Кстати, многие мои постоянные клиенты любят немного посплетничать о моих конкурентах, иногда даже сожалеют, что у конкурентов что-то лучше, что приехали они раньше, что я не успела, что у меня что-то дороже или чего-то нет. Я на это отвечаю, что мне нет смысла гнаться за конкурентами, я сама по себе. Часто нет возможности – это как раз понятно.
Конечно, в глубине души такие замечания меня задевают. Но высокий уровень общения для того и существует, чтобы не опускать планку. Самое лучшее средство не замечать конкуренции – честно и профессионально делать свое дело, без оглядок на других. И не давать сбить себя с толку пустыми сплетнями о конкурентах.
Сегодня утром один из моих постоянных покупателей, Володя, смешливый и доброжелательный, весело сообщил:
– Накануне от твоих конкурентов опять новый менеджер приезжал – какая-то молодая и зеленая…
Я в ответ рассмеялась (с Володей невозможно оставаться серьезной!):
– Ну вот, Володенька, хоть с молодой девочкой пообщаетесь! Сколько пользы!
– Мы с тобой хотим.
– Вова, я уже старая дама!
На что он степенно ответил:
– Так мы ж не варить тебя будем!
Получился анекдот.
Я даже не помню, купили у меня в то утро ребята что-то или нет, а вот разговор запомнила. До сих пор улыбаюсь, когда вспоминаю.
В то же утро еще с одной клиенткой провозилась, пытаясь наладить заклинившее оборудование, еще одного благодарила за поздравление на праздники. И это помню. А вот продажи – не помню. Но они точно были…
Оглядываюсь на прошедший день и вижу целую жизнь, вместившуюся в короткие шесть часов. Какая разная дорога! Каждый день разная! Я часто слушаю музыку, когда еду в командировку. Это настраивает на особенный лад. Дорога становится «вкусной», осязаемой. Время исчезает. Глаза радуются смене пейзажей. Адреналин бьет ключом. Скорость, непредвиденные ситуации… Эмоции на пределе, новые впечатления.
Заслуженная усталость, после которой сладко отдыхать. И это тоже работа.
Я каждый день пытаюсь изменить отношение к процессу, не сопротивляться, не поддаваться тяжелым мыслям о возможной или невозможной прибыли. Я учусь принимать каждый день как Божий дар. Получается? Нет. Но я стараюсь.
Открываю свои записи, перелистываю и случайно обнаруживаю в блокноте заметки от 13 мая прошлого года.
Это был странный день – настолько странный, что я тогда изложила его подробно. Он начался плохо. Позвонил молоденький налоговый инспектор с очень вежливой, но настоятельной просьбой заплатить налог на прибыль в двойном размере: финансовые обороты слишком маленькие, это подозрительно и может вызвать распоряжение о проверке документации. Тогда этот звонок всколыхнул все мои тревоги в отношении собственного бизнеса, будто поднял со дна застоявшегося водоема только-только осевшую муть. Я начала лихорадочно считать все свои обороты, затраты и убытки, поняла, что улучшения нет, и совсем скисла.
Потом через время остыла, обдумала ситуацию и поняла, что в связи с затянувшимися майскими праздниками все предприниматели испытывают серьезный дефицит оборотных средств – это раз. Два – это отсутствие денег у покупателей по той же причине. Три – не мне себе объяснять, что в бизнесе не бывает ровных продаж. То пусто, то густо, многое зависит от случая, от предыдущих наработок, от финансового состояния потенциального покупателя и от многого другого. Даже от моего личного настроения.
Еще была одна неудача: именно в этот день поломалась рабочая машина. Но это событие получилось несколько мистическим. Дело в том, что лопнувшие тормозные шланги мой сотрудник обнаружил накануне, на перевале. Доехали до гаража, договорились с техниками на ремонт утром. И наша видавшие виды «девятка» встала намертво именно на въезде в СТО, до бокса толкали вручную. То есть, поломалась от слова «совсем».
