Двор закипел, зажужжал как встревоженный улей. Женщины плакали в голос, мужчины молча скрипели зубами, потом собрались на импровизированный митинг в центре двора. Решили возвести на входах во двор две баррикады-блокпоста и выставить сменяемое охранение из жителей. Благо двор был огороженный и имел всего два входа: через основные ворота и арку в стене одного из домов.
Мужики, кто из охотников, достали из сейфов ружья. Набралось с десяток стволов. Особенно отличился полусумасшедший дедок – Игорек с первого подъезда дома. Древний, с белой всклокоченной бородой, могучими бровями, всегда в засаленной кепке и телогрейке. Он носился по двору с заряженным ружьем, пугая и приставая к жителям с проверками документов. Было видно, что ситуация ему нравится, не ожидал дед в последние свои деньки так «повеселиться».
Предчувствуя тяжелые времена, Сергей решил уехать к семье в Воронеж. Он попытался забронировать билеты на поезд через интернет, но все составы были раскуплены минимум на семь дней вперед. Пришлось довольствоваться последней боковушкой у туалета через неделю.
Крохотное отделение банка на первом этаже его дома еще работало. Сергей собрал остатки денег, которые нашел, и отправил родным мгновенным переводом. После чего позвонил жене и строго настрого велел отправляться с сыном в деревню к матери и ждать его дальнейших его указаний. Супруга ничего не поняла, но мужа послушалась беспрекословно.
Ночью разграбили большой супермаркет «Седьмой континент», в квартале от Сергея. Как только дворовые на блокпостах услышали новость, бросили дежурство и ушли всей сменой мародерствовать. Всю ночь в приподнятом настроении они таскали оттуда хозяйственные сумки с продуктами и коробки с утварью, но под утро, говорят, туда приехали какие-то ребята на пикапе и долбанули по всему магазину из магнетрона. Половина мужиков не вернулась.
12 дней тому назад
Босой, с голым волосатым торсом худой и жилистый инженер в старых трениках орудовал паяльником на кухне. В воздухе стоял запах жженой канифоли, от жала паяльника бежали короткими волнами острые струйки дыма. На кухонном столе развалилась распотрошенная микроволновка, извлеченный увесистый магнетрон стоял на старой табуретке с кожаным сиденьем. В комнате громко работал телевизор, чтобы Сергей мог слышать новости.
В связи с последними происшествиями, он серьезно озаботился защитой своего жилища: Сергею не хотелось пострадать от чьей-нибудь безумной разборки с магнетроном. Металл отражает электромагнитное излучение, поэтому третью ночь подряд инженер выходил под покровом темноты в поисках листового железа. Вчера ему особенно повезло: нашел на стройке почти полный рулон сетки рабицы. Сергей едва дотащил тридцатикилограммовый объемный и неудобный сверток домой. Мышцы болели, ладони были изранены в кровь, но теперь сетка двойным слоем закрывала окна его квартиры. И плевать на старуху владелицу квартиры, которой такая переделка явно бы не понравилась – своя жизнь дороже. Стены Сергей предполагал затянуть помещение изнутри железными листами, труднодоступные места обклеить пищевой фольгой. Пока полностью экранирована была лишь кухня.
Из гостиной раздался тревожный звук, передача была прервана экстренным выпуском новостей. Сергей выбежал к телевизору. После заставки на экране появилась Екатерина Андреева – ведущая новостей «Первого канала», как всегда безупречно одетая, с накрашенными алыми губами, румянцем и зализанными назад волосами.
– Только что Совет Федерации подтвердил введенное президентом России чрезвычайное положение, – сообщила ведущая поставленным жизнерадостным голосом.
Изображение сменилось подготовленным роликом. На экране появился Президент, сидящий в кожаном кресле в черном костюме.
– Последние события представляют непосредственную угрозу жизни и безопасности граждан, а также ставят под угрозу конституционный строй Российской Федерации, – отрывисто читал президент, поправляя галстук.
– Уже захвачено значительное количество оружия подразделений внутренних войск, а также были единичные случаи разграбления армейских складов. У похитителей в том числе оказалась тяжелая техника.
– Поэтому мною было принято непростое решение, – Президент заметно нервничал: лоб его лоснился от пота, – ввести чрезвычайное положение в некоторых регионах Российской Федерации. Положение вводится на срок в тридцать дней и может быть продлено моим отдельным указом.
Картинка вернулась в студию программы «Время» к Екатерине Андреевой, которая продолжила:
– Чрезвычайное положение вводится в Москве и Московской области, Петербурге, Пскове, Смоленске, Казани, Самаре, Сызрани, Волгограде, Екатеринбурге. Полный список будет оглашен региональными телевизионными каналами.
– Ограничивается право на перемещение граждан в темное время суток: с двадцати часов и до девяти утра вводится комендантский час, – чеканила ведущая. – Ограничивается право на граждан на доступ к сети интернет.
Сергей не мог поверить услышанному.
– Ограничивается право на перемещение автотранспорта. Разрешается передвижение лишь спецтранспорта, чрезвычайных служб и транспорта, обеспечивающего население продуктами и предметами первой необходимости.
