– Повезло мужику.
– И не говори, – сказал Берестов, складывая газету и вновь убирая её в карман. – А вот ты бы с такими деньгами что сделал?
– У меня таких денег никогда не будет, – вздохнул Ионов.
– Ну а если представить?
– А если представить, то машину бы купил.
– А ещё?
– Украшения какие-нибудь золотые Ирине Николаевне.
– А ещё?
– Внукам и детям по чуть-чуть бы раздал, а оставшуюся часть в банк бы положил, под проценты. А может, и вовсе бизнес бы какой открыл.
– А может, тоже попробовать? – мечтательно произнёс Николай Степанович, туша папиросу.
– Что попробовать?
– Билеты купить, лотерейные.
– Да не, – махнул рукой дед Витя, – не выиграешь ты ничего.
– Это почему же?
– Так враньё это всё.
– Ну враньё не враньё, а человек вот выиграл. В газете ложь писать не будут.
– Ты и про таблетки то же самое говорил, помнишь?
– Ну, таблетки – это одно, а лотерея – это совсем другое. Может, и повезёт мне на старости лет.
– А может, и мне попробовать? – почесал подбородок Ионов. – Я так-то ещё тот везунчик, может, и я чего выиграю.
– И я про то, Иваныч, я же дело говорю.
– Решено, – хлопнув в ладоши, сказал дед Витя, – завтра в город, за билетами.
***
– Думаешь, это он? – спросила Ирина Николаевна.
– Уверена. От этой сволочи даже здесь покоя нет.
– Может, просто однофамилец? – предположила Побелкина, окуная чайный пакетик в кипяток.
– Ага, а ещё одноимёнец и одноотчественнец.
– Ну, даже если это он, то что с того?
– А ничего, просто видеть его не хочу, – ответила Штольц и закинула плитку шоколада в рот.
– Допустим, это твой бывший муж, – сказала Побелкина, делая глоток чая, – и что с того? Расстались вы с ним мирно, алименты ребёнку до восемнадцати лет он платил исправно, плохого про тебя ничего не распускал. Или ты просто завидуешь?
– Чему? – спросила Штольц, закидывая ещё одну плитку шоколада в себя.
– Тому, что он не спился без тебя, не упал на самое дно, а стал состоятельным человеком и имеет молодую жену.
– Да бог с тобой, Ира, какая зависть?! Ты вообще эту дуру видела? Блогер, видите ли, она. И тому, что у него всё хорошо в жизни, я тоже очень рада.
– Тогда что?
– Просто тех людей, которых я вычёркиваю из жизни, я не хочу больше встречать нигде и никогда.
– Да-а, не хотела бы я с тобой поругаться.
– Вот и не ругайся.
– Делать-то что будешь? – спросила Ирина Николаевна, глядя на подругу.
– А почему я должна что-то делать? – возмутилась Штольц.
– Ладно, не кипятись, – успокоила её подруга. – Хочешь, завтра в город съездим? По магазинам пошляемся, развеемся.
– Не знаю, – ответила Штольц, доедая остатки шоколада. – Поехали.
***
Поздно вечером Ирина Николаевна рассказала Ионову, что в дом Хитрова заселился бывший муж Нины Михайловны. Дед Витя эту информацию воспринял без интереса. Он вообще весь вечер был задумчив. И только узнав, что Ирина Николаевна и Штольц собираются завтра в город, тут же оживился и напросился вместе с ними. На вопрос о том, зачем ему в город, дед Витя лишь отмахнулся и сказал, что надо.
Глава пятая
Михаил Афанасьевич
Легковой автомобиль остановился на середине деревни. Было раннее утро. Из машины вышел мужчина и принялся оглядываться. Он был высокого роста, широкоплечий, одетый в чёрное пальто, шапку, брюки и ботинки. На вид ему было лет тридцать, а может, и сорок, а может, и не то, и не другое. Шапка вообще такой предмет гардероба, который будучи надетым, зачастую не даёт не то что точно возраст определить, а порой и пол.
Вдалеке навстречу мужчине шёл Берестов. У Николая Степановича вообще был удивительный нюх на новые лица в деревне. И вроде делал он это не специально, но именно его одним из первых встречал любой, кто впервые посещал Смородиновку.