Документы были подписаны быстро, я стала соучредителем и коммерческим директором фирмы по реализации аптечных товаров.
Работа оказалась новой и захватывающей. За месяц я сумела оформить аптечную лицензию, организовала стационарную аптеку и три аптечные точки-филиала при продуктовых магазинах, нашла сотрудников, быстро научилась учитывать товар и работать с поставщиками.
Зарплаты я не получала никакой – Владислав Олегович пообещал «золотые горы», но только потом, когда наша общая прибыль «потечет рекой». Именно в таких выражениях он, довольно посмеиваясь, рассказал нам с мужем о перспективах при знакомстве. Но прибыли не было, были только затраты.
Зато я приобрела массу новых полезных навыков, а в качестве компенсации соучредитель оплатил мне дополнительное экономическое образование. Я стала разбираться в дебете, кредите и балансе, освоила юридические тонкости подписания договоров. Чуть позже именно эти знания выручат меня в сложной ситуации.
Прошел год, работа наладилась, стала почти рутинной. По-прежнему у меня не было никакого дохода. Муж, мастерски убеждаемый новым знакомым в скором богатстве, меня ни о чем не спрашивал и был всем доволен. Тем более, что при встречах Владислав Олегович пожимал ему руки как родному, приглашал в сауну, доверительно нашептывал мужские сплетни. Не избалованному такими отношениями мужу это льстило. Он был счастлив и думал, что поймал удачу за хвост.
Но как-то раз при очередном учете выяснилось, что со склада, которым я заведовала, пропали дорогие лекарства. Я стала разбираться – Владислав Олегович, как оказалось, спокойно раздал товар своим друзьям в качестве подарков и меня не счел нужным поставить в известность. Я занервничала, поскольку именно моя подпись стояла на последнем договоре по товарному кредиту в пять тысяч условных единиц, и именно я как коммерческий директор обязана была согласно договору его погасить. А кредит не погашался из-за недостачи и слабых продаж.
К тому же аптеку два раза в месяц стабильно штрафовали проверяющие, параллельно так же стабильно «наезжали» бандиты и требовали «откат». В общем, коммерческая деятельность складывалась сложно.
Владислав Олегович, разочаровавшись в новом бизнесе, на фирме почти не появлялся, делать было нечего. Я навела порядок на складе, стала разбирать документы на своем столе. В руки попался договор, подписанный Владиславом Олеговичем – на товарный кредит стоимостью восемнадцать тысяч долларов. Товар на склад не поступил, и о его судьбе, кроме хозяина, никто не знал.
Я тогда долго сидела ошарашенная, вычитывала договор по буковке, проверяла и перепроверяла. Но вот дата, вот подпись, вот спецификация. А товара – нет! Видимо, бухгалтер забыла у меня на столе договор вместе с накладными и спецификациями, которые она периодически мне приносила и швыряла на стол.
Мы поругались.
Владислав Олегович, поняв, что я всё знаю о договоре и исчезнувшем товаре, решил срочно сделать меня директором фирмы, стал уговаривать, даже угрожал. А потом исчез.
Шел отчетный период, налоговая просто наступала на пятки, необходимо было срочно заниматься документами. И если раньше он эти вопросы решал со своим бухгалтером сам, то теперь все проблемы свалились на меня.
Тот день я запомнила очень хорошо: темный коридор, пустой кабинет, бумаги на столе. Я решила идти к бухгалтеру – правой руке Владислава Олеговича, тощей чернявой девице. С ней отношения сразу не сложились, при знакомстве она даже не посмотрела на меня, здоровалась при встречах кивком головы, на вопросы не отвечала.
Когда я вышла из кабинета, мы столкнулись в коридоре. Я как-то сразу растеряла весь свой пыл.
– Здравствуйте…
– Здрассьте.
– Вы не могли бы мне помочь с отчетом? Все куда-то исчезли…
Девица как будто ждала вопроса и ответила сразу:
– Сто долларов.
– Что? Сколько?..