– Под усиленную охрану берутся ключевые объекты инфраструктуры, в частности ядерные, гидро и тепловые электростанции, нефтеперерабатывающие предприятия, склады с оружием, шахтные пусковые установки. Следите за нашим эфиром, для получения дальнейших инструкций.
Под тревожные звуки камера отлетела от ведущей, двигаясь по студии, где сновали со своими текущими делами журналисты.
«Черт возьми», – Сергей сел на диван. – «Дела совсем плохи».
11 дней тому назад
Проснулся Сергей от разговора, доносившегося через открытую форточку. В комнате царил полумрак: на улице только-только светало, солнце еще даже не показалось из-за горизонта, а лишь отсвечивало от неба. В воздухе стояла утренняя свежесть, вставать из-под нагретого одеяла инженеру отчаянно не хотелось, но, вспомнив вчерашнее выступление по телевизору, он заставил себя подняться и подойти к окну, затянутому клетками рабицы.
Из окна был виден импровизированный блокпост, собранный из подручных материалов: досок, ящиков, мешков, набитых землей и песком с детской площадки, мусорных контейнеров. Возле него стояло несколько дворовых дежурных. Рядом с ними неизвестный Сергею низенький военный что-то объяснял на повышенных тонах, размахивая руками. Разговор шел минуты три, потом военный, судя по всему, ничего не добившись, ушел.
Сергей решил выяснить ситуацию, по-быстрому оделся: накинул куртку, замотался шарфом и вышел во двор. Возле блокпоста горела бочка, рядом грелся Вадим – сосед с четвертого подъезда: огромный парень с непропорционально большими ступнями в стоптанных ботинках пятидесятого размера и крупными, по-старчески узловатыми, кистями.
– Приветствую. Как ночь прошла? – обратился Сергей к гиганту.
Вадим, не переставая поглаживать руки над огнем и не посмотрев в сторону инженера, пробасил:
– Нормально было, только шляются тут всякие.
– Ты про меня? – опешил Сергей.
– Да не, – он говорил размеренно с длинными паузами – майор тут какой-то приходил. Говорит, сносите блокпосты, мол мы тут всё вместо вас контролировать будем. А я ему говорю, чтобы шел к едрёной фене. Они тут уже проконтролировали всё, когда у нас целый подъезд вырезали.
– А он что ответил?
– Та ничего. Он в целом мужик нормальный. Сначала ерепенился, стерва, даже угрожал. Но потом согласился, сказал, что по-людски нас понимает, но у него приказ. Обещал днем вернуться, – зевнул Вадим.
А Сергею спать, наоборот, расхотелось, поэтому он договорился сменить Вадима, который с радостью уступил свое место. Стоя с охотничьим ружьем в полной тишине возле горящей бочки, раздвигающей теплым пламенем синий утренний свет, Сергей был, несмотря на всю ненормальность и опасность ситуации, в приподнятом настроении. Наверное, у каждого русского в душе есть генетическое желание бури и перемен, выкованное веками страданий и непосильной жизни.
За короткий остаток ночи ничего не произошло, только от дороги, проходившей метрах в двухстах от блокпоста, был слышен размеренный звук тяжелой техники, похожий на лязг гусениц. Один из дежурных осторожно пробрался к трассе и, вернувшись, сообщил, что в Москву идет длинная колонна танков, БТРов и ЗИЛов с солдатами.
В десять утра пришла смена и Сергей, передав оружие, с чувством удовлетворения от выполненного долга отправился досыпать в квартиру.
Но долго проспать ему не удалось: через окно в квартиру ворвался нервный звук мегафона. Несколько военных, вместе с утренним майором, стояли у блокпоста. Дворовые дозорные были поставлены лицом к стенке дома, ноги их были широко расставлены. Их умело обыскивал солдат, второй держал на прицеле. Сергей от греха решил пока из квартиры не выходить.
– Всем жителям сохранять спокойствие, – орал майор через мегафон, —
мы здесь, чтобы помочь вам. С этого момента ваш дом охраняется армией. Больше никакой самодеятельности.
Раздался клёкот мотора, из-за угла появился строительный бульдозер. Машина сходу уткнулась в блокпост, раздался высокий свист заработавшей турбины, и баррикада стала плавно съезжать в сторону. Через минуту проезд во двор был расчищен, и в образовавшийся проход осторожно въехал, шелестя четырьмя парами колес, БТР. На нем сидело шесть солдат в камуфляже, бронежилетах и при оружии. Возле мусорных баков машина остановилась, солдаты посыпались с брони, выстроившись в шеренгу перед майором. Тот, пройдя вдоль линейки, отдал приказ – Сергею не было слышно какой.
Военные пружинистой трусцой направились к первому подъеду, закрытому на магнитный замок домофона. Один солдат отжал дверь заранее припасенной монтировкой, и группа вбежала в дом.
В это время во дворе начал собираться встревоженный народ. Ближе всего к месту действия расположилась молодежь: несколько парней-старшеклассников и девушка с интересом устроились на лавочке детской площадки. Хромая, вышел покурить сосед с первого этажа вместе с красавицей женой, которая одевала каблуки, даже если выходила выбросить мусор. На скамейке прямо под окном Сергея появилась Валька – миловидная курносая соседка с третьего этажа.
