Катя, облегченно вздохнув, снова откинулась на подушку и устало прикрыла глаза. Голова раскалывалась от боли где-то внутри, горло сильно саднило, и у нее совсем не было сил. Она лежала с закрытыми глазами довольно долго, как будто во сне. Ее мысли хаотично перескакивали, и она почти не понимала, что происходит вокруг. Иногда она открывала глаза, и перед взором плыли темные круги. Сколько времени она пролежала так, час, два или более, Катя не осознавала, постоянно проваливаясь в беспамятство. Однако в какой-то момент она почувствовала, что ее мочевой пузырь переполнен, и она неистово хочет облегчиться. Она открыла покрасневшие глаза и невольно вздрогнула. Ибо Иван отчего-то стоял в изголовье ее кровати и пристально смотрел на нее немигающим взглядом.
– Извините, я бы хотела… – измученно прошептала Катюша, замявшись и зардевшись от стыда.
– На двор? – помог Иван, внимательно глядя на нее. Катя кивнула. Он быстро отошел к деревянному сундуку и достал из него серую рубаху из грубого холста. Подойдя к девушке, он велел: – Наденьте вот это. Давайте я помогу, – предложил он и уже наклонился над ней, держа рубаху в руках.
– Нет, нет, – прохрипела Катюша испуганно.
– Но, – Иван нахмурился и поджал губы. Катюша, собрав силы, медленно села и, удерживая одеяло на груди, протянула руку.
– Я сама, – добавила она и выхватила из его рук рубашку.
– Отхожее место не на улице, а в доме, – объяснил он, не спуская с нее напряженного взгляда. – Вон за той маленькой дверью.
Он указал на небольшую дверь напротив кровати. Катя кивнула, показывая, что поняла. И хотела уже одеться, но Иван как будто не собирался отходить от кровати и стоял неподвижно. Девушка напряженно уставилась на него красноречивым взором и нахмурилась. Он все понял и, быстро отвернувшись, отошел в дальний угол комнаты.
Катя, увидев, что Иван стоит к ней спиной, торопливо накинула на себя рубаху. Вещь была довольно широкая, и девушка утонула в ней. Рубаха оказалась чистой и даже пахнущей какими-то травами. Она спустила ноги с кровати и попыталась встать. Но едва она поднялась, как ощутила, что ноги не слушаются. В следующий миг, не понимая, что происходит, Катюша рухнула на пол, невольно вскрикнув. Иван стремительно навис над девушкой, сидящей на расстеленной у кровати шкуре медведя.
– Что такое? – обеспокоенно спросил он.
– Ноги, с ними что-то не так, – вымолвила испуганно Катя и посмотрела на него снизу вверх, чуть не плача. – Я их совсем не ощущаю!
Иван сгреб девушку в охапку и посадил обратно на кровать. Присев рядом с ней на корточки, он начал сильными руками осторожно ощупывать ее ступни, перевязанные тряпками.
– Чувствуете? – уточнил он и внимательно посмотрел в ее бледное лицо.
– Нет, – она отрицательно замотала головой, испуганно глядя в его мрачное бородатое лицо, бывшее на уровне ее глаз.
Иван перевел руку выше по ноге девушки и прикоснулся к ее голеням. Катюша тихо всхлипнула, несчастно смотря на него.
– А здесь? – продолжал он, нахмурившись. Его сильные пальцы, начали ощупывать ее колени.
– Нет! Совсем ничего не чувствую! – в истерике воскликнула Катюша и, скинув его руки со своих ног, начала сама быстро ощупывать их. Добравшись до бедер, она тихо пролепетала: – Только здесь, наверху, – устремив на него непонимающий испуганный взор, прохрипела сиплым болезненным голосом: – Отчего это?
– Наверно, обморожение, – объяснил Иван, внимательно глядя на девушку в широкой рубахе, которая едва закрывала ее ягодицы и верх стройных бедер.
– И как же я смогу… – замявшись, выдохнула Катя, и на ее глаза навернулись слезы.
Иван, увидев, что ее глаза увлажнились, как-то весь напрягся и поджал недовольно губы.
