовку, мечники обнажили мечи. Тэлмер, Адо и Шико не двинулись с места. Первыми вошли два арбалетчика и встали по обе стороны двери. За ними – воин с мечом, а потом и женщина. Толстяк взял факел и осветил получше будущих гладиаторов. Женщина скользнула взглядом по Шико, с ног до головы осмотрела Тэлмера и остановила свой взгляд на Адо Ализьене.
– Каков красавчик, – она неожиданно похотливо улыбнулась, – Я тебя, пожалуй, возьму к себе, мой милый мальчик, – женщина вплотную подошла к сидящему Адо и провела рукой по его белокурым локонам. Адо дернулся было, но арбалетчик вскинул оружие, и принц снова замер.
– Будешь меня слушаться и делать все, что я захочу, – будешь жить припеваючи, на всем готовом, – женщина провела указательным пальчиком по лбу, носу, губам Ализьена и остановилась на ямочке на подбородке. – Ну, поцелуй меня, мой миленький, – она наклонилась.
Дальше все произошло очень быстро. Адо дернул головой. Женщина закричала и отшатнулась – ее щеки и губы заливала кровь из глубокого пореза. Арбалетчик выстрелил, но Тэлмер ударил ногой по арбалету, и стрела стукнула в потолок. В следующее мгновение два воина прижали Тэлмера к стенке, и он почувствовал лезвие меча на горле. Второй арбалетчик взял на мушку Шико. Мечник ударил Адо рукояткой по голове и сбил его на пол. Затем наклонился и, лезвием разжав ему зубы, вытащил кусочек металла, которым Адо порезал его госпожу. Иликаш бросился к ней.
– К гианрепту его, – с ненавистью прохрипела она через платок, прижимаемый к лицу и насквозь пропитавшийся кровью. Затем, оттолкнув толстяка, выбежала из камеры.
– О Боже! Что же вы наделали? – воздел руки к потолку Иликаш. – Ведь это дочка управляющего. За это тебя, – он указал на лежащего Адо. – Прикуют в подземелье и отдадут гианрепту. Но гианрепт просыпается только ближе к вечеру, поэтому первым на арену пойдешь ты, – тут он ткнул пальцем в прижатого к стене Тэлмера. – Ты так рвался в драку, защищая своего дружка, вот завтра и сможешь разрядиться. Ну и тебе, – Иликаш взглянул на Шико, – Чтобы не было скучно и одиноко, мы что-нибудь подберем. На первый раз, так и быть, что-нибудь простенькое. Оставьте их, ребята, уходим.
Пока толстяк закрывал дверь, арбалетчики сквозь прутья решетки держали друзей под прицелом.
– Эй, почтенный, постой-ка, – окликнул уже уходящего толстяка Тэлмер, незаметно выстраивая пальцами правой руки комбинацию неких знаков. – Скажи, пожалуйста, кто такой «гианрепт»?
Иликаш оглянулся в сторону удаляющихся стражников:
– Ну ладно, так и быть. Я и сам терпеть не могу эту сучку. Теперь-то ее «красоты» поубавится, – он противно захихикал, – А то она лучших воинов забирает, бизнес от этого страдает. А гианрепт – это чудовище, наподобие крокодила – знаете такого? – и вот его-то и напустят на вашего дружка, прикованного к стене и вооруженного одним ножом. Еще никто в подобной ситуации не выживал, но никто и не знал, что у гианрепта на затылке есть такое мягкое местечко… Все, до завтра, – грубо закончил Иликаш, равнодушно скользнув взглядом по приближающейся охране. Резко развернулся и ушел.
Адо поднялся и сел на нары. На правом виске была здоровенная ссадина. Тэлмер из-под подкладки своей куртки вытащил длинную полосу белой материи и, намочив ее в холодной воде, перевязал голову принца, пробормотав что-то при этом себе под нос. По его же совету Адо лег и закрыл глаза. Шико тоже прилег, а Тэлмер сел, скрестив ноги, на пол и «ушел» в прострацию.
Через пару часов принесли обед. Невысокий, склонный к полноте, седенький, неприметного вида человек в засаленном переднике, в сопровождении стражи принес три деревянных миски и большой кувшин с тремя кружками. Все это он просунул в специальное окошечко внизу решетки (стража внимательно следила, как Тэлмер забирал посуду с едой).