Из открытых окон первого подъезда начала доноситься ругань. Судя по голосу и ярости, ругался ненормальный дедок – Игорек. Ему что-то отвечали военные. Через пару минут голоса стихли. Повисла недолгая тишина, прерванная громким хлопком охотничьего ружья, криком и сухой ответной очередью из автомата.
Всё смолкло на несколько тягучих минут. Из подъезда показались солдаты, одного вели под руку, вероятно, ему досталось от деда. Затем вынесли и мертвого Игорька, положив тело прямо у подъезда. Белая борода покойника играла на осеннем ветру.
Но солдаты на этом не успокоились, группа отправилась ко входу второго подъезда. Привычно в ход пошла монтировка, тяжелая дверь поддалась, но открыть её не успели.
По всему двору вдруг начали вспыхивать и гаснуть лампы уличного освещения. Военные попадали на землю, а с ними и зеваки на улице. Несколько мгновений Сергей ничего не понимал, пока не почувствовал острые покалывания в груди. Тогда инженер опрометью бросился на защищенную железом кухню. И даже там продолжал испытывать нарастающую боль: источник невероятной силы был включён где-то неподалеку. В конце концов, в борьбе с гаснущим сознанием, он проиграл.
Когда Сергей очнулся, прошло уже несколько часов: холодное осеннее солнце, клонясь к горизонту, светило в окно кухни. Снова металлический вкус крови во рту, тошнота и вялость во всем теле. Он поднимался словно ватный; выглянул во двор и увидел страшную картину: жильцы дома, солдаты, сосед-курильщик, Валька – «сделали паука».
На улице стояла могильная, в прямом смысле, тишина. Двор, а может быть и весь микрорайон, превратился в некрополь.
Глава 2 – Падение
Зам главкома внутренних войск МВД, генерал-майор Бивень, сидел за покрытым зеленым сукном столом. Окна просторной комнаты были завешаны тяжелыми шторами, через которые не проходил свет; отличить день от дня было невозможно. Помещение освещалось только старинной настольной лампой с зеленым абажуром. На стене за спиной генерал-майора отблескивал желтым золоченый российский герб.
В дверь коротко постучали.
– Входите, – не вставая, пригласил Бивень, которому несколько минут назад секретарша Катя доложила о визите.
Николай Анатольевич Комаров, войдя, повел седыми усами. Стены кабинета, ковры, шторы – за много лет пропитались едким табачным дымом.
Комаров пронес своё грузное тело над дорогим, но уже лоснящимся от ног многочисленных просителей, персидским ковром. Трудно было предположить, что этот лысеющий и страдающий одышкой человек был начальником Управления «К», отделом, занимающимся борьбой с преступлениями в сфере электронных технологий.
– Здравия желаю, – официально начал Комаров.
– Коля, давай без формальностей, – прервал его Бивень. Он поднялся и протянул широкую ладонь через потертое сукно стола. – Чем обязан?
С Комаровым они были приятелями еще с института МВД. Двадцать лет назад, в первые месяцы после ухода жены, Комаров был единственным человеком, с которым Бивень поддерживал контакт. С тех пор они стали видится реже, до сих пор каждый визит приятеля напоминал ему об утрате.
Комаров пожал протянутую руку, достал из кармана темно синего мундира белый платок и стер с лысины испарину. Он присел на стул и разложил на столе толстую папку с бумагами. Борец с электронной преступностью панически не доверял компьютерам. Сверху показалась распечатка чертежа неизвестного устройства.
– Сеня, дело у меня серьезное, – начал Комаров без обиняков. – Иначе не пришел бы лично.
Бивень привычным движением выбил из пачки «парламента» сигарету на стол.
– Ты ведь слышал про дело учителей? – спросил Комаров, нервно отстукивая по краю папки пальцами. – Хотя, конечно, слышал. Все в главке на ушах стоят из-за него, – Комаров сделал театральную паузу и продолжил. – Так вот, мы вчера ночью раскопали причину. Пока это секретная информация, сам понимаешь. Пусть это останется между нами.
Генерал-майор кивнул, зажег сигарету и жадно затянулся. Локон дыма, покачиваясь, отправился к потолку.
– Какие-то гребанные школьники, Сеня, сделали из магнетрона оружие.
– Магнетрона? – приподнял удивленно густую бровь Бивень, для которого это слово ничего не значило.
– Это, товарищ мой хороший, та хреновина, что есть в каждой микроволновке, на каждой кухне, – круглое лицо Комарова покрылось пятнами от напряжения. – Старшеклассник за два часа работы с паяльником, если у него руки не из жопы растут, может спаять из него чертово оружие, – выхватил из папки и помахал распечаткой чертежа Комаров. – Оружие, бьющее метров на двести в открытом поле. Косящее всё живое без разбору.
– А я-то тут причем? – на Бивня тирада не произвела ровно никакого впечатления. – Разве не ваше Управление «К» должно этим заниматься?