– Вы что же, плакать надумали, Катюша? – спросил обеспокоено он. – Не надо этого…
Но Катя уже закрыла лицо ладонями и заплакала, более не желая видеть этого бородатого опасного человека. Это был какой-то жуткий нескончаемый кошмар. Сначала ужасное кровавое нападение на усадьбу ее родителей, потом она едва спаслась от одержимых людей, а теперь сидела больная, немощная в глухом лесу в логове дикаря. Все это было так жутко, что Катя невольно сжалась от страха. Она чувствовала, что он смотрит на нее, и ощущала свою зависимость от этого мрачного мужика. Она с отчаянием думала, что не только простужена и больна, но еще и ходить не может, словно дитя беспомощное.
– Я отнесу вас в отхожее место, а потом еще раз ноги посмотрим, – услышала она тихий, спокойный, властный баритон Ивана.
В следующий миг он легко подхватил девушку на руки и отнес ее в маленькую комнатку. Там, посадив Катю на нечто подобное стулу с дыркой вместо сидения, он вышел, оставив ее одну. Катя облегчилась, все еще безмолвно плача. Он вернулся за ней через несколько минут, предварительно постучавшись и спросив разрешения войти. Вернув девушку в постель, Иван положил ее на спину.
– Позвольте, я осмотрю ваши ноги? – попросил он вежливо и печально улыбнулся ей. Катя послушно кивнула и закрыла глаза.
Иван наклонился над ней и осторожно прикоснулся сначала к ее ступням, а затем к коленям. Размотав ткань, он с облегчением заметил, что раны на ее ногах затянулись, и были видны лишь несколько небольших порезов. Ноги ее, открытые его взору до самого верха бедер, были прелестны: стройные, точеные, белые, с тонкими изящными ступнями. Через несколько минут он почувствовал, что как кровь прилила к его вискам. Спина его вмиг вспотела, а руки задрожали. Плотское желание, которое возникло у него еще в первый день, когда он раздевал девушку и мыл, снова нахлынуло на него. Быстро закончив осмотр, Иван накрыл девушку одеялом. Катюша отрыла глаза и нервно взглянула на него.
– Завтра схожу к знахарке, – уведомил он. – Она живет на окраине ближайшего села, поговорю с ней. Может, она сможет помочь.
Катя молча кивнула. Она отвернулась от него и уткнулась дрожащим от унижения и страха лицом в подушку, словно испуганный ребенок.
Иван, видя, что она больше не хочет с ним разговаривать, совсем не обиделся, понимая, что девушка еще до конца не отошла от бреда, оттого так неразговорчива и груба.
Глава III. Четки
Бледный луч морозного вечернего солнца проникал через бычий пузырь, натянутый на маленькое оконце, и освещал темную мрачную избу. Катюша тяжело открыла свинцовые опухшие веки и осмотрелась. Убогое убранство деревянной избы вызвало у девушки горькие мрачные мысли. Ее воспоминания не были кошмарным сном, они были суровой реальностью. Почти всю предыдущую ночь она тихо проплакала, уткнувшись лицом в темный мех, боясь разбудить спящего неподалеку на лавке мужчину. Только под утро она забылась в беспокойном сне.
Осторожно приподнявшись на локте, Катя огляделась. В избе никого не было. Лавка, стоящая в углу и покрытая шкурами, на которой спал вчера Иван, была пуста. Катя задумалась. В избе имелась всего одна кровать, и она была занята именно ею. Девушка поняла, что этот непонятный человек уступил свое ложе ей, лишив себя удобства. Это показалось ей странным. Зачем он так услужлив с ней? И вообще, где он теперь? Судя по сумеркам, уже наступил вечер.
Неожиданно она вспомнила, что вчера Иван говорил что-то про деревню, в которую собирался сегодня. Она неистово хотела пить и, повернувшись, заметила, что у изголовья кровати на лавке стоит деревянная кружка. Она невольно дотянулась до нее, там оказалась вода. Девушка с наслаждением выпила ее всю, в душе поблагодарив мужчину за предусмотрительность. Она ощутила, что ее мочевой пузырь полон. Катюша несчастно посмотрела на деревянные брусья, из которых была сложена противоположная стена, за которой находилось отхожее место, не зная, что ей делать. Ведь помочь ей было некому.