– Оставьте это у себя, – тусклым голосом сказал разносчик, – вы теперь будете из этого всегда есть.
– А остальным? – вырвалось у Тэлмера – у разносчика больше ничего в руках не было. Тэлмер тут же покосился на стражей, но те, видимо, ничего не имели против короткого разговора с мелким служащим.
– Остальные сейчас на Арене, – все так же безжизненно откликнулся разносчик, – Им туда и носят еду. Завтра тоже возьмите с собой посуду. А то есть будет не из чего, – он ссутулился и пошел прочь, стража тоже удалилась.
Друзья принялись за еду. В мисках оказалась каша не каша, рагу не рагу, месиво довольно безвкусное, но хорошо утоляющее голод. В кувшине же было налито сильно разбавленное плохонькое красное вино.
После обеда время потянулось очень медленно из-за абсолютного ничегонеделания. Воспользовавшись этим, Адо втянул друзей в разговор, в надежде выяснить кое-какие аспекты отношений между мирами, которые спокойно сосуществовали и даже сотрудничали, несмотря на различия в природных условиях, степени развития науки и культуры, не говоря уже о разных образах жизни. В свое время Ализьен, увлекшись научными изысканиями, не очень интересовался такими вещами и теперь хотел заполнить пробел. Лучшим знатоком этого вопроса оказался Шико, у которого отец был торговцем. Он-то и рассказал, что сотрудничество, в основном, существует между мирами, близко расположенными в пространстве и, как правило, имеющими относительно равную степень развития цивилизации (что касается разных культур, то этот вопрос никогда не был проблемой для торговых людей). Основным условием является развитая практика переноса в сотрудничающих мирах. Односторонних контактов обычно не возникает. Между мирами с разной степенью развития цивилизации контакты менее распространены, и посредством их происходит обмен только разнообразным сырьем; промышленные же товары для торговли используются лишь изредка. Дело в том, что существует неписаное правило, согласно которому цивилизации более высокого уровня не могут продавать высокотехнологичные товары цивилизациям с низким уровнем развития. А контрабанда частенько не имеет смысла – из-за разности законов природы те или иные инструменты, приборы и машины, изготовленные в одном мире, отказывались работать в другом. К этому Тэлмер добавил, что миры высокого и низкого уровня развития часто довольно сильно разнесены в пространстве. Кроме того, в мирах, где путь развития задавала Наука и Техника, практика переноса была обычно слабо или вообще не развита. А что касается Больших Базаров, продолжил Шико, то они организовываются Торговым Содружеством Миров, которые объединены только на основе коммерции, и на этих Базарах представляются только нейтральные товары, свободно могущие использоваться в любом мире. Организации или даже правительства предпочитают чистый бартер, а для физических лиц предусмотрены обменные кассы или лавки менял, где потенциальный покупатель может получить информацию о местной валюте и обменять на нее свои денежные эквиваленты. (Причем, не существовало еще такого менялы, который не смог бы провернуть сделку с каким-либо разумным существом, какие бы несуразные деньги или их аналоги кто бы ни предлагал).
Выяснив досконально сей вопрос, Адо перевел разговор на другое, начав расспрашивать Тэлмера, чему его обучали маги Карианды, и нельзя ли ему перенять какой-либо опыт, знание или умение. Он очень огорчился, узнав, что не сможет по-быстрому овладеть хотя бы основами магии, но забросал Тэлмера профессиональными вопросами о научных и технических аспектах деятельности адептов магических наук. Одновременно Тэлмер разъяснил друзьям некоторые вопросы защиты от колдовства, нечисти и демонов, памятуя о предстоящих походах, если им, конечно, удастся отсюда выбраться.
Так за разговорами прошел день. Друзья беседовали тихо, так как стоило чуть повысить тон, как сразу, откуда не возьмись, появлялась охрана, и один из охранников как бы машинально и невзначай проводил обнаженным мечом по прутьям решетки, и приятели тут же приглушали звук.