– Сто долларов. Столько платят за квартальный отчет, – и прошествовала дальше, в свой кабинет.
Вечером я обдумала ситуацию и решила занять эти деньги у соседки. А утром, на следующий день, девица не явилась на работу. Я осталась в офисе одна.
Муж мне не поверил, считая, что я сгущаю краски: у него с хозяином фирмы были по-прежнему очень хорошие отношения, он боялся их испортить. А я почувствовала, будто вокруг сжимаются бетонные стены.
В тот мрачный день, когда даже погода испортилась окончательно, и небо придавило город грязными разбухшими тучами, я сидела в кабинете, сжав ладонями голову, и лихорадочно думала. «Стоп! В чем моя главная проблема? В товарном кредите! Он практически весь на складе и ключи пока еще у меня. Торговые точки? Уже закрыты из-за отсутствия рентабельности. Документы? Договор на восемнадцать тысяч подписал он. Значит, он же и пойдет под суд вместе со своим имуществом…» Получалось, что единственное спасение – это возвращение товарного кредита, который брала лично я. Правда, согласно договору, товарный кредит возврату не подлежал. Владислав Олегович об этом знал и считал, что я у него на крючке.
Я провела еще одну бессонную ночь, а рано утром поехала на ту базу, где был самый большой долг за импортные лекарства. Конечно, о возврате товара коммерческий директор – фактурная дама пожилых лет с пышным черным начесом на голове – и слышать не захотела. И тогда я, сломленная отчаянием, разрыдалась и стала рассказывать о соучредителе и его коварстве, своем маленьком сыне и сложном материальном положении; объяснила, что до понедельника ключи от склада у меня, и существует возможность вернуть товар – в противном случае его просто разворуют. Я унижалась, громко сморкалась в скомканный платок, и мне было глубоко наплевать, что обо мне подумают: возможности отступления уже не было.
За окном с ржавой решеткой в унисон моим слезам лил дождь. Если бы надо было встать на колени, я бы плюхнулась на грязный деревянный пол и обняла бы толстые икры коммерческой дамы, но до этого не дошло. При словах о ребенке дама как-то тревожно замерла и замолчала.
Дослушав исповедь, она повернулась к кладовщику и тихо произнесла:
– Ну, что делать? Потеряем и товар, и деньги.
– И что?..
– Оформишь возврат, я подпишу.
Потом посмотрела на меня, совершенно раскисшую от пролитых слез, и сурово сказала:
– Привозите в понедельник, в восемь утра.
Это была победа!
Я летела в офис, не чуя ног. Тихо, как мышь, пробралась на склад, быстро рассортировала по коробкам весь товар, обклеила скотчем и спрятала в угол. Даже перекрестила три раза. Потом отправилась на другую базу, где тоже пришлось поплакать – и тоже с положительным результатом. На третьей вопросов не возникло, туда я сдала немногочисленную партию в тот же день и уже спокойно вернулась на работу.
И надо же! На улице мягко хлопнула дверца машины, пиликнула сигнализация – приехал Владислав Олегович. «Ну что ж, боров, придется с тобой в поддавки поиграть», – думала я, пока он вальяжно шествовал к своему кабинету по коридору. Дождавшись, когда он завозился внутри, я вежливо постучалась в дверь. После сухого «войдите» вошла и села на стул. Он на меня не смотрел, делая вид, что его интересуют какие-то бумаги, но вопрос задал первым:
– Какие проблемы?
– Я пришла попросить прощения, потому что была не права.
Владислав Олегович удивленно вскинул густые брови:
– Ты? Просишь прощения?
– Да. Я не в состоянии справиться с ситуацией, которая сложилась, и без бухгалтера не сдам отчет. И тем более – не погашу кредиты. Мне нужна помощь.