Случайность? Или помощь свыше? Тогда получается, что и во всем остальном нужно рассчитывать на помощь свыше и ни в коем случае не отчаиваться?
Хочется верить, что да.
Был в этот странный день и еще один неприятный момент, заставивший меня на время снова впасть в уныние. В интернете, на бизнес-сайте, прошло сообщение о том, что наш непутевый во всех отношениях министр опять проталкивает законопроект о пяти уровнях зарплаты и налогообложении этой самой зарплаты с коэффициентом согласно уровню (чем выше должность, тем выше налог) – после парламентских выборов, осенью. И никому невдомек, что директор маленькой развивающейся фирмы часто зарабатывает меньше всех.
Если проект примут, придется закрывать фирму, переходить на какие-то другие формы работы, уходить в тень, выкручиваться, перестраиваться. И не только мне, а и всему малому бизнесу.
Впрочем, цыплят по осени считают, и не известно, что произойдет на парламентских выборах. Так что пока подожду и постараюсь максимально закрыть долги. Бизнес – это постоянная война с государством, где затяжное перемирие часто сменяется очередным наступлением. Не привыкать.
Вот такая была у меня в тот день работа. И я серьезно задумалась, а стоит ли вообще заниматься своим бизнесом? Но прошло время, машину отремонтировали, налог пришлось доплатить, министра сместили и назначили другого, законопроект отправили на доработку и похоронили в недрах кабинетов.
Да, малый бизнес – действительно постоянная война с чиновниками. Они забирают мои нервы и время. И всё же я есть. Я – сопротивляюсь.
…Сегодня – тучи, состояние сонное. Ритм работы замедлился, клиенты не торопятся. Я тоже не тороплюсь. В результате везде опаздываю. В конце дня каким-то непостижимым образом собираю выручку. Всё складывается – в этом новом ритме, безо всякого плана. Из-за опозданий план пришлось отложить еще утром.
Иногда я думаю, что у меня очень странная работа. Это не бизнес. Это течение реки. Нечто очень личное. Новая философия каждого дня.
Иногда возникает удивительное ощущение: возможно все. Любое желание может исполниться, только бы оно было – это самое желание.
А ведь в действительности возможно всё!
Да здравствует спекулянт! Жестокость как смысл бытия…
…31 мая 2013 года, пятница.
Недавно одна знакомая, прочитав мои записи о бизнесе, сказала: «Очень интересно, но мне кажется, что в настоящем бизнесе все намного жестче и бесчеловечнее. Ты описываешь его слишком красиво и романтично».
И я задумалась о жесткости и бесчеловечности как одной из сторон жизни.
И снова память услужливо, словно преданный архивариус, расстилает передо мной свитки событий недавних и более давних лет.
Открываю свои записи. Прошлый год, такая же пятница, но 18 мая, по-летнему жарко. «Сегодня день депортации крымских татар. Везде стоят патрули. Удивляюсь каждый раз, когда выезжаю на работу и обнаруживаю какой-нибудь «день». Особенно день депортации. Опыт предыдущих лет показал, что мои знакомые доктора – крымские татары – в этот исторический «день» больше беспокоятся о качественном обслуживании своих пациентов, а не о соблюдении исторических приличий. Страсти давно утихли, деловые работающие люди быстро разобрались, что любая демонстрация – это потеря прибыли. Сегодня никто из работающих демонстраций не хочет, если, конечно, их участие не оплачивается».
В тот день моя машина мчалась по пустой трассе среди гор, а я вспоминала, как в Крым приехали татары, как они сразу почувствовали себя хозяевами, вернувшимися в дом, где проживание других людей посчитали незаконным. Я тогда часто гуляла с годовалой дочкой по улице, мамочек было много, и одна вновь прибывшая из Узбекистана молодая татарка – вся в золоте и дорогой одежде, с пухленьким чернявым мальчиком, сказала мне тогда тихо, спокойно, как-то буднично и потому страшно: «Ничего, мы скоро вас, славян, отсюда выгоним. Это наша земля». Сказала, будто гвоздь вбила.
