– А то! – зарделся Рукавишников. – Вино будешь?
– Наливай!
***
Дед Витя и Берестов стояли с удочками уже как два часа. За это время удалось поймать всего две уклейки. Внезапно чихнув, Ионов произнёс:
– Всё, Степаныч, сматываем удочки, а то так и простыть недолго.
– А как же рыба?
– А что рыба? Предъявишь Галине ту, что поймали.
– Так она же маленькая?
– Скажешь, что колготки не те. Для крупной рыбы нужны шерстяные. Всё, пошли по домам, чай, не март месяц на дворе.
Николай Степанович, громко вздохнув, принялся собирать снасти. Дед Витя забрал удочки, отдал рыбу и пошёл домой. День клонился к вечеру. Ионов уже порядком проголодался и достаточно сильно промёрз. Зайдя в дом, он поставил в сенях удочки. Перед входом в коридор Ионов увидел маленький коврик. Дед Витя громко хмыкнул, вздохнул и нехотя разулся.
На кухне ароматно пахло борщом. За столом сидела Ирина Николаевна и что-то увлечённо чертила на альбомном листе.
– Вернулся уже? А где рыба?
– Степанычу отдал, ему она нужнее. А чего это ты там рисуешь?
– Это схема.
– Схема чего? – испуганно спросил Ионов и присел рядом.
– Встроенного шкафа. В комнате хочу сделать такой.
– Зачем? У меня и вещей-то всего раз-два и обчёлся.
– А вот это зря. Ты мужчина видный, у тебя должно быть много одежды, – сказала Побелкина, погладив Ионова по плечу. – Плюс, я кое-какую сюда привезу.
Дед Витя нахмурился.
– Ладно, потом обсудим, – произнесла Ирина Николаевна. – Ты голодный?
– Очень.
Побелкина встала из-за стола, взяла в руки половник и налила из кастрюли в тарелку суп. Добавив в него ложку сметаны, она поставила тарелку перед Виктором Ивановичем.
– А к нам жильцы новые приехали, – сообщил дед Витя, отправляя ложку с борщом в рот.
– Что за люди? – поинтересовалась Побелкина, ставя на плитку чайник.
– Не знаю. Я сам не видел, мне Степаныч рассказал. Мужик вроде какой-то, с дочкой.
– А где они поселились?
– В доме Хитрова, – ответил дед Витя и понял, что сказал это зря.
– А что, его поймали? – спросила Ирина Николаевна, повернувшись к Ионову.
– Нет. Там как-то его выкупили, я толком дел-то и не знаю, – ответил Виктор Иванович, решив не рассказывать версию, которую ему озвучил участковый. – Но ты не бойся, он сюда больше не вернётся. А если вернётся…
– Я не боюсь. Я вообще к этому человеку зла не питаю. Ты знаешь, мне даже его жалко.
– Жалко? – переспросил Ионов, чуть не подавившись борщом.
– Да. Жена у него умерла, сын болен. Да и похитил меня не он, а сектанты.
– Но именно он тебя удерживал в своём доме. И он мог тебя даже убить, – закричал Виктор Иванович.
– Ладно, не будем вспоминать прошлое, – примирительно произнесла Побелкина.
Ионов продолжил трапезу.
– Ты знаешь, что меня сейчас беспокоит? – Побелкина села рядом с дедом Витей.
– Чего?
– Состояние Нины. Она всё время сидит дома и целый день смотрит телевизор.
– У нас так полстраны живёт. Что в этом такого?
– Мне кажется, у неё депрессия. Понимаешь, я стала жить с тобой, она осталась одна…
– У неё остались твои куры.
– Которых я кормлю. Но сейчас не об этом. Мне кажется, она потеряла интерес к жизни. Нужно чем-то её увлечь.
– Ир, по – моему, ты утрируешь. Это просто осень. Осенью в Смородиновке тоскливо. Я и сам, признаться, до тебя в это время так же себя вёл, как Нина Михайловна.
– И как спасался?
– Водку пил.
– Нет, это не выход, – решительно произнесла Побелкина. – Нужно её чем-то занять, заинтересовать.
– Может, ей в Москву вернуться? – предложил Ионов.
– Я спрашивала, она не хочет.
– Тогда займи её своим этим дизайнерством.
– Ей это не интересно.
– Тогда просто оставь её в покое.
– Я так не могу, она моя лучшая подруга. Я привыкла её всегда видеть подвижной и жизнерадостной, а тут она грустит.
– Мужика её надо нормального.
– Где их взять-то. Тем более нормальных. С этим у нас сейчас в стране дефицит.
– Ага, – улыбнулся Ионов, – последнего, и то забрали.