Уже через миг она тяжело села на постели, подтянув пониже рубашку Ивана, в которой спала. С усилием девушка вновь попыталась встать, но, как и накануне, упала на пол. Сидя на темной шкуре, она вновь заплакала. Вдруг ее взгляд остановился на небольшом корыте с высокими краями, стоящем около кровати. Она поняла, что Иван специально оставил его рядом, чтобы она смогла воспользоваться им как ночным горшком. Однако представив, как незнакомый человек будет выносить за ней испражнения, Катя стыдливо поморщилась.
Но мочевой пузырь более не желал терпеть и причинял почти болезненные ощущения. Катюша, приподнявшись, сползла со шкуры и, опираясь на дрожащие руки, поползла в сторону маленькой двери. Хоть пол и был деревянным, что редко встречалось в избах, он все же оказался студеный. Руками и бедрами Катя отчетливо ощущала холод, исходивший от грубых напольных бревен, но все же настойчиво медленно ползла в нужную сторону. С большими усилиями девушка достигла отхожего места и после вернулась обратно к кровати так же ползком. Замерзшая, дрожащая она только через несколько минут, собрав последние силы, вновь взобралась на низкую кровать. Стуча от холода зубами, Катюша спряталась под одеяло и легла. Голова раскалывалась от боли, и она сжала виски руками. Горло болело.
Не прошло и двух часов, как снаружи послышался шум. Дверь в избу отворилась, и морозный воздух ворвался внутрь. Иван, одетый в мохнатый тулуп и шапку, вошел внутрь. Катюша сразу же повернулась и испуганно посмотрела на него. В лохматой темной одежде высокий хозяин избы показался Кате еще более зловещим, чем накануне.
Бросив цепкий взгляд в сторону постели, Иван заметил, что девушка не спит и внимательно смотрит в его сторону. Он приветливо улыбнулся Катюше и, сбросив с плеч большой мешок, опустил его на пол.
– Как вы здесь без меня? – спросил он, снимая верхнюю одежду с широких плеч.
– Хорошо, – через силу ответила Катюша и тяжело приподнялась на локте. – Вас долго не было.
Быстро ополоснув руки в умывальнике, Иван подошел ближе к больной. Как и вчера, Катя сжалась при его приближении. Взгляд его горящих глаз остановился на ее бледном измученном лице. Темные спутанные волосы ее казались безжизненными.
– Я в деревню ходил. Дорогу через болото сильно занесло. Наверное, в следующий раз в обход придется идти, это в два раза дольше. Принес вам одежду. Вы давно проснулись? – Катя отрицательно покачала головой. – Как ваши ноги?
– Так же, – ответила девушка и опустила глаза.
Иван, бросив быстрый взгляд на маленькое пустое корыто, предложил:
– Отнести вас в отхожее место?
Катя отрицательно покачала головой и тихо пролепетала:
– Я сама уже сходила.
– Как же? – перебил ее Иван, и его осенило. – Неужели вы ползали по ледяному полу?! – Катя подняла на него глаза и кивнула. Она видела, как его лицо напряглось, и он глухо выпалил: – Вы что же из-за своей глупой гордости решили окончательно застудиться?!
Он вмиг представил, как она ползла по полу с голыми ногами, ибо его рубашка хоть и была ей большая, но все же не закрывала полностью ноги.
– Я… – попыталась сказать что-то в свое оправдание Катюша.
– Почему вы не воспользовались корытом? Я же намеренно оставил его около кровати?
Катя покраснела и опустила глаза. Этот разговор на интимную тему до крайности смущал ее.
– Неужели вы не понимаете, что вам нельзя более застужаться! – продолжал он возмущенным хриплым голосом. Он проворно наклонился к девушке и приложил руку к ее лбу, отметив, что он все еще горячий. – У вас опять жар! Что ж, вас и на час оставить одну нельзя?
Катя чувствовала себя и так до крайности мерзко, а от его слов из ее глаз полились тихие большие слезы. Она видела, что Иван не на шутку разлился на нее, и девушка решила, что ее присутствие раздражает его.
– Простите, что так стесняю вас, – прошептала она, опустив голову.