Ее красивое холеное лицо с зачесанной назад копной черных волос было в этот момент бесстрастным, ее уверенность испугала меня так, что этот страх нахлынул холодной волной на сердце, и оно сжалось. Я тогда ничего не ответили, молча дошла со своей колясочкой до конца улицы, потом свернула домой…
Жизнь в обществе течет по своим законам, и, что бы ни вещали отдельные амбициозные лидеры крымских татар, их уверенность в быстром воплощении своих планов оказалась недолгой. За какие-то пять лет приезжие татары ассимилировались, обросли бизнесом, русскими и украинскими друзьями. А еще через пять лет выяснилось, что Крым – не только татарская земля, не они здесь хозяева. До них многие приходили и уходили, снова возвращались. Места здесь хватает всем, было бы желание жить и работать.
Я вспомнила свою покойную мать, у которой прабабушка была крымской татаркой из Бахчисарая. Ее тогда вывезли после очередного набега на Бахчисарай в Запорожскую Сечь наложницей, там крестили, выдали замуж. Потом перебрались в Полтаву, откуда родом моя мать. Смешно, но тогда получается, что я по материнской линии – крымчанка в Бог знает каком поколении! И даже с татарскими кровями.
И снова возвращаюсь к разговору с подругой о жесткости бизнеса. Ищу эту жесткость в прошедших событиях и понимаю, что каждый бизнесмен обладал в свое время жесткостью, чтобы отвоевать свою территорию.
Конец 90-х, развал Советского Союза. Когда в бывшем СССР вдруг разрешили частную торговлю, легализовав так называемых «спекулянтов», моя мать одна из первых ринулась в бизнес – со всей своей широкой душой и нерастраченными силами. Она была предпринимателем от Бога – легко договаривалась, легко зарабатывала и также легко тратила. Деньги у нее не задерживались, накоплений не делала.
Сначала она занялась пошивом платьев из люрексовой ткани. Нашла моряков, которые нелегально завозили заветные рулоны, сама сделала лекала, кроила, шила, продавала. Как ни странно, этот замысловатый бизнес пошел, хоть и не был поначалу прибыльным. Платья тогда продавались по 140-180 гривен (при зарплате 80-120 гривен), то есть очень дорого. Прибыль была 20-30 гривен. Мало кто соблазнялся, но платья так блестели! И, хоть раз неделю или в несколько дней, но находились дамы, жаждущие красоты.
Со временем покупателей становилось все больше, такие платья вошли в моду. Появились и конкуренты. Соответственно больше надо было шить. Вся прибыль уходила на покупку новых рулонов люрекса – чем больше рулонов, тем меньше цена. И поскольку я, как и моя мать, умела шить, она быстро приспособила меня и моего мужа к своему предприятию.
Именно тогда, двадцать пять лет назад, я впервые столкнулась с основами частного предпринимательства: клиенты, затраты, прибыль, рэкет. Я стала учиться продавать и, как ни странно, мне это понравилось.
Прошло время, и бизнес моей матери стал процветать. Помню безумно красивый богемский сервиз из молочного тонюсенького фарфора – мою первую роскошную вещь. Помню туго закручивающуюся, удушающую меня спираль самого бизнеса – как кольца удава. Больше платьев – меньше времени. Меньше времени – меньше сна, отдыха и развлечений, меньше семейного быта.
Очень хорошо помню, как в те годы сформировалось четкое разделение на людей, которые очень хотели жить по-старому, когда им кто-то платил зарплату, и людей, которые эту зарплату отвоевывали сами – у рэкета, у налоговой, у немногочисленных покупателей, у бандитов, периодически, устраивавших «чёс» по торговым точкам, у конкурентов. Спекулянты, как их тогда называли, стали авангардом, который исследовал новую экономическую территорию в развалившейся стране, их за это презирали.