Побелкина громко рассмеялась в ответ на остроумную шутку.
– Доедай давай, и я тебе расскажу свои новые идеи по поводу ремонта.
Глава четвёртая
Блоггинг
Наступил новый день. Сегодня сквозь серое полотно неба проглянули солнечные лучи. Тепла от них уже было мало, но деревенский пейзаж они преобразили кардинально. Смородиновка как будто вновь приобрела краски. Нет, конечно же, они были не такие яркие, как летние, но определённую красоту всё же придавали.
Цыган сидел на капоте машины Рукавишникова и усиленно намывал мохнатую мордочку. Фёдор Михайлович поленился вчера загонять автомобиль на территорию дома и оставил его за воротами. Этим не преминул воспользоваться Цыган. Он вообще в деревне считал своим всё и вся и ходил там, где хотел. А тут новый объект, который он ещё не исследовал. Презрительно обнюхав машину, кот не нашёл в ней ничего интересного, поэтому решил просто забраться на капот и заняться утренним туалетом.
Открыв дверь и выйдя на улицу, свету явила себя она, Кристина Рукавишникова. Девушка была одета в кожаную короткую куртку с большим меховым воротником, короткую юбку и туфли на высоком каблуке. Завидев умывающегося кота, она достала из кармана телефон, включила камеру и тихо, как могла, подкралась к нему.
– Здравствуйте, уважаемые подписчики, с вами снова я, ваша Крис, – начала говорить девушка, снимая кота на видео. – Я нахожусь в творческом отпуске, в деревне, а прямо перед вами сидит кот.
Цыган, удивившись такому вниманию к своей кошачьей персоне, перестал умываться и удивлённо уставился на Рукавишникову.
– Кыса, скажи «мяу», – произнесла Кристина.
Цыган, будучи животным умным, тут же всё понял про девушку и, мигом утратив к ней интерес, продолжил умывание.
– А что это вы тут делаете? – раздался голос сбоку.
Рукавишникова повернула голову и увидела перед собой Берестова.
– Я Николай Степанович, помните, мы с вами вчера виделись.
– Да, да, – растерянно произнесла Кристина.
– А я тут иду мимо, гуляю, я вообще люблю гулять по утрам. Свежий воздух, он, знаете, полезен. От этого и аппетит улучшается, и давление нормализуется. А сегодня тем более и утро солнечное. Смотрю, вы с котом разговариваете, думаю, дай подойду, спрошу.
– Я не просто с ним разговариваю, я видео снимаю, – приняла важный вид Рукавишникова.
– Видео, а зачем?
– Для блога.
– Для бога? – вытаращил глаза Берестов.
– Нет, для блога, – поправила девушка.
– А что это такое?
– Понимаете, у меня на Ютубе есть свой канал. И мои подписчики всегда с нетерпением ждут от меня нового контента. «Крис 2000», не слышали?
– Нет, – замотал головой Николай Степанович.
– Зря, зайдите в интернет, посмотрите. Я известный видеоблогер, у меня даже кнопка серебряная есть.
Берестов вдруг отчётливо понял, что он ничего не понял. Но надо было как-то поддержать разговор, поэтому Николай Степанович произнёс:
– Значит, животных снимаете?
– На данный момент да. А не подскажите, кто тут у вас есть, кроме котов?
– Да у нас кого тут только нет: коты, собаки, коровы, куры.
– Куры?! – восторженно воскликнула Рукавишникова, – самые настоящие, которые яички несут?
– Ну да, – ответил Берестов, не поняв причину восторга девушки.
– А где их можно посмотреть?
– Так у Нины Михайловны есть две штуки. Раньше три было, но после трагических событий осталось две. Она, конечно, их вместе с Ириной Николаевной заводила, но та сейчас с Виктором Ивановичем живёт.
– Где мне её найти? – спросила Кристина, пропустив всю эту Санта-Барбару мимо ушей.
– Так вон её дом, – указал рукой вдаль Берестов. – Вы прям так к ней заходите, через калитку, и в дверь стучите.
– Спасибо, Николай Иванович.
– Степанович, – поправил её Берестов.
– Вот-вот, спасибо вам, – поблагодарила девушка и пошла в указанном направлении.
Берестов проводил её восхищённым взглядом.
***
Штольц сидела в кресле перед телевизором. В одной руке у неё была чашка с чаем, в другой пачка с печеньями. Она громко хрумкала печеньем и недовольно взирала на экран, где женщина в очках на пару с двумя клоуноподобными мужчинами рассказывала, как лечить очередную невиданную хворь. «Тебе бы, милочка, на приёме в поликлинике посидеть, а не с экрана телевизора басни рассказывать». Нина Михайловна отхлебнула из кружки чай.