Минут за десять до ужина привели остальных обитателей камер. Их приводили небольшими группами – не больше пяти человек – и по одному, по двое запирали в камерах. Гладиаторы шли, возбужденно переговариваясь, делясь впечатлениями. Слышались реплики типа: «…Ты видел, Петля, как я его? Раз – и руки нет!», «Тут-то он меня, сволочь, и достал. Хорошо, что зрители вступились…», «…И тогда я рассвирепел. Как дам топором!», «Крови из него вытекло море, но он еще держался.», «А когда тот, с шипами, вышел, ну это вообще была бойня – трех псоглавцев разорвал, как не фиг делать…», «Ну эта образина горло-то ему и перегрызла…», «Эх, проигрался я сегодня!», «Ничего, Рыжий, если завтра тебе кишки не выпустят – отыграешься…», «Он-то был фаворитом, а его противник – паршивый аутсайдер…».
Возбуждены были не все – двое шли мрачнее тучи, один с перебинтованными головой и рукой, другой – весь в синяках и шишках.
Когда всех развели по камерам, шум прекратился. Обдумав услышанное, и учитывая сказанное толстяком Иликашем, друзья сделали несколько выводов: во-первых, что на данном ярусе живут воины среднего уровня и новички, такие как Тэлмер, Адо и Шико (те из гладиаторов, что проходили мимо, с интересом косились в их сторону). Во-вторых, что ярусом ниже обитают воины массовок для групповых побоищ, а фавориты – то есть самые крутые гладиаторы – живут где-то в другом месте, и живут очень неплохо. В-третьих, что между собой гладиаторы общаются либо безлично, либо используя клички, полученные на арене. В-четвертых, сражения или соревнования (было здесь и такое «развлечение») устраиваются между секциями, причем кроме людей и зверей, в роли гладиаторов выступают и другие расы, правда, редко. В-пятых, те, у кого уже есть заслуги и, следовательно, счет в специальной кассе, имеют возможность сыграть на тотализаторе, для чего имеется и букмекер, приставленный к гладиаторам. И наконец, в-шестых, что калек, получивших увечья на арене и не имеющих денег на счету, хоть и не добивают, но выбрасывают без средств к существованию, а так как нищенство запрещено, то увечные, если они хоть сколько-то могут держаться на ногах, предпочитают смерть в бою.
Тем временем с опозданием привели еще одного гладиатора. Он прихрамывал на правую ногу, а левый глаз закрывал бинт. Судя по всему, этот гладиатор только что получил квалифицированную медицинскую помощь. Следовало бы выяснить получше, кто занимался врачеванием гладиаторов и на каком он здесь положении.
Ужин разносил (то есть развозил на небольшой тележке) все тот же серенький служащий на этот раз с помощником – таким же скучным молодым человеком, худым, как скелет. Миски и кувшины ставили вплотную к окошечку, чтобы помощник разносчика мог их достать. Вместе с разносчиками появился и Иликаш. Он прошелся по коридору, заглядывая в камеры, а потом шепнул пару слов толстяку в переднике и вышел. На ужин была все та же «каша» из концентратов. Невкусно поужинав, друзья возобновили разговор. На этот раз Шико решил выяснить давно занимающий его вопрос.
– Я так понимаю, – обратился он к Тэлмеру, – Что в Серых Мирах физические законы действуют не так как обычно. А ведь с физическими завязаны и биологические. Как, например, человек может выжить в мире, где замедлены тепловые реакции?
– Человека в таких случаях поддерживает энергия жизни, – ответил Тэлмер, – Помогая им адаптироваться.
Адо, оторвавшись от безуспешных попыток взбить тощую подушку, вопросительно взглянул на Тэлмера:
– Энергия жизни?