Он закурил и задумался. Я понимала, что в его голове решается очередная головоломка, как использовать мое новое настроение с выгодой для себя, поэтому сидела молча и рассматривала свои руки – с загрубевшей от частых стирок кожей, короткими ногтями. Ничего быстро не придумав, он сказал:
– Ладно, я тоже был не прав. Бухгалтера верну, она тебе поможет. Но проблему с оплатой за лекарства решай сама. Наладь сбыт, продай другим аптекам. Хоть выходи на улицу и предлагай прохожим. Это твои проблемы.
– Хорошо, я подумаю, как это лучше сделать, – и снова опустила глаза, чтобы он не увидел в них спокойствие.
– Кстати, – он открыл ящик стола, – возьми ключи от офиса. Я завтра уеду отдыхать и, скорее всего, дня на три. Поработай, проведи инвентаризацию. В общем, найдешь, чем заниматься.
Я взяла ключи, поднялась со стула и попрощалась. Закрывая за собой дверь, увидела на его лице торжествующую улыбку и постаралась виновато улыбнуться в ответ.
В субботу, когда никого не было, испуганный новой ситуацией муж помог вывезти в наш гараж коробки с лекарствами, в понедельник рано утром развез по базам и вместе со мной сдал по накладным. Договора были аннулированы.
Потом я, как ни в чем ни бывало, пришла на работу. Сделав вид, что у меня по плану проверка перед ревизией, я передала весь остаток на стационарную аптеку. Провизор была недовольна, но не сопротивлялась – ее личная бухгалтерия была в полном ажуре, и наличие неходовых лекарств никак не влияло на ее репутацию. Потом я зашла на абсолютно пустой склад, вымела мусор и долго сидела посреди мрачной зарешеченной комнаты на картонной коробке. На душе было спокойно и… также пусто…
Думалось о том, что абсолютно неразрешимая ситуация закончилась благополучно. Муж, конечно, помог, но так и не понял, что произошло. Вернее, не захотел понимать. А я не стала ничего объяснять, сказала только, что меня будут судить, если он не поможет. Вместо того, чтобы рыдать от отчаяния, пришлось временами притворяться беззаботной и говорить совсем не то, что я думала, – лживому партнеру, мужу, сотрудникам. Как будто включились новые защитные силы, позволившие найти самые необходимые слова и победить. И это было удивительно – такой я себя не знала никогда…
Печать, документы о погашении кредита и написанное каллиграфическим почерком заявление об уходе я оставила на своем рабочем столе. Ключи отдала провизорше.
И покинула ненавистный офис навсегда…
Кому принадлежит мое прошлое? Начало пути…
…14 июня 2013 года, пятница.
Сегодня канун профессионального праздника медицинских работников. Конечно, особых покупок никто на это время не планировал, намечались застолья в тесном профессиональном кругу. Но давно уже было выработано мной правило, которое никогда не подводило: график работы могут нарушить или форс-мажорные обстоятельства, или официальные праздники-выходные. Поэтому собрались утром, сели в машину и спокойно выехали.
И снова была работа, много встреч и разговоров. Непреложная обыденность рабочего дня для меня сейчас – самое ценное приобретение за все прошедшие годы. Он течет по своим законам, сам себя выстраивает, сам определяет загруженность и минуты отдыха в пределах отведенного отрезка времени. А потом плавно перетекает в вечерние сумерки, когда город разъезжается, затихает толчея, улицы пустеют, и человеческая активность начинает бурлить на домашних кухнях и в клетушках уютных комнат. Через несколько часов ночь окончательно успокаивает город, даже светофоры подают сигнал только желтым: на другие цвета у них уже нет сил.
Но в этот предпраздничный день не обошлось и без происшествий.
С утра по небу бродили тяжелые дождевые тучи, очень хотелось спать, было душно. Но дождь так и не случился, только обещал обрушиться на засохшую землю, гоняя по небу обрывки туч. За двадцать пять километров до города увидели впереди сплошное скопление почти черной облачности. Ехали и гадали, будет град или нет, успеем ли проскочить, уйдет ли облачность в сторону. Проскочить не успели и облачность не ушла. Дождь хлынул внезапно и сплошной стеной. Через минуту по крыше машины застучал град. Включили фары. А еще через минуту поняли, что машина не может двигаться сквозь сплошной поток воды, тормозит.