Внезапно раздался стук в дверь. Штольц на миг замерла. Кто бы это мог быть? В деревне у неё из знакомых, кроме Побелкиной и Виктора Ивановича, и не было-то никого. Да и стучаться они не будут, так войдут.
Стук повторился. Нина Михайловна нехотя встала с кресла, поставила чай с печеньями на стол, вытерла руки об халат и пошла открывать.
– Здравствуйте! – произнесла Рукавишникова, как только хозяйка дома открыла дверь.
Штольц смерила недовольным взглядом девушку:
– Здрасьте, а вы кто?
– Я Крис, – ответила Рукавишникова и улыбнулась губами-пельменями.
– Что-то продаёте? – спросила Штольц, пытаясь понять цель визита девушки.
– Нет, я блогер.
Нина Михайловна скрестила руки на животе и пристально, недоумевающе посмотрела на Кристину.
– Знаете, кто такой блогер? – решила уточнить Рукавишникова.
– Я-то знаю. Просто пытаюсь понять, от меня-то вам что надо.
– Мне нужны ваши куры.
– Вот как?! – удивилась Штольц, – и позвольте полюбопытствовать, зачем же?
– Понимаете, я нахожусь сейчас в творческом отпуске, а вчера осознала, что тема русской деревни мне близка.
– Я рада за вас, а куры-то вам зачем?
– Снимать их на видео.
– Кого?
– Кур.
Штольц на миг задумалась, пытаясь осознать, что изменилось в мире с последнего её визита на улицу. Вроде по телевизору сообщений о вредных выбросах не было, прилёта инопланетян она не замечала. Может, радиация?
– Ну так что? Разрешите снять кур?
Штольц подумала, что дураков на свете становится с каждым днём всё больше и больше. Это факт, это неизбежность, и это надо принять как должное. Но от них должна быть своя польза, поэтому дураков нужно использовать в своих интересах.
– Пятьсот рублей, – выпалила Нина Михайловна.
– Окей, – согласилась Кристина без колебаний и достала из кармана купюру.
Штольц, улыбнувшись, взяла деньги и сказала:
– Жди здесь, сейчас оденусь и выйду.
Дверь захлопнулась, и девушка осталась стоять одна возле дома. Она тут же достала телефон, включила видеозапись и, направив камеру на себя, начала говорить: «Добрый день, мои любимые подписчики, с вами снова я, Крис. Сегодня я покажу вам кур. Да-да, тех самых, которые весело кудахчут и несут яички. Мне удалось договориться с местной владелицей этих пернатых и буквально через несколько минут мы с вами их увидим».
– Пошли, что ли, – позвала Штольц, вновь возникнув в дверном проёме. Она успела надеть плащ и резиновые сапоги.
Девушка обрадованно кивнула.
– И давно ты этим занимаешься? – поинтересовалась Нина Михайловна, пробираясь по дорожке к задней части дома.
– Чем? – не поняла вопроса Рукавишникова.
– Сниманием на видео всего подряд и выкладыванием в интернет.
– Уже больше полугода. И вы знаете, я достигла уже очень больших успехов. Мои видео всегда в тренде, и я уже даже получила серебряную кнопку.
– Что за кнопка такая?
– Награда от Ютуба каналу, достигшему 100 000 подписчиков.
– Мда… – неопределённо произнесла Штольц.
Кристине тяжело было идти. Дело в том, что длинные каблуки то и дело проваливались в землю. Благо, земля ещё была сухая.
– А образование у тебя-то есть? – спросила Нина Михайловна, которая в своих резиновых сапогах пёрла как танк.
– Конечно. У меня три неоконченных высших.
– Надо же, это теперь за образование считается. А почему не окончила?
– Понимаете, я не хочу загонять себя в рамки. Я хочу развиваться как творческая личность, а для этого необходимо иметь только талант. А он у меня есть, а остальное всё – ненужные вещи.
– Пришли, – Штольц остановилась возле вольера с курами.
– Ой какие хорошие! – заверещала Кристина. – А как их зовут?
– Муся и Дуся.
– А можно мне туда, внутрь?
Штольц пожала плечами и открыла дверь вольера. Кристина зашла в вольер и принялась тыкать телефоном в куриц, пытаясь снять крупный план. Птицам это не очень нравилось. Они недовольно косились на девушку и кудахтали что-то на своём, курином.
«Три курицы в клетке, – тихо произнесла Нина Михайловна. – Мои-то, правда, поумнее будут».
Вдоволь наснимав куриц, девушка вышла из вольера.
– Спасибо вам!
– Да не за что.
– Кстати, как вас зовут?