– Или естественное биополе данного мира. Вообще Вселенная буквально пропитана энергией – так называемым Великим Полем Энергий. А каждый мир, помимо того, что погружен в это поле, обладает своей собственной энергией – энергией жизни, естественным биополем, частным случаем Великого Поля со своими особенностями. Это биополе может быть как рассеянным, так и сконцентрированным в «силовые линии», хотя правильнее сказать, в потоки. От степени концентрации, как правило, зависит путь развития цивилизации. Если концентрация сильная – много силовых линий, – то развитие идет по пути магии, умении пользоваться силами природы, иначе – по техническому пути развития. Бывает так, что магия и техника вполне мирно сосуществуют. Но чем мощнее и нелинейнее поле, тем больше вероятность искажения физических законов. В Серых Мирах нелинейность как раз очень высока из-за влияния Вселенной Демонов. Там, где концентрация велика, но искажения все-таки слабы, все живые организмы поддерживаются биополем данного мира, как противодействием искажению. Причем это биополе будет поддерживать любого, кто окажется в данном мире, но лучше всего – местных. Иногда путешественнику приходится какое-то время адаптироваться, и люди из миров с высокой концентрацией приспосабливаются быстрее. Вообще же приспособляемость бывает врожденная и приобретенная – тренировками, направленными мутациями, магическим влиянием. Ну, конечно же, не к каждому миру приспособишься, есть такие, куда лучше вообще носа не совать без магической защиты. Кстати, знаете поговорку: «человек не от мира сего»? Так вот, есть обратное определение: «человек, принадлежащий данному миру». И есть гипотеза, что биополя родного мира могут оставлять свою частичку в «своих» людях, а потом эта частичка поддерживает человека и помогает адаптироваться. Чем больше концентрация, тем больше остаточный потенциал. То есть попавший, скажем, в Серые Миры человек какое-то время будет жить «жировыми запасами», пока не удастся адаптироваться к местной искаженной биоэнергии. У вас, между прочим, приспособляемость, оказывается, выше среднего.
Адо серьезно кивнул. Шико не отозвался, так как уже спал сном праведника, на своем «втором этаже». Тэлмер с Адо тоже стали готовиться ко сну.
На следующее утро все проснулись почти одновременно. За завтраком обсудили план действий.
– Сегодня – день оценочный, – сказал Тэлмер, – Постараемся смотреть по сторонам и оценивать обстановку. Что касается поединков, то выход в фавориты пока проблематичен, но выжить мы должны любой ценой, – он посмотрел на Шико и Адо.
Шико пожал плечами:
– За нас не беспокойся. Адо знает слабое место своего противника, мне пообещали подобрать что-нибудь простенькое. А вот что достанется тебе – неизвестно. Наверняка, что-то довольно неприятное.
– Я приму меры, – пообещал Тэлмер. И действительно принял.
Сразу после завтрака пришла стража и куда-то повела всех гладиаторов. Всех, кроме Адо, Шико и Тэлмера. На вопрос Шико один из стражников коротко ответил, что гладиаторов ведут, как всегда, на разминку, а новичкам перед первым боем разминка не положена. Ну, раз так, то подготовку можно провести и в камере. Чем Тэлмер и занялся. Он не стал делать разминочных упражнений, не стал проводить боев с «невидимкой», просто сел на пол, скрестив ноги. Немного так посидев и настроив дыхание, он сцепил пальцы особым образом, держа руки перед грудью – родился тягучий звук. Сцепка пальцев изменилась – звук изменился тоже. Сначала медленно, потом убыстряя темп, по-разному сцеплялись пальцы. Звуки, соответствовавшие им, все быстрее сменяли друг друга, рождались цепочки сложных непонятных жутких слов. Руки вдруг расцепились и с последним словом-вздохом, жестко и четко произнесенном в тишине камеры, Тэлмер, развернувшись как пружина, встал и выпрямился. Ладонь прошла по лицу сверху-вниз, и Тэлмер открыл глаза. Они, обычно такие спокойно-серые, теперь сверкали стальной безжалостностью. Тэлмер двинулся в обход камеры, совершая по всему свободному пространству сложные движения. Но это не было комбинацией ударов, блоков, захватов и других боевых действий. Тэлмер просто перемещался с места на место, но делал это, с каждой секундой все менее походя на человека. Шико и Адо во все глаза смотрели на манипуляции Тэлмера. Его шаги, движения корпуса, рук, головы были жесткими и порывистыми, но в то же время удивительно пластичными и плавными; их темпоритмичность обладала какой-то гипнотической способностью. Свет от факелов вдруг слегка померк. Тэлмер… нет, Тэлпмораук! застыл посреди камеры… Он провел ладонью по лицу снизу-вверх… и вот перед друзьями снова стоит все тот же Тэлмер, а факелы горят достаточно ярко. Мимо прошли два охранника, безразлично заглянув внутрь.