Иван отчетливо отметил ее слезы, которые уже хлынули из больших глаз, и тут же остыл. Он напряженно смотрел на Катюшу и ощущал в себе нарастающее желание защитить от всех невзгод эту испуганную девушку, несчастную и необычайно красивую.
– Я принес вам лекарства да щетку для волос, – заметил он уже более спокойно, решив перевести разговор в другое русло. Он отошел и, взяв мешок, что принес с собой из деревни, положил его у кровати. Развязав веревку, Иван начал доставать из него вещи, раскладывая их на кровать перед нею и тихо комментируя: – Вот холщовая подстилка на кровать. Я подумал, что вам неприятно спать на медвежьей шкуре.
В следующий миг Иван извлек из сумки несколько белых длинных рубашек и два русских сарафана синего и красного цветов. А также вязаные носки, чулки, щетку для волос и несколько небольших баночек из бересты. Одежду он положил перед Катей, и девушка непонимающим взором посмотрела на нее. Банки и большой бутыль с молоком он поставил на небольшой дубовый стол, стоящий на широких бревнах около печи.
– Вот, знахарка дала мази целебные для горла и ваших ног, – объяснил он. – Насилу отыскал эту бабку. Раньше она на окраине села жила. А нынче боится одна оставаться, к дочери переехала в избу. В этой деревне неспокойно. Тамошнего помещика два месяца назад убили, да и хозяйничает на его землях разбойник один, Кучковым кличут. Эта деревня у него теперь вроде логова, где он своих людишек расселил, заставляет крестьян кормить их.
– А этот разбойник. Вы видели его? – с замиранием сердца спросила девушка.
Она ощущала, что от слов Ивана ей стало не по себе, а сердце наполнилось жуткими кровавыми воспоминаниями. Ведь она прекрасно помнила, что как раз с разбойниками Кучкова напал на их имение мерзавец Лавазье. Она с отчаянием осознала, что отныне не может появиться в этой деревне, что находилась ближе всего к избе Ивана, там ее могли узнать разбойники.
– Нет, не видел. Он как раз со своими людишками в каком-то разбое был. А вы что, знаете его? – спросил он вдруг, повернувшись к ней.
– Я? – опешила девушка.
– Я просто подумал, раз вы спрашиваете о нем, – буркнул Иван и как-то пронзительно посмотрел на нее.
Он заметил на ее лице испуганное выражение, а ее прелестные глаза были полны страха. Катя смутилась под его взором, и ей показалось, что Иван словно знает все жуткие подробности того, что с ней случилось несколько дней назад.
– Нет, я никогда не видела его, – пролепетала Катюша.
– Это и к лучшему. Поговаривают, что этот Кучков всю округу в страхе держит. Каждый месяц какою-нибудь усадьбу жжет. И куда наша императрица смотрит? – сказал он уже недовольно.
Катюша почти не слушала его, а затихнув, вновь прилегла на постель и стеклянным несчастным взором смотрела перед собой. Вновь на нее нахлынули страшные воспоминания о той кровавой жуткой ночи, когда погибли ее родные. Через мгновение из ее глаз полились молчаливые слезы.
– Вы опять плачете, Катюша? – тихий баритон Ивана вывел ее из печального оцепенения. Иван стоял рядом с кроватью, чуть наклонившись к ней. Она невольно подняла на него глаза. – Вы так и не сказали мне, как вас по батюшке зовут?
– Васильевна, – тихо ответила она печально. Он вдруг улыбнулся ей и подбадривающе заявил:
– А не хотите ли вы парного молока, Катерина Васильевна? Я из деревни принес.
Уже через полчаса Катюша в белой длинной вышитой русской рубашке, которая доставала ей до голеней, сидела на кровати и с удовольствием поглощала еще теплый ржаной хлеб с молоком, который Иван принес из деревни.
– Я тоже умею печь хлеб, – заметила вдруг девушка. Вкусная еда вернула ей силы, и она повеселела. Иван, который в этот момент поправлял дрова в печи, обернулся и усмехнулся.
– Неужели? – удивился он, сомневаясь, что ее тоненькие нежные ручки хоть когда-нибудь месили тесто.