– Нина Михайловна. Ты заходи когда захочешь. Тариф тот же.
– Хорошо, буду иметь в виду. Спасибо вам ещё раз, а сейчас мне нужно бежать, впереди ещё куча дел.
– Каких же?
– Смонтировать видео и выложить ролик в интернет.
– Ну беги-беги, только осторожней, – произнесла Нина Михайловна, провожая девушку. – А ты сама откуда?
– Я сама из Москвы, но сейчас в творческом отпуске…
– Да я помню, – перебила её Штольц, – тут-то где поселилась?
– В самом большем доме, – с гордостью ответила Кристина.
– В доме адвоката значит. Одна приехала?
– С мужем.
– Тоже блогер?
– Нет, что вы, – ответила девушка, остановившись возле калитки, – он у меня бизнесмен. У него несколько магазинов и аптек в Москве. Фёдор Рукавишников, может, слышали?
Нина Михайловна на миг изменилась в лице.
– Фёдор Михайлович? – спросила она.
– Да-да, – закивала Кристина.
– Нет, не слышала, – ответила жёстко Штольц.
***
Дед Витя сидел на лавке возле своего дома и задумчиво курил. Время было послеобеденное, он совсем недавно плотно поел и сейчас, деловито развалившись на лавке, насыщал организм никотином и одновременно переваривал еду. Открылась калитка, и в проёме показалось фигура Берестова. Тузик дежурно гавкнул два раза и успокоился.
– Доброго дня, Виктор Иванович.
– Здорово, Степаныч, коль не шутишь.
Николай Степанович пересёк двор и уселся рядом на лавку.
– Ну, рассказывай, чего припёрся? – произнёс Ионов.
– Да так, по-соседски в гости зашёл.
– Ну-ну. Как там, кстати, тебя Галина твоя вечером встретила?
– Не поверишь, обрадовалась жутко.
– Чего это?
– Ну, что я с рыбой пришёл. Рыба хоть и маленькая, но всё же рыба. Она на радостях мне даже рюмочку перед сном налила.
– Во как!
– Ага. Рада, что я не такой оказался.
– Ты колготки-то ей вернул?
Николай Степанович на миг задумался, засунул руку в карман телогрейки, пошарил там и извлёк наружу скомканные колготки.
– Забыл.
– Ты лучше поскорей их верни, а то Галина у тебя – женщина с фантазией, мало ли ещё чего надумает себе.
Берестов кивнул и убрал колготки обратно.
– А ты чего такой грустный, Виктор Иванович?
– Да так, – махнул рукой дед Витя.
– Да ладно, расскажи, может, помогу советом каким.
Ионов задумчиво затянулся папиросой:
– Понимаешь, Степаныч, не так я себе представлял совместную жизнь с Ириной Николаевной.
– А что так?
– Вот ты думаешь, почему я тут сижу курю? Потому что она мне в доме курить запретила.
– Беда, – протянул Берестов.
– И не говори. И потом ремонт этот. Я понимаю, конечно, что она всё это из добрых побуждений, но мне-то от этого не легче.
– И что думаешь делать?
– Терпеть, – ответил Ионов, туша папиросу. – Я же люблю её. И потом готовит она вкусно, а покурить – покурить можно и на улице.
– Кстати, не угостишь папироской, Виктор Иванович? – как бы между делом спросил Берестов.
– А твои где?
– Дома забыл. Не бежать же теперь за ними обратно.
– Ты бы бросал курить, Степаныч, – произнёс дед Витя, доставая пачку и протягивая её Берестову. – Это вредно и в первую очередь для меня.
– Почему для тебя?
– Потому что папиросы денег стоят, и каждый раз, когда я тебя угощаю, я наношу удар по своему бюджету. Согласен?
Николай Степанович улыбнулся и прикурил от зажигалки.
– А Ирина Николаевна твоя сейчас что делает? – спросил он, выпустив клуб дыма изо рта.
– Да к Нине Михайловне пошла. Говорит, с ней что-то неладное происходит. Дескать, грустная.
– Так осень же.
– Вот и я ей про то.
– Кстати, вспомнил чего, – Берестов хлопнул себя по коленке, – статью одну в газете очень интересную прочитал.
– Опять про таблетки?
– Да нет, – Николай Степанович достал из кармана сложенную в несколько раз газету.
Он неспешно развернул её и принялся читать: «Анатолий Сергеевич Дункарь, житель села Новоогородово, выиграл в лотерею десять миллионов рублей. Как говорит сам Анатолий Сергеевич, лотерейный билет он купил просто так, счастья попытать, и уж никак не ожидал, что выиграет, тем более такую крупную сумму».