Впереди идущие машины стали резко съезжать на обочину. Некоторые нырнули под деревья, в мокрую раскисшую траву – видимо, пытались спасти машину от града. О выезде обратно из раскисшей жижи на трассу никто уже не думал (еще свежи в памяти воспоминания о неправдоподобно крупном граде два года назад, когда были изувечены машины и на стоянках салонов, и на улицах).
И вдруг градины стали не просто большими. Мы увидели сквозь запотевшее лобовое стекло, как с огромной скоростью впечатывались и разлетались на рыхлые куски ледяные камни, иначе и не назовешь. Эти камни с невероятной силой били по крыше нашей старенькой девятки, по стеклу багажника. Грохот стоял такой, что невозможно было разговаривать, возникло чувство острой клаустрофобии. Дорога впереди, обочина, беспомощно болтавшиеся под дождем ветви деревьев – все исчезло в сером, дымящемся испарениями, потоке.
Я сидела и думала: «Вот, еще секунда, стекло даст трещину, и весь этот поток хлынет на меня, в машину, на мой товар». Думалось о том, что крыша салона, продавленная ударами льда, уже превратилась в некое подобие старой стиральной доски. Водитель рядом со мной также напряженно ждал катастрофы. Потом он мне скажет, что лед сыпался будто бы двадцать минут – так ему показалось. Я посмотрела на часы – ровно семь. Но и этих семи минут хватило, чтобы в полной мере испытать совершенно иррациональный страх перед ледяной бурей.
Мотор не выключали, боялись не завести машину и остаться на трассе.
Град начал стихать, потихоньку тронулись с места. Сказать, что доехали спокойно, не могу – в каждой низине нас встречали реки мутной воды вперемешку с галькой, в некоторых местах по бампер. Машина периодически чихала, подергивалась, надсадно гудела, пытаясь выбраться из потоков. И выбиралась. Когда мы разгружались возле офиса, у обоих – и меня, и водителя – дрожали руки. А потом, оставшись одна, я почувствовала, как все еще сидит во мне страх – той самой клаустрофобии. Замкнутое пространство. Нет выхода.
И вспомнилось, что мой путь частного предпринимателя тоже начинался с такого же страха – не было выхода.
…Катастрофа случилась внезапно. Мой муж был уволен. Причину я не знаю до сих пор, да это уже и не важно. Я очень боялась любого бизнеса, считала его нечистоплотным, но в тот момент другого выхода у меня не было – нужно было начинать что-то свое, независимое. Тем более что у моего мужа были серьезные связи в этом направлении, и он пообещал помочь.
Мой супруг, большой специалист по маркетингу и продвижению товаров и услуг (благо, за долгие годы опыт приобрел немалый), еще перед началом моей предпринимательской деятельности повез меня на специализированную выставку – осмотреться, познакомиться. Выставка меня поразила – ряды светящихся стеклянных витрин, подтянутые менеджеры в галстуках и офисных костюмах, обилие разноцветных упаковок, хромированных инструментов, медицинского латекса… Белые пластиковые детали стоматологических установок: светильники, столики врача и ассистента, стульчики и кресла с разноцветной кожаной обивкой, незнакомые агрегаты. Я тогда так засмотрелась на все это великолепие, что даже умудрилась удариться головой о свисающий из-за стенда светильник. К счастью, он имел свободный ход и легко встал на место, за витрину, а у меня осталось легкое покраснение на лбу – на самом видном месте.
Наверное, в тот момент мне страстно захотелось стать такой же, как столичные менеджеры – уверенной в себе, красивой, убедительной. И также работать с чистым товаром в ярких упаковках. Поэтому, ничего не зная о предмете своего будущего бизнеса, я уверенно разговаривала, знакомилась, представлялась. Даже забежала на соседнюю промышленную выставку, купила ярко-красный гольф с коротким рукавом, переоделась и вернулась обратно.