Если говорить о жесткости, я помню, как приходилось каждый день подсчитывать расход и приход в кассе и ругаться с реализатором, у которого не сходился дебет с кредитом.
Я помню избитого рэкетирами дедка, который продавал капусту и попытался «качать права», потрясая перед двумя обкуренными юнцами боевыми наградами.
Помню пустой рынок в прибрежной Николаевке, куда мы с мужем привезли в воскресный базарный день свои блестящие платья и не продали ни одного, потому что там, в деревне, таких платьев еще не видели.
Помню свою маленькую дочь, которая игралась на ковре кусочками люрексовых платьев и ниток, когда я, одурев от напряжения, сидела за швейной машинкой, стараясь подготовить партию к продаже. У меня не было времени с ней играть, и она придумала себе друга, которого назвала «Сика». Он ее и спасал от одиночества, которое детям категорически противопоказано.
Не покидало тягучее ощущение пустоты и бессмысленности, в которой вязнешь, как в желе. И уже не было сил сопротивляться. Жестко? Очень. И еще – трагично.
Те годы были похожи на какое-то адское варево, в котором действительно было крайне сложно выжить, не искалечив душу. Они прошли…
Наступило время юридических предприятий, лицензий, больших оборотов и финансовых афер. Я, успев родить второго ребенка и получив высшее образование, не стала исключением из правил. Правду говорят, что первый печальный опыт не пугает. Я попробовала снова. Моя новая история вышла несколько странная, но такая типичная для того времени!
Правда, закончиться она могла уже в другом месте, не столь отдаленном…
Бизнес-ланч с благодетелем. Обольщение простушки…
…1 июня 2013 года, суббота.
Говорят, что идея получения прибыли из воздуха – вещь заразная, словно болезнь. Во всяком случае, в том тяжелом 1997 году, когда зарплаты еще не платили, но жизнь нужно было как-то налаживать, мой муж не собирался отказываться от любого возможного заработка. Я очень неудачно съездила в бизнес-тур в Венгрию, свои драгоценные триста долларов потратила до последнего цента на китайских складах, товар толком не продала – оказалось слишком дорого. Часть ушла на подарки. Поэтому, когда подвернулся случай, муж пристроил меня в соучредители к новому знакомому – бывшему стоматологу.
Сам он участвовать в предполагаемом бизнесе не мог – не хотел бросать работу в крупной кампании, в которую так удачно устроился. А я на тот момент оказалась ценной находкой для соучредительства – еще не понимала механизма доходности бизнеса, зато научилась быть хорошим исполнителем. Участие в семейном предприятии по пошиву платьев сделало из меня всего лишь работника, но еще никак не предпринимателя. При этом я оказалась обязательной, настойчивой, с редким умением говорить и договариваться. А что еще нужно было для такого предприимчивого авантюриста, каким оказался новый знакомый?
При первой встрече холеный и обходительный Владислав Олегович покорил меня своим умом, обаянием и красноречием. Он сразу показал нам с мужем свой офис – с помещением для аптеки, складом и тремя кабинетами, обставленными новой мебелью и необычным для того времени евроремонтом. Конечно, после бедного школьного быта (я устроилась работать учительницей без зарплаты, ее тогда не платили) с ломаными партами и синими коридорными стенами мне показалось, будто я попала во дворец.
Как выяснилось позже, ему в этом офисе не принадлежало ничего.
После беседы он пригласил нас на бизнес-ланч, сославшись на то, что позже очень сильно занят. И это новое слово, и само состояние неведомого ранее бизнес-ланча с кофе и недорогим пирожным, и непонятная занятость нового знакомого меня очаровали, словно недалекую деревенскую простушку – манеры залетного городского донжуана.
Уставшая от школьного однообразия и безденежья, я быстро уволилась, получила расчет и купила первые в своей жизни обтягивающие джинсы черного цвета. Они мне показались тогда достаточно консервативными и вполне приличными.